Глава. (Не) способные на подвиг

Увидев по телевизору дающего интервью Якоба Рейнхардта, Гарет схватил в руки пульт и отключил программу. Он не мог смотреть на этого человека, потому что он напоминал ему о роковом промахе.

Ещё вчера Гарет был на расстоянии вытянутой руки от победы. Если бы он отказался от пафосной речи и щёлкнул-таки пальцами, никакого Рейнхардта больше бы не было. И город мог бы спать в покое.

Но этого не случилось. Гарет упустил мэра, тем самым подвергнув риску неопределённое количество людей. Никто не знал, какие планы вынашивает Рейнхард, и кто ещё пострадает. В любом случае, вина в этом будет лежать на Гарете.

- Пора, - положил руку на плечо сына Лиам Тейлор.

Тон отца был успокаивающим. Он выражал понимание, и Гарет ценил это, но, сейчас не мог его поблагодарить. Младший Тейлор был слишком зол и, прежде всего, на себя самого.

- Ты уверен, что это правильно?

- Да.

- Ты сам или миссис Скуэйн?

Отец закрыл глаза и, еле скрыв огорчённость, взял в руки сумку сына и отправился в сторону двери. 

Гарет всегда жалел о том, что грубит отцу. Но ничего не мог поделать с этим – слова будто сами вылетали из его губ.

Возле дома, на проезжей части стоял чёрный «Мерседес» серии «W126», за рулём которого сидел старый знакомый Ривальды Скуэйн из Департамента Стюарт Тёрнер. Гарет ранее видел это лицо со страниц газет, но воочию наблюдать пока не приходилось.

- Надеюсь, скоро встретимся, - отец обнял его на прощание и передал в руки дорожную сумку.

Гарет искренне жалел, что приходится прощаться. Он будет скучать по отцу, но не подаст виду. Положив сумку в багажник, он бросил последний взгляд на свой дом и пристроился на заднее сиденье рядом с Ривальдой.

Он всё ещё не верил в то, что она жива.

Тёрнер нажал на газ, и машина тронулась с места.

- Долго я там пробуду? – поинтересовался Гарет у Ривальды.

- Столько, сколько потребуется, – равнодушно ответила Скуэйн.

Он впервые в жизни общался с ней с глазу на глаз. Ранее Гарету лишь приходили слышать о Ривальде Скуэйн – отзывы были как негативными, как и откровенно потрясающими. Сам же Тейлор пока не определился, на чью сторону ему предстоит встать – несмотря на то, что Ривальда раздражала его, как и всех остальных, он не мог не отдать должное её хладнокровию и прагматизму.

- А как же экзамены? – Гарет сделал вид, будто это действительно его заботит. – У нас сессия, миссис Скуэйн. Если я пропущу её, мне придётся заново проходить семестр.

- А ты куда-то торопишься?

С этим сложно было поспорить.

- Вы совершаете ошибку, - сказал он Ривальде. – Без меня вам не справиться с Рейнхардтом.

Тёрнер фальшиво прокашлялся. Гарет не знал, стоит ли доверять этому человеку, но, раз уж доверяла Ривальда, то нужно и остальным.

- Ты для него – лакомый кусок, - ответила Скуэйн. – Он сделает всё ради того, чтобы достать тебя.

- Вы видели, что я могу. Я был способен убить его щелчком пальцев.

У Гарета пульсировала правая рука. С каждым днём всё сильнее, но он не придавал этому значение и никому не рассказывал. Ибо, в любом случае, отец сказал бы, что это нехороший знак, и чужая Проксима, пытаясь выбраться наружу, разрывает его изнутри.

- Согласна, он недооценил твои возможности. Отнёсся к своей миссии неответственно. Но, теперь он знает, кто ты такой. Он прощупал почву, и теперь будет использовать другое оружие.

Миссис Скуэйн общественность преподносила в свете гениальности и незаурядности, но Гарет заранее знал каждое слово, которое она скажет.

- И мы сами же даём ему время для того, чтобы разработать новый план. Вы считаете, что это разумно, миссис Скуэйн?

Почему все называют её «миссис», если о её муже никто и никогда не слышал?

- Ты предлагаешь с боем ворваться в Ратушу?

- Почему бы и нет.

- Ты не представляешь, какая там стоит защита, и сколько там охраны. Ты силён, Гарет. Очень. Возможно, на данный момент ты самый сильный носитель Проксимы в городе, но, увы, не всемогущий. С шестью соперниками ты справился, но, их будет куда больше.

- Полагаю, вы и отец – те самые, кто справится с ними?

- Не недооценивай нашу значимость.

- Выходит, пока вы будете на передовой, я буду пускать слюни в этом ваше приюте…

- В городе нет места более защищённого, чем приют Старших Сестёр. Это настоящая крепость. Там столько защитных заклинаний, что даже Люциэлю пришлось бы постараться, чтобы пробить оборону.

Приют для нищих и обездоленных не внушал доверия Гарету.

