Мусульманские правители в Индии

На мусульманском Востоке концепция человеческого прогресса и совершенства была настолько высока, что для того, чтобы осуществить ее, человек должен был обладать такими разнообразными качествами и достоинствами, которые представителям современной эпохи кажутся противоречивыми и несовместимыми. Если взять в мире ислама только мусульманских правителей Индии, их министров и придворных, среди них мы видим такие редкостные примеры человеческого совершенства, о каких сейчас вряд ли можно и мечтать.

Шамсуддин Илтутмиш

Всем, кто изучал историю Индии, известно, как велика была империя султана Шамсуддина Илтутмиша. Но далеко не так хорошо известно, что, несмотря на огромную ответственность, связанную с правлением такой обширной империей и ведением многочисленных войн, султан очень скрупулезно относился к выполнению своих религиозных обязанностей. Когда после смерти шейха Хваджа Кутбуддина Бахтияра Каки стало известно, что он пожелал, чтобы погребальная молитва по нему была прочитана только таким человеком, который ни разу в жизни не пропустил «Сунны»[230] полуденного намаза и первый «такбир» каждого коллективного намаза султан неохотно выступил вперед и провел службу. Точно так же султаны Гиятуддин Балбан, Насируддин Махмуд и Фироз Туглак были известны своим благочестием и религиозностью.

Султаны Гуджерата

Султаны Гуджерата особенно славились тем, что они олицетворяли собой исламский идеал сочетания материального и духовного развития. Саийид Абдул Хаий так описал жизнь и характер одного из них, а именно султана Музаффара Шах Халима: «После смерти Махмуд Шаха государем стал его сын, Музаффар Шах Халим. Он был учеником алламы Мухаммада ибн Мухаммада аль-Иджи. Выучив наизусть Коран еще в детском возрасте, он с усердием изучал науку хадисов у алламы Джамалуддина ибн Мухаммада Умара Бахрака.

В полном соответствии с этими интеллектуальными достижениями, Аллах наделил его огромным благочестием и целеустремленностью. На протяжении всей своей жизни он строго следовал Сунне пророка, всегда ходил с омовением и совершал намазы в коллективе. Он не прикасался к вину, никогда не был суров без необходимости и никогда не осквернял свой язык непристойным словом. Более того, в этом воплощении благочестия были собраны высочайшие качества воина и государственного деятеля. Когда Махмуд Шах II Мальвский был свергнут своим министром Мандли Раз и обычаи ислама стали там грубо нарушаться, его религиозная гордость была задета. Собрав могучую армию, он преодолел расстояние до Мальвы с максимальной скоростью и осадил ее крепость. Мандли Раз, понимая, что он не может противостоять силам осаждающих, умолял Рана Санга прийти к нему на помощь. Но прежде чем Рана Санга дошел до Сарангпура, Музаффар Шах послал один из отрядов своей доблестной армии, чтобы нанести ему удар. Вскоре крепость Мальвы пала.

Показательным моментом этой истории было то, что когда Музаффар Шах вступил в крепость и командиры его охраны, увидев огромные сокровища, собранные там правителями Мальвы, и зная о богатстве этой страны, они осмелились в его присутствии говорить о том, что было бы неразумно возвращать это царство правителю, который вследствие своей неумелости позволил овладеть им своему министру. Как только Музаффар Шах услышал это, он прервал осмотр и вышел из крепости, сказав Махмуд Шаху, чтобы он не впускал в крепость никого из его отряда. Последний уговаривал его отдохнуть в крепости еще несколько дней, но он твердо отказался. Позже, объясняя смысл своего поступка, Музаффар Шах сказал: «Я вел войну только для того, чтобы заслужить божественное одобрение. Когда я услышал разговоры командиров, я побоялся, что в моем сердце может зародиться отвратительное желание и разрушить искренность моего поступка. Я не оказал никакой милости Махмуд Шаху. Наоборот, я в долгу перед ним, ибо благодаря ему я получил возможность совершить благородное дело»[231].

