Брянская область, 20 км севернее райцентра Сураж

Деревня Смольки, Костюковичского района, Могилевской области,

Белорусской ССР.

Получив сообщение, что по дороге навстречу его батальонной тактической группе катит сам командующий 24-м моторизованным корпусом генерал танковых войск Гейр фон Швеппенбург, командир БТГр-1 майор Потапов одновременно обрадовался и огорчился. Обрадовался он тому, что уничтожение или пленение командира корпуса должно было дезорганизовать боевые подразделения еще не понесших серьезных потерь 10-й моторизованной, 4-й танковой и 1-й кавалерийской дивизий, что, несомненно, облегчит развертывание группировки российских войск на запортальном плацдарме.

Огорчился же он потому, что таких персонажей положено брать живьем в максимально неповрежденном состоянии, ибо корпусной командир – это секретоноситель высшего уровня. А это значит, что для захвата штаба 24-го моторизованного корпуса необходимо останавливаться и искать место для засады. Организовано все должно быть так, чтобы, с одной стороны, моторизованный батальон охраны штаба оказался помножен на ноль весь до последнего человека, а с другой стороны, чтобы все жирные штабные крыски (а не только командир корпуса) остались целыми и невредимыми. Беседовать с немецкими штабными будут весьма охочие до истины товарищи из разведотдела армии – а это такие специалисты, что у них заговорит и мумия фараона Тутунхамона, причем без всякого рукоприкладства.

Более осведомленными лицами с немецкой стороны является только сам Быстроходный Гейнц и его штабные. Но того вместе с его штабом в окрестностях района Сураж-Унеча больше нет. Дело в том, что как раз в эти дни на левом фланге наступающей 2-й танковой группы 46-й моторизованный корпус, продвигающийся вдоль дороги Рославль–Брянск в районе под Клетня–Жуковка, столкнулся с упорным сопротивлением войск 50-й советской армии. Район Жуковки – это узкое, всего 5–6 километров, танкопроходимое дефиле между двумя заболоченными лесными массивами, через которое проходит дорога Рославль–Брянск. Обороняться на такой позиции против танкового натиска при наличии минимально необходимых средств ПТО можно долго и со вкусом, ибо обойти этот рубеж невозможно. В связи с этим Гудериан, оставив дела в району Сураж–Унеча на командира 24-го моторизованного корпуса, со всей своей оперативностью убыл в район Клетни. А жаль, а то бы попался голубчик вместе со всем своим летучим штабом нашим передовым частям – либо возле портала, либо при захвате Суража. Но чего нет, того нет, командующий лучшим моторизованным корпусом вермахта – это тоже весьма неплохо.

Что касается герра фон Швеппенбурга, то он владел информацией о сложившейся обстановке всего лишь на вчерашний вечер, и пока был не в курсе проводимой контроперации. Ну а как ему быть в курсе, если штабная радиостанция 3-й танковой дивизии вышла из строя во время внутрипортального взрыва, и починить ее до захвата российскими войсками выхода из портала не успели. Ну а дальше случилось то, что случилось, в портал начала входить передовая в российской группировке 144-я мотострелковая дивизия, за несколько первых часов контроперации в оперативной пустоте расширившая плацдарм на севере до Суража, на юге до Унечи. Единственное, что беспокоило герра генерала, так это то, что все попытки выйти на связи с дивизиями корпуса оказывались неудачными из-за царящих в эфире помех. Но ничего, вскоре он прибудет на место и во всем разберется лично, как следует, взгрев этого выскочку Моделя за то, что тот вздумал самовольничать, в то время как другие исправно выполняют поступившие приказы.

