Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...
Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...
Топ:
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Определение места расположения распределительного центра: Фирма реализует продукцию на рынках сбыта и имеет постоянных поставщиков в разных регионах. Увеличение объема продаж...
Процедура выполнения команд. Рабочий цикл процессора: Функционирование процессора в основном состоит из повторяющихся рабочих циклов, каждый из которых соответствует...
Интересное:
Средства для ингаляционного наркоза: Наркоз наступает в результате вдыхания (ингаляции) средств, которое осуществляют или с помощью маски...
Как мы говорим и как мы слушаем: общение можно сравнить с огромным зонтиком, под которым скрыто все...
Финансовый рынок и его значение в управлении денежными потоками на современном этапе: любому предприятию для расширения производства и увеличения прибыли нужны...
Дисциплины:
2021-06-30 | 29 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
В ранний утренний час лягушка вышла погулять на берег пруда и попалась на глаза цапле. Лягушка отвесила глубокий поклон, скосила глаза на воду и, поздоровавшись, сказала:
— Прекрасное утро, сударыня, на редкость прекрасное утро.
— Гм-гм, — кивнула головой цапля и поточила клюв о песок.
— Как светит солнышко! Как плывёт облачко! Какой веет ветерок! — воскликнула лягушка.
— Гм-гм, — снова кивнула головой цапля и уже приготовилась напасть на лягушку.
— Да… Жаль только, что мне некогда любоваться в твоём обществе этой красотой и этим великолепием! — вздохнула лягушка и, прыгнув в воду, тотчас опустилась на дно. Опустилась на дно, сжалась там в комочек и подумала: «Хорошо всё же тому, кто привык смолоду не лазить в карман за словом».
В полдень лягушка, держа над головой зонтик, снова вышла погулять на берег пруда — она была уверена, что прожорливый враг уже давно ушёл своей дорогой. Гуляла-гуляла, кокетливо перебирая лапками, вдруг в воздухе послышался громкий шелест, она оглянулась и даже вспотела от страха: из леса торопливо летела цапля. Приблизившись, она опустилась на землю почти рядом с лягушкой.
Лягушка отвесила ещё более глубокий поклон и, увидав, что расстояние до пруда немалое, поздоровалась и сказала:
— Солнышко стало припекать, сударыня, ой-ой, солнышко стало припекать!
— Гм-гм, — кивнула в знак согласия цапля.
— Хоть бы немножко прохлады! Хоть бы чуточку дождичка… — сказала лягушка.
— Гм-гм, — снова ответила цапля и, лукаво скосив глаза, начала приближаться к лягушке.
— Ох, боже мой! В такую жару нашему брату лучше не покидать тени! — вздохнула лягушка и, собрав все свои силёнки, двумя длинными прыжками скакнула к берегу, а третьим — в воду, прямо на дно. Бултыхнулась на дно, сжалась там в комочек и подумала: «Хорошо тому, кто привык смолоду не лазить в карман за словом».
|
На этот раз лягушка просидела в пруду до позднего вечера — лишь время от времени высовывалась из воды глотнуть свежего воздуха, не смела даже оглядеться как следует. Лишь перед заходом солнца одела она длинное платье и снова вышла пройтись по берегу пруда — она была уверена, что злой птицы поблизости нет.
Разгуливала лягушка долго, совсем уже осмелев, и сама смеялась над своими былыми страхами. Гуляла-гуляла и вдруг услышала в воздухе сильный шелест. Улизнуть было уже невозможно: цапля опустилась как раз рядом с ней.
Лягушка ещё раз набралась храбрости, отвесила такой низкий поклон, что ткнулась носом в песок, и сказала почтительно:
— Привет вам, сударыня. Вот и этот день миновал спокойно и счастливо. Кончился денёк, наступает вечерок. Ничего больше не остаётся, как идти спать.
— Спать ты, сударынька, не пойдёшь, я тебя своим деткам отнесу, — строго сказала цапля.
Сказав это, она сцапала клювом лягушку и взлетела высоко-высоко, выше самых высоких елей.