- А что мешает Рейнхардту прямо сейчас сбросить на нас бомбу?

Тёрнер резко повернул влево, из-за чего Гарет едва не ударился головой о стекло.

- «Мерседес» Стюарта не виден ни для глаз, ни для его радаров.

- Самая защищённая машина в городе? – иронично поинтересовался Гарет.

- Именно.

Они выехали за черту города и стали двигаться вдоль леса вервольфов. Гарет с грустью попрощался со Свайзлаутерном.

- Что задумал Рейнхардт? Зачем ему столько Проксимы? С её помощью он желает получить оружие, которое позволит ему подмять под себя не только Свайзлаутерн, но и весь Союз Шмельцера?

- Возможно, большее. Тебе не нужно думать об этом.

- А о чём мне ещё думать? Чем они занимаются в этом приюте Старших Сестёр? Вышивкой? Цветочки сажают? Подстригают газоны?

- Слышала, там есть шахматы.

Гарет любил играть в шахматы, но сомневался в том, что в приюте найдётся хотя бы один достойный соперник.

- Считаю это за унижение, - отвернулся Гарет.

За окном тоже ничего интересного не было – лес казался бесконечным и одинаковым.

Какой это позор – попасть в приют для обездоленных, будучи состоятельным, самостоятельным и самодостаточным человеком! Если Гарет и простит за это отца, то сделает это не сразу и с большим трудом.

- А должен считать за огромную услугу, - ответила Ривальда. – Мы спасаем тебя, Гарет. Лучшей защиты тебе никто не сможет обеспечить. Поверь мне на слово.

Это Гарет должен их защищать, а не они его. Имея в руках мощнейшее оружие, отец и Скуэйн добровольно отказываются от него. На чьей стороне они играют? Глядя на их действия, можно смело предположить, что они действуют на стороне Рейнхардта.

- Если защита не столь сильна, как вы описали, кровь сестёр добродетели окажется на ваших руках.

- Как скажешь, - апатично согласилась Скуэйн.

Почему он должен следовать их правилам? У Гарета хватило бы сил для того, чтобы обездвижить и Скуэйн, и Тёрнера, после чего сбежать и отправиться на рандеву с Рейнхардтом. Скорее всего, ему мешало осознание того, что на самом деле они правы.

Но в этом и скрывался крутой нрав Гарета – он отказывался в открытую принимать свою неправоту даже тогда, когда это уже не имел смысла.

Тёрнер повернул направо, когда лес наконец закончился. Взору Гарета открылось живописное озеро и столь уютно расположившийся возле него трёхэтажный дом.

До черты города было всего десять-пятнадцать минут езды – в случае необходимости Гарет сможет добежать до города и на своих двоих.

- Ожидал большего, - иронично произнёс Гарет.

Его предположение оказалось верным: «пациенты» приюта – кто-то совсем юный, кто-то в возрасте, но все одинаково сломленные, занимались благоустройством сада. Газоны были идеальными, тропки являлись чистыми, будто не имели дело ни с природой, ни с ногой человека – учитывая то, что заниматься здесь больше нечем, иначе и быть не могло.

- Может, передумаете? – в призрачной надежде спросил Гарет.

- Как бы я мечтала здесь оказаться, - не обратила внимания на мольбы Тейлора Ривальда. – Какое озеро… Какая трава… А воздух! Словно дышишь полной грудью. Никакой мирской суеты. Никакой работы. Мечта, а не жизнь.

- Так оставайтесь здесь вместо меня.

- Рада бы, но, Рейнхард сам себя не одолеет. Ты помнишь легенду? Как тебя зовут?

Юлиан увидел в её глазах насмешку.

- Никколо Риколетти.

- Карл Свайнхерд, - улыбнулась Ривальда.

- Какой кошмар, - схватился за голову Гарет. – Вы намеренно издеваетесь?

- Говорю же – спасаю тебе жизнь.

- Я могу идти?

Гарет уже приготовился открыть дверь.

- Мы забыли самое главное.

Гарет до последнего надеялся на то, что Ривальда не вспомнит об этой детали. Это могло бы быть интересным, если бы было исполнено чьей-то другой рукой, но, в данном случае Гарет знал, что смеяться будет только Ривальда.

Она положила на голову Гарета два пальца. Гарет почувствовал яркий свет, исходящий из них, что заставило его зажмурить глаза. Открыв их, он побоялся посмотреть в зеркало, но любопытство одолело.

Всё ещё сомневаясь, он осторожно приподнял голову и бросил взгляд на зеркало заднего вида. Увидев своё отражение, Гарету захотелось наброситься на Ривальду и придушить её – оттуда на него смотрел рыжий толстяк, лицо которого было усеяно веснушками.

- Спасибо, миссис Скуэйн, - сквозь зубы прошептал Гарет. – Никогда ещё не был таким красивым.

С грустью он осознал, что ещё и шепелявит.

- В этом красавце Рейнхардт никогда не узнает Гарета Тейлора, - едва сдерживая смех, произнесла Ривальда.

