Большой Париж, коммуна Сен-Дени

Когда-то городок Сен-Дени считался одним из центров французской государственности. Тут, в Бенедиктинском аббатстве, основанном в 630-м году королем Дагобертом I, находилась усыпальница французских королей, тут хранилась Орифламма [109] – священное алое знамя французской державы, впервые появившееся при Филиппе I [110] в 1060 году и сгинувшее в безвестности после битвы при Айзенкуре в 1415 году, когда династия Капетингов подверглась разгрому и более не возрождалась, передав брады правления Францией своей младшей ветви, до того титуловавшейся как графы Валуа.

Но так уж получилось, что вслед за Капетингами сгинули и Валуа, а также наследовавшие им Бурбоны; потом Францию охватила Великая Фраенцузская революция – вместе с непобедимыми легионами Наполеона первого она прошагала по Европе, была бита, подняла голову при Наполеоне III, после чего снова была бита, навсегда застряв в звании республики, а Сен-Дени с конца XIX по конец XX века превратился в индустриальный пригород Парижа, в котором сильно было влияние левых (и особенно коммунистов), за что его даже называли «красным городом». Но к 2018-му году былая сила и слава французских левых, в свое время выбивших трудящимся солидные льготы и преференции, осталась в прошлом.

В прошлое канули и сами эти классические левые (не считать же таковым бесформенного как слизняк Франсуа Олланда и полутроцкиста-полусоциалиста Жана-Люка Меланшона). Председатель французской компартии 1941 года товарищ Морис Торез, по итогам плебисцита о вхождении Франции в состав Советского Союза провозглашенный временным президентом Французской Советской [111] Республики, отнесся к возможному сотрудничеству с таким политическим попутчиком с легким оттенком брезгливости. Но даже он признавал, что на фоне общего безрыбья даже такой политический крокодил [112] сойдет за благородного лосося. Бывших троцкистов, мол, не бывает; но что поделаешь, других левых во Франции XXI века просто нет.

По крайней мере, программа «товарища» Меланшона, подразумевающая обложение сверхдоходов дополнительными налогами, сокращение рабочей недели до тридцати двух часов, снижение пенсионного возраста до шестидесяти лет и выход Франции из Евросоюза и НАТО, была сочтена совершенно правильной. Для равновесия ультраправой Германии, во главе которой стал бывший гитлеровский генерал Роммель, была необходима Франция, исповедующая левые идеалы свободы, равенства и братства, пусть даже во главе ее стоит экзотический фрик. Ну а Макрона, который не правый или левый, а всего лишь ставленник транснациональных корпораций, согласно этим планам ожидала мусорная корзина для люстраций. И поделом. Ведь с момента избрания нового президента не прошло и года, а уже отчетливо наметился курс на отмену большинства завоеваний трудящихся, рост цен и улучшения благосостояния богатых за счет все время нищающих бедных.

Кроме того, Макрон, солидарный с «бабушкой Меркель» по мигрантскому вопросу, до последнего момента не имел никаких возражений против неограниченного завоза мигрантов, особенно из бывших французских колоний в Африке и на Ближнем Востоке. Эти самые мигранты из стран Магриба, Африки и Латинской Америки составляли треть населения коммуны, а у семидесяти процентов молодых людей, не достигших восемнадцатилетнего возраста, мигрантом являлся хотя бы один из родителей. Эти-то молодые люди и их родители и являлись причиной бед некогда рабочего пригорода Сен-Дени. Во-первых, уровень преступности в столь насыщенной мигрантами коммуне вдвое превышает среднефранцузский уровень. Во-вторых, криминализированные арабские и африканские диаспоры, крепко спаянные национальной круговой порукой, установили в Сен-Дени порядки, близкие к таковым в ортодоксальной исламской стране. Еще десять процентов населения происходят из стран южной Европы, но по сравнению с описанным выше контингентом для коренных французов они почти что родные. Вот впечатления одного чешского туриста, сдуру (по его же словам) посетившего Париж незадолго до описываемых событий:

… туристам, вероятно, будет не слишком комфортно в такой компании, особенно если жажда приключений занесет их в район Сен-Дени, который за последние годы стал новым домом для 300 тысяч нелегальных иммигрантов. Все они родом из северной или тропической Африки и принадлежат к исламскому вероисповеданию – неудивительно, что количество мечетей в этом месте, расположенном в нескольких километрах от Эйфелевой башни, перевалило за сто шестьдесят. При этом пространства для всех желающих все равно не хватает, и под затяжные напевы муэдзинов молитвы проводятся также и на свежем воздухе. Женщины тут ходят в парандже, наркоторговцы почти в открытую предлагают свои услуги.

