Глава 1. Лексические средства выражения авторского «я» в публицистическом тексте

ГЛАВА 1. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО «Я» В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ

Языковая личность

 

Язык – это самое содержательное, ёмкое и выразительное средство
общения. Высокая речевая культура личности невозможна без отличного владения родным языком. Н. М. Карамзин говорил: «Язык и словесность суть... главные способы народного просвещения; богатство языка человека есть богатство мыслей,... язык, впечатлевая в личности понятия, на коих
основываются самые глубокомысленные науки, развивает её...»[1]

В психолингвистике языковыми способностями личности называют механизм, обеспечивающий речевую деятельность. Данная деятельность связана непосредственно с использованием языка и в связи с этим является одной из важнейших в жизни человека, т. к. без неё невозможны ни познание, ни рассуждение, ни объяснение, ни убеждение, ни спор, ни общение.

Прежде чем говорить о языковой личности (в особенности, если это личность писателя, публициста), необходимо обратиться к таким понятиям, как «языковое мышление» и «языковое сознание». Если основным признаком личности является сознание, то главным признаком языковой личности является наличие языкового сознания.

«Языковое сознание иногда определяют как знание, которое с помощью различных знаковых систем (в том числе языка, также представляющего собой знаковую систему) может быть передано, чтобы стать достоянием других членов общества. Осознать – значит приобрести потенциальную возможность сообщить, передать своё знание другому»[2]. Представления эти скорее бытовые, чем научные, но они помогают перейти к научному определению понятия «языковая личность».   

«Языковая личность начинается по ту сторону обыденного языка, когда в игру вступают интеллектуальные силы»[3].

Ю. Н. Караулов, исследуя проблему языковой личности, пришёл к выводу, что она состоит из множества элементов и, формируясь, проходит три уровня (не считая нулевого). Эти уровни он представил в виде трёхуровневой модели языковой личности[4], где классифицировал основные признаки личности (интеллект, окружающая действительность, потребность в деятельности и общении и др.), а также дал подробные характеристики элементов, составляющих языковую личность (единицы соответствующего уровня, отношения между ними и их объединения).

Кроме трёхуровневой модели, Ю. Н. Караулов схематично изобразил структуру языковой личности[5]. Все её элементы делятся на переменные (их нельзя изобразить на схеме, т. к. они постоянно изменяются) и статические. Статические элементы на первом уровне – это различные данные о состоянии языка, на котором говорит и пишет языковая личность; на втором уровне – характеристики языка общества, к которому языковая личность относится, а также идеология этой личности и её отношение к окружающему миру; и, наконец, на третьем уровне – все сведения психологического плана. Что касается нулевого уровня, то необходимость в его рассмотрении возникает только в тех случаях, когда требуется описание идиолекта языковой личности (на нулевом уровне личность получает языковой опыт бессознательно).

Из двух вышеупомянутых таблиц следует, что, во-первых, корни развития языковой личности лежат в тезаурусе; во-вторых, можно с уверенностью говорить о том, что не существует такого лексикона, который мог бы обслуживать разные тезаурусы; и, в-третьих, личность не может сформироваться до тех пор, пока не сформируется языковая личность.

Для изучения лексикона языковой личности необходимо выбрать отрывки текстов и выявить количество повторений одного и того же слова и разных значений одного и того же слова, процентное соотношение принадлежности слов к различным семантическим полям, а также определить коннотации и прагматические оценки.[6]

Перенасыщение текста шаблонами, стандартными выражениями и автоматически воспроизводимыми фразами говорит о том, что автор этого текста обладает консервативной, стабильной, однолинейной и «однопрограммной» языковой личностью, кроме того, это свидетельствует о слабовыраженном творческом начале в её структуре.

«Духовный облик личности, мир её ценностей, идеалов, устремлений, выражающихся в чертах характера и стереотипах поведения, методе мышления, социально-жизненных целях и избираемых путях их достижения и составляет зерно содержания художественного образа. Раскрывая его смысл, мы, так или иначе, оперируем этими понятиями, даём им ту или иную характеристику, т. к. художественный образ – категория читательская»[7].               

Теоретическое обоснование проблем языковой личности, образа автора и художественной речи как образа языковой личности разработано и в исследованиях М. М. Бахтина и В. В. Виноградова.

В. В. Виноградов в своих работах писал о том, что, как ни странно, самой большой трудностью для автора является объективная передача действительности, т. к. преодолеть субъективность, овладеть стилем нелегко. В текстах, в их структуре, в создаваемых образах, а также в образе самого автора олицетворяется его отношение к литературному языку и способам его использования. Автор не воплощает окружающую действительность, а создаёт свой художественный мир на её основе, поэтому написанное им произведение всегда оказывается разнообразнее и богаче, чем его прототип – действительность.

