Иностранные агенты в России: как заимствованный американский правовой институт приобрел иной смысл в российском законодательстве и правоприменительной практике

ИНОСТРАННЫЕ АГЕНТЫ В РОССИИ: КАК ЗАИМСТВОВАННЫЙ АМЕРИКАНСКИЙ ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ ПРИОБРЕЛ ИНОЙ СМЫСЛ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ

Андрей Кондрашев*

Аннотация

В статье изучается институт «иностранного агента», появившийся в российском законодательстве в 2012 году. Автор, анализируя американское законодательство, позицию Венецианской комиссии, Бюро по демократическим институтам и правам человека Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (далее - БДИПЧ ОБСЕ), решения Конституционного Суда РФ, а также сложившуюся российскую судебную практику приходит к выводу, что «присвоение» статуса иностранного агента министерством юстиции России некоммерческим организациям (далее – НКО) происходит в отсутствие правовой определенностив определении термина «политическая деятельность» в законе, не коррелирует с выявлением реальной связи и деятельности НКО по заказу или поручению иностранного жертвователя, и фактически применяется в тех случаях, когда речь идет об обращениях в адрес государственных органов, о критике государственных органах или оценке принимаемых ими решений. Все это свидетельствует о том, что целью вводимых государством ограничений было отнюдь не желание обеспечить транспарентность и открытость для общества и государства в части доступа к информации об иностранном финансировании некоммерческих организаций, а именно возможность политически стигматизировать и наложить дополнительные организационно-финансовые обременения на НКО, позволяющие себе критику органов государственной власти. Автор выступает за полную отмену института иностранного агента, так как ранее существовавшее российское законодательство и так позволяло осуществлять полноценный контроль за финансированием и деятельностью некоммерческих организаций. Расширение числа видов иностранных агентов, вводимое с декабря 2019 года (вначале в части признания СМИ-иноагентами), привело к декабрю 2020 года к появлению в российском законодательстве физических-лиц иностранных агентов и иностранных агентов-незарегистрированных общественных объединений и еще большим и непропорциональным ограничениям конституционного права на объединение. Более того статус «иностранного агента» (в отношении кандидата на выборную должность и кандидата, аффилированного с выполняющим функции иностранного агента) предполагается внедрить и в избирательное законодательство с очевидной целью политической стигматизации лиц, пытающих реализовать свое пассивное избирательное право.

Ключевые слова

Иностранный агент; реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента;физические лица-иностранные агенты; ответственность за нарушения законодательства об иностранных агентах.

Введение

Российское законодательство, регулирующее деятельность некоммерческих организаций, пополнилось крайне репрессивным «институтом иностранного агента» в 2012 году[1], причем авторы закона и не скрывали, что заимствовали эту правовую конструкциюв американском праве.

Собственно термин «иностранный агент», используемый в норме закона, имеет крайне неоднозначную коннотацию в российском лексиконе. В литературе было ранее отмечено[2], чтотермин «агент», используемый в законе, в русском языке имеет три смысловых значения[3]. Причем в двух значениях преобладает идеологическое наполнение в сочетаниях:«иностранный агент» или «агент буржуазии или империализма»[4], либо «шпион», «секретный сотрудник какого-либо государства»[5].Так, в одном из Словарей русского языка из трех определений понятий «агент» только первоесоответствует юридическому значению из Словаря В. Даля, а второе – идеологизированное значение, появившееся во времена сталинских репрессий: «лицо, являющееся ставленником кого-либо, служащее чьим-либо интересам», т.е. некий «внутренний враг». А вот третье значение предельно краткое- «шпион иностранного государства»[6].

Как справедливо заметил комиссар Совета Европы по правам человека в своем заключении еще в 2013 году, термин «был связан в российском историческом контексте с понятием «иностранного шпиона» и/или «предателя» и, таким образом, несет на себе оттенок остракизма или стигмы»^[7].

Аналогичную оценку негативного нарратива обозначения «иностранный агент», внедренного в законодательство об НКО, дает и Венецианская комиссия, отмечая, что«непосредственный эффект закона состоит в разжигании подозрения и недоверия общественности к определенным НКО, к их стигматизации и оказание, таким образом, негативного воздействия на их деятельность. Этот эффект выходит за рамки обеспечения прозрачности, что, как представляется, является единственной целью исследуемого Закона»[8].

