Глава, в которой последствие исчезновения Кайрика ощущается во всех Королевствах, Гвидион Быстроход еще раз оправдывает свое прозвище, а замок Праха, обретает нового хозяина

 

Ренальдо вывел остатки своего отряда на улицу. Почти все утро, с той секунды, как гиганты, гоблины и ноллы ворвались в город через разбитые западные ворота, зентилары прятались от чудовищ. Надежда пойти в наступление улетучилась быстро, подорванная каждым найденным убитым зентиларом, ставшим жертвой предателей-орков или диких толп ноллов, наводнивших улицы. Канализационные пути, пролегавшие под городом, были не безопаснее. Там разместились гоблины, прекрасно ладившие со всеми существами, обычно обитающими в темных глубинах, - гигантскими крысами и ползающими тварями, питающимися падалью.

Ренальдо и его десятку воинов оставалось одно - незаметно выбраться из города. Тогда они нашли бы местечко, чтобы отдохнуть, перевязать раны и перекусить, если попадется съестное. На удивление, эта узкая улица, вымощенная неровным булыжником, одарила их искрой надежды.

По одну сторону вытянулись тесные домишки, выстроившиеся в линию, как пьяные матросы на перекличке. По другую - возвышались мраморные колонны. Они шли по периметру высоких гор мусора, которые когда-то были стенами арены. Между колоннами валялись деревянные останки трибун и навесы. В былые времена здесь обитали ростовщики и букмекеры, неплохо зарабатывавшие себе на жизнь кровавыми поединками, которые разыгрывались на арене.

Проползая мимо одного полуразрушенного трущобного притона, Ренальдо на секунду остановился, чтобы позлорадствовать. Проходимцу, который заправлял этим заведением, он задолжал чуть ли не годовую зарплату.

- Ш-ш-ш, лейтенант.

Ренальдо вздрогнул, но не обернулся. Став лейтенантом всего несколько часов тому назад, он пока не успел привыкнуть к новому званию и по-прежнему считал себя сержантом.

- По арене что-то движется, лейтенант.

На этот раз он понял, что его предупреждают, но в ту же секунду и сам услышал шум; какое-то тихое сопение и тяжелые шаги. Что-то огромное двигалось там, внизу. Оно пыталось найти точку опоры, карабкаясь вверх по крутым трибунам, начинавшимся у засыпанной песком арены.

Ренальдо подал знак крадущимся позади солдатам, затем скользнул в разрушенный притон. Сквозь дверной проем он наблюдал, как его солдаты разбегаются кто куда. Несколько человек укрылись в темных нишах вдоль улицы, но большинство залегло под грудами обломков. Все они вцепились в мечи дрожащими от страха и холода руками.

Быстро оглядев свое убежище, лейтенант понял, что плохо выбрал укрытие. Стены здания уцелели, зато в потолке зияла огромная дыра, а что еще хуже - в комнате не осталось ни одного предмета, чтобы под ним спрятаться. Все стулья и столы давно были порублены на дрова и растасканы ноллами и орками для своих костров.

Ренальдо решил было перебежать в разрушенное здание напротив, но грохот катящихся вниз камней пригвоздил его к месту. Он согнулся возле двери, устремив взгляд в дыру на потолке. Над обломками окружающей арену стены поднимались клубы пара, сопровождаемые кряхтением.

Это великан поднимался наверх. Он выделялся ростом даже среди своих соплеменников, а запекшаяся кровь на бороде явно не была его собственной. Рогатый шлем великана и латы на груди усеивали вмятины, полученные от снарядов во время осады ворот. Великан связал несколько навесов и гобеленов, соорудив для себя пестрый плащ. На запястье у него висела цепь из золотых и серебряных трофеев - канделябров, кружек и подносов. Вся эта дребедень громко звенела, пока великан взваливал на плечи главную добычу - две туши быков. Голубоватое лицо гиганта исполнилось ликования, когда он, наконец, выбрался на поверхность.

Ренальдо задержал дыхание, почувствовав приближение титана. Громиле-мародеру пришлось протискиваться между мраморными колоннами. Переступая через заброшенные притоны и лавки ростовщиков, он рассеянно сбил раму для навеса. Деревянные балки покатились по булыжникам, и от этого звука у солдата забегали мурашки. «Раздавят в пыль великаны и драконы». Так говорила старуха. Она не ошиблась насчет его повышения по службе, хотя от отряда осталось так мало, что командовать почти некем. Наверное, она и его судьбу тогда предвидела.