Местом для засады на штабную колонну 24-го моторизованного корпуса майор Потапов выбрал между деревнями Смольки и Смольковская Буда. Местность там в основном открытая, поля и луга, но имеют место еще и разделяющие их небольшие рощи, пригодные для маскировки танковой засады. В принципе, на этой позиции батальонной тактической группой можно ловить не только штабную колонну, но и полнокровный танковый полк вермахта, после чего множить его на ноль – деться ему будет некуда. Но, как говорят товарищи хохлы – шо маемо, то маемо.

Танковая и одна мотострелковая роты без одного взвода были размещены и замаскированы по правую сторону от дороги на опушке рощи неподалеку от деревни Смольки. Основное направление стрельбы вдоль дороги. Еще две мотострелковые роты и минометная батарея укрылись небольших рощицах, вытянувшихся в цепочку по левую сторону от трассы. Основное направление стрельбы поперек дороги. Именно вторая группа – это главная ударная сила засады, а первая в случае необходимости должна поддержать ее огнем и еще, в случае чьих-то попыток сбежать на своих двоих в чисто поле, догнать этих нехороших людей и повернуть их обратно. Последняя, третья позиция засады из одного мотострелкового взвода расположена почти на окраине в садах деревни Смольки. Три боевые машины пехоты и двадцать один боец десанта ждут не дождутся тех неприятелей, которые на скорости попробуют проскочить мимо основной засады.

И вот засада готова и полностью замаскирована, не хватает только дорогих гостей.

Первыми мимо нее примерно в полукилометре перед колонной проскочили с десяток мотоциклов с колясками головного дозора. Сама штабная колонна состояла из идущей в голове «тройки», следующей за ней двух «двоек», «Ганомага» с охраной, радийного «Ганомага», грузовика с солдатами, штабного автобуса, «Хорьха» с генералом, нескольких «Опелей» со штабными чинами пониже, снова штабного автобуса, снова грузовика с солдатами, еще двух «Ганомагов», и замыкал колонну снова танк «двойка». Еще несколько мотоциклов без колясок ехали по дороге рядом с легковыми машинами, перевозившими чинов штаба – то ли в качестве почетного эскорта, то ли в качестве курьеров, в любой момент готовых умчаться с важным поручением, а скорее всего, в качестве и того, и другого. Майору, наблюдающему в бинокль за происходящим с правого фланга своей засады, эта немецкая колонна показалась стадом беспечных баранов, которые, весело блея, идут прямо на бойню в объятия мясников.

Стрельба по сигналу началась почти на всем протяжении колонны, но все-таки первым был уничтожен головной дозор. Цель групповая, относительно малоподвижная, под прицелами трех пушек и трех пулеметов боевых машин пехоты просто обреченная на уничтожение. Мотострелкам почти не пришлось вручную править недоделки автоматического пошива, немецкие мотоциклисты и без того по большей части оказались мертвыми. Основная часть колонны, попавшая под стрельбу из автоматических пушек в борт, тоже чувствовала себя неважно. С дистанции в сто метров под углом, близким к девяноста градусам, пушки БМП-2 дырявят не только автомобили, жестяные «Ганомаги» и тонкошкурые «двойки», но еще с легкостью пробивают бортовую броню «троек» и «четверок», которых тут, кстати, не было.

Получив в борт сразу полсотни снарядов от двух БМП сразу, причем почти в упор, головная «тройка» резво вспыхнула – все произошло так быстро, что экипаж не успел даже попытаться выбраться из машины. Впрочем, остальной охране тоже было ничуть не веселее – «двойки» бронебойными снарядами из пушек БМП на дистанциях до километра пробиваются со всех ракурсов, а «Ганомаг» – это и вовсе консервная банка, пробиваемая даже из ПКТ, а о грузовиках с солдатами и говорить нечего. Плотно упакованное мясо, пропущенное через измельчитель. Малоаппетитное зрелище, а вблизи особенно. Только некоторым счастливцам повезло покинуть свои машины, но только для того, чтобы обнаружить, что их со всех сторон окружают люди и боевые машины угрожающего вида. Не у каждого офицера или генерала достаточно духа для того, чтобы отстреливаться из табельного пистолета от шести десятков танков и трех сотен отборных головорезов. Особенно на фоне жарких бензиновых костров, только что бывших танками, бронетранспортерами и грузовиками охраны.