Как в столь тяжёлое время она находила мотивацию смеяться и не считать это за кощунство?

- Запомни главное – будь осторожным, - уже без улыбки сказала Скуэйн. – Старайся не совершать лишних движений. Любое твоё действие может навредить обитателям приюта. Судя по всему, внутри тебя находятся не три Проксимы, а больше. Пять или шесть, сказать на глаз сложно, но, мы непременно узнаем.

- Я контролирую себя.

- Надеюсь на это.

- Здесь меня точно не найдут?

- Уверена, что нет. Но, на этот случай я приставила тебе личную охрану. Не буду называть тебе имени, но, в случае необходимости он тебе поможет.

Гарет не стал пытаться узнавать, что это за личность, потому что знал о тяге Ривальды к интригам. Вполне возможно, никакого охранника нет, и она сказала о нём лишь ради того, чтобы Тейлор не пытался сбежать.

Первым Гарета и Ривальду встретила женщина примерно пятидесяти лет в чёрном сарафане и белом платке – она улыбалась, будто увидела милого котёнка, пахла котлетами, а в глазах так и читалась предрасположенность к неограниченной заботе.

- Рада вас видеть, фрау Мюллер, - изобразила улыбку Ривальда.

- И я вас, мисс Скуэйн. Вы совсем не изменились. Какой милый мальчик! Как тебя зовут?

Гарет боялся, что прямо сейчас она станет теребить его за щёки, но, к счастью, этого не случилось.

- Карл, - выдавил из себя Гарет.

- Какое прекрасное имя! Будь как дома, Карл! Надеюсь, тебе понравится здесь, и ты подружишься с остальными ребятами!

Гарет сомневался, что это так, но, на всякий случай, тоже изобразил улыбку. Несмотря на всю внешнюю добродушность фрау Мюллер, Гарет видел в ней тюремного надсмотрщика.

Он чувствовал спиной, как смеётся Ривальда Скуэйн. В другой ситуации и ему эта шутка показалась бы смешной, но, точно не в этой обстановке. Гарета превратили в ручного котёнка, а так неловко он не чувствовал себя никогда.

 

Юлиан проснулся и обнаружил, что Пенелопа давно не спит. Она лежала с приподнятой головой, опираясь на локоть, и рассматривала, как спит Юлиан.

- Увлекательно? – сонно спросил он.

- Никогда прежде не видела, как ты спишь.

Юлиан никогда не мог представить, что окажется вместе с Пенелопой не только в доме Ривальды, но и в той самой каморке, в которой жил осенью, на одной кровати. Её превратили в двуспальную, и теперь она занимала больше половины помещения.

- Должно быть, ужасающее зрелище, - поёжился Юлиан.

- Прекрасен, как и всегда, - улыбнулась Пенелопа.

Юлиан боялся представить, как сейчас выглядит – каждое утро он был растрёпан и помят.

- Я бы ещё поспал, - откинулся на подушку Юлиан, но Пенелопа резко дёрнула его за ногу.

- У нас экзамен завтра! – сказала она. – Просыпайся, нам пора готовиться.

Экзамен – это последнее, что волновало Юлиана на данный момент. Сорвенгер в открытую вламывается к ним, атакует и ставит какие-то ультиматумы, жизнь висит на волоске, Гарет спрятан не пойми где, а Пенелопа думает об экзаменах!

- У нас полно других забот, - коротко ответил он, почесав правую руку.

Похоже, к ней прилипло перо с подушки.

- Видимо, я многое пропустила за эти три месяца, - произнесла Пенелопа, снова дёрнув Юлиана за ногу. – Как так вышло, что сам мэр города приходит к нам и начинает драться?

- Потому что он не тот, за кого себя выдаёт.

- И кто же он?

- Ты знаешь его. Лично. Прошлой осенью он едва не убил тебя. Но, к несчастью, ты обо всём забыла.

Пенелопа крепко сжала руку Юлиана.

- Убить? – удивилась она. – Меня? За что? Что я ему сделала?

- Ничего. Просто попала под горячую руку. Я надеюсь, что когда мы победим Рейнхардта, ты обо всё вспомнишь. Сейчас мне очень сложно тебе всё это объяснить. Ситуация вышла за рамки естественного. Меньше знаешь – крепче спишь, Пенни.

В ответ Пенелопа схватила подушку и ударила ей Юлиана.

- За что?

- За «Пенни»!

- Помнится, ты разрешился мне так себя называть.

Пенелопа вернула подушку на место, и, положив на неё голову, принялась вспоминать. Видимо, последние три месяца заставили её обо мне забыть.

- Хорошо. В любом случае, для тебя это было полезно. Миссис Скуэйн не против, что я тут ночую? По-моему, это не совсем нормально.

Это более чем ненормально. Это противоестественно.

- Можешь не переживать – никто тебя не выгонит до тех пор, пока не найдёшь жильё.