По мнению М. М. Бахтина, «автор – не герой в своей жизни, он лишь принимает в ней участие, вплетается в структуру своего текста, становится в положение героя. Формы ценностного восприятия «других» автор переносит на себя там, где он солидарен с ними. Если их мир для него ценностно авторитетен, то он начинает представлять самого себя как «другого». Именно на этом этапе рассказчик становится героем своего текста» [8] («другие» –термин М. М. Бахтина, обозначающий всех людей по отношению к автору).

Во время создания текста у автора вырабатывается определённый тон, связанный с его мышлением. Это мышление может быть эмоционально-волевым или интонирующим. Интонирующее мышление отвечает за проникновение идеи автора во все содержательные моменты его мыслей, а эмоционально-волевое – за реализацию мыслей и идей в текстах.[9]

М. М. Бахтин считал, что язык является стилем автора, т. к. он всегда индивидуален. По мнению В. В. Виноградова, стиль – это возвышение над эгоизмом и индивидуализмом, происходящее через подчинение прекрасному. Автор становится личностью только тогда, когда в нём, а значит и в его произведениях, побеждает стиль. Другими словами, сказать о писателе, что у него есть свой собственный стиль можно только тогда, когда он начинает основываться на общей норме, на том, что объективно можно назвать прекрасным, т. е. на красоте. «В авторском лице, рупоре – всё дело. И рупор создаётся медленно, из материалов, которые лежат поближе, иногда даже из голых человеческих ладоней, не больше. Смена рупора есть литературная революция»[10].

Таким образом, мы видим, что лишь овладев стилем, писатель может выразить своё авторское «я». Журналист, как правило, пишет свои материалы в публицистическом стиле и, следовательно, должен владеть им мастерски. Итак, рассмотрим публицистический стиль как сферу приложения индивидуальных речевых особенностей автора более подробно.

Публицистический стиль

ГЛАВА 2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО «Я» НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА ЕКАТЕРИНЫ МАРСОВОЙ

(ГАЗЕТА «ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК»)

На лексическом уровне

Идейное и тематическое содержание публицистических текстов Екатерины Марсовой особенно ярко выражено на лексическом уровне, который мы и проанализируем. В лексике текстов Екатерины Марсовой наиболее часто встречаются слова, наделённые иронической окраской.

 

Фразеологизмы

 Екатерина Марсова очень часто использует фразеологизмы, ведь употребление готового, чёткого, меткого выражения придаёт тексту образность, делает его более приятным для чтения. В публикациях данного автора можно встретить немало случаев употребления в одном предложении нескольких фразеологизмов (фразеологических сочетаний, как правило) и случаев употребления идеографических фразеологизмов-синонимов, различающихся оттенками значения. Это означает, что автор активно использует выразительные возможности фразеологических оборотов. Для придания тексту иронической окраски или с целью дать предмету и явлению короткую и образную характеристику автор часто использует трансформированные фразеологизмы и крылатые выражения. Всё это говорит о том, что Екатерина Марсова обладает образным мышлением, стремится передать читателям свои мысли и свои эмоции в как можно более оригинальной форме. Рассмотрим некоторые примеры использования фразеологических оборотов в текстах Екатерины Марсовой.

«Но пан Янулек оказался не лыком шит и на медсестре жениться не захотел»(№ 12).

В данном примере автор использует фразеологическое единство «не лыком шит», которое возникло в русском языке уже давно, первоначально означало «не из простых», позднее – «не такой уж простак». В словаре Даля: «Не лыком шит, да мылом мыт; хоть лыком шит, да муж». Фразеологизм сформировался на основе представлений о плетении из лыка. Работа по плетению лаптей, коробов, рогожи и т. п. из лыка была очень простой, изделия и обувь из лыка считались признаком бедности, крестьянского происхождения.

Екатерина Марсов с помощью фразеологизма «не лыком шит» даёт ироническую характеристику своего героя. Ирония усиливается тем, что фразеологическое единство «не лыком шит» употребляется на фоне разговорной лексики.

Рассмотрим ещё один пример.

«Но на прошлой неделе позвонил мой приятель и замогильным голосом произнёс «Сто дней до пляжа», и мне пришлось снова отложить это дело в долгий ящик …» (№ 7).

