Основатель ламаизма, буддийский святой Падмасамбхава

Этот могущественный Адепт‑маг родился в Удьяне, ныне Кафиристане, в первые годы 8‑го столетия. В это время Удьяна славилась своими колдунами, или, как называл их Марко Поло, «торговцами черной магией и колдовством». Драгоценный гуру явился в материальный мир чудесным образом. Из небесного будды Амитабхи вырвался луч света и упал на прекрасный лотос, плававший на поверхности озера Дханакоша. В самой середине этого лотоса сидел светящийся ребенок лет восьми на вид и держал в руке скипетр громовержца Индры. Он воспитывался под покровительством Индрабодхи, царя Удьяны, и приобрел необыкновенную известность своим знанием заклинаний и колдовства. Он мог управлять всеми адскими духами, привидениями и космическими чудовищами. Не было ничего странного в том, что для обращения наводненного демонами трансгималайского региона был выбран именно такой маг[88].

Он отобрал двадцать пять учеников для увековечения своих эзотерических традиций, и каждый из них прославился своими способностями творить чудеса, управлять стихиями и переносить свое сознание в отдаленные места. В тибетских письменных свидетельствах, как правило, указывается, что Падмасамбхава оставался в стране приблизительно пять лет, но более вероятно, что в этот период он посещал Тибет по различным поводам.

Драгоценный Гуру собрал глав северных государств, которых он обратил в свою веру, дал им подробные указания и воодушевил на сохранение навсегда его доктрин. Он объяснил также, что в священных пещерах по всей этой земле у него спрятаны книги, рукописи и секретные магические надписи. Обстоятельства его смерти неизвестны. Он покинул Тибет чудесным образом, и все были уверены, что он отправился дальше нести просветление другим странам, вероятно, Цейлону или Яве.

Когда маг‑учитель закончил свое прощальное обращение, с небес спустилась радуга и окружила его. Появились четыре сверхъестественных существа, он взошел на волшебную колесницу и унесся в небо в сопровождении процессий дэвов и небесных музыкантов, наполнявших воздух цветами и музыкой. Колесница, похожая на комету, была видна двадцать пять дней и ночей, пока наконец не скрылась за южным горизонтом. С тех пор утверждают, что Гуру время от времени возвращался, чтобы оберечь народы, которые он любил и которым служил. Всякий раз, когда складывалась чрезвычайная ситуация, великий маг незаметно входил в тело какого‑нибудь царя, принца или священника, оставаясь в нем до тех пор, пока не минует необходимость, а потом тихо уходил.

В написанном на желтой бумаге тексте, восходящем к первой половине тринадцатого века, содержится пространный рассказ о последней беседе Драгоценного Гуру перед его отбытием из Тибета. В этом сообщении утверждается, что Падмасамбхава отправился в страну заходящего солнца, чтобы обратить в веру обитавших там ракшасов (демонов). Когда о его решении уехать стало известно ученикам и новообращенным, царь Тибета и весь его двор приготовились следовать за ним. Царское общество сопровождало великого учителя до самых гор, разделяющих Тибет и Непал, все время предлагая ему сокровища и упрашивая его остаться в их стране.

В последний день перед своим перемещением Святейший из Удьяны произнес длинную проповедь, предупреждая своих приверженцев о том, что не существует иного способа избежать страданий и несчастий материального цикла существования, кроме как веруя в учение Владыки Будды и следуя его доктрине. Тибетский вариант этого обращения изобилует странными и незнакомыми выражениями, но многие слова Гуру обнаруживают глубокое мистическое вдохновение, которое он принес диким обитателям гор земли Бод.

Приведенные ниже отрывки взяты из прощальной проповеди Владыки Падмы: «Я открыл слово (доктрину) из сострадания. Людям, которые считают меня духом, мое тело более не видно, но я пребываю над вами… Будьте серьезны и думайте обо мне… Воплотите мое слово в золоте, серебре и драгоценных камнях… Куда бы я, Величайший Владыка, ни явился, там всегда моя величественность. Всякий, кто признает это, неизменно встречает меня, Величайшего Владыку… Если ваша вера в мое слово останется неколебимой при приближении смерти, вы получите силу и спасение… Сейчас я ухожу, но всегда буду защищать вас… Мне нет необходимости оставаться, вам всегда поможет мое божественное благословение».

Уносясь ввысь в окружении радуг и поющих духов, святой обернулся достаточно надолго, чтобы обратиться к своим плачущим ученикам еще раз: «Если вы желаете вечного покоя, держитесь за веру… Вы не можете последовать за мной сейчас, но найдете меня снова. Так как ныне я готов отправиться в обиталище Богов, то не просите разрешения сопровождать меня на этом пути. Мы снова встретимся навсегда. И вопросам ко мне не будет конца». С этими словами Гуру улетел[89].