Совсем не надо быть Гинденбургом, чтобы понять, что неизвестное подразделение, устроившее засаду на штабную колонну 24-го моторизованного корпуса, к войскам Рабоче-крестьянской Красной Армии имеет весьма отдаленное отношение. Где танки «БТ» и «Т-26», где пулеметы «максим» и трехлинейные винтовки, где, наконец, неуклюжие, неловкие красноармейцы, кое-как экипированные и едва обученные держать в руках винтовку, а также их медлительные, туповатые командиры, которых как раз немцы били согласно суворовским заветам «не числом, а умением»? Эти же, совсем наоборот, своей техникой и оружием, помноженными на умение с ними обращаться, сами побьют кого угодно.

Генерал фон Швеппенбург, когда его вытащили из «Хорьха», отобрали табельное оружие и поставили перед майором Потаповым, был просто в шоке. А то как же, только что он был командующим одного из лучших моторизованных корпусов вермахта, а теперь он пленный, и стоящий перед ним офицер смотрит на него презрительно, как на насекомое, будто думает, раздавить его сейчас или дать еще подергаться. Едва отойдя от первого шока, герр генерал смог задать своему пленителю только один-единственный вопрос:

– Кто вы, черт возьми, такие, и откуда взялись?

Но майор только непонимающе махнул рукой, и пленного генерала увели. Ну не готовили наших военных к войне именно с германской армией. С английским языком у майора было вполне прилично, пленного он бы мог допросить без переводчика, а вот с немецким языком просто никак. Задание выполнено, но на душе у него остался какой-то нехороший осадок. Вот пленный генерал, большая птица высокого полета. Но стоил ли он того, чтобы мудрить засаду и терять темп в рейде? Какие великие тайны этот Гейр фон Швеппенбург может раскрыть нашим разведчикам, когда все войска его корпуса и так уже как на ладони, и знаем мы об их местоположении и направлении движения, как бы не больше, чем их собственный командующий, которому и докладывают-то не обо всем? И даже то, о чем ему доложили, в силу сверхманевренного характера этого сражения может стремительно устареть. Дезорганизовать же управление 24-м моторизованным корпусом можно было, просто с ходу раздавив штабную колонну гусеницами и перестреляв из пулеметов и автоматов всех пытающихся спастись бегством. Времени на это ушло бы раз в десять меньше, а результат был бы таким же.

И вообще, такими операциями должны заниматься профильные товарищи, спецназ ГРУ и силы специальных операций. У них и опыт, у них и снаряжение, да и других, общевойсковых задач им тоже не ставят. Но они еще не прибыли. К тому же генерал со своим штабом сам выскочил им лоб в лоб, и тогда взять его живьем вместе со штабом показалось хорошей идеей. А теперь теряй время, сиди тут и жди, когда прилетят «вертушки» с представителями разведотдела дивизии – забирать пленных и прилагающееся к ним секретное барахло, в том числе ворох оперативных карт и секретную машинку, именующуюся «Энигмой». [39] Или оставить здесь одну мотострелковую роту из трех, придав ей одну «Тунгуску», танковый взвод и пару минометов, а остальными силами продолжить задание по разгрому авангарда германской кавалерийской дивизии. Но после этого сразу назад, в Сураж, ибо автономность по топливу и боеприпасам уже подходит к концу.