В этой связи логика Конституционного Суда РФ в Постановлении от 08апреля 2014 N 10-П представляется малоубедительной из-за использования не правовых, а, по большей мере, политических аргументов:признание российских НКО иностранными агентами имеет своим предназначением их идентификацию в качестве специфического субъекта политической деятельности («а содержание этой самой «политической» деятельности, мягко говоря, весьма расплывчато и исчерпывающе неопределено в норме закона», -выделено автором) …. и не означает указания на исходящую от данных организаций угрозу тем или иным государственным и общественным институтам, даже если они действуют по поручению и (или) в интересах соответствующих иностранных источников, «потому любые попытки обнаружить в словосочетании «иностранный агент», опираясь на сложившиеся в советский период и, по существу, утратившие свое значение в современных реалиях стереотипы, отрицательные контексты лишены каких-либо конституционно-правовых оснований»[9]. При этом Суд оставил без внимания ключевое основание для признание иностранным агентом в том же американском праве – это отнюдь не получение денег из-за рубежа или участие в неких «политических акциях», а именно действие по поручению иностранного заказчика….

В российской литературе критика нормативного регулирования постепенно находит понимание. Так, В.Б. Корнейчук, верно отмечает, что использование термина «иностранный агент» просто неприемлемо для любой общественной организации, так какпопросту искажает цели и содержание их деятельности и общественную оценку, и при этом указывая на отрицательную, вредоносную роль иностранного финансирования НКО, которая явно противоречит интересам российского государства[10].

Причем очевидно, что цель введения такого регулирования, с неоднозначной терминологией – это прежде всего политическая стигматизация некоммерческих организаций, выступающих с позиции критики государства, правящей элиты.Даже один из наиболее авторитетных российских конституционалистов, покойный профессор В.Е. Чиркин отмечал, что, например, в английском языке «агент»– это просто представитель[11], не имеющий негативного смысла, которое исторически имеет этот термин в российской политике и праве.

В чем же суть внесенных изменений в законодательство об НКО в 2012 и 2014 годах, отражающих серьезное государственное давление на НКО, которые получают иностранное финансирование:1.Формирование т.н. реестра НКО, выполняющих функции иностранного агента. При этом наряду с обязанностью НКО самостоятельно заявлять о внесении в реестр, а с другой стороны, наделение Минюста РФ правом «присвоения» такого статуса во внесудебном порядке. 2.Е жегодный аудит годовой бухгалтерской отчетности некоммерческой организации. 3. Ведение НКО раздельного учета доходов (расходов), полученных от поступлений из иностранных источников, и доходов (расходов), поступивших из иных источников, представление сведений оцелях расходов денежных средств и использования имущества.4. Особые сроки отчетности. Представление НКО в Минюст отчета о своей деятельности, составе руководящих органов (один раз в полгода), документов о расходовании денежных средств и об использовании иного имущества–ежеквартально.5. Обязательное размещение в Интернете или представление СМИ отчета о своей деятельности -один раз в полгода. 6.П роведениет.н. внеплановых проверокНКО, выполняющих функции иностранного агента, в случаях обращений и заявлений граждан, юридических лиц, сообщений средств массовой информации о фактах, свидетельствующих о наличии признаков экстремизма.7.Необходимость указания при издании печатных материалов или распространении материалов, в том числе в СМИ, Интернете на то, что данные материалы изданы (распространены) иностранным агентом.

Давайте разберемся, почему нормы, существующие в нашем законодательстве почти 9 лет,вызывали (при прежнем составе) такую острую критику со стороны Совета по правам человека при Президенте РФ, субъектов гражданского общества (что повлекло и внесение ряда поправок в закон), международных организаций, но при этом власть предпочитаетне только сохранять эти крайне спорные нормы в законодательстве о некоммерческих организациях, но и вводить новые категории иноагентов в российское законодательство.

Сравнение российского закона об иноагентах с американским законом 1938 года «О регистрации иностранных агентов» (далее по тексту - FARA)

Как известно, при принятии закона № 121-ФЗ в 2012 году представители российских органов власти заявляли^[38], что российское регулирование базируется на американском законодательстве, а именно на Законе США 1938 года «О регистрации иностранных агентов» (ForeignAgentsRegistrationAct, 22 U.S.C. § 611–621)^[39].

Если кратко передать существо американского закона об иностранных агентах, принятого в целях борьбы с профашистскими организациями, активно создаваемыми в США в конце 30-х годов прошлого века, то, чтобы внести физическое лицо или организацию в т.н. реестр FARA (после поправок 1966 года) правительство США обязано привести доказательства, что они действуют «по приказу» или «под контролем» иностранного заказчика (т.е. иностранного правительства или иного субъекта) и представляют интересы иностранного принципала перед правительством США  (параграф 611 (с). Нужно отметить, что в отличие от 40-х годов прошлого века административная и уголовная ответственность была практически полностью заменена на гражданско-правовую ответственность. Причем в 1995 году после принятия специального Закона о «раскрытии» лоббирования, любые экономические лоббисты (организации или физические лица) должны быть зарегистрированы по закону FARA.