Бедная лягушка была ни жива, ни мертва, она ясно понимала: близился конец, наступал её последний часочек. И в этом отчаянном положении она ещё раз прибегла к хитрости, промолвив медовым голосом:
— Золотая ты моя птица, я бы ни в жизнь не поверила, что мои мечты и надежды так скоро сбудутся. Я уж давно только о том и мечтаю, как бы к тебе в гости попасть, как бы твоих чудных деток повидать. Смотрела я на тебя ранним утром и удивлялась: какой клюв — словно у горного орла! Какие перья — словно у павы! Какие бархатные глазки — словно у горлицы… Если бы мне давеча не было так жарко и душно, я бы сама тебя попросила, сударыня, взять меня с собой. Если б мне ещё довелось услышать твой божественный голос, которому, как говорят, завидует даже великий музыкант — соловей…
— Это мо-о-ожно! Это мо-о-ожно! — воскликнула цапля, которой лесть пришлась по душе, и, разинув клюв до отказа, крикнула во всю мочь: «Кур-рук! Кур-рук!»
|
Но хитрая квакушка уже не слышала этого пения. Она кубарем полетела вниз, шлёпнулась в ручей и сразу бросилась на дно. Бросилась на дно, съёжилась там вся и вспотела от пережитого страха. Вспотела и подумала: «Хорошо, в самом деле, тому, кто привык смолоду не лазить в карман за словом! Ой, как хорошо! Ой, как хорошо!»
А цапля прилетела домой, нацепила на клюв очки и тоже принялась учиться хитрости да уму-разуму. И поныне ещё этому учится, где только может.
МАШЬ, РАК И ЖУК
Служил батрак у жадного хозяина, получал в год копейку жалованья. Получил он жалованье, пошёл к роднику, бросил копейку в воду и сказал:
— Всплыви денежка, если я хорошо работал, потони денежка, если — плохо.
А копеечка-то и потонула.
Прослужил батрак у жадного хозяина второй год и снова получил копейку жалованья. Получил жалованье, пошёл опять к роднику, опять бросил копейку в воду и сказал:
— Всплывите обе денежки, если я хорошо работал, потони и вторая денежка, если — плохо.
И вторая денежка тоже потонула.
Прослужил батрак у жадного хозяина и третий год, получил и на этот раз копейку. Получил жалованье, пошёл к роднику, бросил копейку в воду и сказал:
— Всплывите все три денежки, если я хорошо работал, потони и последняя денежка, если — плохо.
И вот чудо: все три денежки всплыли со дна родника.
С этими тремя копейками отправился теперь батрак странствовать. Странствовал, странствовал и дошёл до большой дороги. Встретилась ему там мышь, попросила его:
— Милый человек, одолжи мне копейку.
— А что ты с этой копейкой сделаешь? — спросил батрак.
— За квартиру задолжала. Если не уплачу за неё сегодня же, выгонят мою семью из норы.
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— На хлеб с солью мне и двух копеек хватит, вина мне не нужно, — ладно, дам уж одну копейку мыши — ведь ей невесело будет, когда семью из норы выгонят.
И дал мыши копейку.
Отправился батрак дальше с двумя оставшимися копейками. Встретился по дороге рак, попросил его:
— Милый человек, одолжи копейку.
— Что ты с этой копейкой сделаешь? — спросил батрак.
— За квартиру задолжал. Если не заплачу за неё сегодня же, выгонят мою семью из ямки, — пожаловался рак.
|
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— На хлеб мне хватит копейки, а без вина и соли я обойдусь, — ладно, дам уж вторую копейку раку. Ведь нелегко ему будет, когда семью из ямки выгонят.
И отдал вторую копейку раку.
Отправился батрак с оставшейся копейкой дальше. Встретился ему жук, который сразу жалобно попросил:
— Милый человек, одолжи мне копейку.
— Что ты с этой копейкой сделаешь?
— За квартиру задолжал. Если сегодня же не заплачу за неё, очутится моя семья под открытым небом.
— Что ты мне пообещаешь в награду?
— Сослужу службу, когда тебе помощь понадобится.
Думал батрак, думал, наконец решил:
— Хлеба мне добрые люди и даром дадут, без вина и соли я обойдусь, — что ж, дам я жуку копейку. Ведь ему несладко будет, когда семья под открытым небом очутится.
