Глава 25 Возможное и невозможное

 

За падением "Тени Стража" последовало повальное бегство carere morte из северных земель. Кто‑то пытался скрыться за границей, другие бежали в Дону, полагая, что она свободна от Ордена. Цели достигли немногие: охотники патрулировали поезда и проверяли дилижансы, следующие из Термины. Но Адаму и Хелене посчастливилось удрать в столицу. Гектор пригласил их пожить у себя.

Едва разузнав подробности штурма замка Владыки, Гектор замыслил очередную авантюру. И на глазах Адама и Хелены за какие‑нибудь две недели, прошедшие с падения "Тени Стража", квартирка на улице Алхимиков изменилась до неузнаваемости. Из большой гостиной вывезли всю мебель, её место заняли устрашающего вида приборы и генераторы электромагнитных полей. У противоположных стен – две классные доски, посветлевшие до цвета кофе с молоком от мела, плохо стираемого сухой тряпкой. Теперь в гостиной была физическая лаборатория. Малую гостиную превратили в лабораторию для "чистых" экспериментов. Адама и Хелену хозяин квартиры поселил в бывшей родительской спальне – самой тёмной комнате дома, откуда был ход в подвал – истинную вампирскую спальню. В спальне Гектора – комнатке в дальнем конце коридора, оборудовали химическую лабораторию. Вместо кровати встал вытяжной шкаф, столы и стеллажи с пробирками заняли почти всё пространство спальни, передвигаться здесь приходилось по узким тропкам меж лабораторного оборудования. Ассистенты учёных друзей Гектора, теперь почти безвылазно сидевшие в новеньких лабораториях, отдыхали между сериями опытов в бывшей столовой, а сам Гектор переехал жить в комнату для гостей. Бдительный Адам заметил: из своей спальни он перенёс в комнатку только старинную гравюру. На ней были пики гор, взметнувшиеся из облачного океана в чистое ночное небо. Выделялся один пик, острый как игла. Его ласкала своими лучами яркая огромная звезда, ласкала, но не касалась…

– Что за гравюра? Досталась в наследство? – полюбопытствовал Адам при первой возможности.

– Купил… случайно. Понравилась, – кратко, хмуро ответил Гектор.

– Почти твой портрет, – пошутил вампир, но Долус не улыбнулся. Он был мрачен в последние дни, его буквально разбила беседа с Митто, где Адам упомянул о той силе, что Дэви удалось пробудить в себе в день штурма вампирской цитадели.

 

– Владыка опередил меня, – признал Гектор, не отрывая непонятного взгляда от гравюры. – Он всегда опережал меня. На шаг, на полшага… Всегда!

– Ты говоришь о его новой силе? – догадался Адам.

– Да, – смертный вздохнул. – Жаль, что меня не было в "Тени Стража"! Бездна‑сеть, Бездна‑меч, Бездна‑стена… Я всегда знал это, Адам! То, что могут carere morte, лишь малая толика возможностей владеющего силой Бездны! Но мы и без Дэви найдём путь к этой силе.

– Раньше ты говорил об искусственных вампирах.

– Теперь мне этого мало! Дэви открыл мне путь. Прибор, копирующий проклятие вампиризма, – это только начало. Наша задача – создать не вампиров, лишённых связи с Мактой… Теперь я смотрю дальше: наша задача – создать существ, способных принимать и направлять всю силу Бездны!

– Как это делал Дэви в день штурма?

– Да!

Лицо Адама передёрнулось:

– Ты не понимаешь, о чём говоришь. Сила, сошедшая на Владыку, огромна, управление ею отнимало у него много сил, я видел. Дэви иссыхал на глазах, как кукловод с сотней кукол или carere morte, отказавшийся от крови. Ещё мгновение – и он рассыпался бы прахом! И эта сила страшно чужда смертным. Страшно! Сеть Дэви – переплетение корней, настигла нас с Хеленой в коридоре "Тени Стража". В Высших вампирах мала человеческая частица, но в те мгновения она исходила криком так, что я терял сознание. Эту ощущение и сравнить не с чем! Боли нет, но из тебя словно вытягивают душу…

– Если мне всё удастся, мы станем существами, которые будут купаться в этой силе. Ни боли, ни страха. Мы сравняемся с богами, Адам! Теперь я понимаю, чем двести лет бредил Дэви! Он ошибается лишь в том, что считает богами сильнейших из carere morte. Нет, carere morte не боги, может быть, Макта бог, но мы – лишь слабые его отражения.

Адам усмехнулся: Гектор, став смертным, не оставил привычку причислять себя к вампирам, будто обратное превращение было делом пяти минут.

– Ты не рассматривал варианта, что эксперименты займут годы? – не удержался вампир. Гектор обернулся:

– Пусть, годы.

– Ты состаришься.

