Упражнение: НАЙДИ В СЕБЕ СИЛЫ

Поскольку, несмотря на все заверения, что вы не можете «начать что-то делать», вы, будем честны, что-то всё-таки делаете – вот книгу эту читаете, например, в интернет, вероятно, заглядываете, развлечения себе какие-то находите то тут, то там. А давайте просто прекратим это. Да, именно так.

Мы с вами уже изучали механику работы ретикулярной формации и выяснили, что психическая энергия – хотим мы этого или нет, – вырабатывается в нас постоянно, на регулярной, так сказать, основе. А если она вырабатывается, то, вероятно, и тратится, но, как вы сами, судя по всему, считаете, недостаточно рационально. То есть вы хотите потратить её вдумчиво и осмысленно. Хорошо.

Почему бы в таком случае не дать ей скопиться? Что её расходовать по мелочам? Лучше-ка мы её соберём и вдарим! Очевидно же, что для того, чтобы «начать что-то делать», вам нужны существенные запасы психической энергии, так? Что ж, начинаем копить.

Первым делом, вам нужно проинветаризировать всё, что вы делаете в течение своего обычного дня.

Составьте подробный перечень ваших действий. Записывайте буквально всё – приёмы пищи, чистку зубов, скролинг ленты новостей, что вы делаете, например, по пути на работу, если такая имеется, что вы делаете на работе, встречи записываем, которые у вас случаются, переписку и т. д.

Ваша задача, повторюсь, – создать полный перечень ваших действий, которые вы осуществляете в течение вашего обычного среднестатистического дня.

Предлагаю не торопиться и сделать это по-настоящему вдумчиво – то есть буквально всегда держите при себе блокнот и записывайте за собой в течение трёх-четырёх дней, что в них происходит.

Что ж, будем считать, что вы это уже сделали и список у вас на руках.

Теперь ваша задача – вычеркнуть из вашего списка все действия, которые не являются жизненно необходимыми. Без фанатизма, конечно, но в целом, можете себе ни в чём не отказывать.

Вычёркиваете всё, чуть только сомневаетесь, что это уж так важно делать. В любом случае мы не будем выполнять это упражнение всю жизнь, так что данные не навсегда. Мы просто проверим, как это работает.

Думаю, что первыми на выход должны отправиться все действия, связанные с потреблением информации, – скролинг и сёрфинг в интернете, просмотр видео, прослушивание музыки, бессмысленные переписки ни о чём, фотографирование всего и вся.

В общем, на стэнд-бай идёт всё, где так или иначе фигурируют любые гаджеты, если это, конечно, не связано напрямую с вашей работой (причём совсем напрямую). Если вы среднестатистический человек, то таким образом в вашем графике должно образоваться около шести часов свободного времени в сутки.

Дальше по списку в небытие отправляются все прочие «маленькие радости»: поваляться в постели, в игрушки какие-то поиграться, приготовить что-нибудь вкусненькое, сходить куда-нибудь за вкусненьким – в кафе или ресторан, прогулки, выпивки, встречи с друзьями и т. д. Всё вычеркиваем.

Да, конечно, есть нужно, но ведь можно и по-простому: яйца, каша, сосиски, овощи, полуфабрикаты – этим легко и со значительной экономией времени можно обеспечить свой рацион. Десять раз на дню тоже есть необязательно – одного-двух раз достаточно.

Плюс сюда же плюсуем время, затрачиваемое на «уход»: макияжи, маски, выстаивание под душем или вылёживание в ванне, часовой подбор одежды, украшений и т. д. и т. п. У мальчиков – спортивные залы, у девочек – йога: всё это подождёт.

Девочки – тон нанесли, стандартный комплект одежды, и вперёд. Мальчики – зубы почистили, побрились, а с одеждой и вовсе проблем нет – что под рукой.

Итак, думаю, что тут мы ещё найдём где-нибудь два-три часа свободного от всяких занятий времени.

Теперь приглядимся к времени сна. Последние научные исследования говорят, что идеальная продолжительность сна для человека – 7 часов. Ну, семь так семь. Я бы предложил 6, но если только 7 получается, то хорошо. Возможно, здесь мы часик тоже выиграем.

Отдельный пункт – социальные контакты. Даже если ограничить соцсети и пьяные вечеринки, то какие-то ещё остаются. Проинвентаризируйте их тоже – есть ли среди них те, которые можно ограничить?

