Авиабаза Шайковка, 52-й ТБАП

Несколько часов назад, когда еще министр обороны не сделал свой доклад президенту, шесть дальних сверхзвуковых бомбардировщиков-ракетоносцев «ТУ-22М3» 52-го тяжелого бомбардировочного полка начали готовить к боевому вылету. Лететь им предстояло совсем недалеко. До цели, расположенной в окрестностях села Красновичи, по прямой было около двухсот километров. Для машин такого класса это все равно, что одна нога здесь и другая тоже здесь. В принципе, применение дальних стратегических (и так далее, и тому подобное) тяжелых бомбардировщиков было избыточным, но некоторые светлые головы решили, что в случае массового прорыва противника на эту сторону массированный бомбовый ковер на горячие головы прорывающихся будет как раз тем, что сумеет их как следует остудить.

А еще одна более светлая голова (сам Президент) решила, что если получится уничтожить это странное черное облако, связывающее два мира, то и мороки у всех будет куда меньше. Злых клоунов Адика, выживших после прокатившегося по ним бомбового ковра и разбежавшихся по окрестностям, быстренько добьют подтянутые к Красновичам части ССО. [31] Потом можно будет объявить, что война окончена, похоронить павших, наградить героев и приступить к восстановлению разрушенного народного хозяйства, пусть и в масштабе отдельно взятого села. Лицемерия во всем этом было самый минимум. Страна и в самом деле находилась в достаточно тяжелом положении для того, чтобы ввязываться в затяжную войну в сорок первом году, притом, что в году две тысячи восемнадцатом ее и без того окружают недружественные ближние и дальние соседи.

А то, что эта война будет затяжной и нелегкой, Президенту было понятно с самого начала. Ведь мало сорвать наступления гитлеровцев на Киев и Москву. Для обеспечения безопасности Российской Федерации потребуется обеспечить решающий разгром вражеских орд и победоносное вступление Красной Армии в Европу, что с учетом состояния Красной Армии на август сорок первого года выглядело как ненаучная фантастика. Для того чтобы добиться той самой победы на руинах предыдущей, требовалось создать армию нового типа, обкатать и закалить в боях – и только тогда она сможет добиться решающей победы над гитлеровским фашизмом в кратчайшие сроки. Но на все это требовалось время и немалые ресурсы – материальные и людские – которых Российской Федерации остро не хватало для своих нужд.

Нет, если возникнет такая необходимость, Россия взвалит на себя и потянет еще не такой воз. Но лучше бы она не возникала. К тому же еще оставалась проблема взаимодействия с СССР-1941, а если точнее с товарищем Сталиным и его соратниками. Президент знал, что большинство его собственных соратников, если их так можно назвать, от одной такой мысли придут в тихий ужас, так что потом их придется отпаивать валерьянкой или же чем-нибудь покрепче. А не взаимодействовать нельзя. Во-первых – одна Российская армия, снабжаемая через труднопроходимый (по рассказам пленных) межвременной переход, войны с фашизмом не выиграет. Во-вторых – отсутствие взаимодействия приведет к конфликтам, а там (не дай Бог) недалеко и до того, что деды, не понимая, что происходит, поднимут оружие на внуков. В-третьих – а как вы без этого взаимодействия создадите эту самую армию нового типа? Кто позволит вам переучивать бойцов и командиров, менять уставы и вмешиваться в командование? И все это придется делать на коленке, в условиях войны с одной из лучших армий в мировой истории. Такие вещи возможны только при наличии санкции с самого верха – и не иначе.

Так что с точки зрения президента лучше было бы, если бы этого облака-перехода и вовсе не существовало, или оно внезапно закрылось. Ведь это классика такого рода локальных конфликтов, когда обороняющаяся сторона не желает его эскалации, она стремится перекрыть противнику доступ на свою территорию, уничтожив используемый для этого мост, тоннель, сухопутный перешеек и так далее (нужное подчеркнуть). Естественно, для уничтожения облака военные предложили самый мощный из имеющихся у них в арсенале неядерных боеприпасов. Использовать на своей территории сколь угодно малые тактические ядерные заряды президент отказался наотрез.

Академик Велихов, к которому президент обратился за консультацией, насколько само по себе опасно разрушение такого портала, ответил, что точно сказать ничего не может, так как для этого облако требуется предварительно обследовать. Но поскольку оно с большим трудом пропускает не очень массивные материальные предметы, да еще и нейтрально в смысле радиации и прочих видов излучения, то можно считать, что его энергетическая накачка имеет не очень высокий уровень. Чтобы сказать точнее, это облако предварительно стоило бы изучить. Поблагодарив товарища Велихова за консультацию, президент повесил трубку и подумал, что раз академик считает, что большой опасности нет, то можно и даже нужно попытаться свести потери от этого явления к минимуму.