Майор Потапов так и сделал, и всего через час БТГр-1, действующая в составе без одной роты, в пятнадцати километрах на север от места засады в лесном массиве, расположенном между деревнями Белынковичи и Новые Самотевичи, огнем и гусеницами раздавила колонны 1-й кавалерийской дивизии, которой не помог даже 40-й противотанковый батальон. Да и как он мог помочь на узкой дороге, когда лобовую броню «Т-90», «колотушки» [40] не пробивают даже в упор. Да что там лобовую. Для самой массовой немецкой тридцатисемимиллиметровой противотанковой пушки танк «Т-90» неуязвим во всех проекциях и с любой дистанции. Единственный способ подбить эту машину – поставить на прямую наводку пятнадцатисантиметровую дивизионную гаубицу. Но это орудие настолько тяжелое и неповоротливое, что использовать его в качестве тяжелой противотанковой пушки можно только от безысходности, а добиться успеха реально только при большой удаче.

Но вернемся к немецкой кавалерийской дивизии. Когда из-за небольшого поворота дороги (всего-то 5^о, но того, что там творится за поворотом, не видать) прямо в лоб 1-му кавалерийскому полку один за другим на шестидесятикилометровой скорости вылетели девять танков «Т-90», это был шок и трепет. Массовое ДТП со смертельным исходом, а также пушечно-пулеметной стрельбою. Кто не успел убраться с проезжей части, был сбит или раздавлен. Остальные немецкие кавалеристы, выжившие во время первой атаки, спасаясь от огня пушек, пулеметов и автоматов, следующих за танками БМП-2 с десантом, убрались поглубже в лес и там на некоторое время затихли, выжидая, пока не прекратится это яростное буйство.

И если головной кавалерийский полк понес тяжелые потери в личном составе (до 70 %), в основном из-за неожиданности нападения, то в остальных полках потери были значительно скромнее. Немецкие солдаты и офицеры сразу сообразили, что лучше всего дать коню шенкелей и убраться с пути взбесившихся железных коробок, которые вихрем несутся по шоссе, снося на своем пути все живое. Но, например, упряжки с 105-мм гаубицами в 1-м конноартиллерийском полку в лес свернуть не могли, как и повозки с имуществом 40-го саперного батальона и 86-го батальона связи, материальная часть которых была утрачена в полном объеме.

Правда, связисты, перед тем как разбежаться, успели слегка нагадить. Так как установленные у Красновичей «глушилки» сюда, за пятьдесят километров, не доставали, то они успели послать сообщение «атакованы русскими танками» после чего связь немецкого командования с 1-й кавалерийской дивизией прервалась и больше не возобновлялась. И добро бы они попытались связаться только со штабом 24-го моторизованного корпуса; сообщение, посланное на экстренной волне, слышали и в штабе 2-й танковой группы у Гудериана и в штабе поддерживающего группу армий «Центр» 2-го Воздушного флота. Именно там на уничтожение обнаглевших русских «роликов», которые вздумали кататься там, где не следует, и решили послать штаффель пикирующих бомбардировщиков «Ю-87» из состава 2-й группы 1-й штурмовой эскадры (немецкое обозначение: StG-1/II).

А майор Потапов, сделав с немецкими кавалеристами все свои дела, сообщил об этом своему командованию и получил приказ для пополнения топливом и боеприпасами отойти к деревне Смолевичи, куда с наступлением темноты должен был прибыть конвой с топливом и боеприпасами. БТГр-1 в ближайшие день-два предстояло еще несколько таких же лихих рейдов. Продвижение немецкой пехоты к будущему рубежу обороны плацдарма нужно было по возможности замедлить, ибо на организацию самого этого рубежа требовалось дополнительное время. К тому же была еще одна, точнее две проблемы. Во-первых – для обороны развернутого на север рубежа протяженностью в сорок восемь километров, своими флангами упирающегося в непроходимые болота, по боевому уставу тридцать восьмого года требовалось не меньше четырех полнокровных стрелковых дивизий. Во-вторых – прежде чем занимать оборону фронтом на север, было необходимо устранить угрозу со стороны 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий противника, находящихся южнее предполагаемого рубежа обороны.

* * *

Августа 1941 года. 14:25