Например, болтовню с коллегами на перекурах (впрочем, и сами перекуры, если таковые имеются, я бы тоже выбросил, чистоты эксперимента ради), да и вообще лишнюю болтовню – сугубо по делу, и всё.

Туда же отправляются созвоны с друзьями-родственниками, переписки, пересылки, визиты, совместные встречи-поездки. Всё, что может обождать, – пусть ждёт.

Если есть риск, что кто-то вас, что называется, потеряет, то их мы просто предупредим, что, мол, сейчас очень плотный график, куча дел, и вы обязательно отпишетесь, когда будете посвободнее, люблю-целую.

Думаю, что у нас уже где-то 10 часов свободного времени накапало. Да, где-то вы, во время этих десяти часов, передвигаетесь, что-то делаете нехитрое, на автоматизмах, это не страшно.

Нам главное – на десять часов в сутки освободить голову. Получится больше, если, например, работа совсем ненормированная или и вовсе отсутствует, то ещё лучше.

Ну, вот всё.

Возможно, вы меня спросите сейчас, что вам делать эти десять часов? Но это вы зря. Ничего не надо делать. Вот буквально то самое – ни-че-го.

Если вы не можете собраться с силами, чтобы «что-то начать делать», вот и не делайте. По-настоящему, без дураков. И я не шучу. Эту спец-операцию надо попробовать провернуть.

Если вы не можете заставить себя что-то делать, потому что пока непонятно, что именно вам нужно делать, не должно возникнуть проблем с тем, чтобы заставить себя по крайней мере какое-то время ничего не делать в принципе.

Догадываюсь, что всё это звучит как издевательство. Отчасти это и в самом деле так, но я на самом деле совершенно серьёзен: попробуйте какое-то время ничего не делать, не загружать голову, не потреблять ненужную вам информацию, не пытаться найти себе занятие...

Да, непросто. Но вы не жалейте себя, и всё будет хорошо.

Что должно произойти в результате этого упражнения? Просто почувствуйте в себе свою психическую энергию. Её в вас очень много. Очень.

 

ЦИФРОВАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

Наш мозг – информационный наркоман. Ну, если совсем в детали, то естественных наркотиков у нас два – калории и информация.

С калориями, я думаю, всё понятно: в дикой природе они очень дороги – их трудно найти, всегда есть риск самому угодить кому-то на приём пищи. Плюс, организму их банально трудно выделить из необработанных продуктов – представьте, сколько травы надо съесть, чтобы прокормить парнокопытную тушу. Это вам не рафинированный сахар трескать.

В общем, калории в природе на дороге, что называется, не валяются. Поэтому и соответствующего стопора в нас эволюцией не предусмотрено – зачем ограничивать то, что и так очень непросто достать? В результате, если наш мозг видит где-то бесхозную калорию – держите его семеро, он будет потреблять их до ожирения.

Тут, кажется, всё понятно, вопрос с информацией. В чём её-то эволюционная ценность? О, она огромна. Как я уже сказал, в дикой природе важно не только поесть, но ещё хорошо бы не отправиться кому-то другому на завтрак.

И вот именно для этого – чтобы выслеживать добычу или своевременно, ещё на подступах, замечать хищника, – животным и нужно всматриваться в мир, поглощая каждый бит информации. Различить тигра в зарослях – не так-то просто, особенно если он в этот момент следит за тобой...

В общем, ценность информации для нашего мозга на поверку не меньше, чем ценность калорий. Но калории мы, всё-таки, кое-как пытаемся ограничивать – они слишком выпирают из нас и делают несимпатичными.

С информацией же такого ограничения нет. Даже наоборот, может показаться, что если ты всё время потребляешь информацию, то, может, ты даже и умный. Это, к сожалению, так не работает. Но кто сейчас вникает в такие детали?

И вот цифровая цивилизация предоставила нам бесконечное количество информации, которую мы пожираем ежесекундно. Кажется, уже нет времени, когда бы человек её ни кушал – во время той же еды, в туалете, в транспорте, на работе, даже на свиданиях «близкие люди», кажется, только того и ждут, чтобы поскорее со всеми формальностями управиться и схватиться за телефон.

Бороться со своей цифровой зависимостью, а ею поражены уже буквально все, нужно.

Во-первых, она буквально лишает вас способности думать, о чём я уже подробно рассказывал в книге «Чертоги разума. Убей в себе идиота!».