Поэтому, если в бомбоотсеки и на внешнюю подвеску пяти бомбардировщиков были подвешены по девяносто шесть ОФАБ-250, то шестой нес только одну особо мощную бомбу, широко известную в узких кругах под прозвищем «Папа всех бомб» или просто «Папа». Ни разу до того это изделие не применялось в боевой обстановке, поэтому этот день (точнее, вечер) должен был бы стать ее дебютом. Или не стать – мало ли как сложатся обстоятельства. Поэтому, отпустив министра обороны и записав свое обращение к народу России, Президент собрался и при полном параде выехал по адресу Москва, Большая Дмитровка, дом 26, где как раз в четыре часа вечера должно было начаться одно из очередных плановых (по счастью) вечерних заседаний Совета Федерации.

Итак, Президент прибыл в Совет Федерации к шестнадцати часам (ровно к тому моменту, когда сенаторам включили его обращение к народу) и пятнадцать минут простоял за кулисами, наслаждаясь славой. Потом, когда обращение к народу завершилось и на экраны снова вернулась обычная заставка цвета запекшейся крови: «Регистрация Совет Федерации» «Всего», «Присутствует», «Отсутствует», «Кворум», Президент вышел из своей засады и поднялся на трибуну.

– Коллеги, – сухо сказал он, – я обращаюсь к вам в связи с той экстраординарной ситуацией, сложившейся по причине появления на нашей территории межвременного туннеля, соединяющего наше время с августом тысяча девятьсот сорок первого года, что несет угрозу для жизни наших граждан и государственной безопасности. Вы уже знаете, что проникшие к нам части вермахта повели себя привычным образом, в результате чего погибли наши мирные граждане, в том числе и дети. Исходя из этого, на основании пункта «г» части 1 статьи 102 Конституции вношу в Совет Федерации Федерального Собрания обращение об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации на той стороне этого межвременного тоннеля в тысяча девятьсот сорок первом году, вплоть до полного устранения исходящей оттуда угрозы.

Сделав паузу, Путин внимательно осмотрел зал, оценивая его реакцию. Убедившись, что все и все поняли так, как надо он добавил:

– Должен особо отметить, что наши солдаты и офицеры, обороняя дальние подступы к территории Российской Федерации, должны иметь право действовать из чисто военных соображений, невзирая ни на какие политические условности. Если не дать им такой возможности, то последствия могут быть непредсказуемыми, начиная от ненужных дополнительных потерь и заканчивая провалом всей операции. На этом у меня все, коллеги, спасибо за внимание.

Сказав это, Президент сошел с трибуны, после чего, в результате коротких прений (а что тут препираться, и так все ясно) и еще более короткого голосования, к 17:00 по Москве искомое разрешение было дано. Впрочем, Президент не стал дожидаться этого момента, оставив за себя своего официального представителя, заместителя министра иностранных дел Григория Карасина, который в министерстве отвечал за взаимодействие с палатами Федерального Собрания. Сразу, как только закончились все бюрократические формальности, и решение Совета Федерации было оформлено и вступило в силу, об этом были немедленно проинформированы Президент, Министр Обороны и Начальник Генерального штаба. После этого офицеры Генштаба, вот уже больше шести часов роющиеся в архивных картах (Апчхи) и боевых донесениях, начали прикидывать, как бы наличными силами стягиваемой к черному облаку 144-й мотострелковой дивизии выполнить поставленную задачу по захвату на той стороне не простреливаемого вражеской артиллерией плацдарма.

Получалось, что в оперативной пустоте между моторизованными частями и догоняющей их пехотой даже одной дивизией можно будет выхватить у вермахта неплохой кусок территории, но для его удержания и дальнейших активных действий в 1941 год придется вводить не меньше полнокровной общевойсковой армии. Пока что единственным кандидатом на эту роль была дислоцированная под Москвой и в Нижегородской области 1-я гвардейская танковая армия Западного военного округа, для частей которой под погрузку уже были поданы эшелоны. Но все это были только предварительные прикидки, потому для переброски по железной дороге целой армии, с учетом разгрузки-погрузки и марша от станции назначения до района сосредоточения, потребуется достаточно большое количество времени, за которое может произойти все что угодно. Может, и не будет никакой операции в сорок первом году, и предназначенные для этого части тихо и мирно направятся в свои пункты постоянной дислокации.

Но как раз в тот момент, когда генералы в Генштабе размышляли над дальнейшим развитием операции, из сердцевины этого гнусного черного облака густо полезли германские танки и зольдатены; и тут же рука министра обороны потянулась за большим тапком, чтобы разом прихлопнуть всю это погань, пока она не расползлась по российской земле. Большим тапком, как вы понимаете, как раз и были те самые шесть подготовленных к вылету с аэродрома Шайковка «Ту-22М3». Экипажи боевых машин как раз просмотрели телеобращение президента и теперь, находясь в пятиминутной готовности к вылету, «перекуривали» в непосредственной близости от боевых машин, ведя околополитические разговоры, в том числе и обсуждая открывающиеся в связи с этим событием самые разные перспективы.