Суть американского механизма действия закона об иноагентах сводится к тому, что американский минюст направляет письмо лицу, которое осуществляет лоббистские функции, а получатель такого письма или проходит регистрацию по закону FARA, или обоснованно отказывается признать себя иноагентом. Если получатель письма отказывается на него отвечать и при наличии оснований проводится расследование ФБР и в дальнейшем суд может признать это лицо иноагентом и применить меры ответственности.

Есть несколько фундаментальных различий между американским и российским законом об иноагентах.

1.FARA в отличие от российского закона № 121-ФЗ требует от государства доказать конкретные факты действий по поручению между иностранным заказчиком и НКО или физическим лицом, т.е. отношения по аналогии с гражданско-правовыми обязательствами по типу- «агент-принципал».

2.FARA в сравнении с Федеральным законом № 212-ФЗ четко указывает на виды регулируемой законом деятельности, выделяя среди них политический лоббизм, рекламные и консультационные услуги в интересах иностранного заказчика.

3. Еще одно важнейшее отличие закона FARA состоит в том, что в английском языке термин «агент» не имеет никаких негативных коннотаций и обозначает «представителя» любого лица, включая государство или иных лиц. В российском же праве термин «агент» имеет, как указывалось выше, сразу несколько значений, причем в большинстве своем в «уничижительно-негативном» контексте («шпион», «предатель», «пособник» и т.д.).

4. Закон FARA требует публичного раскрытия информации о действиях в качестве агента лиц или организаций, которые представляют и лоббируют (среди государственных органов, в СМИ) иностранные государства или какие-либо иностранные организации. И он вообще не направлен против НКО.

5. При этом американский закон прописывает, что организация должна полностью финансироваться иностранным принципалом, либо с его стороны финансирование должно составлять большую часть доходов американского посредника. Для признания агентом в России достаточно любой, самой минимальной, хоть в 1 доллар, суммы, полученной из-за рубежа.

В тоже время российский закон вообще не требует от Минюста доказывания фактов действий в интересах иностранногозаказчика-жертвователя! Так в деле по признанию иноагентом региональной общественной организации «Союз «женщины Дона» Замоскворецкий районный суд г. Москвы прямо указал, что доказательств«наличия каких-либо агентских поручений не требуется для того, чтобы некоммерческая организация считалась выполняющей функции иностранного агента»[40].

Также нужно заметить, что после 1966 года ни одного уголовного дела не было выиграно Минюстом США в отношении привлечения к ответственности физических лиц по данному закону. В гражданском или административном порядке были признаны иностранными агентами всего несколько организаций (например, «ирландский Комитет помощи северу» (помогал семьям боевиков ИРА по поручению самой ИРА^[41]). FARAне может быть применен в отношении общественных организаций (в тех случаях, когда их деятельность носит религиозный, академический научный или художественный характер…»)^[42].

В федеральном реестре FARA сейчас значатся 7 иностранных российских агентов – это американские юридическиеи пиар-лоббисткие структуры, действующие винтересах РФ,Газпрома, Русала, партии «Родина». Там нет общественных организаций в российской интерпретации…^[43]. В FARA есть важное исключение, по которому политическая деятельность, не служащая преимущественно иностранному интересу, исключена из сферы применения закона (§ 613 пункт d)!

Таким образом, американский Закон FARA принципиально отличается от российского законодательства об иностранных агентах тем, что правоприменителю нужно доказать наличие конкретных фактов зависимости и контроля со стороны иностранного заказчика за предполагаемым «иноагентом». Для этого недостаточно установить факт получения денежных средств из-за границы, более того, НКО, получающие гранты от научных, просветительских или благотворительных фондов просто выведены из-под действия закона FARA.

В своем заключении от 16 октября 2013 года Венецианская комиссия Совета Европы и БДИПЧ ОБСЕ проанализировали законопроекты о внедрении института иностранного агента в Кыргызстане, по-сути копирующих Федеральный закон № 121-ФЗ. И Комиссия, и Бюро четко указали на абсолютную необоснованность проведения любых параллелей между американским законом FARA и Федеральным законом № 121-ФЗ. В Заключении однозначно сделан вывод, что российское законодательство является единственным европейским примером использования понятия «иностранный агент» для ограничения деятельности некоммерческих организаций^[44].