Когда пришел час его смерти, Музаффар Шах, публично благодаря Аллаха за дарованные ему блага, сказал придворным и шейхам, собравшимся вокруг его постели: «По милости Божьей, кроме того, что я знаю на память Коран, я также полностью усвоил положения закона и предписания, которые вытекают из каждого его стиха, обстоятельства его ниспослания. Я помню все хадисы пророка – их тексты, цепочку передатчиков, их биографию и все прочее. Об этом у меня есть свидетельство моего учителя, алламы Джамалуддина Мухаммада ибн Умара Бахрака. Я настолько хорошо знаю фикх (исламскую юриспруденцию), что надеюсь своим примером подтвердить истинность слов пророка: «Тех, кого Аллах решает наделить добродетелью, Он делает знатоками законов Своей веры». Однажды я прочел «Тафсир Мааллим-ут-Танзиль»[232]. Сейчас я повторяю его и дошел до половины. Я надеюсь закончить его на небесах»[233].

Во время пятничного намаза его состояние ухудшилось. Он отослал тех, кто ухаживал за ним, чтобы они совершили моление, а сам стал читать намаз зухр[234]. После намаза он сказал: «Я совершил намаз зухр среди вас; надеюсь, что намаз Аср я совершу на небесах». Затем, произнося нижеследующую молитву Иосифа, которая полностью соответствовала его собственному положению, этот правитель скончался[235]:

«Господи! Ты даровал мне власть и научил меня толкованию событий, Творец небес и земли, Ты – мой покровитель в мире здешнем и будущем. Упокой меня предавшимся Тебе и причисли к праведникам!» _{Коран, 12:101}

Шер Шах Сури

Подобно этому, нижеследующее описание обычного распорядка дня Шер Шаха Сури показывает пример религиозного усердия, на которое в наше время средний человек вряд ли способен, не говоря уже об императоре прежних времен, взявшемся за то, чтобы выполнить в пять лет задачу столетия.

«Шер Шах вставал, когда проходило две трети ночи, купался и совершал нафл [236]. Он обычно заканчивал эти необязательные поклонения до утреннего намаза. Затем он просматривал отчеты различных административных ведомств и отдавал необходимые распоряжения, чтобы в течение дня его больше этим не беспокоили. После этого он делал омовение для утренней молитвы, которую он всегда совершал в мечети, и продолжал свои моления до тех пор, пока высшие должностные лица империи не приходили засвидетельствовать ему свое почтение. После намаза ишрак [237] император принимал прошения людей и наделял их землями, деньгами и лошадьми соответственно их нуждам. Затем он выслушивал ходатайства и разбирал жалобы. После этого он шел осматривать свои войска и арсенал и утверждал прием в армию новобранцев после проверки их способностей. Затем он проверял казну. Вернувшись оттуда, он принимал сановников империи и иностранных послов. Затем ему представляли сообщения наместников провинций. Он выслушивал их и диктовал приказы. Затем он садился за обед, на котором присутствовали многочисленные ученые. После еды он отдыхал два часа до намаза зухр, которые всегда совершал в коллективе. После этого он снова занимался делами империи.

Император строго придерживался этого распорядка, был ли он в столице или в путешествии. Он говорил, что великий человек – это тот, кто мудро тратит свое время».

Аурангзеб

Империя Аурангзеба простиралась от Кабула и Кандагара до Деккана, и он лично вникал во все, связанное с ней. И тем не менее, он умел находить время, чтобы совершать ежедневные намазы рано утром в коллективе, и пятничные намазы в джами масджид (соборной мечети), и соблюдать суннаты и навафиль[238] с педантичной тщательностью. Он соблюдал пост во время Рамадана даже в условиях испепеляющей жары, и участвовал в ночных намазах тарауих [239] - (вообще значит, дополнительные поступки, совершаемые ради Аллаха. Переводчик), и выполнял итикаф [240] в течение последних десяти дней месяца Рамадана. Кроме поста во время Рамадана, он регулярно постился по понедельникам, четвергам, пятницам и субботам. Он заботился о том, чтобы никогда не находиться без омовения, и каждое утро читал Священный Коран. Несмотря на беспокойства и тревоги, окружавшие его на всем протяжении его царствования, он уделял много внимания духовным урокам, которые давал ему шейх Хваджа Саифуддин (внук шейха Муджаддида Али Тани), и с таким успехом, что последний отмечал его достижения в письмах к своему отцу, шейху Хваджа Масуму. Изо дня в день он слушал «Фатава-и-Аламгири», кодекс законов, который доктора богословия составляли под его руководством, и высказывал им свои замечания. Он знал на память Коран и написал комментарии к своей собственной книге «Арбаин», в которой собрал сорок хадисов святого пророка.