Во-вторых, как вы, надеюсь, уже понимаете, это вопрос траты вашей психической энергии. Ведь информация не просто завладевает вашим вниманием, вы ещё потом и переживаете её.

Где-то вы просто получаете дофаминовые всплески – такой «дешёвый дофамин» прекрасно вырабатывается, когда вы смотрите Instagram или, какой-нибудь TikTok. В основе этой биохимической реакции распознавание образов, которое как раз сопровождается выделением дофамина.

Где-то вы и вовсе пружините мозги – например, когда следите за развитием детективной линии сериала или испытываете настоящий страх при просмотре ужастика. В данном случае не только дофамин идёт в дело, но и адреналин, так что совсем живенько получается.

Впрочем, не обольщайтесь – в рамках подобных «интеллектуальных» занятий ваше мышление никак не задействовано. Сама суть популярного контента в том, чтобы человек как раз не думал, не испытывал так называемой когнитивной нагрузки, а лишь следил за сюжетной линией и переживал эмоции.

Упражнение «Найди в себе силы» призвано лишь дать вам почувствовать наличие у вас тех самых искомых сил, которых, как вам кажется, у вас нет. Его нет нужды делать всегда. Да это и невозможно. Но сейчас я предложу вам несколько правил цифровой гигиены, которые, если, конечно, ваши мозги вам дороги, необходимо использовать постоянно.

1.       Отключите на своём смартфоне звук. Вы всё равно его постоянно тискаете, так что не бойтесь –

ничего важного вы не пропустите. Но зато уже не будете, подобно собаке И. П. Павлова, тренировать в себе условные рефлексы на звуковые раздражители.

2.       Отключите всплывающие уведомления на смартфоне. Они специально сделаны, чтобы привлекать ваше внимание, но поберегите его для каких-то более важных вещей. Когда у вас будет время на работу со смартфоном, вы всё посмотрите.

3.       Затвердите себе – вы не обязаны всегда быть на связи. Вы имеете право отвечать на звонки и сообщения, когда вам это удобно. Если быть всегда на связи по каким-то причинам требует ваша работа, настройте свои телефоны, чтобы они оповещали вас только об этих звонках.

4.       Не таскайте с собой смартфон по квартире. Есть места, где ему совершенно необязательно быть – на кухне, например, в туалете, в спальне, в детской, перед телевизором. Определите место, где он всегда находится, и держите его там. Если он вам нужен зачем-то, вы знаете, где его найти.

5.       Воспользуйтесь соответствующими программами и следите за своим экранным временем. Если вы не в силах себя контролировать, используйте программы, которые нормируют ваше экранное время.

6.       Удалите со смартфона особенно «токсичные» приложения, убивающие ваше время. Вы можете попросить кого-то из близких, чтобы он настроил вам «родительский контроль», который не позволит вам скачать их заново.

7.       В момент, когда вы оказываетесь без дела, вы рефлекторно тянетесь за смартфоном. Придумайте себе действие-замену в реальном мире, которым вы будете прерывать этот позыв. Научитесь делать паузы между желанием схватиться за телефон и тем, когда вы возьмёте его в руки.

8.       Научитесь начинать своё утро без смартфона. Утром есть масса других первоочередных дел – туалет, душ, завтрак, макияж и т. д. Сделайте сначала то, что нужно, а уже затем можете проверить телефон. Помните: утром вы должны прийти в себя, а не в смартфон.

9.       Не потребляйте информацию с экранов за час до сна и не кладите телефон рядом с кроватью. В качестве будильника используйте... будильник. Такие ещё есть, не сомневайтесь. Книга перед сном – куда лучше, чем любая информация с экрана (это научно доказанный факт).

10.     Помните о том, что, кроме будильников, в этом мире ещё сохранились ручки, карандаши, блокноты, ежедневники и т. д. Не стремитесь всё записывать в телефон: нормальное письмо от руки благоприятно влияет на вашу психику и увеличивает эффективность деятельности.

Эту инструкцию можно сделать и более драконовской, но тут уж вы сами решайте. Перечисленные пункты – это, по сути, тот минимум, которого в современном мире просто жизненно необходимо придерживаться.

Соблюдение этих нехитрых правил положительно скажется не только на вашем психологическом состоянии, но и, что особенно важно, на эффективности вашего мышления.