Конечно, автору можно попенять, что в ряде стран (Иран, Венесуэла, Беларусь, Туркменистан) уже давно существуют законы, жестко ограничивающие или прямо запрещающие иностранное финансирование неправительственных организаций. Но мы прекрасно понимаем, что в данных государствах существуют диктаторские авторитарные режимы, которые для сохранения своей власти и установили эти отсутствующие в демократическом обществе ограничения.

Вместо эпилога

В конце 2020 года в Государственную Думу депутатами-единороссами и сенаторами были внесены 3 законопроекта: № 1052523-7, № 1057914-7,№ 1073604-7, почти все из них были приняты в ускоренном порядке и вступили в силу уже с 30 декабря 2020 года. Например, законопроект № 1052523-7[49] ужесточает требования к НКО, выполняющим функции иностранных агентов. НКО, выполняющие функции иноагентовдолжны ежегодно представлять в Минюст программы всех своих мероприятий и отчет об их реализации, а в случае непроведения мероприятия – информацию об этом. При этом Минюст наделяется правом запретить проведение тех или иных мероприятий и программ (причем без перечня оснований), а за нарушение такого запрета НКО может быть ликвидирована. Также резко ужесточены требования к информации об НКО-иноагентах: писать о них без специальной отметки в материале просто запрещено. Кроме того, в очередной раз модернизировано понятие некоммерческой организации, выполняющие функции иностранного агента, а именно: указано, что некоммерческая организация может получить финансирование не только от иностранной организации или физического лица, но и от «посредника», которым может бытьпризнан гражданин России или российское юридическое лицо, которые передают денежные средства от «иностранного источника»[50].

Кроме того, новым законом введена новая категория иноагентов - это физические лица, причем не только граждане, распространяющие информацию для неограниченного круга лиц, как это было определено в 2019 году. В законе выделены два основных критерия для определения физического лица как иноагента. Первый – поддержка в виде денег или имущества от иностранного юридического лица, государства или просто человека, не обладающего российским гражданством или в виде имущественной или организационно-методической помощи (?), что бы это ни означало. Второй критерий: сбор информации в военно-технической области, которая может быть использована против интересов России, или занятие политической деятельностью в интересах иностранного государства или организации, даже в интересах частного лица, негражданина России. Более того, гражданин, подпадающие под эти требования, должен сам заявить в Минюст о том, что он – «иноагент». Реестр таких иноагентов будет вести Министерство юстиции. А граждане, по усмотрению Минюста, угодившие в такой список, должны не реже одного раза в полгода предоставлять в Минюст отчет о своей деятельности, а также информацию о поступлении и расходовании средств, полученных из-за границы. Еще одно новшество – введение и реестра незарегистрированных объединений, выполняющих функцию иностранного агента[51]. Это означает, что любая группа граждан, собравшаяся ради достижения каких-то целей (например, правозащитных или просветительских), если она занимается «политической деятельностью» и имеет хотя бы несколько долларов иностранного финансирования, вносится в новый реестр и на нее фактически возлагаются те же обязательства, что и на зарегистрированную организацию. Соответственно, физические лица, признанные министерством юстиции иноагентами, также обязаны маркировать все материалы, публикуемые на различных ресурсах в сети интернет или в СМИ, а за отказ от маркировки предусмотрены значительные административные штрафы[52].

Другим законопроектом в Госдуму внесены поправки к УК РФ[53], предусматривающие наказание за нарушение обновленного законодательства об иностранных агентах, в том числе для физических лиц, признанных таковыми.В частности, уголовную ответственность ввели за «злостное уклонение» от предоставления документов, необходимых для включения в реестр иноагентов, если речь идет о физических лицах или руководителе незарегистрированного общественного объединения -до двух лет лишения свободы. А, в частности, физлицам, собирающим «в интересах иностранных государств» сведения в области военной и военно-технической деятельности, «получение которых может быть использовано против безопасности РФ», но не уведомившим об этом Минюст, грозит до пяти лет лишения свободы. СМИ обязаны указывать, что НКО входит в реестр иностранных агентов, – иначе штрафы до 500 000 руб[54].

В целях дополнительного введения новых категорий «иноагентов» -физических лиц Госдума в конце декабря 2020 года приняла в первом чтении еще один законопроект[55], согласно которому, если российский гражданин, признанный «иноагентом», баллотируется на выборные должности, он становится кандидатом-«иностранным агентом». Причем информацию о том, что он – «иноагент», кандидат обязан указывать в своих подписных листах и агитации и даже перед выступлениями. Кроме того, в законодательстве вводится еще иблизкийтермин «кандидат, аффилированный с иностранными агентами»: таким «новым» статусом кандидат наделяется в случае получения финансирования от «агента» напрямую или через посредников.