Абдур Рахим Хан-и-Ханан

Среди министров и придворных могольского двора были такие разносторонние люди, как Абдур Рахим Байрам Хан-и-Ханан, Саадуллах Хан Аллами, Мадждуддин Мухаммад ибн Мухаммад аль-Иджи, Ихтияр Хан, Афзал Хан и Абдул Азиз Асаф Хан. Здесь мы вкратце расскажем лишь о двоих из них.

Абдур-Рахим Хан изучал религиозные науки у шейха Мухаммада Амина Анджани и кази[241] Низамуддина Бадахшани, алламы Фатхуллаха Ширази. Позже, живя в Гуджерате, он имел возможность обучаться у алламы Ваджихуддина ибн Насруллаха Гуджерати. Он также регулярно проводил теоретические дискуссии с учеными, которыми всегда окружал себя. В результате, он достиг совершенства в знаниях. В некоторых вопросах он был признанным авторитетом. Он был превосходным лингвистом. Абдул Раззах Хавари говорит в «Ma'acир уль-Умара», что он свободно владел арабским, персидским, турецким и хинди и слагал замечательные стихи на всех этих четырех языках.

Страсть Абдур Рахим Хана к знаниям была так сильна, что часто видели, как он читал книгу, сидя в седле, на поле битвы. Он читал также и в ванной. В тоже время он был непревзойденным воином. Завоевание Гуджерата, Синда и Деккана красноречивее всяких слов говорит о его воинском мастерстве.

У него были утонченные манеры. Он был благожелательным, снисходительным и щедрым. Азад Бильграмм замечает, что если бы все богатства, розданные Абдур Рахим Ханом, положить на одну чашу весов, а розданные сафавидскими правителями (Ирана) – на другую, то первая оказалась бы тяжелее[242].

Что касается религиозной и духовной стороны его жизни, достаточно сказать, что он был одним из немногих избранных, которые пользовались доверием шейха Муджаддида Али Сани и с которыми он поддерживал регулярную корреспонденцию. Письма великого Муджаддида показывают, как высоко он ценил Абдур Рахим Хана.

Асаф Хан

История Асаф Хана представляет другой выдающийся пример сочетания совершенства и разносторонности. Его настоящее имя было Абдул Азиз. Он получил начальное образование у своего отца, Хамида-уль-Мулька, изучал «хадисы» и «фикх» у кады Бурхануддина и этику и философию у Абдул Фадла Астрабади. Когда его образование было завершено, он получил доступ к императорскому двору и поднялся до должности министра в царствование Бахадур Шаха. Когда Махмуд Шах взошел на престол, он назначил Асаф Хана первым министром империи. Но ни положение, ни богатство не повлияли на его жажду знаний. Он оставался ученым до конца своих дней.

Асаф Хан как-то был вынужден по политическим причинам переселиться в Аравию, где он прожил много лет. Богословские круги Аравии были охвачены восхищением, когда они осознали его интеллектуальное и духовное великолепие. Ибн Хаджар Мекки, самый видный арабский ученый того времени, был настолько восхищен, что написал книгу о нем (наверное, это была первая книга, написанная признанным арабским автором в похвалу индийскому мусульманину). В ней он восторженно отзывается о высокой учености Асаф Хана и его духовных качествах.

Асаф Хан вел в Аравии жизнь подлинного аскета, несмотря на пышность и великолепие, которыми он был окружен. Стоит упомянуть, что каждый день он читал десять джузов (частей) Корана во время намаза Тахаджуд[243]. Мы знаем от ибн Хаджара: «Не было ни одного случая за десять лет, которые он прожил в Мекке, чтобы он не совершал намаз в коллективе в святой Мечети. Поскольку его жилье находилось возле матафа[244], его деятельность все время проходила на глазах людей. Почти всегда видели, что он занят намазом, размышлениями, научными занятиями или религиозными дискуссиями. В его присутствии постоянно обсуждались книги самого высокого уровня, и улемы Харама принимали в этом живейшее участие».

Ибн Хаджар далее говорит: «Пребывание Асаф Хана придало Мекке особый блеск. Ученые и мудрые люди считали за честь поговорить с ним. Знания расцветали... Студенты спешили в Мекку со всех сторон... Они прилагали большие усилия, чтобы придумать литературные проблемы и с их помощью приблизиться к нему. Причина была в том, что щедрость, с которой он покровительствовал наукам и осыпал милостями студентов, не встречалась до этого в Мекке долгое время. Его имя благословляли на улицах Мекки точно так же, как в дни хаджа кричат «ляббайк» [245].