– Те, кем мы станем, будут избавлены от понятия "возраст".

– Мечтатель!

– Я уже проходил невозможное… и двигался дальше.

Адам прищурился, глядя на гравюру:

– Какое печальное застывшее мгновение! Гора тянется к звезде, она уже прорвала облака, но никогда не коснётся сияющего огонька… Зачем тебе сила богов, Долус?

Его вопрос остался без ответа. На следующий же день Гектор, поговорив с учёными, объявил новую серию опытов.

– Его новая авантюра безумнее всех прежних, – поделился Адам с подругой. – Нам с тобой было б довольно искусственных вампиров, подобных нам самим, но ему подавай новый пантеон! Зачем?

– Гектор всю жизнь ведёт с Дэви негласное соперничество. Ему во что бы то ни стало нужно догнать Владыку. Догнать и перегнать.

Адам засмеялся:

– Неужели Гектор так обозлился, когда Дэви увёл у него из‑под носа Лиру Диос?

Хелена улыбнулась:

– Нет, нет. Это не злость. И не в Диос дело. Гектор из тех, кому не сидится на месте, он живёт лишь тогда, когда гонится за далёкой мечтой. И чем удалённей она, чем невозможней к ней путь – тем ему легче. Потому он и выбрал Дэви. Владыка вампиров, Бог – достойная цель! Личное тут ни при чём.

 

Вампиры не принимали активного участия в научных делах. Их помощь ограничивалась редкой дачей небольших порций своей крови для исследований. Квартирка Гектора была велика по меркам Доны, но казалась крохотной вампирам, привыкшим к высоким потолкам, вереницам залов "Тени Стража". Адаму и Хелене здесь было тесно, и они часто гуляли ночи напролёт. Они отдыхали. Впервые за вечность тень Владыки не нависала над ними – они ощущали себя свободными и лёгкими, как никогда. Но в то же время оба остро чувствовали свою беззащитность и никчемность.

Они помнили, как мчались прочь от "Тени Стража", гонимые страхом перед охотниками… Но Вако сдержала слово: Адама и Хелену не тронули. В Доне вампиры нашли умельца, расклепавшего их серебряные ошейники, и стали охотиться как раньше, благо, в столице стараниями "Гроздьев" начались волнения, и всем, в том числе и людям Миры, оставшимся в Доне, стало не до редких вампирских убийств. Они жили почти так, как прежде, на заданиях Владыки. Только теперь, заглядывая в будущее, Адам чувствовал тревогу: там ничего не осталось ясного, всё было мутно, зыбко, шатко. Там ветер дул в пустоте, и сметал те немногие структуры, что оставались. Эпоха carere morte близилась к концу. Удастся ли им перепрыгнуть вслед за Гектором в новый мир, когда старый рухнет? – Адам смотрел Хелене в глаза и видел ту же тревогу, тот же вопрос…

Новая серия опытов не задалась. Ассистенты ворчали, что учёные умы не сумели определить цель этих исследований, и потому всё бессмысленно. Гектор только огрызался, но, когда молодые люди уходили, до хрипоты спорил с учёными. И по обрывкам этих споров Адам и Хелена поняли, что учёные вплотную приблизились к границе, за которую не могли переступить из‑за отсутствия методов и приборов для исследования. Конечная цель: вещество или энергия, преобразующая человеческое тело во вместилище Бездны оставалась такой же далёкой, как в день первого опыта. Ещё кое‑что Адам отметил: одного из учёных вовсе не интересовала далёкая фантастическая цель. Он был настроен прагматично, на выявление структур, дающих вампирские преимущества: крылья, устойчивость к людским болезням, мгновенное заживление повреждений. Но Гектор всякий раз резко обрывал его, и не из пренебрежения к его словам – из страха. Чего же он боялся?

В течение следующих четырёх месяцев бесплодные попытки продолжались, а последнюю незанятую комнату Гектору пришлось отдать под виварий: начались опыты над животными. Потом состоялось общее собрание. Место собрания избрали сначала физическую лабораторию, но после того, как Хелена широкой юбкой нечаянно обрушила на пол ценный измерительный прибор, все перешли в бывшую столовую и расположились на двух диванах. Ассистенты были отпущены, в квартире‑лаборатории остались только хозяин, трое учёных и парочка загостившихся вампиров.

– Исследования не могут быть продолжены, – с ходу взял быка за рога один из учёных, тот самый, которого интересовала практическая сторона вампиризма. – Поэтому, я думаю, стоит остановиться на изучении и воспроизведении преимуществ carere morte. Экстракт из клеток вампира показал неплохие результаты в заживлении ран у человека…

– Меня не интересует, как проклятие вампиризма может пригодиться смертным, меня интересует, как с его помощью создать существ подлинно бессмертных, – резковато сказал Гектор. Адам заметил, что он просто прожигает ученого взглядом. – Заказчик я, и я определяю направление исследований.

