Москва, госпиталь имени Бурденко

Палата для офицеров российской и командиров Красной Армии

Совсем с другими чувствами, чем пленные немецкие генералы, Парад Победы смотрели здесь, в святая святых российской военной медицины. Только один раненый, майор военной полиции Мокрецов, получил свой минометный осколок во время исполнение воинского долга в Сирийской Арабской Республике, пострадав от действий так называемой проамериканской «умеренной» оппозиции, которая на самом деле есть такие же бородатые бармалеи, как и неумеренная оппозиция, только находящаяся на прямом материальном содержании Госдепа и Пентагона. Группировку, устроившую минометный обстрел Российского блокпоста, помножили на ноль озлобленные ВКС, а майор, как и несколько других раненых, спустя сутки очутились в госпиталях России.

Остальные раненые были с необъятных полей запортальной Великой Отечественной Войны. Советский танкист, капитан Карпов, горевший в своей картонной «Бтшке» при ликвидации Кременчугского плацдарма. Два летчика-истребителя – лейтенант Вострецов и сержант [118] Умилин, отчаянные мальчики, выходившие против «мессеров» с раскладом «их восемь, нас двое». Лейтенанта Вострецова подбили на своем «ишачке» над Лужским рубежом, когда части РККА и дивизии ДОН НКВД встречными ударами запихивали обратно прорвавшихся было немцев. Раненый в левую руку и бедро, он вел бой до полного исчерпания боезапаса, а потом совершил на своем избитом истребителе вынужденную посадку в районе переднего края наших войск. Истребитель сержанта Умилина был сбит во время отражения очередного ночного массированного налета немецких бомбардировщиков на Москву, в результате чего летчик выпрыгнул из горящего «МИГа» с пулей в плече от вражеского стрелка. Потом было немного неудачное приземление на крышу дома и сложный перелом ноги, что для летчика-истребителя почти приговор. Эта-то нога и привела юного сержанта в запортальный госпиталь, где его обещали вернуть в строй в кратчайший срок. Еще в палате со своей раненой ногой лежал уже знакомый нам майор Маркин, бывший командир 125-го стрелкового полка, который оказался здесь одним из первых, и три российских офицера экспедиционных сил – капитан Соловьев, старший лейтенант Гамов и лейтенант Сергейцев, раненые в недавних боях с немецко-фашистскими захватчиками.

Вообще телевизор – не такой шикарный, как тот, что поставили немецким генералам, но вполне приличный – не выключался в палате считай что от подъема и до отбоя. В основном смотрели канал «Россия-24», по которому непрерывно каждые полчаса транслировались свежие сводки «Совинформбюро» и российского национального центра обороны, а также телеканал «Звезда» – там так же нон-стоп показывали советские и российские художественные фильмы о той войне. Еще товарищей краскомов (красных командиров) немного шокировала российская манера ведения войны с показом ее в прямом эфире. Например, демонстрация записей камер беспилотников (мы в ходе операции в Сирии такое видели много раз), контролировавших поражение «Искандерами» железнодорожных мостов через Березину (одного в районе Елизово, другого в Борисове) или массированный авиаудар по забитому прибывающими эшелонами Бобруйску. И тут же генерал-лейтенант Конашенков в своем фирменном офисном камуфляже в прямом эфире объясняет телезрителям, что это сделали для того, чтобы немцам веселее было перебрасывать последние резервы на помощь терпящей катастрофу группе армий «Центр».

Или наскоро смонтированный фильм (с Александром Сладковым в главной роли) – его оператор вместе с российскими мотострелками проехал на броне БМП от прорванной линии фронта под Гомелем до Витебска, взятие которого лишило войска группы армий «Центр» последних путей снабжения. И уже сегодня, буквально перед самым парадом – его же последний репортаж о встрече под Витебском российских мотострелков и бойцов армии генерала Федюнинского, наступавших от Великих Лук. Последняя новость вызвала всеобщие крики «ура!» и объятия всех со всеми, кому это было не противопоказано с медицинской почки зрения. Порция скромной мужской ласки досталась также санитаркам, медсестрам и врачам без разбора.

Впервые крик «Окружили!» звучал не горестно и испуганно, а радостно и торжествующе. Окружили-то не наших, а немцев, и масштаб окруженной группировки кружил голову. И тут же вспыхнули жаркие споры о том, сколько еще продлится эта война и на каких рубежах она закончится. Оптимисты говорили, что «к зиме будем уже в Германии», а реалисты возражали, что это никак не получится. Армия еще совсем не та, что показывают в фильмах, кадровая армия считай что вся сгорела в июле-августе, да и подготовка ее оставляла желать лучшего. Все, что делалось до войны, придется похерить и ради скорейшей победы начать все сначала. К тому же мало немца под Смоленском окружить, окруженных надо еще удержать в том котле, чтобы они, в конце концов, сдались. Потомки (кивок в сторону российских коллег), конечно, помогут, но и советской кровушки прольется немало, потому что когда немцы поймут, чем им грозит это окружение, рваться на прорыв они примутся со страшной силой, вояки они серьезные. Так что даже со всей поддержкой, всерьез, засучив рукава, минимум год-полтора с Германией провозиться придется. А англосаксы все это время будут делать вид, что воюют с Гитлером, а сами из-за угла станут помогать ему всем, чем могут – например, через нейтральные пока Швецию и Испанию.