В конце концов, вряд ли ради избавления от цифровой зависимости мы бросим всё и уедем жить в лес, отказываясь от всех благ цивилизации. Но что-то с этим безобразием делать надо. И вот рецепт.

 

Что делать?

Воодушевление – это настоящий автономный инстинкт человека, как, скажем, инстинкт триумфального крика у серых гусей.

КОНРАД ЛОРЕНЦ

Не думаю, что многие из вас попробовали испытать на себе десятичасовое ничегонеделание. Но если бы вы всё-таки на это решились, то, поверьте, вы бы поняли, что психической энергии у вас хоть отбавляй. Другое дело, что она постоянно утекает у вас меж пальцев.

А кто-то и вовсе намеренно просаживает свои силы в никуда – мол, как бы время убить? Ну действительно, чего бы его не убить?

Есть множество способов. Недавно я беседовал с молодым человеком – чуть старше 30 лет. И чтобы понять, что к чему, я, как правило, спрашиваю об образовании, о том, чем человек занимался и т. д. Если нужно быстро принять управленческое решение, важно иметь в голове хотя бы какую-то структуру жизни человека.

И вот я расспрашиваю, расспрашиваю, но как-то всё странно... Одно с другим не сходится: вуз окончил в 21 год, в армии не был, по специальности работал два года, потом ещё сходил на курсы, получил дообразование и теперь год как работает управляющим небольшого отеля. Где ещё столько лет?

–     Но чем-то ещё, наверное, занимался? – спрашиваю настойчиво.

–     Ну... – замялся. – Пять лет не было.

–     Как не было? – не понял я.

–     Знаете Warcraft? Вот.

Что ж, в целом тоже вариант. Если кто-то хочет растрачивать свою жизнь и свои силы на всякую ерунду – это его право. Сколько жизненных сил и энергии можно растратить в онлайновые компьютерные игры или даже просто на создание какого-то умопомрачительного имиджа в Инстаграм – этого в килоджоулях не измерить.

Только это надо увидеть, прочувствовать. И тогда в следующий раз, когда вы вдруг решите пожаловаться самим себе на недостаток сил, на то, что у вас их нет, чтобы «начать что-то делать», вы будете знать, что просто находите себе оправдания, не желая на самом деле это «что-то» делать.

Поверьте, ваши оправдания никому не нужны. Вам лично – и подавно, а окружающие, если это их почему-то беспокоит, вашими оправданиями тоже вряд ли удовлетворятся. Так что, раз уж мы тут решили говорить правду и ничего кроме правды – она такова: силы есть, употребить их в дело вы можете.

Возможно, вы и в самом деле не знаете, куда их употребить. Это может быть. Нас обманывает иллюзия свободы выбора, нам кажется, что возможностей у нас вагон: хочешь то делай, хочешь – это.

Можно знаменитым блогером стать или на дизайнера выучиться и свою марку одежды сделать, музыкой можно заниматься, а можно в крупную компанию пойти, своё дело открыть... Ещё психология есть – интересное занятие или, для кого-то, программирование, например, – большие данные, искусственный интеллект.

Кажется, что перед нами все дороги открыты, и глаза разбегаются, ведь столько всего можно делать. Но это полная ерунда. Вы на пересадочной станции в метро, на инвалидной коляске, в час пик. Дороги точно есть – вон по ним даже люди шустро передвигаются, но вам от этого не легче.

Вы не можете выбрать любую дорогу – это миф и глупость. Вы можете выбрать лишь ту, до которой способны дотянуться. То есть по большому счёту даже выбирать особенно не приходится.

В «Красной таблетке» я цитировал фразу Теодора Рузвельта: «Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть». И это единственно верный подход – вы всегда начинаете с той точки и из того положения, в котором вы находитесь.

Единственное, чтобы я ещё добавил к высказыванию американского президента: и там, где ты есть, надо найти человека, стоящего выше ощутимо тебя, которому тебе надо найти способ быть полезным, а он за это будет готов допустить тебя к себе, чтобы ты мог у него учиться.

Чью бы биографию вы ни взяли – великого учёного, успешного бизнесмена, звезды, – ищите его учителя или даже серию учителей. В случае учёных – это, как правило, научные руководители. У бизнесменов – это или первый работодатель, или старший партнёр. У звёзд сцены – это педагог, режиссёр или продюсер.