– На вашем направлении перед нами стена!

– А ведь всё хорошо начиналось, – задумчиво заметил другой учёный, самый молодой. – Одна гениальная догадка: суть проклятия нужно искать в области излучения. Одна удачная находка, за которую стоит ещё раз сказать спасибо нашим бессмертным друзьям – частица крови Избранной… Кто мог бы сказать ещё два месяца назад, что опыты так печально закончатся?

– Мы начали с исследования образцов крови carere morte, – начал последний учёный, преклонного возраста. Он говорил деловито: этакий отчёт о работе. – Мы сравнили их излучение между собой, сравнили с излучением Дара. Скоро нам удалось установить примерную область, где следует искать "чистое" проклятие, но дальше этого дело не пошло.

– "Чистое"? – громко удивилась Хелена.

– Мы это уже обсуждали. "Чистое" – значит, избавленное от связи с хозяином проклятия – вампиром, – также резко напомнил Гектор, но, видя недоумённое выражение лица вампирши, смягчился. – Представь, что проклятие, попав в организм человека, надевает маску, имеющие черты этого смертного. Твоё – носит твою маску, проклятие в крови Адама имеет черты твоего друга… Наша задача – снять маску.

– А почему нельзя с ней?

– Она мешает. Это как примесь, портящая сплав. Её необходимо удалить и работать с "чистым" проклятием, только так можно будет получить то, что я хочу.

Хелена хихикнула:

– А разве ты точно знаешь, чего хочешь?

Гектор не удостоил её ни ответом, ни взглядом:

– Почему исследования застопорились? – обратился он к старшему учёному. – Мы обсуждали многие аспекты проблемы, но, всё‑таки, какова истинная причина?

– Диапазон длины волны излучения был установлен, было начато облучение живых существ. Какие‑то новые, странные процессы в телах оно инициирует, но это не то! Процессы останавливаются, не успев завершиться. Подопытные животные, обыкновенно, погибают при этом. От истощения сил.

– Ваш ассистент мне говорил: двое выжили после эксперимента.

– Они прожили недолго. Первая собака – сутки, вторая – только восемь часов. При вскрытии сходная картина: своеобразное расплавление внутренних органов. Организм пошёл войной против самого себя… Можно повторить опыт прямо сейчас.

 

На время научные споры были забыты. Без ассистентов быстро подготовить всё для эксперимента не получалось. В довершение всего подопытное животное, почуяв поблизости carere morte, впало в панику и долго не давало надеть намордник. Наконец, собаку распяли на лабораторном столе, привязав за лапы, и молодой ассистент включил генератор излучения.

Адам и Хелена встали у двери в лабораторию. Ближе им подходить запретили, чтобы carere morte не вызвали новый приступ паники у животного. Негромко гудел генератор. Собака, маленькая, грязно‑рыжая, тощая бездомная тварь, иногда резко вздрагивала всем телом, но это было скорее попыткой вырваться, чем реакцией на излучение. Смешная бородатая морда была замотана платком.

– Почему собака? – спросила Хелена. – Разве не бессмертного человека мы хотим получить?

Учёные строго воззрились на неё.

– Собак можно использовать в качестве вампирских кукол, не так ли?

– Да.

– Как и других теплокровных животных. У зверей и птиц проклятие вампиризма задерживается в крови, как и у человека. Но к опытам над людьми мы перейдём нескоро, потому что эти… – он выразительно взглянул на собаку и закончил, – …не удаются.

У собаки пошла пена изо рта: платок намок, тело дрожало мелкой дрожью.

– Быстро, – заключил учёный. – Обычно первые признаки появляются через час, эта не продержалась и получаса.

– В чём же дело? – нетерпеливо спросил Гектор. – Диапазон излучения был установлен точно?

– Да. Видимо, излучение – это ещё не всё… – учёный опять отвлёкся. Тело зверя дёргалось сильнее, изо рта шла уже не пена – кровь.

– Что мы упустили? – Гектор поглядел на собаку, и вдруг двинулся к генератору.

– Для точного воспроизведения проклятия нужен ещё один компонент, нам неизвестный, – вкрадчиво начал другой учёный. – Гектор, нет надобности увеличивать мощность излучения! Она и так скоро сдохнет.

– Может, это вы прежде выбирали малую мощность? – усмехнулся тот. Он бешено крутил ручку увеличения мощности. Генератор завыл протестующе, потом щёлкнул и затих. Сломался! Впрочем, жертва эксперимента была уже мертва. Хелена жалостливо вздыхала и утирала бриллиантовые слезинки.

Гектор отступил от молчащего генератора. На лбу смертного выступил пот, он тяжело дышал. Во взгляде была знакомая Адаму ярость, не раз толкавшая Гектора на безумные авантюры.