Цонкапа, Лютер Тибета

Аббат Ук[90], описанный госпожой Блаватской как «Лама Иеговы», детально исследовал тибетские легенды, повествующие о рождении и начале жизни Адепта‑учителя Цонкапы. Как утверждают, этот прославленный религиозный реформатор родился около 1358 года в местности Амдо, являющейся ныне частью китайской провинции Сычуань. Его приемный отец был простым пастухом, чье земное богатство состояло из примерно двадцати коз и нескольких длинношерстных коров и быков. Много лет этот добрый человек и его жена были бездетными и жили в одиночестве в дикой горной глуши. Домом им служил черный шатер, и, пока пастух стерег пасущихся животных, его жена занималась приготовлением сыра или ткала из длинной шерсти быков и коров грубую ткань.

Однажды эта женщина спустилась в ближайшее ущелье за водой. Внезапно ей стало дурно и она упала без сознания на большой плоский камень, на поверхности которого какой‑то древний жрец или пилигрим вырезал священную надпись в честь Будды. Когда женщина пришла в себя, она сразу же поняла, что непорочно зачала дитя от магической формулы, начертанной на камне. В должное время она произвела на свет сына, и пастух дал ему имя Цонкапа по названию горы, рядом с которой их шатер простоял семь лет.

Как сообщают с глубочайшей убежденностью, чудесный мальчуган родился с длинной белой бородой. Он имел удивительно величавый вид и был совершенно лишен ребяческих ужимок. В день своего рождения он уже говорил чисто и четко на языке Амдо и, хоть и не был склонен к многословию, рассуждал на такие серьезные темы, как происхождение вселенной и судьба человечества. В возрасте трех лет Цонкапа объявил о своем решении отречься от мира и посвятить себя религиозной жизни. Его мать, полностью одобрившая это решение и убежденная в том, что ее сыну суждено заниматься каким‑нибудь святым делом, сама обрила его голову и выбросила длинные гладкие волосы из шатра. Согласно некоторым рассказам, из его волос тотчас же выросло дерево, источавшее тонкий аромат. Это священное дерево Кумбум, которое впоследствии исследовал Ук. На поверхности каждого листочка этого дерева были знак или буква тибетского алфавита.

Еще будучи маленьким мальчиком, Цонкапа уходил даже от своей семьи и искал уединения в самых диких и безлюдных уголках гор. Там проводил он дни и ночи в молитвах и размышлениях о вечных тайнах жизни. Его посты были частыми и долгими, и дух его был столь благочестив, что он никогда не причинил вреда даже ничтожнейшему насекомому и не ел никакой мясной пищи.

И именно в то время, когда он исповедовал столь строгий аскетизм, и случилось в высшей степени удивительное событие. Путешествовавший по земле Амдо странный лама из «одной из самых дальних областей Запада» попросил приюта у доброго пастуха, жившего в черном шатре. Согласно старинным свидетельствам, этот лама из западных областей был примечателен не только своей ученостью, которая выходила за пределы всяческого человеческого разумения, но еще и своей странной внешностью. У него был огромный нос, а глаза светились сверхъестественным огнем. Цонкапа, покоренный знаниями и святостью необычного гостя, бросился к ногам ламы, умоляя того стать его учителем.

Аббат Ук, чей ум естественно был склонен к христианским теологическим спекуляциям, размышляет об этом таким образом: «Возможно, и нет достаточных оснований полагать, что этим чужестранцем с большущим носом был европеец, один из тех католических миссионеров, которые именно в это время проникали в таких количествах в Верхнюю Азию. Нет ничего удивительного в том, что ламаистские предания сохранили воспоминание об этом европейском лице, тип которого так отличается от азиатских. Пока мы жили у Кунбума, нам не раз доводилось слышать замечания лам относительно своеобразия наших лиц и откровенные высказывания о том, что мы из той же страны, что и учитель Цонкабы (Tsong‑Kaba)». Было бы неестественно, если бы добродетельный аббат предположил, что этот западный лама мог с таким же успехом прибыть и из некоторых районов Индии, где также преобладают правильные или орлиные черты лица.

Адепт с крупным носом взял Цонкапу в ученики и, чтобы обеспечить юноше личное руководство, поселился в местности Амдо, где, однако, прожил всего несколько лет. Посвятив ученика в эзотерическую доктрину «самых известных святых Запада», Мастер уселся на скале и заснул, т. е. вошел в состояние медитации, от которого не пробудился.

Лишившись таким образом Мастера, который, как это особо подчеркивается, посвятил его, Цон‑капа решил предпринять путешествие в центральный Тибет, чтобы продолжить изучение таинств буддизма. Он учился в нескольких местах, включая Лхасу, и убедился, что существующие школы остро нуждаются в очищении и преобразовании. В это время секта «красных шапок» занимала доминирующее положение, а ее учения были серьезно извращены. Когда Цонкапа добрался до Лхасы – земли духов – ему явилось лучезарное существо в одеянии из света. Это божественное создание объявило, что молодому реформатору надлежит поселиться в этой округе и здесь осуществить дело его человеческой жизни. Подобрав скромное жилище в менее наименее посещаемом квартале этого местечка, Цонкапа начал пропаганду своих реформ и вскоре привлек множество восторженных учеников. Его сторонники стали известны как ламы «желтые шапки», получившие название от головного убора, который они носили.

