Наука и вероучения, что действительно помогает человеку в его развитии.

Источник живого сознания, дух в человеке, до сих пор не может быть локализован наукой. Но воздействия его известны и могут быть измерены в мозге и теле.

Человек выдвигает различные теории объяснения его источника, но ни одной   убедительной, будь то в науке, психологии или учениях веры, это остаётся загадкой. Так же как и вопрос о теории эволюции или истории творения. При этом наука полагается на эксперименты и доказуемость, а вместе с тем весьмаузко ограничивает себя всем измеримым. Религия полагается на веру. Тем самым она может выйти далеко за рамки доказуемого, что, однако, несёт в себе и опасность уклониться в воображаемое. Так в учениях веры мы находим многое, что с научной точки зрения может быть однозначно опровергнуто. Но точно также наука наталкивается на границы, о которых каждый исследователь уже знает сегодня, что их никогда нельзя преодолеть. Эти границы прорываются религиями, с помощью столь же незавершённых объяснений и с ожиданием слепой веры, при удержании такого положения до тех пор, пока то или иное не опровергнет наука. Возьмём лишь пример из средневековья, о том, что Земля является центром космоса, а также учение о телесном воскресении Христа или о зачатии Марии без оплодотворения.

С научной точки зрения всё это сегодня больше не обосновано. В этом отношении исследования устранили много ложного. Но теперь они сами всё сильнее наталкиваются на непреодолимые границы, и точно так же как религии должны принимать вещи как данность, ведь они хоть и могут быть подтверждены в своём воздействии, но в то же время с научной точки зрения их источник невозможно доказать.

Естественно, здесь возникает вопрос: доказано ли уже нечто, если это удалось подтвердить? Рассматривая логически — «да», ведь это нельзя отрицать. Теперь, жизнь, энергия, но также и кажущийся незначительным инстинкт животных, все они подтверждены, но с научной точки зрения их как раз нельзя доказать. Возникает очередной вопрос: если мы можем подтвердить явление, поскольку оно просто существует, нуждаемся ли мы тогда ещё в науке, чтобы его доказать? Весьма рискованный вопрос в настоящее время, когда всё опирается на науку и не позволено быть ничему, что не может быть обосновано ей!

Здесь мы вторгаемся в область, в которой необходимо распознать, где исследования действительно продвигают людей, а где они служат лишь себе. Они очень помогают в постижении существующих вещей, чтобы сделать их полезными для человека, но они оказываются полностью неуместны, когда претендуют на решение, существуют ли некоторые вещи вообще. То есть они могут черпать только из имеющегося, но никогда не могут создать нечто сами, если это уже не находится в рамках законов природы. –

Снова рассмотрим раздельно понятия вечности и бесконечности, которые ведь прочно закреплены в вере, но перед которыми исследователи со своими возможностями должны остановиться.

Как и вопрос, имела ли вселенная начало, или когда началось время, и соответственно, где граница пространства, или куда расширяется космос, если он всё же расширяется, что ведь можно подтвердить? На всё это абсолютно невозможно ответить с научной точки зрения. Религии, напротив, говорят, что творение имело начало, а именно со Словом "Да будет Свет!", с которого всё началось.

Такие абсолютные утверждения наука не может принимать без доказательности, поэтому она колеблется между гипотезой, что всё уже всегда было так, как это есть и теорией большого взрыва.

Но может ли вообще существовать нечто материальное, если оно никогда не имело начала?

В случае спорной среди учёных теории большого взрыва, которая экспериментально обоснована измеренным расширением космоса, в попытке здесь соответствовать логике, начало определяется Большим взрывом.