Юлиан хотел было сказать «найдём» вместо «найдёшь», но вовремя остановился, осознав, что ещё не время.

- Как так вышло, что она жива? – серьёзным голосом спросила Пенелопа.

- Честно говоря, я и сам не до конца понимаю. Инсценировка смерти была необходима для какого-то задания.

Эрхара. Сделка с Люциэлем. Юлиан в качестве разменной монеты. Стоит ли знать об этом Пенелопе? Если Юлиан желает, чтобы он спала спокойно, то нет.

- Она успешно его выполнила?

- Пенелопа, у меня и у самого это с трудом укладывается в голове. Видимо, да. Мы не так много общаемся с ней. Когда всё закончится, и мои мысли придут в порядок, я постараюсь тебе об всё рассказать. А сейчас я хочу спросить у тебя. Касательно того случая… С Аароном. Кажется, я перегнул палку. Как он?

Похоже, позитив мгновенно покинул Пенелопу. Улыбка стёрлась, будто её никогда и не было, а непринуждённый и лёгкий тон сменился на более грубый, наполненный жалостью.

- Перегнул, Юлиан. И ещё как. Ты ведь мог убить его.

- Не знаю, что на меня нашло. Так с ним всё в порядке? Я бы хотел принести ему извинения, но, не думаю, что он захочет меня слушать.

- Не захочет. И правильно сделает. По правде говоря, с того дня я его и не видела. Он исчез бесследно. Как будто никогда и не было.

- Ты не пробовала навестить его?

- Не могу набраться смелости, - сжала губы Пенелопа. – Потому что тоже виновата перед ним. Да, он украл у нас вазу, но у него была на это причина.

- Хотел спасти мать…

- Именно так.

- Она жива ещё?

- Жива. По словам мамы, ещё есть шансы. Но, сомневаюсь, что… Нет. Всё получится.

Юлиан давно вынашивал в голове эту идею. Несмотря на вражду Мерлина и Браво, оба не были отъявленными негодяями, и каждый из них преследовал свою, хоть сколько-то благородную, цель. Оба любили одну и ту же девушку, и оба поступали правильно, идя к своей мечте до конца, минуя все преграды.

Если Юлиан поможет мисс Браво, он докажет всем, что не имеет ничего общего с Отречённым. И, прежде всего, самому себе – юноше, который начал сомневаться во всех постулатах.

- Сколько нужно денег на операцию? – спросил Юлиан.

Он всё ещё сомневался в правильности своей идеи. Но человечность должна одолеть демона. Иначе Юлиан и сам признает родство с Отречённым.

- Кажется, он говорил, что десять тысяч.

- Десять тысяч, - прошептал Юлиан. – Всего… Или, целых десять тысяч. Дед сказал, что я ничего от него больше не получу, но, на моём счету в «Гроссбанке» всё ещё остаётся двадцать тысяч фунтов. Кажется, это было на учёбу в Оксфорде.

- Я правильно понимаю, что ты хочешь…

Юлиану требовалось, чтобы Пенелопа подтолкнула его к этому решению.

- Мне не нужны эти деньги. Я не учусь в Оксфорде, и никогда не буду.

- Аарон не примет их он. Он даже у меня бы ничего не взял, не говоря уже о тебе.

Украв вазу Артемиды, Браво думал так же?

- Если эти деньги способны кого-то спасти, то мне они не нужны. Может быть, ты как –то…

Пенелопа задумалась. Юлиану было сложно заглянуть внутрь её светлой головы, но он догадывался, что она перебирает все варианты. Она была находчивой девушкой, несмотря на кажущуюся чрезмерную нежность.

- У меня есть идея, - выпалила она. – Нужно поговорить с Хелен, а она поговорит с фрау Бергер. Я передам им деньги, а они скажут, что это – пожертвования в основанный ими фонд помощи.

- Фонд?

- Да. Будто фрау Бергер организовала сбор средств, и наш дружелюбный город откликнулся. Думаешь, Аарон не поверит?

- Не слышал о таких фондах.

- Их открывают периодически, но, обычно количество средств не составляет и трети от необходимых. Аарон не сможет отказать всему городу. Он должен принять это.

Пенелопа решила всё за него. Именно это Юлиан и ждал от него.

- Так тому и быть, - облегчённо произнёс он. – Фонд фрау Бергер. Хорошая идея.

Он – хороший человек. Такой, каким Халари никогда бы не смог стать.

Пенелопа убрала руку Юлиана со своей груди, перелезла через юношу и отправилась к зеркалу. Взяв в руку расчёску, она закатила глаза, оказавшись недовольной своим внешним видом, и принялась приводить себя в порядок.

Юлиан перевернулся на бок, наслаждаясь этим зрелищем. Магдалена так же радовала глаз когда-то, но это было обусловлено лишь животной страстью, но никак не чувством. Потеряв Пенелопу и снова её обретя, Юлиан в этом удостоверился – сейчас он ощущал то, чего ему не хватало во время совместной жизни с Хендрикс.