У каждой яркой личности всегда найдётся в биографии тот, о кого она когда-то и натёрлась, так сказать, до этого самого блеска.

Кто-то был вылеплен своим мастером буквально целиком. Возможно, один из самых ярких примеров – отношения Селин Дион с её мужем и продюсером Рене Анжелилом. Но такое, конечно, случается нечасто. Рене начал продюсировать свою будущую жену, когда девочке было 12 лет, и занимался этим до последнего дня своей жизни.

Кто-то, как, например, Уоррен Баффет, не устаёт повторять, что научился разумному инвестированию и системному анализу у Бенджамина Грэма – экономиста, профессионального инвестора и основателя стоимостного инвестирования. В компании Грэма Баффет и начал работать на заре своей профессиональной карьеры.

А про учёных в этом разрезе и вовсе говорить смешно – это буквально плеяды исследователей, наследующих друг другу: Иван Михайлович Сеченов учился у Клода Бернара, а у самого Сеченова учились Николай Евгеньевич Введенский и Илья Фаддеевич Цион. Цион потом стал учителем Ивана Петровича Павлова, а Введенский – Алексея Алексеевича Ухтомского. Павлов стал учителем Анохина...

В общем, если мы говорим об учёных, то подобное перечисление и вовсе выглядит как ветхозаветное – Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, Иаков родил...

Да, есть выдающиеся личности, о которых нам трудно сказать, кто сыграл в их профессиональном становлении столь значимую роль. Например, мы не знаем, кто был «учителем» Льва Семёновича Выготского в психологии. Но он и начал свою карьеру как театральный критик, а не как психолог.

Может быть, таким человеком был его частный учитель Соломон Маркович Ашпиз, который разработал методику обучения детей через «сократический диалог». А может быть – его двоюродный брат Давид Исаакович Выгодский, известный литературный критик и переводчик.

Мы не знаем, кто стал таким учителем для Стива Джобса – может быть, Уильям Хьюлетт (сооснователь и глава компании ’’Hewlett-Packard”), которому Стив в свои 13 лет позвонил домой, чтобы попросить детали для своего цифрового частотомера.

Как-то умудрился парень с ходу понравиться легендарному инноватору, так что Стив и детали необходимые ему получил, и место на конвейере по личному приглашению главы технологической корпорации.

А может быть, настоящим наставником для Стива Джобса стал другой Стив – Возняк. По крайней мере, Возняк вспоминает их ещё юношескую с Джобсом дружбу именно так – как его учитель. Но такое случается, что ученики перерастают своих учителей, и это, к сожалению, не всегда хорошо заканчивается.

Как бы там ни было, «значимые другие» всегда есть в биографии успешных людей, и боюсь, что по-другому-то и быть не может. И дело вовсе не в том, что кто-то кого-то спродюсировал, передал в управление кафедру или что-то в этом роде, дело в том, что эти люди умели учиться у своих наставников.

Некоторые любят повторять фразу, что, мол, надо учиться на чужих ошибках. Не знаю, может быть. Но я бы рекомендовал искать людей, у которых можно учиться тому, что у них блестяще получается, – тому, как они думают, как принимают решения, как ведут дела. А ошибки есть у каждого, и это совсем не страшно.

В любом деле, каким бы я ни занимался, у меня всегда были учителя. Иногда даже заочные, но я пытался узнать о них так много, как только было возможно, чтобы максимально точно их реконструировать, понять ту внутреннюю механику, которая позволяет им делать то, что меня так восхищает.

Вот почему я так часто сетую на отсутствие авторитетов в современном обществе, на отсутствие в головах молодых людей того места, на которое они могли бы такой авторитет поставить.

В своих книгах и лекциях я часто пересказываю классический эксперимент Роберта Иеркса, выдающегося психолога, приматолога, в котором шимпанзе низшего ранга обучают хитрому способу доставать лакомство из специального ящика, а потом проворачивают тот же трюк с обезьяной высшего ранга.

Навык вроде бы один и тот же, но сородичи просто отбирают лакомство у обученной обезьяны, стоящей на нижней ступени их групповой иерархии. А вот учатся они воспроизводить этот навык только на примере высокорангового примата, с увлечённостью наблюдая за его действиями.

Этот эксперимент с безальтернативностью доказывает, что мы способны учиться только у тех, кого воспринимаем стоящими выше нас по иерархической лестнице. Впрочем, было бы странно, если бы эволюция учила нас чему-то другому. Те, кто уже чего-то добился, каким-то образом оказались там, где они оказались, поэтому имеет смысл банально повторить то, что они уже умеют.