Тем не менее, великан прошел мимо дома, где прятался Ренальдо, даже не посмотрев вниз. Титан также переступил через двух других зентиларов, скрючившихся под перевернутой повозкой посреди улицы. Насвистывая немелодичную победную песню, он быстро миновал узкую улочку и затопал по бульвару так, что земля содрогалась.

Ренальдо с облегчением вздохнул и вылез из своего убежища на мостовую. Остальные солдаты последовали его примеру, покинули свои укромные уголки, перейдя под козырек заброшенных казарм. Там они отдохнули немного и обговорили дальнейший путь.

Ренальдо стоял посреди улицы, подальше от всех домов, когда из-за угла показался первый нолл. За разведчиком шли двадцать, а может, и тридцать его соплеменников. Их высокие мускулистые тела прикрывали доспехи, украденные из разоренных зентиларских бараков. Из-под шлемов, предназначенных для людей, торчали собачьи морды.

- Пли! - на удивление четко гавкнул командир ноллов. Напрасно он старался, отдавая приказ: его звероподобные солдаты уже успели приготовить луки и, завыв по-волчьи, выпустили град черных стрел.

Ренальдо почувствовал, как его горло пронзает стрела, так что приказ, который он собирался отдать, превратился в неразборчивое бульканье. Неотданный приказ тоже был бы напрасен, так как у зентиларов не было луков. Им ничего не оставалось, как броситься врассыпную, обратно к домам, и попытаться исчезнуть, прежде чем зверюги позовут подкрепление.

Падая, вцепившись в стрелу, Ренальдо невольно отметил, что никто из его подчиненных даже взгляда не бросил в его сторону, удирая во все лопатки. Лейтенант не удивился: за одно это утро ему пришлось оставить умирать две дюжины солдат, угодивших в подобные ловушки. Тем не менее, он с горечью пожелал остаткам отряда встретить поистине ужасную смерть.

Ренальдо тяжело рухнул на землю. От удара он перестал дышать, а стрела сломалась под его весом, и ему показалось, что его пронзили сотни ледяных кинжалов. Он оторвал пальцы от горла и увидел, что они все липкие от крови.

Улица поплыла перед глазами, булыжники заходили под ним, словно гамак, но сознание не покинуло воина. Возможно, рана не смертельна, сказал он себе, хотя сам понимал, что это не так.

Ренальдо уперся в землю дрожащими руками и попытался подняться. Только тогда он увидел, что ноллы успели обступить его со всех сторон, как стая голодных волков. Один из них натянул лук и выстрелил.

Лейтенант смотрел, как стрела летит на него неестественно медленно. Он почувствовал, как стальной наконечник пронзил его кожаный нагрудник и впился в тело. От удара он снова повалился на спину, беспомощно хватая воздух. Лежа на земле и чувствуя, как кровь пропитывает рубаху, которую он носил под доспехами, Ренальдо понял, что стрела сломала три ребра и ушла глубоко в сердце. И все же он продолжал жить, его душа отказалась покинуть истерзанную болью смертную оболочку.

А дело было в том, что душе Ренальдо некуда было отправиться. Королевство Смерти лишилось хозяина. В Городе Раздоров не стало правителя. После поражения Кайрика мужчины и женщины во всем Фаэруне оказались недосягаемы для холодных щупальцев смерти. Для некоторых это оказалось несравненным благом. Для большинства это был безмерный ужас.

В пустыне Анорок молодая женщина ползла на четвереньках по бархану. Ее верблюд давно сдох, запас воды кончился несколько дней тому назад. Она рухнула в песок, потеряв остатки решимости. Стервятники - ее единственная компания за прошедший день - кружили все ниже и ниже. Женщина молила, чтобы смерть забрала ее, прежде чем хищники начнут клевать ее обожженную солнцем плоть, но это, к сожалению, было невозможно…

Комната, в которой лежал старый сембийский купец, мало что могла о нем рассказать, за исключением того, что он очень богат и очень болен. Его резная кровать была изготовлена из первоклассного чултанского тика, тончайшие портьеры сшиты из заморских шелков. На ту сумму, что он отдал за одеяла, можно было кормить и одевать семью бедняков целую зиму. Но его богатства не сохранили ему здоровья - несмотря на снадобья, мази и микстуры, которые он приобретал всю свою жизнь. В течение долгих лет он сражался с неизлечимой болезнью, подтачивающей его хилое тело, хватался за каждую секунду жизни, словно скупец, тянущийся к золоту. Однако теперь его силы иссякли.