Пенелопа будто читала его мысли.

- Ты уже поговорил с ней? – как бы между делом спросила она.

Юлиан мог бы соврать, но не сделал этого из-за всё того же опасения сходства с Отречённым.

- Пока нет.

Пенелопа остановилась и сердито поджала губы.

- Ты обещал, - учительским тоном произнесла она.

Юлиан скучал по этой интонации, но сейчас она была неуместна.

- Я исполню своё обещание, - ответил он.

- Ты обещал сделать это как можно скорее. Возможно, тебе страшно. Но попробуй представить, что она сейчас чувствует. Ты исчез из её жизни и не думаешь появляться обратно.

- А что с ней будет, если она услышит правду?

- Это разобьёт ей сердце. Но она справится.

Юлиану так же больно было думать об этом. Он не был готов к серьёзному разговору с Магдаленой. Не знал, какие слова произнести, чтобы правда звучала мягче.

Он откладывал этот день всё дальше и дальше. Но Пенелопа была права – вечно этого избегать не получится.

- Тебя и вправду беспокоят её чувства? – спросил Юлиан.

- Да. Потому что когда-то и я была на её месте.

Как и Юлиан. Такое случается в жизни каждого хотя бы однажды. Желание нежиться в кровати окончательно пропала, и он встал с постели.

- Ты права, - произнёс он. – Я должен собрать мужество в кулак и объясниться ей. Сделаю это завтра, после экзамена.

- Сегодня, - поправила его Пенелопа.

Это было не просьбой, а приказом. Озвученным таким тоном, что Юлиан не мог ослушаться.

- Ты действительно считаешь…

В дверь постучали, а уже через секунду она открылась. На пороге стоял Джо – всё с тем же демонстративно каменным и невозмутимым лицом.

- Завтрак готов, - произнёс он.

- Мы скоро будем, Джо, - ответил Юлиан.

Дворецкий несколько секунд не двигался, после чего произнёс:

- Миссис Скуэйн плохо спалось этой ночью. Она просила не делать это так громко в её доме.

С одинаковой интонацией он мог как читать лекцию, так и рассказывать анекдот. Юлиан и Пенелопа переглянулись друг с другом, после чего засмеялись.

 

Погода была прекрасной – голубое небо, столь ясное, что даровало надежду, яркое солнце, которое не беспокоило своими лучами находящихся в блаженной тени сквера и свежий воздух, которым хотелось не только дышать, но и слиться с ним воедино.

После снежной зимы, вместившей в себя так много угроз и мокрой весны, унесшей жизнь друга, лето казалось началом новой главы – не только более откровенной, но и позитивной. Предыдущие были драмой, и Юлиану хотелось наконец-то побыть героем комедии.

Но не тут-то было. На фоне событий, которые привели к захвату города Сорвенгером и отъезду Гарета, с которым не удалось даже попрощаться, у Юлиана оставалось ещё одно важное дело. Несмотря на кажущуюся простоту, для юноши оно было тяжелее битвы с самим Люциэлем.

Он не хотел терять Магдалену. Но встречаться сразу с двумя девушками было бы неправильно.

- Сказали, что подумают, - она закончила рассказ о поездке в Берлин.

Большая часть её слов так же благополучно вылетела из ушей Юлиана, как и залетела. Он не мог сосредоточиться на её рассказе. Мысленно он репетировал текст, но так и не мог набраться смелости для того, чтобы начать.

- Надеюсь, всё получится, - растерянно ответил он.

Магдалена ещё не заподозрила ничего странного. Окрылённая встречей с Юлианом, она не видела дальше своего носа.

- У тебя как дела? – спросила она.

Стоит ли ей знать об этом? Юлиан посчитал, что она заслужила это, потому что находилась рядом с ним и всячески поддерживала большую часть пути.

Оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что лишних ушей нет, он произнёс:

- Во время моего дня рождения Рейнхард лично пришёл в гости и попросил выдать ему Гарета. Гарет его прогнал.

Магдалена замедлила шаг.

- И ты молчал об этом?

- Не хотел портить твоё настроение. Всё хорошо, Гарет прогнал его. Думаю, Рейнхард боится.

- Прогнал? Единолично?

- Да. Внутри него столько силы, что и представить сложно. И она растёт с каждым днём. В целях безопасности мы замаскировали его под Карла Свайнхерта и отправили в приют Старших Сестёр. 

- Разумное решение, - кивнула Магдалена. – Будучи маленькой, много раз слышала о древней защите, наложенной при помощи любви и самоотверженности. Злу не понять этого, поэтому не переступить через этот порог.

Так же, как и Гарет, Юлиан сомневался в правдивости этих убеждений. Его друга бросили одного в Богом забытом месте, где некому даже присмотреть за ним. Сорвенгер, обладающий силой, которая позволила ему оказаться вычеркнутым из хронологии времени, без труда сможет попасть туда.

Но думать нужно было не об этом. На плечах Юлиана висела не такая ответственная, но куда более сложная миссия.