И отдал он последнюю копейку жуку.
Стал батрак странствовать без единой копеечки. Пространствовал месяц, пространствовал второй, пространствовал и третий, пока не добрёл, наконец, до двора славного короля.
У этого славного короля была дочь дивной красоты, но она никогда не смеялась. Поэтому король возвестил всему королевству: тот, кто рассмешит его дочь, получит её в жёны и полкоролевства в приданое. Вот батрак закурил трубку, сел на землю и подумал: «Денег у меня нет ни копейки, полкоролевства мне тоже ни к чему, а грустную девицу развеселить не мешало бы».
Когда батрак основательно отдохнул от своих странствий, вышел он на окраину города и кликнул своих должников, которые обещали в случае нужды сослужить ему службу. Первым прилетел жук, потом прибежала мышь, а совсем последним приполз рак. Дал батрак жуку дудочку, приказал на ней играть, а мыши и раку он велел в пляс пуститься.
Грустная принцесса в это время как раз картошку у окна чистила. Смотрела, смотрела она на этот весёлый танец и тут от души рассмеялась. Рассмеялся и сам король, рассмеялись придворные, да и весь народ стал смеяться. И жук радовался, радовались и рак с мышью, и сам батрак тоже был рад.
|
Потом батрак справил с прекрасной принцессой свадьбу.
Без единой копеечки справил он свадьбу, да ещё какую свадьбу!
И без единой копеечки стал он хорошим мужем своей жены, хорошим зятем королю, хорошим хозяином жуку и хорошим хозяином раку и мыши.
И ещё теперь живёт он на славу в замке короля.
И ты тоже заживёшь на славу, если у тебя будет такое же доброе сердце, как у этого батрака, который дал мыши одну копейку, раку — вторую копейку и жуку — третью, последнюю, которая у него была.
ЖЕНИТЬБА ВОРОНА
Ворон из Харьюмаа посватался к вороне из Ярвамаа {1}. Жених был беден, но ему очень хотелось разыграть из себя большого барина. Когда ворона пригласила его к столу, он взъерошил перья и похвастался:
— У нас каша лучше! Урожай был хорош и закрома полны! У нас каша гораздо лучше. Урожай был очень хорош и закрома полны до краёв!
— А велики ли закрома и много ли в них зерна? — спросил отец невесты, которому нравились зажиточные друзья.
— Велики, велики! Закрома у нас пребольшие! — хвастался ворон из Харьюмаа. — А зерно у нас не в одних только закромах, на полях тоже много скирд! На полях тоже ещё много бо-ольших скирд!
— Ой-ой-ой! — сказала ворона из Ярвамаа.
Наконец ворон из Харьюмаа дохвастался до того, что ещё до свадьбы пригласил будущих тестя и тёщу посмотреть на своё богатство. Жених несколько дней водил гостей по полям, предлагал им то тут, то там закусить и в конце концов объявил, что у них не хватит сил осмотреть все его запасы.
Вороны из Ярвамаа улетели домой и принялись славить дочке жениха, превозносить его могущество. Говорили, что не стоит отказывать такому богачу, а то своё счастье упустишь. А когда невеста со всем согласилась, срочно послали в Харьюмаа длиннохвостую сороку сообщить, что пусть, мол, почтенный жених прилетит немедленно за своей молодой супругой.
И вот жених из Харьюмаа объявился в Ярвамаа и увёл невесту к себе.
Молодая, не теряя времени, сразу принялась обрабатывать скирды.
Однажды утром, когда прилежная ворона, как и прежде, старательно трудилась, приехали люди на телегах и убрали с поля весь хлеб до последнего колоска.
Испуганная молодка тотчас подняла крик:
— Яак, Яак, хлеб уходит… хлеб уходит!
Услыхав это, молодожён поднял до ушей воротник своего сюртука из перьев и стыдливо ответил:
— Пусть уходит… Пусть уходит… Каждому своя доля. Для бедных ворон останутся червяки.
ВОРОН СВАТАЕТСЯ К СИНИЦЕ
Увидал ворон синицу и решил к ней посвататься. Синице ворон тоже очень понравился — она приняла сватов.