– Что за неизвестный компонент? – холодно спросил он. – Иное излучение?

– Неизвестно! Приборы, что у нас есть, его не фиксируют.

– Купите другие!

– У всего, что есть в Доне, во всей стране, – малая чувствительность, – учёный тонко улыбнулся. – Прикажете обратиться к северянам?

Адам не сразу понял, о ком говорит этот смертный. А вот Гектор побелел от гнева:

– Ни за что! И с чего ты взял, что у них есть подходящие измерители?

– Их глава Академии наук на каждой конференции ими хвалится. И, судя по тому, какие данные его ученики предоставляют в своих работах, чуткие измерители у них действительно есть!

Гектор молчал. Старший учёный занялся вскрытием трупа собаки.

– Опять то же самое, – бормотал он себе под нос, отрезая маленькие кусочки наиболее повреждённых органов и помещая их в склянки с консервирующим раствором. – Лизис тканей. Лёгкие переполнены кровью. Понять бы, какой пусковой механизм у этих процессов!

Гектор молчал, барабанил пальцами по генератору. Его гнев испарился, его место заняла тихая задумчивость. В глазах сверкали знакомые искорки. Он обдумывал очередной обходной манёвр.

 

В квартире остались Гектор и Адам с Хеленой. Пообедать они решили вместе. Смертный без аппетита ковырял кусок холодного жареного мяса на тарелке, вампиры потягивали из бокалов стабилизированную кровь.

– Почему ты так резко пресекаешь, что говорит учёный? – спросил Адам Гектора, когда тот, вздохнув, отодвинул тарелку с недоеденным обедом.

– Который?

– Тот, что предлагает оставить опыты с проклятием и перейти к изучению полезных человечеству свойств крови вампира, – без запинки отбарабанил Адам: он готовился к этому разговору.

– А зачем сворачивать исследования на ненужный нам путь? У меня, как ты любишь замечать, не так много времени.

– Дело не только в этом…

– Ты боишься этого учёного, – отрубила Хелена. – Почему?

Гектор отвернулся к окну.

– Этот человек связан с северянами, – нехотя сообщил он. – Вы же слышали, что он предлагал: обратиться к их учёным! Да, их наука далеко шагнула вперёд, и секретами они не спешат делиться. Но северяне давно присматриваются к нашей земле, ты знаешь…

Адам, поразмыслив, кивнул. Когда‑то Земля Страха была поделена между пятью различными государствами, но пришёл Основатель, Лазар Арденс, и вынудил дать его земле свободу. Немногие понимали, какой ценой она досталась: страх перед новорожденными carere morte тенью накрыл оспариваемые земли, и всё на них почернело от проклятия вампиризма. Страх заставил пятерых захватчиков отступить. Но сейчас проклятие слабо, и северяне, ушедшие последними, возвращаются первыми, тянут из‑за гор свои длинные пальцы…

– Когда мы с Хеленой первый раз пришли к тебе, северяне были твоими гостями, – заметил Адам.

– Тогда я искал помощи. Но скоро понял, в чём опасность связей с северянами, и прекратил сотрудничество. Сейчас они ищут меня.

– Зачем?

– Им нужно проклятие Земли Страха. Они надеются с его помощью создать новый вид оружия.

– Но ты боишься дать в их руки проклятие вампиризма…

– Да! Они и сами пытаются его изучать, но им не хватает понимания, – Гектор усмехнулся. – Дать им в руки меч, который тут же будет направлен против нас? Я не настолько глуп, и я… люблю свой край.

Дверь в комнату Гектора была открыта. За ней был виден кусочек стены, освещённый заходящим солнцем. Адам долго глядел на гравюру, сияющую закатным золотом, а его губы кривились в усмешке.

– Но ведь ты сам хочешь разрушить Землю Страха, чтобы построить новое, своё. Почему не воспользоваться помощью северян?

– Считай меня продолжателем Лазара Арденса. Я хочу начать преобразования на земле моих предков, а не в чужой стране, принадлежащей Северу!

Адам и Хелена переглянулись. Потом Хелена заметила:

– Подожди, ты говорил, северяне надеются использовать Бездну, как оружие. Как? Что‑то вроде того, что проделывал Дэви?

Гектор хмыкнул:

– Эта область науки – белое пятно! Одни вопросы, и нет ответов. Странно получается: не практику подгоняем под теорию, а теорию – под практику.

Они замолчали. Адам быстро допил свой бокал, а Хелена медлила, играя со своим, пока не пролила несколько капель крови на платье. Адам улыбнулся и, забывшись, поцеловал её в плечо. Вампирша захихикала.

– Интересно, чем сейчас занят Дэви? – невпопад заметила она. – Первые дни я боялась, что Владыка явится и призовёт бывших слуг ответить за предательство. Но он, похоже, вовсе забыл о нас. Может, он покинул Землю Страха?