- Что с тобой? – напомнила ему о себе Магдалена. – О чём ты задумался?

Видимо, время пришло. Но Юлиан по-прежнему не мог себя заставить.

- Юлиан, - произнесла девушка. – Что с тобой?

- Я должен сказать тебе кое-что, - прошептал Юлиан.

Ему далось это с большим трудом. Взгляд Магдалены изменился. Юлиан не мог объяснить, что увидел в них, но отчего-то смог понять, что она начала догадываться.

- И о чём же? – её тон был отнюдь не нежным, как раньше.

 Юлиан окончательно растерялся. Взгляд Магдалены давил на него, и это мешало собраться. Возможно, стоило написать письмо вместо личной встречи.

- Не пугай меня, - сказала Магдалена. – Не говори, что ты уходишь.

- Не хочу… Но должен.

Магдалена кивнула головой. Она пыталась сохранять самообладание, но выражение лица убеждало в обратном – она еле сдерживалась.

- Не хочу, но должен? Я не понимаю тебя, Мерлин. Если не хочешь что-то делать, то и не делай. Если ты кому-то чем-то обязан, то подумай трижды. Правила придуманы для слабаков, а не для нас с тобой.

Именно это было причиной данного разговора.

- Дело в другом…

- Так соберись и скажи уже. Ведёшь себя как мямля. Ты уходишь от меня к Лютнер? Красавице, что однажды уже предала тебя? Тебя жизнь вообще ничему не учит?

Юлиан не видел её прежде столь серьёзной и дерзкой. От привычной нежности не осталось и следа – перед ним стояла взрослая женщина, наученная опытом, включающим в себя не только хорошее.

Юлиану стало ещё страшнее. Сражаться против Моритца Зеннхайзера было куда проще.

- Она была вынуждена, - произнёс он.

- Вынуждена? Кто её заставил? Она не приложила никаких усилий ради того, чтобы удержать тебя.

- Она бросила всё ради меня. Сбежала из дома.

- И убежит туда обратно, как только закончатся деньги. Неужто ты не понимаешь этого? Предавший однажды предаст дважды.

- Я люблю её.

- Нет, Мерлин. Ты не умеешь любить.

Это было очень обидно. Но Юлиан предпочёл не отвечать оскорблением на оскорбление, потому что знал, что Магдалене тяжело и без этого.

- Мы можем остаться друзьями, - сказал он.

- Нет, не можем. Ненавижу эту фразу. Не будет никакой дружбы, потому что ни тебе, ни мне она не нужна. Мы оба это знаем.

- Прости меня, Магдалена. Мне очень жаль.

- Я понимаю тебя. Я знала, что это случится однажды. Говорила тебе, что это всегда происходит в моей жизни. И ты не стал исключением.

Юлиану не хотелось, чтобы она навсегда исчезала из его жизни. Но порой приходится принимать сложные решения. Обратного пути уже не было.

- Я – лишь неудачный опыт.

- Согласна. Хуже и быть не может. Спасибо за то, что дарил надежду. Я отпускаю тебя, Мерлин и не буду больше появляться в твоей жизни. Карма сама тебя настигнет.

На этой эффектной ноте она резко развернулась и зашагала прочь. Юлиан ещё не мог осознать, что больше никогда её не увидит. Хотелось со всех ног броситься за ней и признаться в том, что всё сказанное было шуткой, но Юлиан держался.

Иного выбора у него не было. Он сам загнал себя в этот угол. Юлиан отвратительно себя чувствовал – никогда прежде он не считал себя столь жалким, но приходилось стойко держаться. Магдалена ушла из его жизни. Юлиан лично перевернул последнюю страницу этой главы, которая, несмотря на скверное окончание, всё же оставалась хорошей главой.

Юлиан не жалел ни о чём. Магдалена тоже дарила ему надежду, и он был очень благодарен ей за это. Она не заслужила того, что получила. Но Юлиан был представлен в этом городе в единичном экземпляре, и не мог разом остаться сразу с двумя.

Довод был сильным, но нисколько не успокоил Юлиана. Он хотел плакать и кого-то обвинять, хотя знал, что вина лежит только на нём. 

Присев на скамейку, он закрыл лицо руками. Ему было очень стыдно, и он желал спрятаться от всего мира. Казалось, что прохожие, птицы и даже растения называют Юлиана подлецом и тычут в него пальцами, а единственным щитом остаются его руки.

Он не хотел никого видеть. 

 

Гарет начинал ненавидеть эту жизнь. Время в приюте Старших Сестёр длилось настолько медленно, что прошла, казалось бы, целая вечность. Но, оглядываясь назад, он понимал, что минуло всего лишь три дня.

Его облачили в нелепую форму – широкие синие штаны на подтяжках, рубашку не по размеру и фуражку, которая еле держалась на затылке. Гарет старался как можно меньше смотреться в зеркало – к неудачной внешности «Карла» добавилась ещё и глупая одежда.