На ранних этапах карьеры не нужно пытаться выпячивать свои таланты и дарования. Поверьте, если они есть, их заметят. Изначально важно в каком-то смысле даже слепо следовать тем стратегиям, которые реализуют специалисты высокого уровня.

Если они говорят – копать отсюда и до обеда, то надо копать отсюда и до обеда. Важно лишь делать это не тупо, как будто бы вы исполняете какую-то повинность, а детально вникая в то, что происходит, когда

вы это делаете, и пытаясь понять, какое это может иметь значение.

Моё первое научное исследование касалось изучения истории нескольких экспонатов анатомического музея Военно-медицинской

академии. Сказать, чтобы я обожал анатомические препараты, – это вряд ли.

Но Марина Владимировна Твардовская, доцент кафедры анатомии и заведующая музеем, сказала:

– Вот есть такой вопрос, желающие могут попробовать разобраться.

Ну я и начал разбираться, ходить по библиотекам, сидеть в архивах (куда, кстати говоря, было очень непросто по тем временам попасть) и в результате смог найти полный, считавшийся до этого утерянным (их было отпечатано всего 24 экземпляра), российский анатомический атлас, созданный Мартыном Ильичом Шеиным.

Так себе открытие, конечно. Не закон Ньютона, уж точно. Но дело не в этом, а в том, что я научился работать с источниками, в библиотеках и архивах, понял на практике, что такое научный метод.

Плюс я научился формализовывать результаты исследования и превращать их в научный текст. Мне также довелось выступить с докладом об этом исследовании на заседании Общества историков медицины Санкт-Петербурга, что тоже, для начала, очень серьёзный опыт.

Как у меня это получилось? Марина Владимировна сказала: «Сначала пойди в библиотеку и посмотри вот эту книгу, а там видно будет». И вы знаете, в самом деле стало видно...

Следующим моим успехом стало то, что я случайно поздним зимним вечером столкнулся в коридоре клиники психиатрии Военномедицинской академии со странным пожилым человеком с всклокоченными волосами в затёртом и криво застёгнутом врачебном халате.

Он посмотрел на меня и спросил:

–     Ты Андрюша Курпатов? Сын Володи? – я понял, что старик знает моего отца, который работал тогда на кафедре, и кивнул головой.

Он смотрел на меня ещё буквально пару секунду, а затем стремительно выпалил:

–     Знаешь, посчитай количество слов «истерика» в романе Достоевского «Братья Карамазовы», – после чего тут же исчез за дверьми третьего мужского отделения.

Так я впервые лично познакомился со своим самым важным и самым любимым учителем – легендарным Олегом Николаевичем Кузнецовым.

Конечно, задание считать слова «истерика» в романе Достоевского «Братья Карамазовы» – то ещё занятие. Буквально – отсюда и до обеда (никаких компьютерных программ, которые могли бы мне с этим помочь, не существовало в природе).

И я читал, а потом перечитывал два раза, побоявшись, что я что-то упустил. Потом мне показалось странным прийти к «самому Кузнецову» и просто назвать одну цифру. Так что я стал выделять другие слова – психопатологические термины: «нервный», «эпилептик» и т. д. Ещё раз перечитал, и ещё.

На десятое прочтение романа «Братья Карамазовы», с акцентом на психопатологические аспекты текста, у меня вызрел в голове кое-какой план. Его-то я и решился озвучить Олегу Николаевичу.

На той второй нашей с ним встрече я что-то, как мне сейчас представляется, абсолютно бессмысленное лепетал. Но итогом её стало новое задание от Олега Николаевича, да ещё какое – готовить доклад на Международную конференцию «Достоевский и мировая культура».

Честно признаться, я до «Карамазовых» из всего Достоевского прочёл хорошо если половину «Преступления и наказания». И то лишь потому, что это было необходимо в рамках школьной программы. Так что пришлось подналечь на матчасть – собрание сочинений, критика, литературоведческие работы.

Поэтому считать, что всё как-то само собой складывалось, – сложно. Но у меня был шанс поработать с великим человеком, и я не мог его упустить.

В результате добрая половина моей первой монографии, посвященная теории развития личности, выросла из того самого доклада на конференции, посвященной творчеству Фёдора Михайловича.