Трясущимися руками купец поднес ко рту яд и проглотил. Отвратительная сладкая жидкость обожгла ему горло. От живота к груди разлилась теплота, притупив на мгновение боль. Затем яд достиг легких и выдавил из них воздух. «Яд должен подействовать очень быстро»,- напомнил себе купец, но этого не произошло. В течение нескольких часов яд разносился по всему телу больного, убивая его вновь и вновь, но так и не убив…

В одной из башен к северу от Глубоководья, которую редко кто посещал, какой-то человек лежал, привязанный ремнями к столу. С его правой руки была содрана кожа, причем так умело, что казалось, будто на нее надета отвратительная кровавая перчатка. Палач применял и другие зверства. Жертва должна была бы давным-давно умереть от одной лишь потери крови, но по какой-то странной причине жизнь не оставляла ее.

Мучитель, считавший себя знатоком всех пыток, никогда не удивлялся, но тут, нагревая несколько длинных тонких игл, даже он поразился, что жертва так долго позволяет ему наслаждаться.

- Дар богов, - пробормотал довольный палач.

Он даже не подозревал, насколько был прав.

Келемвар Лайонсбейн стоял в компании Жергала и Гвидиона на верху бриллиантовой стены, окружающей замок Праха. Перед ним, на берегах реки Слит и усыпанной камнями равнине, собралась толпа призраков, обитающих в Гадесе, - коренных жителей и проклятых душ вперемежку. Последователей Кайрика охватило отчаяние, ибо они сразу почувствовали своими черными сердцами, что их бог потерпел поражение. И хотя горожане сдались вскоре после исчезновения их повелителя, души, одержавшие победу, повязали их, точно рабов.

- Тиран свергнут! - прокричал Келемвар. - И с его поражением заканчивается эра несправедливости.

Он поднял над головой обе половинки разломанного меча, который так долго служил ему тюрьмой. Красное небо придало холодному безжизненному металлу розоватый оттенок, слабо напоминающий прежний цвет меча.

- Я был пленником этой оболочки десять долгих лег, пешкой в руках богов. - Взмахнув эфесом, он нарисовал широкую дугу над толпой, указывая на разрушенный город и Стену Неверных. - А некоторые из вас провели в этом плену в десять раз дольше. Вас мучили по прихоти таких безумцев, как Кайрик, а до него - Миркула. Выпавшие вам мучения служили им забавой, не больше.

Толпа оглушительно взревела. Проклятые души воздели к небу копья и дубинки и принялись скандировать имя Келемвара.

- Жергал только что сообщил мне, что у городских ворот собрались боги и ждут разрешения войти, - произнес Келемвар, когда крики затихли. - Только вы можете даровать им эту привилегию, так как вы сами являетесь властителями этой страны.

- Пусть себе ждут! - раздался голос из толпы.- Они бросили нас здесь загнивать. Раз нам выпал такой шанс, давайте отплатим им хоть немного!

Жергал завис над плечом Келемвара, его выпуклые глаза по-прежнему ничего не выражали.

«Эта задержка скажется на Королевствах, боги ее не почувствуют, - пробормотал сенешаль. Голос его был холоден, как зимнее озеро. - Умирающие не могут освободиться от страданий, так как их душам некуда деться».

Келемвар мрачно кивнул и снова обратился к толпе:

- Вы хотите для себя справедливости, но сначала вам придется предложить ее другим. Знайте, что каждую секунду, которую мы тратим в спорах, жители Фаэруна проводят между жизнью и смертью. Они не заслужили эти страдания, причина которых наша нерешительность.

- Но что если пантеон захочет наказать нас? - прорычал один из Лживых.- Мы их впустим, а они возьмут да и вернут город Кайрику!

Тогда вперед выступил Гвидион. Одежда на нем была разорвана в клочья, лицо покрыто сажей, и, хотя он больше не носил выкованные богом доспехи инквизитора, проклятые души и коренные жители царства сразу его узнали. Подобно Келемвару, он стал для горожан своего рода легендой, предвестником надежды в этом безнадежном месте.

