Готские девы: почему они «звенят русским златом» и лелеют месть Шарукану

Готы у комментаторов – союзники половцев. В действительности же все было как раз наоборот: ведь готы, жившие в районе русского княжества Тмуторокани, были, как и русичи, христианами. Причем христианство они приняли еще в IV веке.‌

Готские девы звенят русским золотом и воспевают время Бусово, потому что Бус (Бос, Бож, Боус, Бооз) – антский князь, распятый в числе семидесяти других антских князей готским королем Винитаром,‌ – почитался ими как воплощение Христа и, вероятно, библейского пророчества Ездры: «И всякий, кто избавится от прежде исчисленных зол, сам увидит чудеса Мои. Ибо откроется Сын Мой Иисус с теми, которые с Ним, и оставшиеся будут наслаждаться четыреста лет. А после этих лет умрет Сын Мой Христос и все люди, имеющие дыхание. И обратится век в древнее молчание на семь дней, подобно тому, как было прежде, так что не останется никого. После же семи дней восстанет век усыпленный, и умрет поврежденный. И отдаст земля тех, которые в ней спят, и прах тех, которые молчаливо в нем обитают, а хранилища отдадут вверенные им души. Тогда явится Всевышний на престоле суда, и пройдут беды, и окончится долготерпение. Суд будет один, истина утвердится, вера укрепится» (3 Езд. 7, 27 – 34; курсив мой. – В. К.).

Но почему же в таком случае эти готские девы-христианки вдруг лелеют месть за язычника Шарукана?

Вопрос риторический, потому что ни о какой мести «за Шарукана» ни в Первом издании «Слова…», ни в Екатерининской копии речи нет. Наоборот, там говорится о «мести Шароканю» (281). Можно полагать, что готы-христиане, как и русские, немало от него натерпелись... А предлог «за» – это просто «догадка» переводчиков, или, лучше сказать, домысел, искажающий текст, меняющий смысл на противоположный.

Острота противостояния вер – языческой и христианской – во всей полноте проявляется и в «мутном» сне великого князя Киевского Святослава, который, любя Игоря и Всеволода, суровую оценку дал безрассудству героев в «злате слове»: «Нъ нечестно одолѣсте: нечестно бо кровь поганую прольясте» (287 – 289).

После поражения Игоря великому князю киевскому Святославу Всеволодовичу показалось, подумалось (и для этого у него были основания), что Игорь и Всеволод и его, князя, и всю Русь предали...

«А Святъславъ мутенъ сон виде», или Что привиделось князю Святославу

А Святъславъ мутенъ сон

виде: въ Кiевѣ на горахъ си ночь

съ вечера одѣвахъте мя, рече, черною

паполомою, на кровати тисовѣ.

Чръпахуть ми синее вино съ трудом

смѣшено; сыпахутьми тъщими

тулы поганыхъ тлъковинъ великый

женчюгь на лоно, и нѣгують мя;

Ужедъскы безъ кнѣса въ моемъ те-

ремѣ златовръсемъ. Всю нощь съ-

вечера бо-суви, врани възграяху. У

Плѣньска на болони, бѣша дебрь

кисаню, и не сошлю къ синему морю.

Очень трудный фрагмент. Академик Д.С. Лихачев перевёл его и объяснил так: «А Святослав мутный [непонятный, неясный для него] сон видел в Киеве на горах [где он жил]. «В эту ночь, с вечера, одевали меня, – говорит [он], – черным погребальным покрывалом на кровати тисовой; черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали мне пустыми [опорожненными от стрел] колчанами поганых иноземцев крупный жемчуг на грудь и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом [как при покойнике, когда умершего выносят из дому через разобранную крышу]. Всю ночь с вечера серые вороны граяли [предвещали несчастье] у Плесеньска [под Киевом], в предградье стоял лес Кияни [Киянь – речка под Киевом], и понеслись [они] к синему морю [на юг, к местам печальных событий]».‌ (курсив мой. – В. К.).

Естественно, возникают вопросы.

Почему так долго – всю ночь с вечера – «одевали» князя? Кто «одевал»? Кто намешал горя в синее вино? Что это за синее вино? Кто и зачем сыпал князю жемчуг на грудь при этом нежил его? А тут ещё княжеский терем с разобранной крышей и не менее странные серые вороны, непонятно зачем несущиеся к синему морю...