– Вряд ли. В Доне в последнее время участились случаи бесследной пропажи смертных, хотя новых групп дикарей и недобитых старейших не прибавилось. Полагаю, это сам Господин. Его пустота после обретения силы Бездны требует много пищи, я слышал, – скучно заметил Гектор.

Адам передёрнулся:

– Полагаешь, он сейчас здесь?

– Да. Но не волнуйтесь. Вы отреклись от него, он – от вас. Полагаю, Дэви собирает новую армию. Он копит силы для великой битвы.

– …Битвы с Мирой? – Хелена опять хихикнула. – Невежливо нападать на молодую мамочку!

– Мира! – Гектор хохотнул. – Нет, Вако ему не нужна… пока. Пощадил же он её для чего‑то в "Тени Стража"! Сейчас Дэви должна занимать битва с Первым.

– С Мактой?

– Да. Их понимание проклятия carere morte расходится давно. И у Дэви впервые за два столетия есть достаточно силы, чтобы достойно ответить Первому.

– Так ли это необходимо сейчас?

– Для сохранения проклятия carere morte Первый вампир должен оставаться в этом мире, но, поскольку Макта всеми своими действиями стремится к уничтожению проклятия, он должен быть бессилен и неподвижен. На месте Дэви я бы сейчас хорошенько потрепал Старейшего, обездвижил его и спрятал тело, окружив защитными барьерами…

Интересная беседа прервалась. В соседней со столовой химической лаборатории что‑то грохнуло, сильно, удар раскатился по всему дому. Гектор выругался и вскочил.

– Кто не запер клетку с животными?!

Хелена бросилась в виварий.

– Она заперта! – прокричала она. Гектор осторожно отворял дверь в химическую лабораторию. Адам встал у него за спиной.

Дверь, легонько скрипнув, отворилась, и стало окончательно ясно, что животные здесь ни при чём. Взрыв уничтожил лабораторный стол в центре комнатки. Именно уничтожил – полностью. Ни остатков стола, развороченных досок, ни осколков стекла, а ведь стол был заставлен колбами и пробирками! Только на полу в центре комнаты – лужица странной перламутровой субстанции. Это была густая и словно живая жидкость, повадками напоминающая ртуть. Да, как ртуть она была подвижна: медленно и… грациозно перемещалась в полосе света, упавшей из приоткрытой шторы на пол.

Адам едва глянул на это и отступил в спасительный полумрак коридора: странная субстанция не так напугала его, как солнце, перешедшее на эту сторону дома и нахально заглядывающее в окна. Хелена сунулась было за Гектором, но Адам остановил подругу.

– Она перемещается вслед за солнцем! – возбужденно прокричал Гектор с порога. – Да, она, определённо, реагирует на солнце! – последние слова потонули в грохоте нового взрыва. Гектор отскочил к противоположной стене коридора. Ещё не затихли отголоски грохота, а смертный уже бросился в лабораторию. Адам и Хелена замерли… Из комнатки послышался звук задёргиваемой шторы и голос Гектора произнёс:

– Заходите, друзья.

Вампиры остановились на пороге. Лаборатории не было. Пол, как прежде стол в центре комнаты, будто слизала языком неведомая, невозможная сила. Остался маленький кусочек с правой стороны и у окна, по нему Гектор ухитрился добраться до окна, чтобы задёрнуть шторы. Странная субстанция переливалась перламутром на полу под окном. Она уже не двигалась.

"Умерла", – почему‑то подумал Адам.

– Что это было? – спрашивала Хелена из‑за его плеча. – И где стол? Должно ж было хоть что‑то остаться?!

– Ни огня, ни взрывной волны! – прошептал Адам. – Что это, Гектор? Такие реактивы существуют?

– Не представляю, что это может быть! Последнюю неделю на столе ничего не трогали, не переставляли. Тут не было ничего опасного!

Хелена мило наморщила лобик:

– А я помню: учёный, закончив вскрытие собачки, отнёс большие колбы сюда…

– Колбы, где были кусочки повреждённых органов?

– Да. Но как они могли взбеситься? – вампирша хихикнула.

– Колбы оставили на столе, на них упал луч солнца и… эта субстанция заработала в полную силу!

Адам прищурился, раздумывая над сказанным:

– Разве солнце не должно было уничтожить её?

– Вовсе нет! – прошептал Гектор. Он помолчал недолго. Странно застывший взгляд бывшего вампира пугал Адама. – Ведь это не проклятие вампиризма, это нечто другое… Нечто новое! Созданное искусственно!

Адам обвёл рукой комнату:

– Я бы сказал, это оружие, Гектор!