Но из этого сразу возникает вопрос: что было причиной Большого взрыва? И далее, в свою очередь: что было причиной этой причины и т.д...... без конца, с чем понятия вечности и бесконечности хоть и были бы подтверждены как существующие, но не были бы доказаны с научной точки зрения. Ведь многое и противоречит этому, потому что без начала, чисто логически, ничего и не может быть. То есть исследователи вращаются по кругу, независимо от того, насколько сложно они формулируют и насколько чуждыми словами объясняются. Так они хоть и кажутся загадочными и знающими, но в действительности стоят перед границей постигаемого для рационального рассудка. В пределах этих границ они теперь неистовствуют и выдвигают очень сложные тезисы, чтобы покрыть нечто само по себе очень простое, то, что уже на протяжении тысячелетий существовало в различных учениях веры.--

Учения веры называют причину Творцом и вопрос, что было прежде Бога здесь даже не возникает, потому что Бог вечен, всегда был вечен и будет вечен всегда. Но всё же доказать это человеческому рассудку невозможно, хоть он и должен принять, что должно быть нечто вечное, но сами вечность и бесконечность полностью чужды ему.

Есть нечто, что люди должны были усвоить во всех своих исследованиях: род может распознать только род. Поэтому вероучения идут по пути, который кажется существенно более полезным для отдельного человека. Они объяснили упорядоченную деятельность в творении Божьей Волей. Также и для них сам Бог как непостижим, так и недоказуем (даже если многие представители церквей не хотят этого признать и верят, что они «на ты» с божественным); так как единственное, что человек вообще может распознать, это Воля Бога в творении.

Наука, напротив, не имеет никакого готового объяснения того, откуда исходит этот всё регулирующий порядок, она может лишь установить, что он такой, и предположить, что где-то ещё должно быть нечто, не поддающееся постижению. Поэтому некоторые исследователи и верят во вселенную за вселенной, из которой всё питается. Как можно видеть, даже исследователи не идут дальше без веры, но они называют её предположением либо теорией.

То, что Творец как его изображают некоторые религии, будто они с ним «на ты», не может быть признан наукой, это естественно, а также понятно. Рассматривать Его как ветхого седобородого господина, который порой, когда он к этому расположен, действует также против своих установленных в творении законов (здесь можно вспомнить о телесном воскресении, о рождении без оплодотворения или о создании хлеба из камней), это настолько же несостоятельное представление, как и то, что в материи может существовать нечто, чему не предшествовала бы творческая воля, либо нечто, не имеющее однажды начала.

В конечном итоге, даже наука не может отрицать, что должна быть упорядочивающая и приводящая в движение сила, которая откуда-то воздействует на вселенную. Единственное различие заключается лишь в том, что для вероучений инициирующим действием был Акт Воли, а наука исходит из того, что это был случайный процесс, из которого затем так же случайно должны были сами по себе возникнуть эти приводящие в движение и упорядочивающие силы, и теперь сохранять сами себя, потому что с самого начала они уже были на это запрограммированы.

Однако не возникает вопроса, кто их запрограммировал, это принимается как данность. Но в таком случае можно действительно задаться вопросом, кто здесь не стоит больше на почве реальности: вероучения или науки? Очевидно, и то и другое, только различным образом! ---

Можно однажды представить, что результатом детонации ядерного деления, лишь на основе имеющихся в наличии элементарных частиц, возник чудесный ландшафт, который произвёл из себя всё живое. Ведь каждый сказал бы, что это полностью невозможно. Теория большого взрыва сама по себе не говорит ничего иного, кроме того, что из хаоса некой области сам по себе появился этот космический порядок. Теория, которая устанавливает для самой себя требование принимать лишь доказуемое либо логичное, не может быть более нелогичной.

Естественно, можно возразить, что элементарные частицы ведь точно знают, как им вести себя по отношению друг к другу, и со временем, в течение тысячелетий, всё это как раз могло бы образоваться. Но кто сказал частицам, что они должны объединиться именно таким образом? Ведь они могли бы сделать это и совершенно иначе, чего также достаточно в космосе в формах враждебных жизни состояний, и Земля ведь скорее представляет собой одно из очень немногих исключений. Это совпадение? Или всё же это должно быть подчинено некой воле, воле, которая оказывает воздействие из нематериального в материю?

Возможно, чтобы предоставить нематериальному человеку-духу временную родину в вещественности, чтобы там он мог развиваться к сознательному бытию!

При всех этих размышлениях нельзя обойти стороной утверждение, что этот тезис о совпадении есть не что иное, как капитуляция рассудка, поскольку он не может найти для себя ничего осязаемого в Воле Творца, а это, опять же, только логично, поскольку то, что действует в созидающей воле — не его рода, а потому он и не может это распознать.