Живой Будда из секты «красных шапок», естественно, встревожился из‑за неразберихи, вызванной новыми учениями, и решил в конце концов вступить в личную полемику с маленьким ламой из Амдо. С приличествующей свитой и большой помпой первосвященник направился к маленькому домишке, бывшим убежищем его соперника. Дверь домика Цонкапы была такой низенькой, что, когда Живой Будда входил в нее, его высокая красная шапка ударилась о перекладину и слетела с головы на пол. Многие восприняли это как предзнаменование. Нимало не смутившись, Живой Будда приступил к тщательно подготовленному толкованию ортодоксальных догматов, но спор обернулся против него из‑за весьма комического происшествия.

Знакомые с условиями жизни в трансгималайской высокогорной местности, поймут значение этих подробностей. Дискутируя, аббат «красных щапок» незаметно сунул руку под свое просторное одеяние, силясь раздавить досаждавшее ему мелкое насекомое. Внезапно Цонкапа поднял глаза и напомнил Живому Будде, что, описывая достоинства и преимущества доктрины Будды о непричинении вреда, он в то же самое время пытался уничтожить крошечное живое существо. По какой‑то причине это философское замечание попало в цель, и Живой Будда пал ниц у ног Цонкапы и признал его превосходство.

Чем больше несчастный отец Ук писал о тибетском буддизме, тем менее прочным становилось его положение в собственной вере. Наградой, которой он добился, стало вычеркивание его имени из списка миссионеров в Риме, а его книга была включена в «Index Expurgatorius»[91], когда он указал на сходство между ламаистскими обрядами, введенными Цонкапой, и обрядами, отправляемыми римскокатолической церковью. Он был временно отстранен от миссионерской деятельности за избыток рвения и искренность. Ниже приводится одно из типичных утверждений, которые осложнили жизнь этого действовавшего из лучших побуждений лазариста[92]:

«При самом поверхностном рассмотрении реформ и новшеств, введенных Цонкабой в ламаистское богослужение, остается только поражаться их сходству с католицизмом. Крест, митра, далматик[93], риза, которые Великие Ламы носят во время своих поездок или когда отправляют какой‑нибудь обряд вне храма; служба с двумя хорами, пение псалмов, изгнания нечистой силы, кадило, подвешенное на пяти цепях, которое вы можете открыть или закрыть по желанию; благословения, даваемые ламами простиранием правой руки над головами верующих; четки, священнический обет безбрачия, духовное уединение, поклонение святым, посты, религиозные процессии, литании, святая вода – все это похоже у буддистов и у нас. Ну что, можно ли утверждать, что у этого сходства христианский источник? Мы думаем, да. Мы действительно не обнаружили ни в традициях, ни в памятниках страны никаких несомненных доказательств их заимствования, однако есть полное основание выдвинуть предположения, обладающие всеми признаками явного правдоподобия».

Цонкапа дожил до всеобщего одобрения народом его реформ и нововведений. В 1409 году он основал монастырь Галдан (Гахдан) примерно в тридцати милях от Лхасы и стал первым настоятелем этой большой обители.

Он написал, перевел и собрал множество религиозных текстов, преобразовал ритуалы более старых сект, сделав особый упор на мистическом содержании, наложил строгие ограничения на колдовские ритуалы, которые практиковала секта бон, и выступил поборником строгого соблюдения обычаев, включая пост, длительные периоды уединения для развития духовных способностей и высокий уровень личных моральных качеств для духовенства. Его называли Л ютером ламаизма. О его личной жизни, как ни странно, известно очень мало, хотя его личность окружена обычными фантастическими легендами, коими ламаистские писатели вечно украшают своих святых. Почти в конце жизни Цонкапа выбрал своими преемниками двух достигших наибольших успехов учеников. Он покинул этот бренный мир в 1419 году от рождества Христова и, по утверждению своих последователей, достиг нирваны. Его канонизировали. Члены его секты возносят ему молитвы, а современные тибетцы почти повсеместно поклоняются изваяниям и картинам, которые изображают его сидящим в высокой желтой шапке в той же позе, что и Будда.

В монастыре Галдан есть изысканно украшенное, похожее на мавзолей сооружение из малахита и мрамора. Под золотой крышей этой усыпальницы находится гробница Цонкапы с коническим чортеном, изготовленным, по слухам, из чистого золота. Внутри этой мерцающей раки находится завернутое в большое количество полос из тонкой ткани, с написанными на них слогами дхарани[94], набальзамированное тело великого реформатора в сидячем положении[95].

От господина С.Чандрадаса мы узнали, что в монастыре Галдан и по сей день существует коллегия, занимающаяся учениями эзотерического и мистического буддизма[96]. Здесь же секретнейшие философские доктрины Мастера сообщаются в процессе тщательно разработанных церемоний посвящения.

Некоторые почитают Цонкапу как автора нынешней ламаистской доктрины перевоплощающихся настоятелей монастыря. Согласно этому учению, преемников усопших первосвященников не выбирают и не назначают. Каждый из них, покинув свое физическое тело, немедленно рождается снова. Это счастливое событие обнаруживают по приметам и чудесам. После этого перевоплотившегося Ламу забирают в его монастырь, обставляя это соответствующими ритуалами, и он продолжает править.