Таким образом, институт иностранного агента позволяет объявить своего рода «охоту на ведьм», признав любого российского гражданина страны иностранным агентом по факту получения нескольких долларов за блоггерскую деятельность (например, от Тик-Тока или YouTube). Причем основанием поучения такого статуса может стать не только критика государства, но и оценка действий государственных органов, просто факты обращений в государственные органы, или анализ их работы.

Закон об НКО-иностранных агентах вступил в силу восемь лет назад. Сейчас в реестре 76 организаций, но за годы действия закона в нем побывало гораздо больше НКО. Оспорить статус иноагента некоммерческая организация может через суд, однако еще ни одной НКО не удалось этого добиться. Последней возможностью остается обращение в Европейский суд по правам человека, но поправки к Конституции закрепляют приоритет российского права над международным, а значит, дают возможность не исполнять постановления ЕСПЧ на территории России.

В 2013 году дело «Экозащита и другие против России» привлекло внимание к закону об иноагентах. Тогда 13 НКО, среди которых был «Мемориал», подали первую жалобу в ЕСПЧ. Это стало реакцией на введение закона, который, как считали организации, мог быть применен к ним. Дело просили рассматривать в приоритетном порядке, но суд начал делать это только в 2017 году и до сих пор не вынес решение. К первоначальной жалобе 2013 года ЕСПЧ позже добавил еще 48 и также еще не вынес решение. В 2018 году ЕСПЧ приступил к рассмотрению еще двух дел об «иноагентах», в одном из которых объединены жалобы 13 организаций. Решенияпока невынесенынипооднойизних.

 

 

Библиографическое описание:

 

Кондрашев А. Иностранные агенты в России: как заимствованный американский правовой институт приобрел иной смысл в российском законодательстве и правоприменительной практике // Сравнительное конституционное обозрение. 2021. № X (X). С. XX–XX.

 

 

Abstract

The article examines the institution of a „foreign agent“ that appeared in Russian legislation in 2012. The author, analyzing American legislation, the position of the Venice Commission, the Office for Democratic Institutions and Human Rights of the Organization for Security and Cooperation in Europe (hereinafter - the OSCE / ODIHR), the decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation, as well as the existing Russian judicial practice, comes to the conclusion that „misappropriation“ status of a foreign agent by the Ministry of Justice of Russia for non-profit organizations (hereinafter - NPOs) occurs in the absence of legal certainty in the definition of the term „political activity“ in the law, does not correlate with the identification of the real connection and activities of NPOs on the order or instruction of a foreign donor, and is actually applied in those cases when it comes to appeals to government agencies, criticism of government agencies or assessment of their decisions. All this indicates that the purpose of the restrictions imposed by the state was by no means a desire to ensure transparency and openness for society and the state in terms of access to information about foreign financing of non-profit organizations, namely the ability to politically stigmatize and impose additional organizational and financial burdens on NPOs, allowing to myself criticism of public authorities. The author advocates the complete abolition of this institution of a foreign agent, since the pre-existing Russian legislation already made it possible to exercise control over the financing and activities of non-profit organizations. The expansion of the number of types of foreign agents, introduced since December 2019 (first in terms of recognition by media as foreign agents), led by December 2020 to the appearance in Russian legislation of individuals of foreign agents and foreign agents-unregistered public associations and even greater and disproportionate restrictions on the constitutional the right to association. Moreover, the status of a „foreign agent“ (in relation to a candidate for an elective office and a candidate affiliated with an acting foreign agent) is supposed to be introduced into the electoral legislation with the obvious goal of political stigmatization of persons trying to exercise their passive electoral right.

 

Keywords

Foreign agent; register of non-profit organizations performing the functions of a foreign agent; individual persons - foreign agents; responsibility for violations of the legislation on foreign agents.

Citation

Kondrashyov A.Inostrannyeagenty v Rossii: kakzaimstvovannyyamerikanskiypravovoyinstitutpriobryolinoysmysl v rossiyskomzakonodatel'stveipravoprimenitel'noypraktike [Foreign agents in Russia: How a borrowed American institute acquired a different sense in Russian legislation and law enforcement practices]. Sravnitel’noekonstitutsionnoeobozrenie, no. X, pp. XX–XX.(In Russian).