Сам мозг конечен, ведь когда-то он распадётся в пыль. То есть, он имеет начало и конец. Поэтому он не может постичь вещи, которые не имеют начала и конца, а следовательно, вечны. Материя имеет начало, вечность не имеет и не может иметь начала, ведь иначе она не была бы вечной.

Материя всегда может распознавать лишь материю. Род может распознавать и постигать только тот же род, а поэтому, в свою очередь, лишь воля может также распознать волю.

Из этого следует, что желающий распознать Божью Волю, может достичь этого только свободной волей, но никогда не способностью (точнее говоря способностью принимать решения) рассудка, и всё же люди желают добиться этого своим мозгом. То, что затем они ничего не находят, это совершенно ясно. Но следуя строжайшей логике, человечество не может не признать, что в какой-то момент, где-то, чем-то из вечного нематериального, а следовательно, также извне пределов измеримого, было принято решение, и с тех пор творческая воля воспламеняет и приводит в движение всю вещественность. Тогда наука может назвать это как угодно, но причина активации может быть найдена только вне пределов доступной человеку материи. Это единственное приемлемое и, в конечном итоге, также логичное объяснение.

С упоминавшимся уже открытием поля Хиггса в квантовой физике исследователи уже обратили внимание на то, что, по-видимому, является всегда приводящей в движение и поддерживающей силой, не зря исследователи обозначают этот бозон как частицу Бога. Хотя они ещё не знают, что вместе с этим сильно преувеличили, но, по крайней мере, распознали: где они приходят к концу измеряемого, там только и начинается собственно активное.

В дальнейшем исследовании этого поля Хиггса, наука начинает прослеживать и то, что заставит её, наконец, отрешиться от материи как исходной, а вместе с тем и центральной точки всего.

Тогда она должна будет увидеть, что было ошибкой превозноситься, объясняя веру в Бога как нечто устаревшее. Теперь она сама находится у предела своих возможностей. Она не сможет обойти признания того, что вне границ её доказуемости должно что-то быть, и поэтому, точно так же как и вероучения, она сталкивается с проблемой необходимости как-то называть то, чего она не может ни постичь, ни доказать, но воздействие чего непрерывно свидетельствует о том, что это есть.

На протяжении десятилетий исследователи в основном сильно сужали свое поле зрения, чем ментально заключали себя и своих приверженцев в материальном (макрофизика), чтобы в этих пределах анализировать всё до мельчайших деталей. Но именно дойдя теперь до этих мельчайших деталей ещё измеримого они должны распознать, что во многом у них был ложный подход, с которым они теперь не могут продвинуться дальше, за исключением того познания, что вне пределов материи есть нечто для рассудка непостижимое, из чего началась вся жизнь.

Религии, напротив, выходили далеко за пределы материального, изначально не связывая себя с ней. По происхождению они даже весьма сильно расширили своё поле зрения. Но со временем и они, пользуясь рассудком, вновь всё узко сжали и ограничили учения своими собственными институтами. Вместо того, чтобы оставаться средством достижения цели, они избрали себя самоцелью и вследствие этого точно так же ограничили поле зрения своих последователей собственным догматическим, сформированным теперь уже рассудком ограниченным мировоззрением. При этом они, по-видимому, зарезервировали для себя такие понятия, как бесконечность и вечность, в то время как науки предпочитали конечное.

Конечное и бесконечное оба являются логическими выводами пространства и времени, но которые, в свою очередь, взаимно исключают друг друга. Где есть конечное, там не может быть бесконечного, но по логике и то и другое, по-видимому, должны существовать изначально. Именно здесь находится предел рассудка и с этого момента оказать дальнейшую помощь в действительности может уже только вера (научная теория). Но она не должна быть слепой и вслед-бегущей, как это сегодня происходит, но проживающей, пережитой, соединённой с воспламеняющей изнутри силой, двигающей горы!

Какая глубокая истина стоит за этой столь часто произносимой мудростью «Вера может двигать горы», будущее ещё откроет это!