При этом нелегалы ведут себя крайне агрессивно, угрожая властям массовыми беспорядками, и те стараются попросту не связываться с ними, и полиция старается появляться здесь как можно реже. Здесь не слишком сильны патриотические настроения – например, местное население совершенно не разделяло общенациональную радость во время торжеств по случаю празднования Дня взятия Бастилии.

Зато «афрофранцузы» быстро научились мелкому воровству и различным видам мошенничества, а также совершают большое количество тяжких правонарушений, причем статистика свидетельствует, что всего два процента дел об изнасиловании по итогам их рассмотрения в судах заканчиваются вынесением обвинительных приговоров. Лишь за первые пять месяцев 2018 года количество сообщений о преступлениях сексуального характера против взрослых выросло на двадцать процентов, и многие женщины стараются как можно реже выходить на улицу, опасаясь домогательств. Не так давно телеканал «France24» показал сюжет о том, как журналисток женского пола отказались пустить в кафе, объясняя это национальными обычаями тех стран, откуда родом его владельцы…

Но, впрочем, в высших сферах все уже было решено, и желания президента-геронтофила месье Макрона (как, впрочем, и пожелания понаехавших в Европу для сладкой жизни арабов и африканцев) учитывались не больше, чем желания отправляемых на бойню баранов.

20-го июля 2018 года, рано утром, еще до первых проблесков рассвета, обитатели этого злосчастного парижского пригорода проснулись от звука слитного топота множества ног, обутых в грубые солдатские сапоги. Крепкие парни вполне европейского облика, в черных кожаных тужурках, суконных рубашках и штанах цвета хаки занимали улицы, выставляя парные и счетверенные посты. Но главными признаками, отличающими их от любых других любителей стиля милитари, были черные береты с красными пятиконечными звездочками и вороненые под цвет тужурок автоматы, в которых знатоки оружия с легкостью могли узнать несколько модернизированные пистолеты-пулеметы Судаева, перестволенные под 9х19 патроны от пистолета Парабеллума. Это были прошедшие обучение у российских и советских инструкторов коммунистические отряды рабочей гвардии. Помимо автоматов, в набор средств физического убеждения оппонентов у бойцов входили кастет, трофейный штык-нож от германской винтовки маузера и такой же трофейный «солдатский» пистолет «Люгер Р08». В качестве знаков различия у рабочегвардейцев в углах воротников тужурок были закреплены красные эмалевые треугольники, кубари и шпалы.

Даже наивным африканским юношам сразу стало ясно, что эти крепкие парни с набитыми кулаками и мозолистыми ладонями если и шутят, то короткими очередями без предупреждения. Такое уж у них чувство юмора. Несколько отморозков, попробовавших вступить с чернотужурочниками в агрессивные переговоры (то есть попытавшись кидать в них камни, как в обычную полицию), заработали себе Дарвиновскую премию. [113] Их просто пристрелили без особых церемоний, ибо, находясь при «исполнении», любой рабочегвардеец по своим правам ничем не отличался от обычного сотрудника НКВД. К тому же очень многие бойцы рабочей гвардии родились и выросли на тех же улицах и в тех же домах, только на семьдесят семь лет раньше; и понаехавшим из жарких краев пришельцам относились как к тараканам, пытающимся выжить из дома хозяев. И в силу этого отношения при малейшей провокации тут же стреляли на поражение, как их учили инструктора из ОСНАЗа НКВД. Также расстрелу на месте преступления подлежали взятые с поличным наркодилеры, убийцы, насильники, а также сутенеры, торгующие несовершеннолетними девочками и мальчиками. Весь остальной преступный элемент ожидала скорая поездка в Архипелаг ГУЛАГ, где опытные инструкторы в кратчайшие сроки обучат диких людей правилам социалистического общежития.

Таким образом, к восьми часам утра, когда в Сен-Дени приехал Жан-Люк Меланшон собственной персоной, обстановка на улицах была нормализована – то есть трупы уже убрали и кровь замыли. Но Меланшон, человек сам по себе декоративный, поговорил с полковником Леграном, командовавшим рабочегвардейцами, и убыл туда, откуда прибыл. Никто никакой власти пока ему вручать не собирался. Совсем другое дело – проснувшиеся поутру французские власти из 2018-го года. Ну и что, что и раньше им этот Сен-Дени подчинялся чисто формально. Сейчас он не подчиняется совсем, и несмотря на данные полицейских (которым без оружия разрешили пройти по улицам коммуны и увидеть наведенный на них порядок), является прямо враждебным пятой республике. И с этим надо было что-то делать…

* * *

20 июля 2018 года (30 декабря 1941 года). 10:35