Сказки деда Семёна. Сибирский тумень Лютый

Текст этот писан моим отцом Кривошеевым Виктором Владимировичем [25]. Алёша из текста – это я. В конце лета и осенью 2010 года я, мой отец, Виталя, и еще пара-тройка человек совершили несколько походов по волховским местам древнего прошлого Сибирской земли под Томском, результатом которых и стало рождение этого материала. В тексте упоминаются реальные лица – члены рода Кривошеевых, томские учёные и исследователи (А.А. Локтюшин, И.Н. Быков, Г.В. Николаев).

Алёша, ты просишь написать о всех преданиях в нашей родне, которые я помню, чтобы вы понесли их дальше. В этом и вся сложность. Не было как такового процесса моего обучения, всё было совсем необычно. Детство было обыкновенным деревенским, утром плотный завтрак, а дальше кусок хлеба, шматок сала, соль, всё завернуть в тряпочку, и на улицу, до вечера.

Читать научился в первом классе, и где-то после зимних каникул меня "прорвало", я начал запоем читать русские народные сказки (к весне прочитал весь многотомник русских народных сказок, а по объёму он больше "Война и мир" Л.Н. Толстого), но это совершенно не сказывалось на бурной жизни сельского первоклассника. Мне потом рассказывали, что я был местной достопримечательностью, сначала в совхозе, а затем в Сары-Агачах прочитал все сказки. Сначала в школьной библиотеке, а потом и в большой библиотеке, когда там все сказки кончились, библиотекарши давали адреса читателей, у которых были хорошие домашние библиотеки. Я до третьего класса самостоятельно ходил по домам и слёзно просил: "…Дайте, пожалуйста, сказочку почитать, я вам её обязательно верну". Народ над таким "читателем" просто угорал, но никто и не отказывал. Алёша, когда ты стал победителем городского конкурса на лучшую сказку, я окончательно поверил в генную память.

Меня с детства все называли между собой "непутёвым", помню, случайно подслушал разговор мамы с тётей Валей: "Что ты с Виктором возишься, он никогда с вами жить не будет, он ведь как наш (не расслышал, говорила шёпотом) непутевый". Такое отношение родителей и родственников меня сильно обижало, считал, что они ко мне относятся как к психически неполноценному, но только, когда мне исполнилось далеко за 40, понял, что они имели в виду. Сейчас очень сложно понять, где я тогда больше жил, в мире сказок или в действительности.

Всю нужную для вас информацию получал не от деда, а через деда. Дед у нас был ВЫСОЧАЙШЕЙ культуры и мудрости человек. Образование, по словам бабы, получил "агромадное, прошёл целых три класса, и четвёртый коЛидор" церковно-приходской школы. Дед прекрасно пел, об этом его даре знали все. Баба долго хранила вырезки из газет, где-то конец 20-х, начало 30-х годов (потерялись в оккупации), в которых говорилось, что Любченко С.В. выиграл первое место среди песенников Украины и направляется в Москву для работы в Большом Театре (пересказ тёти Вали).

У деда с бабой в то время было 13 мальчиков, и родилась первая девочка, моя мама. Все мальчики потом погибли в голодомор, только две последние девочки выжили (мама и тётя Валя). По этой причине они в Москву не поехали, вместо деда уехал Иван Козловский, который затем стал знаменитым тенором (пересказ тёти Вали).

Мама говорила, что такой голос, как у нашего деда, в наш род приходит на шестое поколение (может быть, я ещё и дождусь). Весь совхоз знал, что на охоту дед ходил не для того, чтобы пострелять, а просто попеть в степи в своё удовольствие.

Алёша, хочу, чтобы у тебя сложилось представление, как пел дед, один раз я сам всё видел. Это была осень 1962 года, в клубе отмечали завершение уборочной, награждали победителей, идёт традиционный концерт самодеятельности. Мы недавно вернулись из Сары-Агачей, живём у знакомых на квартире, и ждем, когда папа пришлёт за нами машину и перевезёт всех нас на новое жительство, в Есильский район. Старые друзья и знакомые уговорили деда спеть на прощание в клубе, он выступал последним (мы с пацанами расположились на полу возле сцены, и к тому времени устали сидеть, постоянно баловались и толкались), объявили, что известный вам Любченко Семён Васильевич исполняет украинскую народную песню "Нiч яка мiсячна". И дед запел, без музыкального сопровождения, одним голосом. Когда песня кончилась, началось что-то страшное, сначала стояла полная тишина, слышно только шаги деда, когда он уходил со сцены, а потом заголосили, точнее, завыли бабы, как будто оплакивают покойника, и все буквально разбежались по домам.

Дед много читал, но не просто как я "проглатывал", а "с чувством, толком, с расстановкой" прочитывал, и обязательно должен был с кем-то поделиться прочитанным. Сначала была баба, а потом его собеседником стал я. Именно дед мне привил уважение к Салтыкову-Щедрину и полное неуважение к школьной программе, начиная от Пушкина А.С., Тургенева, Короленко, и кончая Толстыми и Островскими. Мы с ним на пару прочитали все учебники по литературе, как он говорил "на вырост".

Дед никогда не пил, не ругался (матерился), не чертыхался, единственное слово, которое он себе позволял – это "балда". Процесс совместного "прочтения" любой книги выглядел следующим образом: лежу рядом с дедом и слушаю, как он читает вслух книгу. Вдруг дед говорит: "вот балда" или "ну и балда", я, естественно, спрашиваю, "почему". После этого следует длинный и обстоятельный ответ, на тему "как это на самом деле было", или "должно быть", и почему.