Турецкий султан пригласил Асаф Хана в Стамбул. Сопровождавший его друг рассказывал, что за время путешествия он ни разу не воспользовался льготами, которые шариат предоставляет путешественникам. В Египте правитель Хосров Паша прислал ему со специальным посланцем почетную одежду. Посланец умолял его надеть эту одежду хоть на минуту, чтобы он мог доложить правителю, что Асаф Хан ее носил. Правитель был бы счастлив узнать об этом. Но Асаф Хан вежливо отказался, так как одежда была сделана из шелка.

Мы, естественно, не хотим сказать, что в прежние времена каждый монарх был Музаффар Шахом или Аурангзебом, а каждый министр или сановник был Абдур Рахим Ханом или Асаф Ханом. Мы хотим подчеркнуть, что человечество в целом было гораздо лучше в прошлом, чем теперь. Многие вещи, которые тогда считались необходимыми для формирования человеческой личности, теперь уничтожены под опустошительным влиянием западных идеалов и образа жизни.

Вырождение

Поскольку религия в те дни рассматривалась как программа жизни, не допускалось, чтобы житейский успех мешал духовному прогрессу. Когда же этические идеи ислама под влиянием Запада были полностью уничтожены, общество на мусульманском Востоке стало быстро вырождаться, умственно и морально. Несмотря на общую тенденцию, временами появлялись такие выдающиеся люди как муфтий Садруддин Хан, Наваб Кутбуддин Хан, Наваб Вазируддаула из Тонка, Наваб Кальб-и-Али Хан из Рампура, Мунши Джамалуддин Хан, визирь Бхопала и Наваб Саийид Сиддик Хасан Хан, в которых суровая самодисциплина аскета, любовь к знаниям ученого и бдительность воина сочетались с княжеской властью и богатством. Однако это было исключением, поскольку процесс социального распада, раз начавшись, был неудержим. Ослепленные мощью и прогрессом западных наций, мусульмане, не думая о последствиях, стали подражать западным социальным и экономическим учреждениям, хотя те значительно уступали их собственным и представляли собой в основном погоню за материальным успехом, которая велась со всем пылом всепоглощающей страсти. Престиж религии упал. Учение пророка было забыто. Все те жизненные идеалы, которые верно отражали в себе как духовные, так и мирские стороны жизни, не подчиняя первые последним, перестали воздействовать на умы большей части мусульманского общества. Их место было занято идеалами гораздо более низкого уровня. Жизнь настолько заполонили пустые желания и занятия, что в ней не осталось места для религии и духовных стремлений и действий. Если сравнить повседневные занятия сегодняшних мусульман и описанных выше представителей старой исламской цивилизации, будет трудно поверить, что те и другие исповедуют одну и ту же религию или что их в действительности разделяют всего лишь несколько поколений.

Глава седьмая
ПОЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ДЛЯ МИРА ИСЛАМА

Взгляд в прошлое

В шестом столетии, когда мир колебался между жизнью и смертью, и ему не у кого было искать помощи, появление пророка Мухаммада (меиб) возвратило человечеству жизненные силы. Он вверил благосостояние человека заботам общины, которая обладала богооткровенным Словом и божественным законом и в их свете делала все, что является символом чистоты и справедливости. Эта община обладала наиболее гармонично уравновешенным правлением и умеренными взглядами и поднялась до положения просветителя человечества, пройдя суровое моральное воспитание и достигнув духовного совершенства.

Возникновение этой общины стало поворотным пунктом в человеческой истории. Она сразу же остановила приближение человека к своей гибели и обезопасила его на грядущие столетия от моральных и материальных опасностей и несчастий, которые угрожали поглотить его. Под ее руководством человечество спокойно двинулось вперед к своей подлинной цели, проявились разнообразные способности человека, была создана благоприятная среда, в которой он мог двигаться к высшей цели прогресса кратчайшим и вернейшим путем.