- Кайрик никогда больше не будет править в этом царстве, но его место должен занять новый бог, - громко провозгласил Гвидион. - Таков порядок вещей, и нам его не изменить, что бы мы ни делали. Однако это не значит, что мы не можем сказать свое слово. - Он указал на опустевший замок Праха, который осыпался прямо на глазах, превращаясь в щебенку, теперь, когда в нем не было хозяина. - Властелин, который восстановит эти стены, сделает это только с нашего разрешения. А мы его не дадим, пока не заручимся некоторыми обещаниями.

- Больше никаких пыток! - прокричали в толпе.

- Праведные суды!

- Справедливость!

Толпа подхватила последний возглас как заклинание. Через секунду и коренные жители Города Раздоров добавили свои голоса в общий хор. Заклинание пронеслось громогласным эхом над всем Королевством Смерти, и даже Неверные, замурованные в стену, прекратили стоны и подхватили клич. Келемвар невольно поддался общему порыву и завопил с остальными изо всех сил, так что у него даже челюсть заболела.

Наконец Кел поднял над головой обломки Сокрушителя Богов.

- Вы добьетесь справедливости! Каждый из вас пройдет через новый суд и получит шанс изменить свою судьбу. - Бурный восторг толпы сотряс бриллиантовую стену. - Те, кто когда-то служил Кайрику, должны будут выбирать: либо они присоединятся к нам и построят вместе с нами справедливое царство на руинах безумной империи Кайрика, либо покинут город. Ваш хозяин, быть может, все еще прячется в какой-нибудь темной норе. Каков бы ни был ваш выбор, вреда вам никто не причинит.

Келемвар швырнул половинки сломанного меча в Слит. Каждая из них взорвалась огромным черным облаком, едва коснувшись зловонной воды, но чернота рассеялась, как только река поглотила лезвие меча.

- Моя темница разрушена. Вместе мы сможем разбить те цепи, которые выковал для вас Кайрик, цепи страданий и тирании, превратившие это место в царство раздоров. Нанесите первый удар ради свободы! Распахните ворота!

Келемвар вдруг ощутил внезапный прилив энергии. Он вздрогнул, когда внутри него забился ровный четкий пульс, а сознание расширилось так, что уже не ведало границ. Перед ним, словно карта на столе, развернулась картина всего Королевства Смерти. Взору открылось каждое горящее здание, каждая захламленная улица, все подробности разоренного города. Он почувствовал пламя костров, увидел разрушения, и все это неприятно кололо его сознание крошечными иголками. Он почувствовал холодок от пролетавших мимо ночных кошмаров, дружно возвращавшихся в пещеру Дендара, увидел, как Кезеф карабкается через Стену Неверных, стараясь удрать из города, чтобы избежать встречи с богами, собравшимися у ворот. Он ощущал запах болота, легкий душок серы и ужасное зловоние страха, пропитавшее все вокруг…

«Вот что значит быть богом», - оцепенев, понял он. По крайней мере, Повелителем Мертвых.

У Кела расширились от удивления глаза, когда он окинул взглядом море обращенных к нему лиц. Он видел там, внизу, надежду и жажду спасения. Его сознание наполнили невысказанные молитвы каждой души и горожанина, наделив его мощью миллиона снов.

«Стань нашим предводителем,- молили они.- Пусть восторжествует справедливость».

Жергал снова наклонился к Келемвару. На этот раз он заговорил с почтительностью, без прежнего холода в голосе:

«Выполнять, милорд?»

- Что выполнять?

«Ваш приказ, - спокойно ответил Жергал. - Вы хотите, чтобы я открыл ворота другим богам?»

Келемвар кивнул, и сенешаль исчез, но уже в следующую секунду он появился перед массивными воротами Города Раздоров. Кел ощутил его присутствие там, почувствовал, как тот легко коснулся жутких створок. Ворота слегка подрагивали - это трепыхались сердца трусов, выполнившие труднейшую задачу: не многим препятствиям дано помешать пройти одному божеству, не говоря о целых трех. Однако они справились со своей работой. По молчаливому знаку Жергала ворота широко распахнулись.

Мистра воспарила над городом огромным бело-голубым фениксом. От нее исходил магический свет, изгоняя из каждого уголка разрушенного царства тьму и отчаяние. Ветер, который она подняла, погасил городские пожары, словно свечки, а ее звонкий крик радости заставил жестоких тварей, охотящихся на проклятые души, сжаться в своих норах.

