Конские скачки, бега, как и столетья назад,

Мчится по кругу беда, за колесницею – ад.

Крики и визг игроков. Ставки мгновенно растут.

Сотни распяленных ртов дико о чём-то ревут.

Мчатся потерянно кони, в пене вибрирует рот.

Зрителям жарко в агонии: кто же, кто первым придёт?

    Первой примчалася гордость, пышный бахвальства сюртук.

    И надрывается в голос: вот он я, здесь я, я тут!

И отстаёт на полкрупа сникший богач – нищета.

Все здесь – смердящие трупы; всё суета и тщета.

Время в пыли пропадает, на конском висит волоске,

В страсти хохочет, рыдая, пулей увязнет в виске.

Мчатся пролетки, кареты тройкою и в одиночку.

Путь устилают монеты, счастье и радость пророчат.

И желтизною от золота полнятся ямины глаз.

Гонг потрясающим молотом в сердце на веки увяз.

Сгинь наважденье бесовское прежде судебного грома.

Если бы не было вовсе бы треков пустых ипподромов.

Автородео и космос, приоритет и престиж…

Павших, сгоревших, утопших – не возвратишь.

Не подходи и к ограде, жаждущий олимпиад!

Зрителей место там, в аде – за колесницею ад.

    В Божью впрягись колесницу страхом молитвы, поста…

    Стоит Христу покориться, благовествуя Христа.

1983, ул. Беговая, Москва.

 

 Кончаются минуты тяжкой тьмы.doc

 

Кончаются минуты тяжкой тьмы,

Ещё мгновение и хор небесный грянет;

Неведенье прошло уже и не томит.

Благоухание земли в весеннем храме.

Тот Вифлеемский неземной хорал

Доносится до чутких и стыдливых;

В себя тот хор расслышавших вобрал,

Теперь их проповедь – неукротимый ливень.

Осталось времени почти что ничего,

Огрызок, хвостик, скудненький огарок.

Среди насилия, бессилья и тревог

Грех заедает прошлым, очень старым.

Мы ждали обновление страны,

Хотя бы по подобию Китая.

Но некому убитых хоронить,

С картины прошлого разверзлись тучи стаей.

И столько воронья, ворья, вранья

Извергло изуверство, кажется несметным;

Но даже этим многих не пронять,

Хотя и чувствуют, что кто-то тянет сетью.

И временим чуть чуточку, в обрез,

На покаяние лишь смертные секунды,

Горит земля, оплавливает крест,

По признакам известным на часах так скудно.

Что планы о земном, они так шатки,

И сваи хлипкие зависли в трясине.

До твёрдого всё на одних догадках –

Реальное приблизилось во сне.

И только познакомившись с Христом,

С Его учением, казавшимся бесплодным,

Утопией нежизненной с молитвой и постом,

За счёт лишь милостыни устоять голодным.

Презревши временное ощущаю вечность,

С той стороны вневременность достИгЛа (Игнатий Лапкин),

Не мёртвыми обрядами мы кости лечим,

И дорожим принадлежащим мигом.     25.07.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 Копайте глубже.doc

 

«Копайте глубже!» – призыв стукатит

В ударах сердца и в ушах вседневно.

«Спасён Христом», - конечный наш вердикт,

Противодействует тому лукавый демон.

С глубокой верой нужно устоять,

В стихи Библейские с молитвой углубляясь,

Повтор событий… и стучит опять,

От недругов на нас направлен палец.

От легкомысленности всюду пыль столбом,

То рушится, то мир сглотнул таких.

В хвосте плестись при действии таком,

Как правило, там невоздержный псих.

Писание исследовать предельно глубоко,

Вникая в суть глубинных рассуждений

Святых отцов… так в о веки веков,

Таких Спаситель во Христа оденет.

Свои таланты нужно раскопать,

Потея рыть настойчиво, искусно.

В уже известное ты углубись опять, –

Серьёзно ищущий спасения не струсит.

С утра пораньше на пустой желудок,

На свежие мозги, без суеты

Свет ревности рассеивай повсюду

Страшись со временем ослабнуть и остыть.

Начавши духом не закончи плотью,

Врагом Креста страшись незримо стать,

Иначе змей рождённого проглотит,

Христианином зваться будешь – без Христа.

Кругом измена, трусость и обман.

Везде скользящие в традициях, преданьях.

Не сыпь сокровища в разорванный карман,

В конце таких насмешников – одни рыданья.

Копайте глубже, взрослые и дети,

Исследуя Писания, и в вере ли, стоишь ли?

Нам вечность предстоит, не порадеть ли? –

Такое отношение не будет лишним!

         ИгЛа (Игнатий Лапкин) 06.07.10

 

 Копал экскаватор.doc

 

Слово Божие вечно

Копал экскаватор глубоко траншею

И вытащил древний сундук,

Случайный прохожий вытягивал шею,

 Потрогать тянулося множество рук.

