Волнения на двух континентах

23 и 24 ноября 1919 года, когда проходили дискуссии в Сивасе, в тысячах километров от Сиваса — в Индии, в Дели, собралось более трехсот делегатов, среди которых был и Неру, на конференцию по проблемам халифата. Индийские мусульмане выражали серьезную озабоченность судьбой султана-халифа Стамбула: «Когда правительство приходит в упадок, как долго сохранятся его слава и влияние?.. Марокко пало, Персия тоже, теперь мы посмотрим, как долго будет сопротивляться Турция».

Конференция в Дели решает, что священная обязанность всех индийских мусульман — «отказаться от поддержки» английского правительства, если халифату угрожает несправедливый турецкий мирный договор. Вопреки мнению делегатов-коммерсантов конференция объявляет бойкот европейским товарам. Эту решимость делегатов поддержали также присутствующие наряду с мусульманами индусы. Конференция, впрочем, избрала президентом индуса, человека, чья слава начала только зарождаться, — Ганди… Для этих людей султан-халиф Стамбула — символ, икона, а Кемаль-паша — новый человек, сведения о котором и о его выступлении были опубликованы прессой националистов в Бомбее, станет настоящим героем мусульман.

Впрочем, судьбой султана-халифа, уготованной ему союзниками, озабочены также в Северной Африке, Сирии, Египте и Ираке, и не меньше, чем в Индии. Эта преданность халифу явилась для Кемаля важным козырем. Публично его соратники используют фактор верности халифу очень осторожно. Но можно ли вообразить, чтобы Кемаль не оценил его и не стал им умело пользоваться? Кстати, англичане и французы убеждены в этом. Когда Кемаль протестует против оккупации Киликии и Измира, он косвенно угрожает союзникам губительными последствиями для «двух великих континентов». «Это явный намек на панисламистское движение, которое Кемаль и его сторонники угрожают спровоцировать в Азии и Африке», — отмечает Дефранс. Другие доказательства? По меньшей мере, трижды в ноябре 1919-го и марте 1920 года французы и англичане перехватывают корреспонденцию в духе воинствующего ислама. В письме, адресованном влиятельному чиновнику в регионе Алеппо, Кемаль сообщает: «Я переписывался с командующим арабской армией и, если позволит Всевышний, вскоре отправлюсь к моим братьям-сирийцам». Он подписывается как «командующий войсками, защищающими мусульманскую религию». Другое письмо — страстный призыв к священной войне и к «Священному союзу всех мусульман» — распространяется в Палестине; он подписывается как «представитель Великого воина за веру Кемаль-паша» и призывает мусульман создавать национальные партии, чтобы лучше подготовиться к восстанию.

Французы и англичане ни на секунду не сомневаются в подлинности этих посланий. Они даже уверены в том, что Кемаль начал настоящую панисламистскую политику и что он собрал в Сивасе в ноябре и декабре представителей Сирии, Месопотамии, Индии, курдов, арабов и азербайджанцев с целью создания подлинного Исламского союза. Что это — заблуждение, дезинформация или реальность? Кемаль хранит молчание по поводу этих событий. И когда Райан, мозговой центр английской комендатуры, изучает «менталитет национального движения» на основе публикаций журнала националистов «К Измиру» и отмечает участившиеся статьи, посвященные мусульманам Индии, сирийскому конгрессу, египтянам и персам, у него создается впечатление, что Кемаль стремится объединить всех мусульман вокруг халифа Стамбула. Напрасно.

Кемаль-паша никогда не был панисламистом в том смысле, в каком им был Абдул-Хамид. На открытии Великого национального собрания в Анкаре Кемаль в приватной беседе высказался по поводу панисламизма: «Мы не защищали панисламизм, который пугает иностранцев. Но мы нуждаемся в моральной и материальной поддержке мусульман. Кстати, исламские страны поддерживают нас». Таким образом, Кемаль — панисламист, так как он нуждался в помощи ходжей, которые, как он сам признался Февзи-паше, помогли ему выиграть выборы, или арабов. Мог ли он публично критиковать того, кто заявил, что «арабы Сирии, Египта, мусульмане Кавказа, Индии, Афганистана — все они объединились вокруг Кемаля, чтобы спасти ислам»? Что же касается развития национально-исламистского движения в Индии, Египте, Тунисе или Сирии, то даже если Кемаль не имел к этому отношения, могло только порадовать его, так как серьезно беспокоило англичан и французов. Прагматизм и трезвость взгляда всегда были присущи Кемалю.

После Октябрьской революции и окончания Первой мировой войны Восток, от Марокко до Китая, сотрясала лихорадка национализма, исламизма и большевизма[30]. Спецслужбы, а затем министерские канцелярии открывают новые имена — Ганди, генерала Реза Пехлеви и товарища Джугашвили, которого еще не называли Сталиным[31]. В этой великой битве Кемаль и Турция оказались на переднем фланге перед лицом традиционных колониальных держав. Его противостояние Стамбулу и союзникам не было продиктовано заурядными амбициями. С одной стороны, не нужно забывать о прошлом и традициях: султан, давая интервью Ассошиэйтед Пресс, приветствует введение «сухого закона» в США, подчеркивая, что речь идет о мерах, какие приняты «в течение веков» в мусульманских странах. В Анатолии уже ощущалось дыхание нового века. В анонимной статье в «Национальной воле», официальной газете националистов, под заголовком «Наш менталитет и противоречия в современную эпоху» автор[32] отмечает: «Сегодня среди наших интеллектуалов, имеющих то или иное влияние на судьбу нашей страны, нет ни одного, кто, если спасение и будущее страны поставлено на карту, не подумал бы прежде всего о необходимости модернизации и идее доказать ее неизбежность, основываясь на реформах и прогрессе в духе принципов, доминирующих в нашу эпоху». И автор добавляет: современный менталитет — это «способность основываться на принципах, созданных знаниями, наукой и общим прогрессом, и энергично двигаться к будущему, изменяя и реформируя традиции и фундаментальные основы, несовместимые с этими принципами».

Был ли Кемаль автором этих строк или нет, но он именно таким путем построил новую Турцию.

Глава тринадцатая