За Мистрой следовали Торм и Огм в потоках такого яркого света, что никто не мог на них смотреть. Они оставляли за собой огненные следы, которые взмывали над некрополем, образуя полыхающую арку. Словно знамена, возвещающие о поражении Кайрика, эти два одинаковых огненных следа повисли над Королевством Смерти, когда три божества расположились на пустынном дворе замка Праха.

Келемвар соскочил со стены и подошел к Мистре. Она выглядела почти такой же, какой он ее помнил, - стройной и грациозной, с иссиня-черной гривой волос, спадавшей на плечи, с легкой улыбкой на полных губах. Только глаза изменились: в них мерцала волшебная сила.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Наконец Келемвар нарушил тишину.

- Кайрика больше нет, - сказал он. - Где он - неизвестно.

Мистра кивнула:

- А Маск?

- Насколько я знаю, когда-то давно он принял облик Сокрушителя Богов, - ответил Кел. - Наверное, с тех пор как Кайрик выкрал меч у хафлингов из Черных Дубов. Как бы там ни было, Кайрик сломал меч. Это освободило меня, но уничтожило Маска. Он растаял в темноте, умоляя о прощении. Похоже, он действительно раскаялся.

- Ну, это вряд ли,- заметил напыщенный Торм.

- А может быть, и так, - предположила Мистра. - В конце концов ведь Маск прочел «Кайринишад». Кто может с уверенностью утверждать, что эта книга не обладает достаточной силой, чтобы повлиять на сознание божества?

В наступившей паузе Торм вспомнил о хороших манерах.

- Прошу прощения, лорд Келемвар, - пробормотал он с чопорным поклоном. - Нас пока не представили.

- В этом нет необходимости, Торм, - вступил в разговор Огм. - Келемвар знает, кем… или вернее сказать, чем мы являемся. Он почувствовал это в ту секунду, когда мы вошли в его царство.

- Его царство? - Бог Долга бросил на Келемвара скептический взгляд. - Только Эо может даровать божественность, а он…

- Он одобрит то, что уже решено, - перебил бог Знаний. - Если мне хватило ума согласиться с мудрым выбором проклятых душ, то Эо, я уверен, не будет возражать. - Он повернулся к новому Повелителю Мертвых. - Скажи мне, Келемвар, что ты намерен сделать для своего духовенства?

Кел пожал плечами:

- Наверное, для начала соберу тех, кто хочет, чтобы преисподней правил закон. Это главное требование горожан и проклятых душ. - Он нахмурился. - По правде сказать, я сам ничего не понимаю. Я никогда не стремился стать божеством. Мне хотелось добиться только одного - справедливости. Я ничего не сделал, чтобы заслужить такую награду.

- Награду? - переспросил Огм своим музыкальным голосом, в котором зазвенели крошечные колокольчики. - Отчего ты думаешь, что стать Повелителем Мертвых - это награда? Последние два божества на этом посту сошли с ума.

Келемвар бросил взгляд на мрачную башню, которой предстояло стать его домом.

- Когда я думал, что это награда, все это нравилось мне больше, - пробормотал он.

Увидев, что Кел слегка расстроился, Мистра нежно положила руку ему на плечо:

- Твой титул будет таким, каким ты его сделаешь, но и секунды не сомневайся, ты его достоин. Иногда героям приходится сражаться, чтобы доказать свою отвагу, а иногда им нужно запастись терпением и мудростью, чтобы не вынимать меч из ножен, пока вокруг них сражаются другие. Тебе удалось и то и другое. - Она скользнула к нему в объятия. - А, кроме того, у меня тоже есть для тебя награда, Кел. Я берегла ее десять лет.

Они поцеловались, и если со стороны казалось, что они только обнимаются, то их души слились в гораздо более интимном союзе.

- Пойдем, Переплетчик, - сказал Торм,- У нас есть еще дела. - Он отошел на цыпочках от Келемвара и Мистры, не скрывая удивления на красивом лице.

Покровитель Бардов хитро улыбнулся, глядя на бога в латах.

- Вам бы поздравить этих возлюбленных, Ваше Святейшество, - произнес Огм, - а не удирать от них. Они - суть поэзии и песен.

- Неправда, есть песни и о рыцарях, - возразил Торм. - Прекрасные героические гимны, закаляющие сердце для битвы.