 

Глава 26 Новый мир

 

В Дону "Гроздья" вернулись триумфаторами. Их встречали, как победителей, а за спиной, благодаря развёрнутой агитации, теперь был "свой", преданный революционным идеям город – Карда. Король Асседи совершал ошибку за ошибкой. Он торопливо признал существование carere morte, но это не упрочило, наоборот, лишь пошатнуло и без того ослабшую власть Арденсов. Асседи надеялся, что весть о carere morte его не заденет, и весь гнев веками обманываемых жителей Земли Страха обрушится на Дэви. Но смертные, узнав, что Владыка вампиров – не легенда, а быль, не поторопились хулить его. Ведь он исчез, а все страхи Земли Страха на месте, потому так ли Дэви важен? Да и кому интересен побеждённый лев? Гнев народа обратился на Арденсов. Напрасно "Вестник" печатал опровержения того, что великий основатель Лазар Арденс виновен в создании вампиров, напрасно министры делали заявления, что нынешняя династия никак не связана с родом Арденса. Правда уже вышла в свет и пошла гулять по Доне и Сатуру, по Карде и Термине, по стране. Эта правда стала последним и необходимым залогом новой войны – гражданской. Как катализатор: одна капля – и вот уже раствор химикатов бурлит и переливается через край колбы…

Волнения в народе подкреплялись и тем, что за границей было столь же неспокойно. Революционные идеи, последние полвека бродившие в умах наконец нашли выход в мир. То тут, то там случались волнения. Где‑то властям удавалось их подавить, где‑то буря захлёстывала страну, оставляя руины. Другие, глядя на это, сдавались и отдавали власть сами: выполняя часть требований толпы и предоставляя бунтовщикам места во властных структурах.

И Асседи был близок к последнему. Но "Гроздья" не вняли убеждениям Винсента вести себя тихо и ждать, когда для их представителей выделят места в Парламенте. Они решили устроить очередную демонстрацию.

Холодный осенний дождь их не остановил. В сумерках большая группа людей бесшумно, быстро приблизилась к огромному летнему дому в южном Сатуре. Дом был окружён обширным садом и защищён высокими железными воротами в три круга. На всех воротах красовался герб Асседи. Это был летний дворец Короля, "Изумрудный сад". В годы дружбы Его Величества с Владыкой вампиров, Дэви со свитой часто останавливался здесь. Да, проклятие carere morte пробралось глубоко, в самое сердце страны! И пусть сейчас бессмертные не ходили пустыми коридорами "Изумрудного сада", а запах крови давно выветрился из зала их трапез, всё же это жилище осквернено присутствием вампиров.

– Асседи следовало разрушить этот дом, во всяком случае, прилюдно отречься от него, – заметил Агер, когда группа людей остановилась перед первыми воротами. – Он этого не сделал, и тем самым дал очередной козырь нам в руки! Ей‑богу, Винсент, он сам шатает трон Доны, не мы!

– Я не уверен, что эта демонстрация необходима. "Гроздья" уже признаны официальной властью.

Агер хохотнул:

– Мы не признания добиваемся, Винсент! Страх… Страх – вот, что мне нужно! Асседи боится, и мне нравится, как он боится. Я хочу, чтобы он боялся больше, чтобы все они тряслись в своих дворцах! – он выкрикнул последние фразы и его крик потонул в рёве толпы. Агер взмахнул своим оружием – толстой дубинкой и первым полез на решётку сада. За ним, оскальзываясь на мокрых от дождя изогнутых прутьях, остальные. Люди облепляли решётку сада, висели на ней гроздьями, нарочно раскачивая. Агер спрыгнул на аллею с той стороны, и Винсент последовал за ним.

Подоспела охрана – десять человек. Три сторожевые собаки заливались лаем за вторыми воротами. На смутьянов навели ружья.

– Немедленно покиньте территорию дворца!

Агер засмеялся в лицо начальнику охраны.

– Будем стрелять!

Молодой человек широко раскинул руки:

– Стреляйте!

Да, Агер сегодня был "на коне"! Винсент выступил вперёд, попытался поймать взгляд начальника охраны.

– Стреляйте! – быстро, громко заговорил он. – Стреляйте… и посмотрите, что появится в завтрашних газетах! Год назад правы были бы вы, но сейчас – правы мы! Что вы охраняете? Место, осквернённое carere morte! Здесь они пировали, пили кровь ваших родных!

Начальник охраны молчал. Его рука, поднятая для приказа, замерла в воздухе.

– Немного вас. Десятеро на охране старинного дворца. Даже Асседи постыдился оставить больше! Он и сам стыдится этого места. Отойдите! Или вас зачаровали carere morte?