Так что, в отличие от немецких генералов, смотревших «культурную программу» переговариваясь и кривя губы, и фильм перед парадом и сам парад советские и российские раненые командиры и офицеры просмотрели в полной тишине, в буквальном смысле затаив дыхание. Особо впечатляющей (для летчиков) была воздушная часть парада, когда огромный белоснежный «Ту-160» с надписью на борту «Александр Голованов», широко раскинув крылья изменяемой стреловидности, на высоте птичьего полета с громом пролетел над Красной Площадью в сопровождении пары истребителей «Су-27».

Они не знали, что человек, чьим именем был назван этот самолет, в настоящий момент сидел в кресле второго пилота, впитывая в себя ощущения полета на огромной реактивной машине. [119] Только так можно понять людей, способных поднять в небо машину, груженую 45-ю тоннами бомб (примерная бомбовая нагрузка дивизии дальних бомбардировщиков «Ил-4») и через полчаса полета на безумной скорости и недосягаемой высоте опростать их над столицей Третьего Рейха. При этом до Лондона этим самолета лететь час, а до Гибралтара с Лиссабоном – полтора, дальше начинаются межконтинентальные дальности (на пределе дальности без дозаправки в воздухе «Ту-160» достает до Вашингтона), но нам пока туда не надо. При этом было известно, что на припортальном аэродроме по обе стороны от межвременного перехода в окрестностях Унечи спешно возводятся быстросборные, но в тоже время капитальные полосы из готовых бетонных плит, уложенных в несколько слоев – а это значит, что скоро берлинцы и жители прочих германских городов будут иметь «счастье» лицезреть над своими головами эти прекрасные белоснежные машины или же их «младших братьев» «Ту-22МЗ», которые тоже далеко не сахар, правда, поднимают всего двадцать тонн бомб и на межконтинентальную дальность не летают. Ну, так межконтинентальных дальностей СССР пока и не требуется.

В отличие от летчиков, которых хлебом не корми – дай только полетать, капитана Карпова и майора Маркина впечатлила не та техника, что пролетала в небе, а та, которая проходила (проезжала) по земле. Причем майор в какой-то мере уже мог считать себя экспертом, потому что даже лежа на импровизированных носилках видел в действии российскую мотострелковую батальонную тактическую группу. Впрочем, в присутствии настоящих экспертов, объяснявших, что к чему и почему (то есть российских офицеров, из которых капитан Соловьев был артиллеристом-самоходчиком, а лейтенанты Гамов и Сергейцев представляли как раз танковые и мотострелковые войска) майор Маркин предпочитал помалкивать и слушать самому. Война кончится далеко не завтра, и эти знания ему еще могут пригодиться.

Оказывается, танк старшего лейтенанта Гамова даже не был подбит в бою, просто вставшую на дневку батальонную тактическую группу издалека обстреляла из пулемета группа немецких окруженцев. В результате находившийся вне танка Гамов (танкистам бронежилеты не положены) получил слепое (значит, пуля осталась в теле) проникающее ранение в грудь шальной пулей и выбыл из строя как минимум на пару месяцев. До этого Гамов, гремя огнем, сверкая блеском стали, успел поучаствовать в Гомельской локальной наступательной операции, а затем, во время операции «Гильотина», на своем «Т-80У» пройти от линии фронта под Гомелем почти до самой Орши. Аналогичную историю рассказал и лейтенант Сергейцев, раненый осколком минометной мины во время захвата Могилевсого железнодорожного узла, а также капитан Соловьев, получивший пулевое и несколько осколочных ранений от разорвавшейся рядом гранаты, когда он с автоматом в руках отражал нападение группы солдат противника на НП артиллерийского полка.

Но все равно все четыре российских офицера считали героями не себя (они всего лишь работяги войны на подхвате – неиметых подтаскивают, поиметых оттаскивают), а командиров и бойцов Красной армии, которые с чем попало и на чем попало встали на пути у орд немецко-фашистских людоедов. Краскомы, правда, с эти не соглашались и говорили, что потомки пришли из своего мирного будущего и встали с ними плечом к плечу – а значит, все тут герои, сражающиеся с жестоким врагом. Трусов среди них нет.

* * *

Сентября 1941 года. 21:15