С описанием свойств элементарных частиц в предыдущих главах, уже можно предощутить всё, что может стать возможным в более лёгком, не столь плотном мире. Так вера приобретает иное значение, выходящее далеко за рамки теории возможного.

В древности и в старые времена языческие с сегодняшней точки зрения религии не пытались определять веру рассудком. Бесконечность и вечность, казалось, было чем-то, что не относилось к их миру, а поэтому и не могло быть постижимо из этого мира. Но поскольку они должны были существовать, что им было ясно, должен был быть и мир, в котором присутствуют эти понятия. Они открылись этому миру и, по-видимому, могли воспринимать нечто, что сегодня остается закрытым для нас. Сущностные силы!

Задолго до древнего времени люди не только верно воспринимали вибрации, но и могли вступать с ними в своего рода связь, которая сегодня была изгнана в царство фантазии. В своей вере они действительно могли совершить вещи, которые современному кажущемуся просвещённым человеку должны представляться волшебством. Некоторые древние сооружения ещё свидетельствуют об этом, и позволяет догадаться, что подразумевалось в преданиях со словами «вера может сдвинуть горы».

Эти люди прежних времён обладали чувствительностью и знанием, которые мы ещё можем наблюдать сегодня у некоторых животных и в меньшей степени у коренных народов.

В качестве примера здесь можно упомянуть шаманов. Но и некоторые виды животных, которые от рождения сразу же показывают определённое поведение, что-то, чему их никогда не учили. Откуда приходят эти знания? Современный человек, столкнувшийся с этим сегодня, удовлетворяется понятием «естественного влечения» или инстинкта, о чём здесь ещё размышлять. Несмотря на то, что именно здесь находится доказательство существования вещей, которые не находят объяснения ни в современных религиях, ни в науке.

Всё это связано с сущностными силами, и ни сегодняшние вероучения, ни наука не имеют об этом представления.

И поэтому ни наука, ни религия не могли оказать отдельному человеку устойчивую помощь в его дальнейшем продвижении к истинному духовному сознанию. Это печальная картина, которая проявляется в современном мире, где человечество действительно верит, что с достижениями науки, наконец, выросло. При этом оно стало столь малым, столь глупым и, прежде всего, столь разрушительным, каким прежде ещё не было ни одно поколение за всю историю. ---

Из предыдущих глав мы знаем, что свободная воля в человеке не имеет ничего общего со способностью рассудка принимать решение, а также не является вещественной и мы узнали, что она выражается в ощущении. Мы также знаем, что род всегда распознаёт лишь тот же род. Это означает, что только свободная воля человека может распознать Божью Волю в творении (которая выражается также и в элементарных частицах), чтобы вступить в связь с ней.

Следовательно, вера никогда не может быть делом рассудка, но всегда лишь делом ощущения. Опираясь в вере на рассудок можно только потерпеть неудачу. Рассудок, хоть и может постигать воздействия, может принимать решения, но никогда не проявит живой воли, напротив, вследствие своей ограниченной точки зрения он даже препятствует этому.

Найти в вере свою убежденность — это означает распознать и жизнь в самом себе, почувствовать её как приходящую из вечности и снова идущую в вечность. Кто рассматривает самого себя лишь как мозг, рассудок и тело с чувствами, тот тем самым перестаёт по-настоящему жить.

Человечество может лишь надеяться, что исследования, как и религии, научатся отстраняться от своего высокомерия и обретут смирение, как того давно требуют многие вероучения, сами, к сожалению, меньше всего этого придерживаясь этого, поскольку и они застряли в своей догме и завели человека на ложный путь.---

Хоть наука и вероучения различными путями уже распознали многие действительные процессы, но и то и другое застревает в своей догме. Религии в догме ложно истолкованных преданий и в превознесении и удержании собственных институтов, а следовательно и господства в их пределах, наука — в ограниченности, которая побуждает рассматривать материю в качестве отправной точки, а тем самым и центральной точки всей жизни.