«Какой-нибудь клад, сообщить надо будет»

И где-то в отделе хрипел телефон.

Толпа возрастала, давила всей грудью,

И липла, как в очередь на стадион.

Стоял инвалид с любопытством мальчишки,

Вопросы блуждали по лицам.

Нашедший поддел монтировкою крышку,

Не стал дожидаться милиции…

Истлевшие тряпки, газетные клочья,

А дальше — сокровище книг.

И кто был до мудрости книжной охочий,

К источнику знанья приник.

«От Марка, Матфея, Луки, Иоанна», —

Читают на желтых страницах.

И новый, не уличный кадр на экране,

И целая гамма на лицах.

Нашелся знаток исторических данных,

И Библией книгу назвал.

Сундук разобрали тотчас по карманам.

А ящик спихнули в отвал.

Кто знает про то как он здесь оказался,

И жив ли хозяин его?

Но каждый, кто к книгам теперь прикасался,

Молился в душе за него.

Библейские строки писались веками,

И авторов кровью кропились.

За тридцать столетий разрушились камни,

А с Би6лией Божия милость.

Тираж её общий всегда возрастал.

И в апогее эпохи.

А были моменты, едва кто листал

В огне уцелевшие крохи.

По тюрьмам и каторгам эти листочки

Чудом чудес проникали,

Изорваны, смяты, слезами подмочены, -

Ночами их переписали.

Кто к этим страничкам душой прикасался,

Те встречу с Иисусом имели.

У многих знамением сл о жились пальцы, -

Те Троице гимны воспели.

Игнатий Лапкин, Тюрьма. октябрь 1980, Барнаул

 

 Копировать сегодян так легко.doc

 

Копировать сегодня так легко,

То сканером, то ксерокса сверканьем,

А было… экземпляр один рукой -

Годами выводили в жизнь Писанье.

Тем манускриптам ныне нет цены,

За ними пот бессонными ночами;

Купить бы Библию, да где же взять казны,

Чернил потрачено, не уместить и в чане.

Но спросится, однако, по труду,

Не наше верхоглядство, чистоплюйство;

Войдет в анналы, плавил кто руду,

Кто буквы выводил иль кнопочку приплюснул.

Воздаст Господь, мой чудный Иегова,

А потому мне нужно поспешать,

Всем точно по труду отмерит ровно,

Всем типографиям, за их тираж, печать.

Копирует отец и мать детишек,

Мешая кровь с усладой в полуснах.

Но что же в вечность в книги нам пропишут,

Какой в конце поставят цифру, знак?

Сумеем ли талант распространить,

Наторговать и в купле и в продаже,

Кто обратится к Богу; как магнит,

Притянет и крупицы верных даже.

Копировальная машина на устах,

На языке от обращённых мыслей.

Как принял, передал слова Христа,

Чтобы в мозгах бесплодно не зависли.

Копируем поступками грехи.

Соблазны, отступленья в чёрный ряд.

В обидах-порошках измысленный стрихнин,

В самооправдание гребли что есть подряд.

Мы дружбу направляем безрассудно,

Не Божий дух отображая в людях.

Как часто откопируем Иуду,

За образец не Библия, а варево на блюдах. 20.11.04. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 Копьё одно вонзилось в Иисуса.doc

 

Копьё одно вонзилось в Иисуса,

В музеях нет и в римских экспонатах.

Где тот сосуд, где впитан губкой уксус,

А те предметы даже очень знатны.

Но кто готовил тот сосуд, копьё,

Предчувствовал ли, дрогнули ли руки,

Что Сам Господь за нас всю горечь пьёт,

Где только псы лизали наши струпья.

И если Малх безухий не утерян,

Ахитофел-удавленик в Писании помянут,

Из доли той горелый запах, терпкий –

Не благовоние, душица или мята,

И среди нас в раскладе эпохальном,

Вершится нечто, скрытое под спудом,

На грани с вечностью о многом будет жаль нам,

Не разгадавшим, что служило к худу.

Штыки и пули кто то же отлил,

И запаковывал в Екатеринбург далёкий.

Ещё затишье, нет команды «пли»,

Те пули не пронзили сердец и лёгких.

Для памяти ефод и Голиафа меч.

Хранились в скинии, ненужными казались.

Ты в окружающем на пользу нужное заметь,

Минуй Далид, податливых Вирсавий.

Везде есть некие для памяти зарубки,

Всё окружающее нас – сплошной музей.

Взглянул на дерево - Аман возьмётся грубо, –

Тысячелетие евреям на Пурим глазеть.

Музейной затхлостью обрядность староверов

С упрямством динозавра и превозношенья

Напомнило, когда в подвал открылись двери,

Враз атакуют недотроги-шершни.

Всё режущее, колющее вытрясет этап,

При случае оно подтянет нас к Голгофе.

К внимательным примеры со всех сторон летят,

И раскаянье вызовут музейной дали «охи». 26.02.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 Кораблекрушение.doc