- Да слышал я их,- отмахнулся Огм.- Обычные зентиларские частушки по сравнению с сонетами, которым предначертано завоевать сердце для любви.- Он захихикал, радуясь собственному остроумию. - Наверное, все эти тысячелетия нам не хватало одного - страсти. Тебе следует приказать своим подданным каждое утро горланить хвалебную песню в честь предмета любви - пусть это будет песнь об их лошадях или мечах, сам знаешь…

Торм пропустил колкость мимо ушей и подошел к Гвидиону. Воин опустился на колени у подножия бриллиантовой стены, держа меч, Титаноборец, острием вниз в знак покорности.

- Я выполнил свой долг, Ваше Святейшество, - произнес Гвидион.- Пошел с мечом на приспешников Кайрика.

- Твои подвиги мне известны, - ответил бог Долга. - А теперь взгляни на мои руки, Гвидион, и скажи, что видишь.

Рыцарь поднял глаза и увидел в красноватом свете перчатки с крагами, которые носил Торм. Блестящий металл покрывали крошечные руны, буквы и символы тысяч забытых языков. Пока Гвидион разглядывал надписи, они впились в его сознание, громко возвещая ангельскими голосами, что они означают.

- Я… понял все, Ваше Святейшество, - прошептал Гвидион, и слезы покатились по его лицу, когда он начал повторять клятвы долга и верности.

Торм поднял воина с грязной земли:

- Довольно, сэр Гвидион, я уверен, что лорд Келемвар отпустит тебя отсюда. Ты достоин более, чем кто бы то ни было, перейти в мое королевство.

- Я покорно исполню этот приказ, Ваше Святейшество, - робко произнес рыцарь, - но хотел бы попросить вас об одном благодеянии.

- Продолжай, - разрешил Торм, - мой долг выслушивать мольбы моих подданных.

- Я хочу снова стать смертным, - сказал Гвидион. - Я прошу только о тех днях и месяцах, что мне остались с того злополучного дня, когда моя трусость привлекла ко мне Кайрика. Я хочу достойно прожить оставшееся мне время.

Страстная мольба рыцаря привлекла внимание остальных богов.

- Я освобождаю эту душу из своего царства, - объявил Келемвар. - Гвидион смело выступил против Кайрика. Если бы не он, этот подонок смог бы удрать.

В разговор решил вступить Огм, а потому для начала прокашлялся.

- Если вы соблаговолите простить мою недавнюю дерзость, Ваше Святейшество, то я мог бы предложить дело для вашего рыцаря. - Он бочком подошел к богу Долга. - Одна из моих подданных взялась за опасную задачу - охранять «Кайринишад». Быть может, вы согласитесь поручить храбрецу Гвидиону присмотреть за ней.

Торм потер ямку на подбородке:

- Если Кайрик где-то затаился, то он наверняка будет искать свою книгу. Кому присматривать за ее хранительницей, как не рыцарю, который храбро сражался с Принцем Лжи? Скажи мне, Переплетчик, где сейчас находится твоя подданная?

- Не знаю, - буркнул Огм. - Я даровал ей священный символ, который прячет ее ото всех богов и магов.

Бог Долга повернулся к Гвидиону:

- Как обычно, нам предстоит выполнять свою божественную задачу, преодолевая чужую глупость. Переплетчик мысленно передаст тебе образ этой женщины и книги, которую она с собой носит. Остальное тебе придется делать самому. - Он похлопал воина по плечу. - Ни один из моих рыцарей не достоин этого поручения больше, чем ты, сэр Гвидион. Я знаю, ты будешь его выполнять с честью.

Когда Гвидион увидел мысленным взором Ринду, то охнул. Белая кожа, темные локоны, ярко-зеленые глаза - где-то он встречал эту женщину раньше. А может быть, решительность, которая от нее исходила, роднила ее с ним по духу. «Я это скоро выясню»,- весело подумал он.

Над Гвидионом Быстроходом вспыхнула серебристая молния. Поклонившись своему богу, он начал длинный марафон назад, в Королевства.

За бриллиантовыми стенами раздался шум торжественной процессии, Жергал появился рядом с Келемваром, словно его перенесло сюда скорбное пение.

Призрачный сенешаль держал в невидимых руках, облаченных в перчатки, свиток чистого пергамента. Жергал не произнес еще ни одного слова, а Келемвар уже понял, что настал его час надеть мантию Судьи проклятых. Солдаты, наемники, старые больные купцы - Лживые и Неверные - явились в Королевство Смерти, чтобы выслушать исход своей судьбы.