В основном исследователи совершают при этом точно такую же ошибку, как религии средневековья, которые хотели видеть Землю в качестве центральной точки. Наука в той же мере рассматривает материю в качестве центральной точки, согласно лозунгу, что где ничто не измерено, там ничего и нет. Через несколько лет над этим также можно будет лишь посмеяться.

Если бы представители наук и религии объединились и приобщили к своим размышлениям опыт другой стороны, то тогда они должны были бы автоматически натолкнуться на истину, иначе совсем не могло бы быть. При этом религии — получая с высших уровней, науки же — осмысляя с точки зрения натурфилософии, чтобы сделать её постижимой и для рассудка. Потому что он ведь и в самом деле должен использовать её, чтобы сделать земную жизнь возможной, это сугубо и только его задача.

По меньшей мере в пределах земного это обеспечило бы большое прояснение. Такое взаимодействие на Земле стало бы началом нового времени. Но для этого сначала всё, что ещё существует сегодня в учении должно рухнуть в самом себе, чтобы затем можно было бы вновь извлечь среди осколков зёрна истины и из них вместе возвести новое знание.----

Представим себе две группы людей, которые в неприметном месте получают одинаковую задачу и имеют год на её выполнение. После этого они должны вновь покинуть этот район, чтобы с полученным опытом жить в лучших местах.

С самого начала группы враждуют, поскольку они желают действовать имея слишком разные представления.

Первая группа ориентирована на вдохновение, как это делает художник, и тем самым руководствуется сущностными силами. В повседневных изменениях это очень скоро проявляется как имеющее смысл. Поскольку это функционирует на практике, никто не спрашивает о доказательствах. Они могли бы извлекать выгоду из результата почти целый год и заметно созреть в своём сознании, но всё же они имели бы мало возможностей оптимизации, так они плывут по течению, ведь им знаком лишь основной процесс. Поскольку в любом случае период времени составляет всего один год, это не имеет большого значения.

Вторая группа верит не во вдохновение и сущностные силы, но во власть рассудка. Она проходит долгий путь обучения и делает ставку лишь на доказуемое, чтобы после долгих поисков и исследований прийти к тому же самому результату. Тем не менее, они получают выгоду от результата лишь через шесть месяцев, но полагают, что создали в этом месте что-то для будущего. Но у них также был лишь один год. Теперь, чтобы не исследовать напрасно, они связывают себя, со всеми вытекающими последствиями, с местом их предполагаемых знаний.

В то время как первая группа 12 месяцев собирает урожай, но не может объяснить, почему это функционирует, но лишь извлекает выгоду, вторая группа может теперь до мельчайших деталей теоретически объяснить функционал, но имеет выгоду только шесть месяцев, возможно, несколько оптимизированную вследствие знания функционала, но суть в том, что они менее успешны в этом году. Видно, что каждая группа вполне могла бы поучиться у другой, если бы они не игнорировали друг друга.

Все те, кто не хотят уповать только на рассудок, не нуждаются в долгом пути исследований, потому что живой волей они могут распознать и пережить в самих себе, где пребывает истина, ведь они руководствуются сущностными силами, им достаточно того, что это подтверждается.

Другие желают подождать доказательств, чтобы стать убеждёнными.

Нельзя отрицать, что исследования могут и должны разоблачать возможные ошибочные пути во вдохновении, возникающие через шарлатанов либо позёров, которые стали лишь жертвами собственной фантазии. Но опасность встать на такие ошибочные пути касается лишь тех, кто уже слишком сильно полагается на рассудочно-чувственное и вследствие этого ограничивает возможность ощущения истины. Другие, те которые остались в бодром ощущении, совершенно не могут впасть в фантазии, кроме как под влиянием собственного тщеславия.

Именно рассудок с привязанным к нему чувством сначала выводит вещи из-под контроля, чтобы затем втиснуть их в свои узкие рамки, а затем вернуть под свой контроль.

Поэтому для духа, который заметно проявляется в живой воле и выражает себя через ощущение, решающее значение имеет распознание самого себя в переживании нематериальных связей. Только так земной человек может предотвратить то, что единственное живое в нём, что ведь и есть он сам, что неподкупно, когда это касается распознания истины, будет отвержено его рассудком, как это сегодня происходит почти везде.