Вечером, когда сидели за столом и угощались, ворон спросил невесту:
— Скажи мне, почему ты такая крошечная?
— Молода ещё, молода, — ответила синица.
|
— Так ты, стало быть, ещё вырастешь?
— Вырасту, вырасту! Почему не вырасти!
После ужина невеста заскучала. Зевала она, зевала и наконец сказала жениху:
— Мне скучно, расскажи мне такую историю, которая рассеяла бы мою скуку.
— Ладно, — согласился ворон и сразу стал рассказывать: — Год назад, в деревне за лесом, где мой дядя живёт, вырос такой высокий боб, что улитка по нему три раза к облакам всползала — попить.
— Эка невидаль, — сказала синица. — А вот в позапрошлом году я видела такой длинный горох, что сверчок влезал по нему на солнце свою трубку прикуривать.
Ворон тотчас рассказал новую историю:
— Три года тому назад в той же деревне за лесом поднялся такой сильный ветер, что люди ходили на четвереньках. От этой привычки они только через несколько месяцев отделались.
— Эка невидаль, — сказала синица. — А вот пять лет тому назад был такой сильный ветер, что казалось, будто у мельницы нет крыльев — так быстро они вертелись.
Ворон тогда рассказал такую историю:
— Десять лет тому назад ударил такой ужасный мороз, что ели в лесу дали трещины от корней до верхушек.
— Что за невидаль! — воскликнула синица. — Опять же вот другое чудо! — Около двенадцати лет тому назад, когда я оплакивала свой третий выводок, под новый год ударил такой жестокий мороз, что у женщины, которая замешивала хлеб перед печкой, руки примёрзли к тесту, а котёл с супом на плите с одной стороны кипел, а с другой — покрылся толстым слоем льда.
— Да-да-да, в старину, должно быть, жестокие морозы были… — высказал жених своё мнение, вздохнул, попросил разрешения выйти и больше не возвращался.
Он примирился бы с историей о бобе, о горохе и о морозе, но жениться на такой старухе, которая сама всё это перевидала, он не захотел.
ЛЕНИВЫЙ СЫЧ
В старину у птиц не было гнёзд. Каждая пташка клала яйца, где ей вздумается. Поэтому никто и не мог позаботиться о своих повсюду разбросанных яйцах.
У Лесного Отца в то время был полон рот хлопот: надо было просить солнце помогать птенцов высиживать, надо было наказывать лесным зверям, чтобы они не обижали их, надо было смотреть за заморозками, которые ещё поздней весной забирались ночью в лес, угрожая его пернатым питомцам. Весь этот беспорядок утомил Лесного Отца — у него и без птенцов было много подопечных. Созвал он, наконец, всех птиц и дал каждой строгий наказ искать себе удобное место для высиживания и свить себе там гнездо, кто как умеет.
Птицы сперва поворчали, конечно, пошумели, а потом согласились и стали устраивать свою жизнь. Ястреб свил себе гнездо на верхушке высокой ели, жаворонок устроил дом в сухом и чистом поле, крапивник устлал кроватку для своих маленьких мягкими пёрышками; славка покрыла свою комнату конским волосом, плотник-дятел выстрогал себе из осиновых дощечек белую горенку, синица выдолбила дупло в мягком пне; один счёл лучшим местом для гнезда шумный лес, другой болото, третий широкую долину.
В самый разгар гнездования пошёл Лесной Отец проверять, как выполняется его приказ. И остался очень доволен трудолюбием и усердием птиц. Одних он пожурил, других похвалил, а мастерству ласточки и крапивника не мог надивиться.
Когда Лесной Отец хотел уходить, к нему вдруг подошёл сыч и начал плакаться и жаловаться, что ему, бедняжке, негде вить гнезда: другие, мол, птицы бесстыдно расхватали у него под носом все подходящие места.
Лесной Отец покачал осуждающе головой.
— Ах, и нерадивый же ты мужичок! — побранил он его и погрозил ему пальцем. — Помню и знаю тебя, давно уже заприметил. Ночью, когда все птицы спят, бродишь ты и горланишь в чаще до утра, а днём, когда надо работать, прячешься от солнца в кусты и дремлешь там, как ленивая девчонка. Хорошо, пусть будет так. Будешь впредь класть яйца на ровный мох, где тебе и твоим птенцам будут досаждать пастухи.