Но «мутный» сон потому и «мутный», что «тревожный», «непонятный». И Святослав обращается за его разъяснением к боярам.

Попробуем и мы истолковать его, опираясь на собственные наблюдения и комментарий Олжаса Сулейменова, которого в свое время за его книгу «Аз и Я» подвергли разгрому, поношению и беспринципной травле.

По весьма правдоподобной догадке Сулейменова, «одевали» Святослава «чёрной паполомой», т. е. накрывали погребальным покрывалом, его же, Святослава, «сыновцы», князья Игорь и Всеволод, ибо словосочетание «си ночь», вероятнее всего, есть сокращенная запись слова «сыновчь».‌ Святославу снится, что Игорь и Всеволод попросту предали его и теперь ждут его смерти, готовя к погребению по языческому обряду. Правильность этой догадки «подтверждают» бояре, толкующие княжеский сон. Они, успокаивая Святослава, скажут ему, что Игорь и Всеволод не предатели, что Игорь сам в плену: «Уже соколома крилца припѣшали поганыхъ саблями, а самого опуташа въ путины железны <…> два Солнца померкоста, оба багряная стлъпа погасоста <…> и великое буйство подасть Хинови» (265 – 276).

Между тем Святославу снится, как «тулы поганыхъ тлъковинъ» (то есть вдовы язычников, ибо «тулы», как отметил Сулейменов, по-тюркски значит «вдовы»)‌черпают ему «синее вино» (то есть зелье ядовитое), сыплют ему раскаленные угли не на грудь, а на живот ‌ и, заметим, вовсе не нежат князя, как принято думать, а издеваются над ним.

Слово «негують», «неговать» очень похоже на слово «нежат». Это и ввело многих переводчиков в заблуждение. Между тем еще в XIX веке переводчик «Слова…» Д.Н. Дубенский писал: «В Малороссийском языке кое-где и теперь употребляется слово неговать, вместо кепковать, изнущаться в смысле издеваться, ругаться».‌

Но страшнее физических издевательств и мучений то, что его (снится князю-христианину) готовят к погребению по языческому обряду, для чего разобрали крышу в тереме, чтобы, как и принято было у язычников, вынести труп через эту крышу для захоронения или сожжения, лишив тем самым человека (по представлению христиан) блаженства жизни вечной. Есть от чего в отчаяние прийти!

Впрочем, возможен и другой перевод слов «Уже дъскы безъ кнѣса въ моем теремѣ златовръсемъ», ведь выражение «дъскы безъ кнѣса» – это похоже на идиоматическое выражение «престол без князя».‌

И это не менее страшно, ведь «престол без князя» – это обезглавленная Русь, легкая добыча для «поганых» (от лат. «paganus» – язычник), которые, снится князю, уже рядом, на болони, перед городскими стенами.

Болоние – это свободное пространство перед городскими стенами, которое обычно оставляли без застройки, чтобы его можно было простреливать с городских стен. Именно сюда, снится князю, на болоние, добрались половцы – не серые вороны, а «босуви врани» (257) – половецкая орда, носящая тотем воронов.

О половецких тотемах писал Г. В. Сумаруков, преподаватель биологического факультета МГУ.‌Обратив внимание на неестественное поведение некоторых зверей и птиц «Слова…» (волков, лисиц, орлов, галок), он пришел к выводу о том, что Автор «Слова…», прекрасно знавший животный мир, имел в виду подчас не животных и птиц, а половецкие орды, названные по их родовым тотемам. Увы, на его книгу «Кто есть кто в «Слове о полку Игореве»» (М.: Изд-во МГУ, 1983) мало обращают внимания, и, на мой взгляд, очень даже зря, ведь, судя по всему, великого князя Киевского не птичье карканье тревожит, а нависшая над Киевом смертельная опасность. Под стенами города слышит князь гортанные крики «детей бесовых», которых не прогнали от стен киевских, «не сошлю къ синему морю» (259; курсив мой. – В. К.), – сказано в «Слове…».

Видя в «босувих вранах» обыкновенных ворон (или воронов) и не понимая, зачем этих «птичек» прогонять от городских стен, комментаторы и переводчики упорно заменяют слово «не сошлю» на более им понятное «несошася». Так вот и понеслись (и теперь несутся) по книжным страницам серые вороны (или вороны) к «синему морю», к местам «печальных событий».