Распорядок дня был расписан с утра до ночи – У Гарета совсем не был свободного времени. В семь утра приходилось подниматься, молиться и слушать проповедь, после чего гостей отправляли на завтрак, состоящий из каши и стакана молока. До обеда Гарет и его коллеги по несчастью занимались благоустройством территории и уборкой внутри помещения, после же их ожидал досуг в виде просмотров кинофильмов, чтения книг или развивающих игр.

Еда была невкусной, фильмы – старыми, книги – детскими, а товарищи – неинтересными. Казалось бы, больше половины являлись умственно отсталыми, что хоть и навевало жалость, но не добавляло желания общаться с ними.

Приют состоял из двух корпусов – мужского и женского. Несмотря на разделение, мужчины и женщины пересекались во время уборки территории. Узнав это, Гарет обрадовался, потому что слышал, что бывшая девушка его друга Юлиана Магдалена когда-то жила здесь, и есть вероятность, что найдутся похожие на неё. Но надежды развеялись – все они оказались молчаливыми, угрюмыми и сломленными.

Гарет не знал, сколько времени протянет здесь прежде, чем наложит на себя руки. Он дал себе неделю, которая, по ощущениям будет длиться не меньше года, после чего постарается сбежать. Если этого не выйдет, дорога отсюда окажется всего одна – прямиком к праотцам.

Глупая мысль. Гарет любил эту жизнь, и добровольно расстаться с ней никогда бы не решился. Списав это на разыгравшуюся ирония, Гарет выбросил это из головы.

Юлиан и отец в опасности, а он прячется здесь. Обладая огромной мощью, способной остановить Рейнхардта, он не пользуется ей. Если это не глупость, то что ещё? Гарет не мог даже узнать, всё ли в порядке с его близкими людьми. Возможно, кому-то требуется помощь, но он не может услышать мольбы.

У Гарета связаны руки. Стоило это признать.

Он стриг газон. Пытался найти в этом хоть что-то интересное, но не мог, поэтому работал так медленно, что со стороны могло показаться, будто он завис. Его коллега – крепко сложенный парень с нелепой причёской, находил в этом деле куда больше интереса.

- Что ты здесь делаешь? – не выдержал и спросил Гарет.

Парень не был похож на сломленного человека без дома и близких людей. В его глазах читалась простота, но никак не безнадёжность.

- Живу здесь, - оптимистично ответил он.

- Живёшь? По своей воле? И тебе это нравится?

В вопросах Гарета читалось обвинение. Собеседник же не обратил на это никакого внимания.

- Что может быть лучше? Свежая еда. Тёплая постель. Постель, представь себе! И кино! Это потрясающе. Они словно живые, но спрятаны в этом маленьком ящике!

Похоже, Гарет ошибался. Парень был абсолютно безнадёжен.

- Ты прежде не видел телевизора?

- Не приходилось. И города почти не видел. Мне там не нравится. Много людей, все двигаются куда-то. Не по мне. Как тебя зовут?

- Карл, - сквозь зубы прорычал Гарет.

Упоминание этого имени всякий раз приносило ему боль.

- Очень приятно. А меня зовут Теодор. Тебе тоже нравится здесь?

Гарет понадеялся, что парень шутит. Но, заглянув в его глаза, понял, что это совсем не так.

- Да. Я большой любитель неволи. Если я решу сбежать, пойдёшь со мной?

Теодор не на шутку испугался.

- Сбежать? Ты говоришь страшные вещи. Куда мне бежать?

- У тебя и вправду нет дома? В жизни не поверю.

- Весь мир – мой дом. Мы все живём под дланью Господа. И благодарны ему за этот приют. И фрау Мюллер тоже очень благодарны.

- Признайся честно, она наказывает вас? Устраивает какие-то изощрённые пытки? Иглы под ногти? Подвешивание за ребро?

Чувство иронии было незнакомо для Теодора. Выпучив глаза, он обвиняюще посмотрел на Гарета. Это был взгляд ребёнка, застрявшего в почти взрослом теле.

- Как ты смеешь так говорить о фрау Мюллер? Она дала нам жизнь, о которой мы и мечтать не могли!

Возможно, он был прав. Выросший в тепле и достатке Гарет не мог понять жизненных лишений.

- Так кем ты был до того, как попал сюда? – спросил он.

Теодор сначала открыл рот, но, вспомнив что-то, передумал.

- Не могу сказать, - опустил голову он. – У всех есть тайны. И у меня есть тайны.

- Вервольф, не так ли?

- Тише!

Испуганный Теодор поднял палец вверх. На лице Гарета проскользнула улыбка, потому что он был прав.

- Нечего стыдиться этого.

- Я стыжусь, - прошептал Теодор. – И другие не примут меня, если узнают. Мои собратья жестоки. И кровожадны. Не хочу вспоминать о них.

- Как ты держишься? Вервольфы не могут долго находиться в человеческом теле.

- Фрау Мюллер всё знает. Она и больше никто. Раз в неделю она отпускает меня… Погулять.

