Но здесь он опомнился, сообразив, что коней уже нет и уличить его невозможно.

- Да все это - ложь! - воскликнул он с притворным негодованием. - Гадальщик лжет, клевещет! Если бы нашлись мои кони!..

- Завтра найдутся, - прервал Ходжа Насреддин. - Подожди, моя книга говорит еще что-то... Она говорит, что в подкову на передней правой ноге белого жеребца забит, в числе прочих гвоздей, один золотой, тоже заговоренный. Сверху он прикрыт серой краской, чтобы не отличался от железных. Такой же волшебный гвоздь имеется в подкове черного жеребца... только вот не могу разобрать - на какой ноге.

- Гм! Волшебные гвозди, заговоренные шелковинки! -усмехнулся вельможа. - По долгу службы я должен начать расследование.

А купец от крайнего изумления лишился языка; впрочем, замешательство его длилось недолго - выручила многолетняя торговая привычка ко лжи:

- Не понимаю, о чем он толкует, этот гадальщик. Скорей всего, он просто набивает цену. Пусть он скажет прямо, -сколько хочет за свое гадание и чем отвечает, если оно окажется ложным?

Книга его души была понятна Ходже Насреддину до конца,не то что китайская^ Теперь купец уже не сомневался, что видит перед собой гадальщика, обладающего несомненным даром ясновидения. Желание вернуть пропажу боролось в нем со зловещим призраком тюрьмы. Заговоренные гвозди, волшебные шелковинки, вельможа, пронюхавший об этом... Кроме гадальщика, никто не может помочь в таком деле.

- О цене, так же как и обо всем прочем, мы должны говорить с глазу на глаз, только двое, - сказал Ходжа Насреддин, обращая слова к самому жгучему, самому затаенному желанию купца.

- А втроем нельзя? - обеспокоился вельможа.

- Нет, нельзя, мое гадание потеряет силу. Вельможе пришлось уступить. Он отошел, приказав стражникам расчистить место. Через минуту вокруг Ходжи Насреддина и купца никого не осталось. Главный гадальщик попробовал затаиться в своей нише, но был выброшен оттуда пинками.

- Мы одни, - сказал купец.

- Одни, - подтвердил Ходжа Насреддин.

- Не могу понять, откуда взялись эти гвозди и шелковинки.

- А вот сейчас узнаем, откуда. Ходжа Насреддин потянулся к своей китайской книге.

- Не надо, гадальщик! - поспешно сказал купец. - Это дело вчерашнее, прошлое, а нам надлежит думать...

- О будущем, о завтрашнем деле, - закончил Ходжа Насреддин.

- Вот именно! Было бы хорошо, гадальщик, если бы эти кони вернулись ко мне в том виде... в таком виде... как бы это сказать...

- Без гвоздей и без шелковинок, - я понимаю...

- Тише, гадальщик! Теперь - скажи свою цену.

- Цена сходная, почтенный купец: десять тысяч таньга.

- Десять тысяч! Милостивый аллах, да ведь это же половина их стоимости! Кони обошлись мне с перевозкой из Аравии до самого Коканда в двадцать тысяч таньга.

- Сиятельному Камильбеку ты называл другую цену. Помнишь, там, в лавке, - пятьдесят две тысячи...

У купца выпучились глаза, - всеведение этого удивительного гадальщика заходило, поистине, слишком далеко!

- Это все - твоя книга? - помолчав, боязливым голосом спросил купец.

- Да, она.

- Удивительная книга! Где ты ее раздобыл?

- В Китае.

- И много там, в Китае, подобных книг?

- Одна-единственная на весь мир.

- Слава аллаху, пекущемуся о нашем благополучии! Страшно подумать, что было бы с нами, торговыми людьми, если бы в мире появилась сотня таких книг! Закрой ее, гадальщик, закрой - вид этих китайских знаков тягостен для моего сердца! Хорошо, я согласен на твою цену: - И не пытайся обмануть меня, купец!

- Я безоружен, а в твоих руках книга как острый меч.

- Завтра ты получишь своих коней. Получишь их без шелковинок и гвоздей, по нашему уговору. Приготовь деньги -золотом, в одном кошельке. А теперь совершим последнее.

Ходжа Насреддин откупорил тыкву, побрызгал волшебной водой на себя и на купца.

Вельможа, начальники, стражники, гадальщики молча наблюдали все это.

Костлявый старик - предводитель гадальщиков - изнемогал от зависти; дважды пытался он подобраться к беседующим, чтобы подслушать, и дважды, пресеченный в своем намерении стражей, был отбрасываем пинками.

С ним сделались корчи, когда он услышал цену гадания.

- Десять тысяч! - хрипло воскликнул он и в беспамятстве повалился на землю.

Поднимать его было некому - все оцепенели, ошеломленные такой неслыханной ценой.