А за отъявленную лень твою пусть зовут тебя отныне ленивый сыч.
Так доныне и не вьёт себе сыч гнезда, а кладёт яйца прямо в мох или на вересковую кочку, как велел ему Лесной Отец.
И часто, когда в ночной тиши раздаётся голос сыча, люди недовольно говорят:
— Слышь, опять ленивый сыч свою песню затянул.
ВОРОБЕЙ ГОТОВИТ КВАС
Надумал однажды воробей пожить в достатке и решил:
— Неужто я всегда должен утолять свою жажду одной водой. Возьму-ка и сделаю себе изрядную толику крепкого квасу.
И сделал: слетал на мужицкое поле, выклевал из ячменного колоса целое зерно, зарыл украденное зерно в сырой мох, сел на него, подождал, пока зерно начало прорастать, взял потом проросшее зерно, отнёс на прошлогоднее пепелище, зарыл в золу, насушил солода, меж двух камней перетёр солод в мелкую и мягкую муку.
Потом прилетел воробей на берег озера, опустил эту мелкую и мягкую солодовую муку в воду.
Бежала мимо мышь, остановилась, спросила с любопытством:
— Эй, дядюшка воробей, ты что тут делаешь?
— Квас готовлю, — гордо ответил воробей.
— А мне разрешишь попить? — спросила мышь.
— Попей-попей, только осторожно, не хвати лишнего — квас на этот раз чуточку крепковат, — сказал воробей.
Мышь попила, почмокала, покачала головой. Покачала головой, ничего не сказала — пошла своей дорогой.
Примчалась во всю прыть собака с высунутым языком: она только что гнала зайца и больно ей пить хотелось. Увидела воробья, остановилась и спросила:
— Эй, дядюшка воробей, ты что тут делаешь?
— Квас готовлю, — гордо ответил воробей.
— А мне тоже позволишь попить? — спросила собака.
— Попей-попей, только осторожно, не хвати лишнего — квас на этот раз чуточку крепковат, — сказал воробей.
Собака пила долго и жадно, потом почмокала языком и тоже покачала головой, ничего не сказала — помчалась во всю прыть своей дорогой.
Затем пришла кошка — она недавно полакомилась куропаткой и её мучила жажда. Увидела она воробья, который предусмотрительно сел на высокую ветку, поздоровалась с ним и спросила:
— Эй, старый родич и друг, ты что тут делаешь?
— Да квас, всё квас, — ответил воробей новой гостье, не спуская с неё глаз, и взлетел на самую верхушку.
— А мне тоже дашь попить? — спросила кошка.
— Попей-попей, только осторожно, не хвати лишнего, квас на этот раз чуточку крепковат, — сказал воробей.
Кошка пила, пила, потом взглянула наверх, сказала медовым голосом:
— Ух ты, батюшки-матушки! Вот квас, так квас. От этого адского питья просто ноги слабеют!
— Ещё бы, я плохого не сделаю, — похвастался воробей и — фьють! — слетел на траву поближе к кошке.
Но кошка была сыта по горло, лишь взглянула на него уголком глаза и рассыпалась в ещё больших похвалах. Похвалив, облизнулась и, мурлыча, отправилась своей дорогой.
В сумерки прибрела к берегу старая лошадь, которая больше не работала — её держали только ради шкуры. Сошла, бедная, ковыляя, с берега, думая свои грустные думы, увидела воробья, пожелала вежливо ему долгих лет и спросила:
— Ну, пичуга, ты что тут делаешь?
— Да квас готовлю, всё квас, — ответил воробей.
— Может, и мне позволишь отпить глоточек? — спросила лошадь.
— Отпей-отпей, только не хвати лишнего, квас крепковат! Ты и так уже слабая и дряхлая, смотри, как бы совсем ноги не отнялись.
Лошадь пила долго, большими глотками, наконец, подняла голову, пофыркала и сказала:
— На вкус недурно. Но только это не квас.
— Как так не квас? Что же это тогда? — рассердился воробей.
— Вода. Прозрачная и чистая вода, — ответила лошадь.