Когда первые тени, передвигаясь мелкими шажками, вошли во двор, Келемвар переключил свое сознание на разрушающийся замок Праха. Одной только мыслью он превратил изломанную башню в прекрасный хрустальный шпиль, дворец, более подходящий для бога, намеренного ничего не скрывать от своих Преданных.

С того дня дворец Келемвара сиял изнутри сквозь чистые прозрачные стены, став маяком закона и сострадания на темных просторах Гадеса. И всякий, кто бросал взгляд на башню, знал, что в Королевство Смерти наконец пришла справедливость.

 

 

ЭПИЛОГ

 

В бесконечном туннеле, в сердце Хаоса, очнулся Кайрик. Рано или поздно сюда стекались стенания всех смертных Фаэруна, плачи отчаявшихся и вопли мучеников. Холодные ветра, дувшие в лабиринте, превращали эти заунывные звуки в странную симфонию из аккордов безумия.

Поднявшись с гладкого пола, Кайрик заметил, что вместе с ним движется тень - его собственная тень. Она была темнее, чем окружавшая его темнота, и повторяла за свергнутым богом все его движения, но была другой формы. Пылающие мученики оставили на Кайрике свой след: ожоги были так глубоки, что никакая магия не могла затянуть рваные раны на его руках и лице. Однако тень не показывала этих изъянов - ее очертания были гладки.

В заросшем саду, в который превратилось сознание Кайрика, голос тени звучал как ласковое бормотание - по крайней мере, Кайрику казалось, что все слова исходят от темного силуэта, увязавшегося за ним. Тарабарщина его Преданных и злые жалобы тысяч его воплощений не позволяли Кайрику утверждать это с уверенностью. К тому же, не успел он как следует об этом подумать, как мысли, мятущиеся в его сознании, обратили его к другим, более насущным проблемам.

Ему предстояло создать новое королевство. Как бы там ни было, Кайрик по-прежнему оставался божеством - богом Раздора и Интриги, Покровителем Убийц. А как таковой, он заслуживал большого дворца, чтобы разместить в нем всю армию своих последователей, с огромной кладовой, где хранились бы трофеи его победоносной войны против Мистры и Совета Высших Сил.

Принц Лжи взмахнул изувеченной рукой, и в этой беспроглядной тьме начала строиться крепость. Но как только в туннеле появился фундамент, на который взгромоздились одна за другой несколько черных каменных глыб, форма постройки начала меняться вместе с вечно меняющимися замыслами Кайрика. Сначала замок превратился в одну-единственную башню - высокую и спиралевидную, затем в пирамиду и, наконец, в редут, из которого бог Раздора мог мстить предателям, отобравшим у него Королевство Смерти.

Редут тоже исчез, когда раболепные голоса в голове Кайрика напомнили ему, что Мистра лишь осуществила его замысел, спровоцировав в Городе Раздоров восстание. Ему больше не придется тратить попусту время, устраивая судилища над проклятыми, выслушивая их нытье в оправдание себя, распределяя легкие наказания, выдуманные тысячи лет тому назад богами, не имевшими никакого воображения. Нет, Кайрик вынудил их взять управление ненавистным царством в свои руки и переложить вечным ярмом титул Повелителя Мертвых на плечи другого. Как всегда, боги пантеона повели себя подобно марионеткам, сыграв те роли, что для них создал Кайрик.

Вдруг галдеж в сознании Кайрика превратился в гармоничное согласие. Никто из его последователей не мог отрицать абсолютного превосходства Кайрика над всеми богами Фаэруна. «Кайринишад» доказывал, что это так. Кайрик в этом не сомневался, так как сам очень внимательно прочитал фолиант.

Во всех Королевствах, на самых нищенских улочках, в самых густых лесах появился образ улыбки. Широкая и язвительная, сверкающая, как острый нож в лунном свете, она намекала, что безумный бог намерен сделать весь мир своим владением. Истинный смысл видения ускользнул даже от самых одаренных оракулов. Они сплели мрачные, но туманные пророчества вокруг леденящих душу видений, но жители Фаэруна по давней привычке почти не обратили на них внимания, продолжая свои суетные земные дела.

В бесконечном туннеле, в сердце Хаоса, Кайрик начал хохотать. Мир был обречен, но продолжал вертеться.