Единственная книга, которая выпадала, это была книга В. Яна, описывающая походы Чингисхана, а я уже в четвёртом или пятом классе, и происходило всё иначе. Почему-то с первых слов объяснений деда я начинал засыпать, и в полудрёме вместо голоса деда начинаю слышать чистый звонкий голос на языке, который прекрасно понимаю и сам говорю, а перед глазами начинал идти "мультик", в режиме 3D. Я видел каждую травинку, муравьев, которые ползали по земле, морщинки на лицах людей, цвет их глаз, мельчайшие детали одежды или вооружения, узнавал людей, похожих на отца, моих дедов, узнавал знакомые лица (потом, позже я их увидел в Детской энциклопедии). Поворачивал голову и видел, что находится за моей спиной, слышал все звуки (речь людей тоже), чувствовал запахи, ветер в ушах, и т.д. Всё время постоянно звучал этот звонкий голос, который отвечал на все вопросы, которые возникали в моей голове. У меня до сих пор осталась реакция на такой звонкий голос, от него я засыпаю, и буду спать, пока этот голос звучит, но никаких "мультиков" теперь уже не "показывают".

Потом этот голос начинал звучать голосом деда, и я "приходил" обратно (просыпался), а дед начинал снова читать дальше, до следующего "вот балда". Всё повторялось снова, но картинки и объяснения никогда не повторялись. Для меня такой процесс был совершенно естественным, и ничего необычного в этом не видел. За вечер такое могло повториться несколько раз. Процесс чтения всех книг Яна шёл в течение всей зимы. Начался после ноябрьских праздников и продолжался до 23 февраля (это помню точно). Это был единственный случай, ни до, ни позже такого больше не помню. По поведению деда я понял, что он даже не подозревает, что со мной происходит.

Постепенно всё стало забываться, и где-то после майских праздников уже воспринималось, что всё это происходило не со мной, а когда-то приснился хороший цветной сон. Примерно в это время я сильно изменился, все наконец-то успокоились, "мальчик перерос и вошёл в норму". У меня было внутреннее убеждение, что об этом никому говорить нельзя. Я постоянно чувствовал какую-то внутреннюю напряжённость, причём, это напряжение не угнетало, а, наоборот, подстёгивало к любой деятельности, и ещё, вокруг меня всё начинало приходить в ускоренное движение.

Похоже, постоянно выступал в качестве некого "катализатора" практически всех процессов, начиная от технических и, кончая, межличностными отношениями. Особенно всё обострилось в 1980-90`е годы. До этого достаточно трудно сходился с людьми, кроме одногруппников друзей практически не было, а тут просто прорвало. Только теперь начинаю осознавать, что со мной происходило. Я прекрасно видел, что хотят основная масса "друзей", но для меня деньги были не главное, на первом месте было что-то иное, которое в то время не мог сформулировать. Меня и Николаев Г.В. не устраивал, хотя с ним было очень интересно и приятно общаться, и работать, но для меня он был "пустой". Все эти метания закончились, когда сошлись с Быковым И.Н., а через него с Локтюшиным А.А. и так постепенно сформировался наш клуб по "аномальным интересам".

Особый интерес у меня вызывали беседы по истории нашего края, которые с нами вёл Локтюшин А.А. Вдруг обнаружил, что большую часть того, что рассказывал Локтюшин, я уже ЗНАЮ. При осознании этого возникало ощущение падения с большой высоты ("сжимает" в животе), а затем как будто с головы до ног окатывает ледяной водой. Такой холодной, что буквально перехватывает сердце, подобные ощущения стали индикатором того, что всё это мне уже знакомо. Иногда получалось по-другому, вдруг возникает ощущение, что об этом я уже где-то слышал или читал, пытаюсь вспомнить, но стоит только услышать или прочитать некое "кодовое" слово или фразу, и в голове складывается четкая мозаичная картина. Только потом доходит, что большая часть этой мозаики известна, но только сейчас всё сложилось в единое целое, ну, а наши походы по родному краю, это вообще потрясение.

Оказывается, все то, что раньше воспринималось как "сказки деда Семёна", на поверку оказывается ПРАВДОЙ. А чего стоят те погодные феномены, которые сопровождали нас в поисках "источника с мёртвой водой", ведь мы блудили до того момента, пока не поняли, что нам настойчиво хотят помочь в наших поисках. Как только до нас это дошло, дальше всё пошло как по маслу – "взрослый" взял группу "несмышлёнышей" за ухо, и привёл к тому месту, которое они уже пол дня безуспешно искали по принципу "иди туда, не зная куда, ищи то, не зная что", а реальное место поиска оказалось в противоположной стороне. После того как некоторые из нас, несмотря на все ранее данные строгие предупреждения, ИЗ ИСТОЧНИКА НЕ ПИТЬ, воду из него всё-таки попробовали, за это непослушание хорошо получили по попкам, но уже дома, чтобы зарубили у себя на носу, что взрослых всегда нужно слушать. Ну, а как мы возвращались обратно, это отдельная песня. Если знающим людям рассказать, что можно пройти более 8 километров по настоящему сибирскому лесу, ночью, в полной темноте (Луны нет, облака, а фонарики в машине забыли) примерно за три часа, то они в лучшем случае сошлются на Мюнхгаузена, что "этот парень еще и не о таком рассказывал". Есть полная уверенность, что нас довели до источника, который мы хотели найти, попутно посмотрели, как себя гости ведут, похоже, понравились, иначе эти записки некому было бы писать, и в конце без лишних хлопот проводили до самой калитки (машины).