Вторая половина этой же монографии – собственно методологическая, – стала обобщением того подхода, который я использовал уже в серии своих исследований, поскольку, конечно, Достоевским и анатомическими препаратами я не мог ограничиться.

Монографию эту, впрочем, я написал тоже не сам по себе, а потому что другой мой научный руководитель – Анатолий Николаевич Алёхин, в очередной раз выслушивая мои путаные соображения о том, что такое «несодержательное мышление», сказал:

–     Слушай, а давай напишем про это книгу.

Анатолию Николаевичу я тогда помогал с достаточно тупой, надо признать, работой – занимался расшифровкой результатов тестов, заполненных подводниками: берёшь заполненный бланк, накладываешь на него трафарет, вырезанный из пластиковой папки, и считаешь результат.

–     Книгу? – я не поверил своим ушам.

–     Ну да, а что? Потом издадим.

Потом пошли первые тексты, которые мы жарко обсуждали в коммунальной квартире на Гороховой, где Анатолий Николаевич тогда жил вместе с семьей. В ту пору он ещё был кандидатом медицинских наук и работал над своей докторской, да и его профессорство было ещё далеко впереди.

Но если бы не его внимание тогда ко мне – девятнадцати-двадцатилетнему курсанту, и моим научным поискам, если бы не те вдумчивые беседы и споры, думаю, что мой профессиональный путь был бы куда сложнее и тернистее.

Когда я рассказываю эти истории своим сотрудникам, я часто слышу предсказуемое: «Ну это вы, а это – мы». И когда это случается, я, признаюсь, всегда прихожу в негодование.

Нет, дело не в «я», не в «мы», «они» или «он». Дело в Рузвельте: «Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть». Ну и желательно не один, а под присмотром старшего товарища. Всё.

Правда в том, что у вас нет не то что свободы выбора, а в том, что у вас вообще нет никакого выбора. Есть только то, что вы можете делать сейчас, но вы можете отказаться и подождать до завтра. Ведь завтра будет очередное «сейчас».

Когда-нибудь, когда вы наконец, презрев мечтания о чём-то высоком и космическом, согласитесь на то, что вы можете сделать, исходя из той ситуации, в которой вы находитесь, мой вам добрый совет: постарайтесь сделать это так, чтобы хотя бы вам самим результат показался достаточно крутым.

Вполне возможно, что его оценит и кто-то из тех, кому вы его принесёте. Потому что делать просто для себя бессмысленно, у вашего дела должен быть адресат, некий, если даже хотите, заказчик (пусть он пока даже и не в курсе этого).

Хотел ли я изучать историю анатомических препаратов, читать Достоевского, обсчитывать бланки с тестами? Нет, конечно. Но я делал то, что мог, с тем, что имел, там, где я был, и благодаря тем людям, которые посчитали меня, вероятно, не бесперспективным.

И с каждым следующим шагом я мог делать чуть больше, чем на предыдущем, и имел поэтому больше возможностей, и был, соответственно, где-то чуть дальше от начала или, наоборот, чуть ближе к тому, где я сейчас.

Шаг за шагом, от человека к человеку.

 

КРУГ КОМПЕТЕНЦИИ

Человек, который всегда казался мне какой-то невероятной загадкой, стал одним из самых богатых людей в мире, экономя, условно говоря, на школьных завтраках.

Уоррен Баффет, а именно о нём сейчас идёт речь, выходец из хорошей семьи – его отец Говард Баффет был конгрессменом и предпринимателем. Сам Уоррен получил прекрасное образование в Колумбийском университете. То есть нельзя сказать, чтобы он стартанул из грязи в князи.

Однако же его невероятный финансовый успех – это, конечно, его собственная заслуга. Но восхищают меня вовсе не баснословные прибыли его инвестиционного фонда и не тот образ жизни, который он ведёт, – скромный дом в Омахе и зашарпанный офис в многоэтажке, который больше похож на какую-то нотариальную контору.

Нет, меня восхищает его последовательность. «Необходимо осознавать свой круг компетенции и оставаться внутри его, – говорит Баффет. – Не так уж важно, насколько он велик, – важно, что вы знаете, где проходит его граница».

Трудно в это поверить, но последовательность, последовательность и ещё раз последовательность – оказывается чрезвычайно выигрышной стратегией. В нашем мире огромных скоростей, мерцающих огней и взрывающих рынок стартапов это кажется каким-то диким анахронизмом.