References

 

AverkinaJu.B. (2014) Nekotoryevoprosypravovogoregulirovaniyanekommercheskikhorganizaciy, vypolnyajushchikhfunkciiinostrannogoagenta [Some issues of legal regulation of non-profit organizations acting as a foreign agents]. VestnikSaratovskojgosudarstvennojjuridicheskojakademii, no. 3(98), pp. 139-140. (In Russian).

 

Alen'kin I.V. (2016) Inostrannyeagenty: nuzhny li kontrreformy? [Foreign agents: are counter-reforms necessary]. Konstitutsionnoeimunitsipal'noepravo, no. 6, p. 26. (In Russian).

 

Chirkin V.E. (2013) Slovo o konstitucionnojterminologii [Word for constitutional terminology]. Zhurnalrossijskogoprava, no. 12, pp. 13–19. (In Russian)

 

Dal' V.I. (1863) Tolkovyjslovar' zhivogovelikorusskogojazyka. Chast' 1[Explanatory dictionary of the living great Russian language. Part 1]. Moscow, p.4. (InRissian).

 

European commission for democracy through law (Venice Commission) (2014) On Federal Law N. 121-FZ on non-commercial organizations (“Law on foreign agents”), on Federals Laws N. 18-FZ and N. 147-FZ and on Federal Law N. 190-FZ on making amendments to the criminal code (“Law on treason”) of the Russian Federation. CDL-AD(2014) 025. Available at:https://www.venice.coe.int/webforms/documents/default.aspx?pdffile=cdl-ad(2014)025-e(accessed 10.12.2020).

 

Evgen'eva A.P.(ed.) (1981) Slovar' russkogoyazyka: V 4 tomakh [Dictionary of the Russian language: vols. in 4]. Moscow. (InRussian).

 

Evgen'eva A.P.(ed.) (1971) Slovar' sinonimovrusskogoyazyka: V 2 tomakh [Synonyms dictionary of the Russian language: vols. in 2]. Leningrad. (InRussian).

 

Gavrilova A.B. (2018) Fenomen «inostrannogoagenta» napostsovetskomprostranstve [Phenomenon “foreign agent” post-Soviet area]. Proceedings of the Konstitutsiyaiobshchestvennyy progress. VtoryeProkop'evskiechteniya [The Constitution and social progress. Second Prokop’ev readings], 6-8 December 2018, Kaliningrad, Immanuel Kant Baltic Federal University, p. 100. (In Russian).

 

Komissar po pravamcheloveka (2013) ZakljuchenieUpolnomochennogo po pravamcheloveka o zakonodatel'stveRossijskojFederacii o nekommercheskihorganizacijah v svetestandartovSovetaEvropy [Opinion of the Commissioner for Human Rights on the legislation of the Russian Federation on non-commercial organizations in light of Council of Europe standards]. CommDH (2013)15, s. 3(57). Available at: https://rm.coe.int/16806da714(accessed 10.12.2020). (In Russian).

 

Kurbanov R.A., Shvedkova O.V., Belyalova A.M. (2016) Ogranicheniyanadostup k finansirovaniyu, v tom chisleizinostrannykhistochnikov: mezhdunarodnyeiregional'nyestandarty, opytRossiiizarubezhnykhstran [Restrictions on access to financing, including from foreign sources: international and regional standards, experience of Russia and foreign countries]. Economy. Right. Society, no. 3, p.38. (In Russian).

 

Korneychuk V.B. (2013) Institutsional'nyyanalizzakona «obinostrannykhagentakh» v nekommercheskomsektore [The institutional analysis of the law on “foreign agents” in non-government sector]. Ehkonomikaipredprinimatel'stvo, no. 10, p. 525 (In Russian).

 

Kupina N.A. (2012) Ideologema "inostrannyy agent": tri dnya v iyule 2012 goda [Ideologeme “foreign agent”: three day in july 2012]. Politicheskayalingvistika, no. 3(41), p. 43. (InRussian).

 

Mikhaylov V.K. (2015) KriticheskiyvzglyadnapoziciyuKonstitutsionnogoSuda po usloviyampriznaniyanekommercheskoyorganizaciiinostrannymagentom [A critical view of the position of the Constitutional Court on the conditions for recognition of a non-profit organization as a foreign agent]. Pravoisovremennyegosudarstva, no. 1, p. 24. (In Russian).

 

Polyakov A.I., Cherdakov O.I. (2015) Nepravitel'stvennyeobshhestvennyeorganizacii v pravovojsredesovremennojRossii [Non-governmental public organizations in the legal environment of modern Russia]. Legal Science, no. 2, pp. 13-16. (In Russian).