— Вовсе не одна вода — ты только назло так говоришь. Мышь пила — даже рта не могла раскрыть от удивления.
— Она — добрый зверёк, не хотела огорчать тебя.
— И собака пила, тоже от удивления рта не могла раскрыть.
— У неё тоже доброе сердце — не хотела огорчать тебя.
— Даже кошка пила — эта мудрейшая из мудрых среди зверей — и прямо в глаза сказала, что квас хорош! — спорил воробей.
— Кошке ты не очень-то верь, она для того хвалила, чтоб заговорить тебя и съесть в подходящий момент, — сказала лошадь и, снова сунув морду в воду, сделала большущий глоток.
— Но тебе, видно, тоже нравится! — воскликнул воробей.
— Да, мне нравится — это чуточку посытнее пойла, которое мне дают и которое называют болтушкой, — ответила лошадь и затем тоже отправилась своей дорогой.
А сам воробей пил свой квас целое лето и лишь осенью, когда погода стала дождливой и жажда его больше не мучила, подумал:
— Похоже, что вправду жидковат получился… Ишь ты, уже водой отдаёт. На тот год нужно два ячменных зёрнышка принести.
Так он и сделал: на следующий год в самом деле принёс два ячменных зёрнышка.
МЫШЬ И ВОРОБЕЙ
У мыши в чулане расстроилось здоровье — она нуждалась в чистом и свежем воздухе. Подумала мышь, подумала, чем же ей дальше жить, побежала к своему старому другу воробью и сказала:
— Живя в чулане, слаба я здоровьем стала — мне нужен чистый и свежий воздух. Как ты думаешь, какая работа мне больше всего подойдёт?
— Станем-ка настоящими пахарями, — решил воробей.
— Станем! — сказала мышь.
И стали.
Дружно вспахали поле, посеяли овёс, начали ждать урожая.
Овёс вырос на диво — стебли шелестели, как лес, зёрна были крупные, чуть не с колобок. Мышь скосила урожай, воробей обмолотил его, как полагается. И когда жёлтое овсяное зерно было аккуратно сложено в кучу, друзья решили: теперь нужно разделить пополам урожай, чтоб никому обидно не было.
Мышь уселась отсчитывать зёрна, воробей встал рядом и наблюдал за тем, чтобы не вышло ошибки. Каждый получил столько, что в закромах места не хватило.
Но одно зёрнышко оказалось лишним — не было ему пары. И мышь сказала:
— Ладно уж, я это зерно себе возьму.
— Как так, себе? За что? — воскликнул воробей.
— А разве не я овёс косила?
— А разве не я его молотил? И работёнка была трудная и тяжёлая, косточки и сейчас ещё болят.
— Нет, я всё-таки возьму это зерно себе, — сказала мышь. — Ведь я делю урожай!
— Зерно моё — это я наблюдал за тем, чтобы ты делила правильно, — рассердился воробей.
Так проспорили добрые старые друзья семь ночей и семь дней, а договориться всё не могли. И наконец решили, что нужно обратиться к судье — медведю.
Медведь был добрым господином, сел в коляску и поехал творить суд праведный. Он выслушал терпеливо обе стороны, потом лёг отдохнуть до вечера в тени ольшанника, где думал так усердно, что над полями и лугами стоял храп. А потом было вынесено решение:
— Что касается этого лишнего зерна, то его нужно поделить между вами поровну. Что же касается остальных зёрен, то вы их погрузите в мою коляску — это я возьму себе в награду за хлопоты.
Мышь и воробей были послушными гражданами, всё сделали точь-в- точь так, как приказал медведь.
Хоть пахарей из них и не вышло, друзьями они всё же остались. И когда они иногда случайно встречаются, воробей кричит уже издалека:
— Кума, кума, а ты помнишь, какой мы урожай овса сняли?
— Отчего же нет, хорошо помню, — отвечает мышь. — А ты помнишь, как мудро медведь рассудил нашу ссору?
— Я это хорошо запомнил! — говорит воробей.
|
|
История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...
Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...
Типы оградительных сооружений в морском порту: По расположению оградительных сооружений в плане различают волноломы, обе оконечности...
Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!