Здесь автор использует фразеологизм «отложить в долгий ящик» (оттягивать исполнение какого-либо дела на неопределенное время). Существует несколько вариантов происхождения этого фразеологизма: 1) выражение восходит к временам царя Алексея Михайловича: перед его дворцом был прибит ящик для челобитных, которые разбирались боярами и дьяками, многие оставались без ответа; 2) в долгий ящик письменного стола откладывались в российских канцеляриях самые незначительные ходатайства и жалобы. Возможно, это калька с немецкого языка: etwas in die lange Truhe legen. Сегодня этот фразеологизм употребляется не только по отношению к письмам, жалобам и просьбам, но и когда речь идёт о каких-либо бытовых, повседневных проблемах. В данном примере автор использует фразеологизм для придания тексту иронической окраски, так как фразеологизму предшествует слово «снова», т. е. мы понимаем, что автор «откладывает дело в долгий ящик» уже не первый раз. Кроме того, ироническую окраску придаёт причина, по которой дело отложено: «сто дней до пляжа» (имеется в виду пляжный сезон).

Рассмотрим следующий пример.

«Скрепя сердце мы что-то всё-таки выкинули» (№ 47).

Фразеологизм «скрепя сердце» обозначает « против воли», «против своих убеждений», «мужественно». «Скрепя» – то же, что «скрепив». Происхождение этого фразеологизма связано с движением хватания себя за сердце при сильном сердцебиении от волнения. Буквально: «скрепить сердце чем-нибудь». «Скрепить» в этом выражении имеет внутреннюю форму «сделать крепким». В приведённом примере фразеологизм соседствует с разговорно-просторечной лексикой («что-то всё-таки выкинули»), таким образом автор придаёт тексту ироническую окраску.

В следующем примере автор использует в одном предложении сразу три фразеологизма.

«Похолодев от ужаса, я помчалась в интернет-кафе, где выяснила досадную оплошность сотрудника банка, перевела деньги … и вздохнула свободно»(№ 2).

Фразеологизм «похолодеть от ужаса» означает крайнюю степень испуга. Его происхождение связано с физиологией человека: когда что-то его очень сильно пугает, у него холодеют руке (ещё говорят «выступил холодный пот»). Фразеологизм «досадная оплошность» можно объяснить предложением «обидно, что вышло именно так», а фразеологизм «вздохнуть свободно» передаёт состояние облегчения (синонимичен «как камень с сердца упал»), освобождения от каких-либо забот и тревог.  Автор использует сразу ряд готовых, точных, метких, образных выражение и таким образом наделяет текст иронической окраской, а также иллюстрирует своё замешательство в сложившейся ситуации, т. е. фразеологизмы в данном случае помогают в выражении авторского «я». Кроме того, автор апеллирует к русскому менталитету, т. к. подобные проблемы были не только у неё, а практически у каждого русского человека, который когда-либо переводил свои деньги на банковский счёт и начинал пользоваться карточкой.

Рассмотрим следующий пример.

«Не буду сообщать … я смотрю на карточку уже не с восторгом, а со священным ужасом» (№ 2) и  «… она до сих пор вспоминает с внутренним содроганием» (№ 50).

Здесь приведены идеографические фразеологизмы-синонимы, различающиеся оттенками значения: «Священный ужас» и «внутреннее содрогание» – фразеологизмы с общим значением «страха». Они различаются тем, что «священный ужас» характеризует страх с оттенком уважения, а «внутреннее содрогание» – страх с оттенком отвращения. Автор свободно оперирует различными оттенками значений, что говорит о ярко выраженном авторском «я» в анализируемых текстах.

Рассмотрим ещё один пример.

 «И мы дружно ломаем голову над тем, почему в нашем прекрасном городе квартиры, находящиеся у чёрта на куличиках, да ещё и из старого фонда, столько стоят» (№ 46).

«Ломать голову» означает искать решение чего-либо, напряжённо над чем-либо размышлять. В данном примере описываемому придаётся ироническая окраска за счёт того, что фразеологизм «мы ломаем голову» используется на фоне разговорной («дружно») и просторечной («у чёрта на куличиках») лексики. Ещё один фразеологизм, который встречается в этом примере – «у чёрта на куличиках». Так называют место, находящееся где-то очень далеко, в глуши, а также место, вообще неизвестно где находящееся. Данный фразеологизм произошёл от народных поверий о том, что кулички (это прогалины, поляны, болотистые места в лесу) – излюбленные места обитания нечистой силы.

Теперь рассмотрим примеры использования в текстах Екатерины Марсовой трансформированных фразеологизмов.

«Дожили, – ответила подруга, - теперь после каждой ночи я, видимо, как порядочная женщина, должна на своём партнёре жениться» (№ 6).

Здесь фразеологизм «теперь, как порядочная женщина, я должна жениться» образован по аналогии с фразеологизмом «теперь, как порядочный мужчина, я должен жениться». Ирония в этом случае создаётся за счёт того парадокса: по правилам лексической сочетаемости женщина «выходит замуж», а в данном примере героиня говорит о себе, что «должна жениться». Трудно говорить, намеренно это сделано или нет. Если предположить, что автор создаёт такой парадокс намеренно, то можно считать, что героиня текста таким образом говорит о том, что не видит разницы между своими действиями и действиями мужчин.