Но с фактами тяжело спорить – если упереться во что-то одно и настойчиво этим заниматься, успех неизбежно придёт. Хватит ли у вас терпения, готовы ли на, возможно, очень долгий забег – это другой вопрос.

Но то, что, развиваясь в рамках одного и того же «круга компетенции», вы последовательно наращиваете своё конкурентное преимущество, становясь действительным профессионалом своего дела, возможно, лучшим из лучших, – это, согласитесь, вполне логично.

Прыгая с места место – с одной работы на другую, с одного дела – на третье, вы в лучшем случае успеваете лишь адаптироваться к новой среде. Да, это повышает вашу общую эрудированность, но не делает действительно профессионалом.

Средний срок владения акциями у Баффета – десять лет. Компьютеры-трейдеры на Уолт-Стрит, играющие на спредах и спекулируя фьючерсами, умудряются держать ценные бумаги какие-то доли секунды. А Баффет дотошно, системно анализирует состояние компании, изучает её сотрудников, присматривается-приглядывается и наконец совершает сделку, которая затем приносит прибыль годами.

К сожалению, время «круга компетенций», в том виде, в котором о нём было принято говорить до сих пор, как мне кажется, всё-таки заканчивается. В новом мире просто не будет профессий или рода-формата занятий, которые бы не менялись радикально и даже не исчезали бы совсем.

Но это значит лишь то, что мы сами должны иначе взглянуть на это понятие – «круг компетенций». В конце концов, компетенция – это не просто какой-то профессиональный навык, это знание того, как устроен определенный аспект реальности.

Кажется, что я часто менял профессии – был военным врачом, занимался наукой, работал психотерапевтом в психиатрической клинике, заведовал методическим отделом по психотерапии, писал книжки, снимал программы, руководил производственной компанией, создал учебно-научное учреждение, а сейчас и вовсе, пусть и лишь с частичной занятостью, работаю в банке. Причём это далеко не полный перечень моих занятий и мест работы.

Но менял ли я свой «круг компетенции»? Мне кажется, что всё-таки нет, потому что, где бы я ни работал, чем бы я ни занимался, я всегда накапливаю и использую знания об одном и том же аспекте реальности, точнее о двух её сопряжённых аспектах: о поведении человека и о способах организации знания нашим мозгом.

В остальном же я всегда учился у тех, с кем работал. Тщеславие изобретателя очередного велосипеда – это откровенная глупость. Куда бы вы ни пришли, где бы вы ни оказались, там точно есть люди, которые что-то умеют делать в этой области лучше, чем вы.

И поскольку мы всё-таки не самые уж примитивные приматы, то было бы правильно научиться ощущать в них авторитет и учиться у них буквально на рефлектором уровне. Да, такой человек вряд ли станет для вас авторитетом на все времена (хотя чем чёрт не шутит), но вы и не живёте во все времена сразу, вы живёте сейчас.

 

А есть ли смысл?

Стремись не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл.

АЛЬБЕРТ ЭЙНШТЕЙН

Давайте не будем никого обманывать и признаемся себе честно: в нашей работе и в наших достижениях самих по себе нет никакого смысла.

Ну и правда, на мне, например, земля не держится. Умру завтра – кто-то поплачет, кто-то улыбнётся, и мир продолжит катиться, куда катится.

Кроме того, вряд ли я или вы способны сделать что-то настолько уникальное, чтобы это не мог сделать кто-то другой, если ему на месте не сидится.

Всё тлен, суета сует и что там ещё Екклесиаст наговорил? В целом так оно и есть. Но зачем мы тогда об этом столько рассуждаем?

Потому что мы обречены на себя, на свою жизнь и на свой мозг. Именно поэтому работа, есть в ней какой-то смысл или нет, нам нужна. В этом её смысл – быть нам нужной.

Звучит, наверное, как-то странно и даже нелепо.

Ну да, работа нам нужна для заработка, это понятно. Но допустим, ваш дядя не в шутку занемог, и вы получили наследство, которое позволяет вам больше ничего не делать. Зачем вам работа?

Кажется, что если деньги у человека есть, то работа ему не нужна. Формально – да. Фактически же без работы он будет несчастен. И причин как минимум две: одна заключается в особенностях устройства нашего мозга, вторая – в особенности наших социальных взаимоотношений.