 

Vasilenko A.I. (2014) Prinjatiezakona «Ob inostrannykhagentakh» kakpervyjehtapnaputi k pravovomuregulirovaniyulobbistskoydeyatel'nosti v Rossii [Adoption of the Law "On Foreign Agents" as the first stage on the way to legal regulation of lobbying activities in Russia]. Perm University Bulletin. Legal sciences, no. 3, pp. 44–58. (In Russian).

* Кондрашев Андрей Александрович -доктор юридических наук; профессор кафедры конституционного, административного и муниципального права Юридического Института Сибирского Федерального Университета, Красноярск, Россия (email: [email protected])

[1] Федеральный закон от 20 июля 2012 № 121-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента» // Собрание законодательства РФ (далее – СЗ РФ). 2012. № 30. Ст. 4172.

[2] Купина Н.А. Идеологема "иностранный агент": три дня в июле 2012 года // Политическая лингвистика. 2012. № 3(41). С. 43.

[3] В словаре В. Даля «агент» определяется в чисто юридическом смысле как «лицо, коему поручено дело от лица же, общины, товарищества или от правительства; низшая степень доверенного от одного государства при другом; частное доверенное лицо по делам, уполномоченный, делец, ходатай, ходок, старатель, стряпчий, поверенный, приказчик»./ См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Часть 1. М., 1863. С. 4.

[4] Подробнее об этом см.: Словарь русского языка: В 4 т. / Гл. ред. А.П. Евгеньева. М., 1981. Т. 1. С. 28.

[5] Словарь синонимов русского языка: В 2 т. / Гл. ред. А.П. Евгеньева. Л., 1971. Т. 2. С. 331.

[6] Большой толковый словарь русского языка. СПб.: «Норинт», 2004. С. 28.

[7]CommDH (2013)15, Заключение Уполномоченного по правам человека о законодательстве Российской Федерации о некоммерческих организациях в свете стандартов Совета Европы от 15 июля 2013 года, п. 57. URL: https://rm.coe.int/16806da714 (дата обращения: 20.12.2020).

[8] Заключение Европейской комиссии за демократию через право (Веницианская комиссия) по Федеральному закону №121-ФЗ «О некоммерческих организациях («Закон об иностранных агентах») и Федеральному закону №190 -ФЗ «О внесении изменений в уголовный Кодекс («Закон о государственной измене») от 27 июня 2014 года. CDL-AD(2014) 025. URL: https://www.venice.coe.int/ webforms/documents/?pdf=CDL-AD(2014)025-rus (датаобращения: 10.12.2020).

[9] Постановление Конституционного Суда РФ от 08 апреля 2014 года № 10-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 6 статьи 2 и пункта 7 статьи 32 Федерального закона "О некоммерческих организациях", части шестой статьи 29 Федерального закона "Об общественных объединениях" и части 1 статьи 19.34 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, фонда "Костромской центр поддержки общественных инициатив", граждан Л.Г. Кузьминой, С.М. Смиренского и В.П. Юкечева» // СЗ РФ. 2014. № 16. Ст. 1921.

[10] Корнейчук В.Б. Институциональный анализ закона «об иностранных агентах» в некоммерческом секторе//Экономика и предпринимательство. 2013. № 10. С. 525.

[11] См.: Чиркин В.Е. Слово о конституционной терминологии // Журнал российского права. 2013. № 12. С. 13 - 19.

[12]Федеральный закон от 12.01.1996 N 7-ФЗ (ред. от 30.12.2020) "О некоммерческих организациях"//

Собрание законодательства РФ. 1996. N 3. Ст. 145.

[13] Подробнее об этом см.: Василенко А.И. Принятие закона «Об иностранных агентах» как первый этап на пути к правовому регулированию лоббистской деятельности в России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. № 3. С. 44–58; Поляков А.И., Чердаков О.И. Неправительственные общественные организации в правовой среде современной России // Юридическая наука. 2015. № 2. С. 13–16.

[14] Но Конституционный Суд полагает, что термин «политическая деятельность» не следует рассматривать ограничительно. Наоборот, этот термин имеет широкую сферу. Суд посчитал, что «формы политической деятельности могут быть самыми разнообразными, помимо собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетов, политические действия включают также агитацию перед выборами и референдумами; публичные обращения к государственным органам; распространение, в том числе с использованием современных информационных технологий, своих оценок принятых решений и политики, проводимой государственными органами; а также другие виды деятельности, которые было бы невозможно полностью перечислить в законодательстве. Более того, по мнению Суда, «перечисление тех или иных мероприятий, организованных и проведенных с участием некоммерческих организаций, являющихся политическими действиями в соответствии с вышеупомянутыми законодательными актами с целью повлиять, непосредственно или через формирование общественного мнения, на принятие решений государственными органами и политику, проводимую ими, и привлечь внимание правительства и/или гражданского общества, должны иметь принципиальное значение». Но при этом Суд вообще не дал никакой правовой оценки тому, что влияние на государственную политику происходит в ходе любой публичной деятельности общественной организации. См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 08 апреля 2014 года. № 10-П.