Под влиянием этой новой общины жизнь людей, их умы и их нравственность были преобразованы. Неверие и испорченность характера были замещены верой и добродетелью, фальшивые этические ценности и ложные идеалы уступили высоким нравственным принципам. Политика была поставлена под контроль этики. В системе исламской цивилизации существовала столь же неусыпная забота о духовном процветании, как и о материальном. Экономическое развитие сочеталось с моральным прогрессом; политическая активность соответствовала духовному подъему. Глубокое, внутреннее единство веры, непоколебимая единственность цели, мир и сочувствие уничтожили все преграды между людьми в мире ислама и превратили его в общество, которое, несмотря на то, что оно состояло из различных национальных элементов, было счастливым образом избавлено от всех социальных помех, напряжений и предубеждений. Путь добродетели, который так долго пребывал в забвении, что сделался труднопроходимым, стал теперь гладкой, ровной дорогой, по которой человечество могло идти свободно и безопасно. Право человека поклоняться и подчиняться Аллаху было восстановлено. Призыв религии породил огромную энергию, которая подняла миллионы людей из глубин упадка к величайшим высотам славы. Дух человека возвысился, и его гений устремился к благородным целям. Одним словом, караван человечества приблизился к месту своего назначения, а его авангард уже вступил туда.

Но прежде чем остальная часть путешественников смогла достигнуть конца пути, караван внезапно остановился, а те, кто вел его, - сменились. Прежнему вождю пришлось сложить с себя обязанности, потому что он не принял соответствующие меры для обеспечения безопасности путешественников. Один из них, никому не известный, силой оружия взял в свои руки бразды правления и продолжал вести караван по извилистой и неровной тропе, где даже в полдень стояла ночная тьма. Он все еще продолжает это безумное стремление. Путешественники, спотыкаясь впотьмах, падают ничком и стонут, но вождь опрометчиво и безрассудно продолжает спешить вперед.

Западные нации

Ни в коей мере не является плодом воображения то, что западные нации, которые сумели после мусульман занять руководящее положение в мире, изначально находились в неблагоприятных условиях. Они никогда не обладали достоверным источником богооткровенного знания с имеющейся в нем божественной мудростью. Та незначительная часть учения Иисуса Христа (мир ему), которая дошла до них, была утеряна вследствие искажений и вставок. Западные нации пытались примирить свет божественного руководства с учениями греков и римлян, и все языческое наследие древних греков и римлян выпало на их долю. Они получили от греков поклонение осязаемому, эпикурейство, лжепатриотзм и распущенность, а от римлян – банкротство религиозных верований, национализм, поклонение силе и империализм.

Мы видели, как то, что осталось от религиозного учения Иисуса Христа (мир ему), было поглощено римским язычеством. То, что еще оставалось, погибло в догматических ссорах духовенства. Затем последовала эпидемия монашества, и как реакция на это, весь христианский мир погрузился в плотские наслаждения. Порочность и роскошь церковников вызвали в европейском уме явное отвращение к христианству, которое в бездумных умах распространилось на религию в целом.

В Средние века происходили яростные конфликты между церковью и государством, которые сменились еще более отчаянными стычками между христианством и наукой. Отвратительные жестокости, совершенные служителями церкви в ходе этой борьбы, решили судьбу христианства на Западе, но они также вызвали недоверие к религии вообще. Западные интеллектуалы довершили дело. Они разорвали сохранявшуюся связь с трансцендентальной этикой.

В результате, Запад становился все более и более материалистическим, и власть и богатство стали единственными объектами его поклонения.

Дальнейшим следствием свойственного Западу пути развития был рост агрессивного национализма. Необходимым условием для сохранения национального существования стала ненависть и недоброжелательность по отношению к остальному человечеству. Европа, с одной стороны, решила, что весь Восток – это враждебный лагерь, а с другой стороны, она разделилась на иллюзорной основе национального самоопределения на множество частей, подобных водонепроницаемым отсекам. Мир превратился в огромный базар, где продают и покупают более слабые нации.

Сочетание моральной и религиозной развращенности с быстрым развитием в научной и промышленной областях привело к возникновению огромного несоответствия между силой и этикой. Люди даже научились летать в воздухе, как птицы, и плавать в воде, как рыбы, но они стали забывать, как ходить по земле.

Наука вручила меч каждому разбойнику с большой дороги. Смертельное оружие попало к безответственным, беспринципным и жестоким людям, которые неоднократно окунали мир в страшную кровавую бойню. А теперь наука дала человечеству атомную и водородную бомбы в качестве еще более эффективных средств самоубийства.

Под влиянием безбожия высокоразвитые в научном отношении нации, сделали огромные успехи в научно-техническом прогрессе, в то время как сам человек во всех отношениях подвергался унижению. Религия была изгнана из общества и секуляризирована; моральное воодушевление рухнуло под тяжестью материальных стремлений. Религиозная основа восточных народов, которая была стержнем их жизни, также была серьезно ослаблена.