Охрана дрогнула, рука главного безвольно опустилась, и опустились ружья, направленные в грудь пришедшим. Те, обрадовавшись, продолжили разрушать первые ворота, ковырять гербы, плевать в них. Винсент чертыхнулся про себя. Что бы он ни говорил начальнику охраны, вовсе не праведный гнев на вампиров толкал "Гроздья" на штурм дворца – только лишь ненависть к Асседи! К счастью, охрана пока не поняла это.

– Это историческое здание! – плачущим голосом сказал кто‑то из них.

Агер решительно двинулся ко вторым воротам, полез на решётку. Многие – за ним. Охрана отступила, но кто‑то не выдержал, выстрелил вслед, по воротам, облепленным людьми. Раздался крик боли.

Винсент боялся, что один выстрел породит цепную реакцию, но другие не стали стрелять. Оставшиеся между воротами набросились на охрану, завязалась рукопашная. Винсент видел, как Агер, уже переступавший на ту сторону ворот, соскочил обратно и повалил на землю начальника охраны. Он размахнулся, целя дубинкой в голову, но человек успел отвести удар рукой. Сломанная рука упала как кукольная, а Агер размахнулся снова, ударил – и кровь залила начальнику охраны лицо. Винсент бросился к ним, перехватил руку Агера, поднимавшуюся для нового удара. С трудом он оттащил озверевшего друга от жертвы.

– Агер, ты что творишь! Это тебе надо в завтрашних газетах?! Никаких убийств! Мы договаривались!

Агер шумно вздохнул и встряхнулся, приходя в себя. Но Винсент не отпускал его:

– Мы пришли поджечь здание, осквернённое carere morte! Это не война, ты слышишь меня?! Никаких убийств!

– Слышу, – он опять встряхнулся и поднялся. Теперь Винсент отступил. Агер рассматривал свою окровавленную дубинку.

– Это война, Винс, – сказал он, и его глаза засверкали удовлетворением. – Война!

– От тонкости проведения этой акции зависит, как наших делегатов примут в Парламенте.

– Как их примут? После этой акции их примут как Макту три века назад – со страхом и почтением! Иное нас не устроит!

Собак расшвыряли ударами дубинок. Охрана больше не препятствовала захватчикам. Многие уже пересекли черту третьих ворот и бежали к зданию дворца, на ходу зажигая факелы. Но огоньки дрожали и тухли, безуспешно борясь с непрекращающимся дождём. Агер скоро догнал свою группу, и по ступеням "Изумрудного сада" вёл её. Он размахивал дубинкой и что‑то кричал. Часть людей осталась в саду. Они набрасывали верёвки на статуи, украшающие его, и валили их на землю. В доме тоже закипела работа. Люди срывали ковры и картины со стен и складывали в холле, чтобы потом разжечь большой костёр. Всё, что можно было разбить, разбили. В зале приёмов и спальнях Его Величества заложили бомбы. Скоро всё было кончено. Заполыхал костёр. Самые молодые и сумасшедшие заплясали вокруг него дикарский танец, но Агер остановил их, прикрикнув. Они пошли прочь. На воротах Агер оставил рябиновую ветвь, заткнув её за герб Асседи.

Они вышли на улицу, и за стеной дождя увидели большой отряд полиции в дальнем её конце, движущийся к "Изумрудному Саду". Там были и пешие, и конные, но Агер решительно двинулся на них и повёл толпу.

Опять оклики, приказы остановиться, бросить оружие, поднять руки. Но бунтовщики не сбавляли шаг. В пятидесяти шагах – у последней границы Агер остановился, встала и толпа.

Винсент был в первом ряду, справа от него. Видеть направленное на тебя оружие, но стоять – захватывающее ощущение. Как далёкой ночью в Призрачном парке, он не боялся возможной смерти. Эта бездна завораживала. Что может быть прекраснее такого стояния на краю?

Агер взметнул руку, в которой было что‑то маленькое, круглое. "Бомба?" Винсент попытался остановить его, но не успел, революционер швырнул предмет под ноги полиции. Это была не бомба – старинная печать Короля. Из толпы полетели и другие предметы из дворца: книги, статуэтки, украшения.

– Мы сделали, что было нужно. Нужно всей стране! – вполне миролюбиво сказал Агер полицейским. – А теперь мы уходим.

Отряд полиции не двигался, бунтовщиков по‑прежнему держали на прицеле.

– Расходимся, – тихо и как‑то сухо приказал Агер своим. В молчании они скрылись в переулках, молчанием проводили их служители закона, остался только шум дождя.

 

Они шли по Набережной, под дождём.

– Агер, ты забыл, о чём мы говорили? Арденсы – не враги, просто до смерти перепуганные люди. Вероятно, они доживают последние свои дни: Макта охотится за ними. Они не заслуживают такой ненависти.

– Заслуживают! – Агер был всё также упрям. – И даже больше…

– Всё же благодаря первому из них наша страна обрела независимость.