[15] Федеральный закон от 02 июня 2016 года № 179-ФЗ «О внесении изменений в статью 8 Федерального закона “Об общественных объединениях” и статью 2 Федерального закона "О некоммерческих организациях» // Собрание законодательства РФ.2016. N 23.Ст. 3303.

 

[16]Аленькин И.В. Иностранные агенты: нужны ли контрреформы? // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 6. С. 22.

[17]Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации В.Г. Ярославцева по Постановлению Конституционного Суда от 08 апреля 2014 N 10-П // СЗ РФ. 2003. № 25. Ст. 2564.

[18]Так, например, перечисление двух пожертвований в адрес ФБК (некоммерческой организации, созданной А.Навальным), от двух иностранных граждан из США и Испании на сумму в 139 000 рублей повлекло за собой признание ФБК иностранным агентом, несмотря на то, что указанные денежные средства не были использованы на финансирование текущей деятельности ФБК, а были перечислены на заблокированные счета, и впоследствии были возвращены жертвователям. Суд, включая и апелляционную и кассационную инстанции, отказался учитывать и позицию Конституционного Суда, выраженную в Постановлении от 8 апреля 2014 года№ 10-П о том, что«соответствующие денежные средства и иное имущество должны быть не просто перечислены (направлены в адрес) некоммерческой организации, а приняты ею; если же она отказывается от их получения и возвращает иностранному источнику, тем более когда такие действия предпринимаются до начала участия в политической деятельности, объявление себя некоммерческой организацией, выполняющей функции иностранного агента, не требуется. В противном случае некоммерческие организации были бы поставлены в положение, не согласующееся с презумпцией законности и добросовестности их деятельности и не позволяющее им определять приемлемые источники получаемых денежных средств и иного имущества и самостоятельно решать вопрос об их принятии». Например, суд кассационной инстанции весьма цинично отметил, что «арест счетов и денежных средств некоммерческой организации «Фонд борьбы с коррупцией» не препятствовал ФБК возвратить денежные средства через иные счета, либо ходатайствовать перед следственными органами о снятии ареста для возврата денежных средств, до принятия Минюстом оспариваемого решения». См.:Кассационное определениеот 10.06.2020 г№ 88А-10736/2020 Второго кассационного суда общей юрисдикции по делу №8а-11419/2020//www.ruscourt.info/50897488/extended

[19]Замоскворецкий районный суд г. Москвы прямо указал, что «денежные средства от иностранного источника с момента зачисления их на транзитный счет, специально открытый Ассоциацией «Голос» до присуждения ей премии Норвежского Хельсинского комитета, являлись собственностью заявителя» и могли им использоваться. См.: Решение Замоскворецкого районного суда г. Москвы от 17.03.2015 г. по делу №2-1114/2015//www.ruscourt.info/4866400/extended

[20] Федеральный закон "Об общественных объединениях" в редакции от 19.07.1998 (данная редакция предусматривала выделение политических и неполитических общественных объединений, называя четкие критерии отнесения объединений к политическим)./См.: Собрание законодательства РФ.1995. N 21.Ст. 1930.

[21] Подробнее об этом см.: Михайлов В.К. Критический взгляд на позицию Конституционного Суда по условиям признания некоммерческой организации иностранным агентом//Право и современные государства. 2015. № 1. С. 24.

[22]Подробнее об этом см.: Пояснительная записка к Федеральному закону «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части регулирования деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента». URL: http://asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=102766-6.

[23] Курбанов Р.А., Шведкова О.В., Белялова А.М. Ограничения на доступ к финансированию, в том числе из иностранных источников: международные и региональные стандарты, опыт России и зарубежных стран//Экономика. Право. Общество. 2016. № 3 (7). С. 38.

[24] Российский Закон об НКО (Иностранных агентах) точная копия Американского от 7 июля 2015 года.URL: http://oppps.ru/rossijskij-zakon-ob-nko-inostrannyx-agentax-tochnaya-kopiyaamerikanskogo-zakona-ob-nko-inostrannyx-agentax.html (дата обращения 20.11.2020 г.)

[25] Согласно позиции Европейского суда по правам человека, законы, определяющие порядок реализации гарантированного ст. 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод права на объединение, в частн