Этими разговорами пилоты и штурманы шести экипажей пытались успокоить одолевающий их предбоевой мандраж. Конечно, почти все пилоты этой эскадрильи участвовали в боевых вылетах в Сирии, но то были бомбежки бородатых бармалеев посреди пустыни, где все чужие и не страшно чуть-чуть промахнуться. Тут же совсем иное – рядом с целью расположен российский населенный пункт, в котором более тысячи жителей (было), а также находятся позиции своих войск, окружающих эту самую цель. Глонасс Глонассом, а малейшая ошибка, с учетом подвешенного под самолеты груза, приведет к огромным человеческим жертвам и последующему визиту в часть военных дознавателей, желающих выяснить, как так могло получиться.

Команда на вылет вывела их из этого далеко не благостного состояния и, не докурив, а также недоговорив, по приставным решетчатым трапам члены экипажей полезли в свои кабины, располагающиеся, между прочим, примерно на высоте второго этажа. Набежавшие техники быстро вытащили «башмаки» из-под огромных колес и откатили эти самые трапы. Почти одновременно взвыли сверхмощные двигатели бомбардировщиков, заставившие задрожать раскаленный воздух над бетонным покрытием аэродрома.

Прогрев двигатели, головной бомбардировщик бодро выехал со стоянки и покатил в начало взлетной полосы, а за ним, выстроившись в очередь, последовали и остальные. «Тушки» уходили в небо почти без задержки, один за другим, самой последней взлетала машина, в бомболюк которой была загружена супербомба объемного взрыва. Совершив над аэродромом круг и собравшись в боевой порядок, шестерка бомбардировщиков на высоте около шести километров (держась выше верхней кромки облаков) и на скорости девятьсот километров в час направилась в сторону пресловутых Красновичей. Жить прорвавшимся в двадцать первый век гитлеровцам оставалось всего несколько минут.

Конечно, бомбить «по зрячему» с километровой высоты, на которой располагалась нижняя облачная кромка, было бы безопасней и психологически комфортней, но туда, на поле боя, с трех сторон летели артиллерийские снаряды, и пролетать через эту зону самолетам категорически не рекомендовалось. Даже если не будет прямого попадания (вероятность которого ничтожна), спутные следы десятков и сотен снарядов, на сверхзвуковой скорости пролетающих через эту область воздушного пространства, способны устроить бомбардировщикам такую болтанку, которая сравнима только с поездкой на внедорожнике по усыпанному валунами руслу высохшей горной реки.

На подходе к цели пилоты убрали руки со штурвалов, и управление самолетами взяли на себя системы автоматического бомбометания СВП-24-22 «Гефест». И вот настал момент, когда раскрылись створки бомболюков – и выстроившиеся строем пеленга «Ту-22М3» начали раскатывать под собой бомбовый ковер. Экипажам бомбардировщиков оставалось только молиться, чтобы все было сделано правильно, потому что ничего изменить уже было нельзя. Последним из бомболюка замыкающей «тушки» нырнул вниз девятитонный «Папа», имеющий собственную систему спутникового самонаведения. Выполнив задачу, бомбардировщики заложили вираж, ложась на обратный курс. Свое дело они сделали.

По земле уже катился смертоносный и сокрушающий бомбовый ковер, обнуляющий все, что генерал Модель сумел ввести в двадцать первый век – и самого генерала, между прочим, тоже. И именно в этот момент на высоте тысячи метров над супербомбой раскрылся тормозной, а на высоте пятисот метров – основной парашют. Еще пятнадцать секунд – и темно-серый пузатый цилиндр вместе с парашютом нырнул в это странное черное облако точно по его центру. Секунд десять-двенадцать ничего не происходило, хотя время срабатывания боеприпаса объемного взрыва составляет десятые доли секунды. Потом угольно-черное облако на мгновение осветилось изнутри ярчайшей вспышкой, громыхнуло так, что земля заходила ходуном. После этого внутреннего взрыва по периметру облачного диска во все стороны, как из гигантской газовой конфорки, выметнуло косматые огненные хвосты, длиной до двух сотен метров, вместе с которыми вылетели какие-то горящие и дымящиеся ошметки.

Взрыв «Папы» произошедший в самой сердцевине межмирового перехода, был усугублен детонацией грузовиков, перевозивших вторые боекомплекты для орудий 75-го артиллерийского полка, танкового полка, а также артиллерии и минометов обоих мотопехотных полков, общим тротиловым эквивалентом больше пятнадцати тонн. В результате по обе стороны от портала, в радиусе трех сотен метров, было уничтожено все живое, а сам межмировой переход, поглотив девяносто процентов энергии этого взрыва, вступил в фазу трансформации. Размеры самого облака не изменились, просто его границы стали резче. Да и на облако оно теперь походило только частично, больше всего напоминая странное, напоминающее ту самую газовую конфорку, сооружение, сотканное из черного тумана. Расположенные по периметру диска, под туманным козырьком, отверстия туннелей уходили в глубину, закручиваясь чуть заметной спиралью, а потом теряясь где-то далеко во мраке, будто намекая, что изнутри эта вещь куда больше, чем снаружи.

* * *

Тогда же и там же