Винсент вздохнул. Никогда он не думал, что будет защищать Арденсов! Но путь, избранный "Гроздьями", всё меньше нравился ему.

– "Гроздья Рябины" получили места в парламенте. Ещё два года, и на новых выборах вы можете получить большинство мест. К тому времени Арденсов, возможно, уже не будет. Перед вами открыта широкая, свободная дорога, и на ней совсем нет крови. Почему ты так стремишься её замарать?

– Что я слышу, ты учишь меня любви к создателям carere morte? Забыл, кто чуть не принёс тебя в жертву?

– Это было давно. И, может быть, Арденсы были не так уж неправы… Что мы делаем сейчас? Разрушаем мир, созданный для нас пять веков назад!

Агер остановился. Хмурая складка между его бровями не разглаживалась:

– Ты хочешь заставить меня полюбить эту страну? Никогда! Она отняла у меня всё, всё! Парламент – чушь! Не будет никакого Парламента, потому что я – не хочу! И страны не будет… этой страны!

– Что же, отдашь нашу землю северянам, южанам… кому?

– Мы построим на ней своё, как в стороне Восхода.

Винсент отвернулся, поглядел на воду Сермы, мелко дрожащую от ударов холодных капель дождя. Сторона Восхода… Да, там к власти уже пришли идейные сторонники "Гроздьев", и страна погрузилась в хаос братской резни. Там уничтожались все, неугодные новому правительству, там наступила эпоха каждодневных публичный казней. Неужели, это же ждёт и Землю Страха?

– Значит, ещё один Лазар Арденс? Но ведь это уже было, Агер.

– Можешь уходить, если тебе это не нравится. Дэви вы изгнали из Карды, благодаря нашей помощи, теперь наши дороги вновь расходятся.

– Пожалуй.

Агер успокоился, достал сигарету и закурил, умело пряча зажжённую бумажную трубочку от дождя под широкополой, видавшей виды шляпой. А Винсент задумался, перебирая в памяти только что сказанные слова соратника. Какая яркая ярость была в них! Знакомая чёткость мотивации при полном отсутствии анализа ситуации. Так работает внушение carere morte…

– Да, я узнал ещё кое‑что про исследования Дара за рубежом, – вдруг промолвил Агер. – Помнишь, ты интересовался? Рассказать?

Винсент удивлённо поднял брови. Конечно, он помнил! Латэ, боящийся Дара едва ли не больше, чем Арденсы, когда‑то начинал его исследования! Почему? Эту тайну необходимо было вытащить на свет, но кампания в Карде помешала Винсенту сделать это.

– Мне назвали год и дату, когда доклад о "необычной витальной силе" был сделан на Международной конференции. Может в старых отчётах Ордена что‑то есть об этом, проверь? Восемьдесят шестой год, второй месяц, третий день.

– Исследование Дара невозможно без Избранного. Чью же кровь они брали для исследования? – Винсент помрачнел, поняв: – Мою…

Агер дружески хлопнул его по плечу и пошёл прочь. Скоро он скрылся за дождём, только мелькал порой огонёк его сигареты. А Винсент бросился к охотникам. Необходимо было срочно посмотреть старые отчёты. Признаться, он был ужасно рад оставить непонятные дела "Гроздьев"!

 

Дом Гесси не спал, когда Винсент подходил к нему. Ночь – время рейдов. После разрушения "Тени Стража" часть охотников вернулась в столицу, прихватив немалое подкрепление в виде кардинцев. Вновь были организованы рейды, и рейды эти получались жаркими. Практически не осталось дикарей, но случаи подозрительных убийств и исчезновений смертных участились. Может быть, столицу почтил визитом низложенный Владыка? Поиск возможных убежищ Дэви, складов кукол, и мест трапез его старейших стали основными задачами новых охотников.

В штаб‑квартире охотников были Диана и Эрик, ещё не оправившийся после ранения. Остальные – в рейдах. Диана широко улыбнулась, встречая его.

– Проходи! Как я рада, что кто‑то пришёл! Эрик хмурый, сидит в лаборатории всё время, а с остальными не поговоришь: сплошные рейды! – затараторила она с порога. – Ты весь мокрый! Разденься и сними ботинки. Без Миры опять отбился от рук! Кстати, как она? Как дела в Карде?

Винсент усмехнулся, но снял и плащ и ботинки. На пол с них уже натекла основательная лужа.

– Мира? Всё хорошо, нянчится с сыном, с рук не спускает. А ты? Где ваша с Алексом девочка?

– Здесь, спит. Мы тут теперь практически живём! Я слежу за нашим архивом, за арсеналом, Алекс составляет распорядок рейдов.

– Я вижу, организовались вы лихо, молодцы, – они прошли в гостиную, и Винсент встал у камина, надеясь немного обсохнуть.

– После того, как существование carere morte признали, в Орден рвануло полгорода. Охо