Мысль о том, что временами вокруг приюта бродит огромный волк, не воодушевила Гарета.

- Я думаю, что ты мечтаешь стать человеком, - произнёс он. – Полноценным.

- Я – человек.

- Для того, чтобы стать человеком, ты должен выбраться отсюда.

Теодор боялся всего, что скрывалось за стенами приюта – не только леса, но и города. Гарет видел это в его невинных глазах.

- Зачем? Меня всё устраивает.

Теодору не потребовалось доводов для того, чтобы Гарет поверил. Не у каждого человека есть амбиции. И счастье каждый видит по-своему. Для кого то это наличие еды и постели, а для кого-то – всё и сразу.

Гарет не знал, к какому типу относился сам. Но сравнить себя не мог ни с Теодором, ни с Рейнхардтом. Он – нечто другое.

 

Гарет не мог перестать думать о Хелен. Стараясь уснуть ночами, долго и неуклюже ворочась в неудобной постели приюта, он видел перед глазами её лицо. Оно словно обвиняло юношу в чём-то, и было право. Гарет слишком легко сдался и оставил её, пусть всего лишь на какое-то время.

Она беззащитна, потому что враги лишили её Проксимы. Того самого элемента, которого у Гарета в избытке. Ему не составило бы труда защитить её, но кое-кто решил иначе. Кое-кто заставил Тейлора чувствовать себя виноватой.

Хелен была в безопасности только тогда, когда находилась рядом с Гаретом. Несмотря на то, что её мать, фрау Бергер, прописала ей лекарства, позволяющие адаптироваться к жизни без Проксимы, Гарет верил и в то, что помогает девушке своими силами. Он не мог поделиться с ней своей Проксимой, как бы сильно ему этого не хотелось. Но он согревал ей Хелен. И не давал завянуть.

Воспоминания о ней, которые Гарет воспринимал как очень далёкие, но не менее острые, давали ему мотивации ждать нового дня. Пройдёт какое-то время, и он её увидит. И впредь не будет расставаться.

Гарет долго копался внутри своей головы, пытаясь понять, как это с ним случилось. Теперь же времени для этого было куда больше, но ответ так и не приходил в голову. Он никогда не мог представить, что так сильно в кого-то влюбится. Это было так же неожиданно, как и нелогично.

Гарет ожидал долгих и мучительных поисков, и не рассчитывал их закончить ранее, чем в двадцать пять лет. Всё это время он должен был примеряться и «прицеливаться», и лишь во взрослом возрасте сделать осознанный выбор. Тем более, он и представить не мог, что его первая любовь будет выглядеть именно так.

Хулиганистая, неброско одетая и абсолютно не умеющая шутить, Хелен не обладала совершенно ни одним качеством, которое могло зацепить Гарета. Но стоило ей ворваться ураганом в его жизнь, как всё изменилось.

Но не сразу. Увидев её впервые, он почувствовал лишь умиление – то самое, что ощущают дети при виде щенка. Но ничего привлекательного он в ней не рассмотрел – таких были если не тысячи, то сотни.

Но день за днём, неделя за неделей, он влюблялся в неё всё сильнее. Он пытался контролировать этот процесс, но ничего не выходило – влияние Хелен было куда сильнее его самого.

В один момент Гарет сдался. И именно тогда понял, как ему повезло – Хелен ответила ему взаимностью.

Теперь её глаза казались океаном – полным чувств и различных эмоций. Довольно низкий голос не вызывал смех, а заставлял восхищаться неповторимыми бархатными нотками. Сплетённые в хвост русые волосы вдруг превратились в идеально подходящую для неё причёску. А кеды стали не признаком мальчишества, а частью неотразимого стиля, что выделяло её из толпы однообразных и безликих девушек. Кроме того, он неосознанно начал смеяться над её шутками.

Он был счастлив с ней. Она была его большой удачей. Но проснувшись внутри стен приюта, он закрыл глаза обратно тогда, когда понял, что не встретится с Хелен и сегодня.

Его ожидал ещё один паршивый день

Несмотря на то, что Гарет всё ещё считал Теодора за умственно отсталого, вервольф так и остался единственным, с кем удалось наладить контакт. Он был милым и безобидным парнем – от такого точно не следовало ждать всякого рода подлянок и предательств.

Гарет учил играть его в шахматы. Это был выигрышный вариант для всех – Теодор развивал свой интеллект, а Гарету игра помогала сосредотачиваться и прокручивать в голове все варианты исходов противостояния с Рейнхардтом.

Однако, это не помогало. Теодор проиграл девять партий подряд, но по-прежнему продолжал играть с невероятным энтузиазмом. Это мотивировало и Гарета – нельзя сдаваться даже тогда, когда шансов, казалось бы, совсем нет.

- Напоминает мне мою стаю, - прошептал Теодор. – Наш вожак тоже ничего не делает. Только прячется за другими собратьями… Почему ты меняешь пеш<