Рассмотрим ещё один пример.

«С детства меня приучили, что книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» (№ 45).

Здесь фразеологизм «книга в отсутствии собаки – лучший друг человека» образован по аналогии с фразеологизмом «собака – лучший друг человека». Перед нами пример контаминации. В данном примере трансформированный фразеологизм используется Екатериной Марсовой потому, что она, скорее всего, не хочет использовать банальное «книга – лучший друг человека», т. к. такой способ трансформирования фразеологизма уже является штампом.

И, наконец, рассмотрим пример трансформации крылатого выражения.

«И любовные лодки разбиваются о быт» (№ 40).

Здесь «любовные лодки разбиваются о быт» образовано по аналогии с «лодка любви разбилась о быт». Ирония создаётся за счёт изменения числа (единственное на множественное) всех членов «крылатого» выражения.

 

Заимствованная лексика

Екатерина Марсова в своих материалах использует в больших количествах заимствованную лексику. Придавая текстам на лексическом уровне ироническую окраску, она часто употребляет экзотизмы и варваризмы на фоне сниженной лексики. Это создаёт комический эффект, так как и экзотизмы, и варваризмы непривычны русскому читателю, особенно когда он видит их на письме. Использование незнакомых читателю слов рядом со словами, которые он слышит и видит ежедневно наделяет текст иронической окраской. Кроме этого, автором используются различные иноязычные слова. Они придают тексту образность, делают его оригинальным и интересным. Неизвестные заимствования автор всегда поясняет, даёт им определения. Кроме того, автор активно использует неологизмы, демонстрирует таким образом, что является современным человеком.

Рассмотрим примеры использования экзотизмов.

«Я ем с утра до ночи: овощи, овощи, овощи, залитые мацони …» (№ 43).

Экзотизм «мацони» и повторение существительного «овощи» придают тексту ироническую окраску: для читателя непривычно, странно и комично то, что автор «ест с утра до ночи мацони», т. к. многие читатели могут вообще не знать, что это такое.

Рассмотрим аналогичный пример.

«Страйк – это когда одним шаром выбиваются все кегли. Боулинг – это тот вид спортивных развлечений, что не требует от человека серьёзных усилий» (№ 11).

В данном отрывке комический эффект создаётся за счёт того, что сначала автор использует экзотизм «страйк» и даёт ему определение, а затем даёт ироническое определение слову «боулинг». Что такое «страйк» читатели могут не знать, но что такое «боулинг» известно всем.

Рассмотрим ещё один пример использования экзотизмов.

 «Хэллоуин вызывает ажиотаж строго на кануне торжеств» (№ 39).

Здесь экзотизм «хэллоуин» создаёт комический эффект, т. к. используется в описании жизни людей, живущих в России. Кроме того, в данном примере используется иноязычное слово «ажиотаж» (о его иноязычном происхождении говорит начальная а).

Приведём ещё один пример использования иноязычной лексики.

«В последнюю неделю октября в городе появляются всевозможные страшилки, пыльного вида костюмы разной нечистой силы и другая атрибутика» (№ 39).

Здесь автор употребляет иноязычное слово «атрибутика» (иноязычное, т. к. начальная а). Предложение наделено иронической окраской: обозначается точный момент времени («последняя неделя октября»), и читатель ожидает, что услышит серьёзное, нейтральное описание событий, происходящих в это время, но вместо этого автор в своём рассказе использует лексику, характеризующую загадочные, мистические события («нечистая сила») и разговорное слово «страшилки», которое уже само по себе иронически окрашено.

Рассмотрим ещё один пример.

 «Мы с подругой разгружали антресоли, куда уже лет двадцать никто не залезал»(№47).

Перед нами пример употребления иноязычного слова «антресоли» (начальная а). Данное предложение наделено иронической окраской: заимствование используется на фоне сниженной лексики («лет двадцать», «не залезал»).

Екатерина Марсова удачно использует для создания комического эффекта фонетические диалектизмы. Приведём пример.

«Очен, дарагой, дэнги нужны» (№ 40);«Там, как водится, уже было нолито» (№ 50).

Здесь автор имитирует произношение русского языка у лиц кавказской национальности («очен», «дарагой», «дэнги») и характерное для глубинок «оканье» («нолито»).

В публикациях Екатерины Марсовой встречается много неологизмов и варваризмов. Рассмотрим примеры их использования.

«Сжимая в руке заветный прямоугольничек «visa», я отправилась в отпуск на Новый год» (№ 4).

Здесь Екатерина Марсова использует варваризм «visa» в целях создания иронии. Она отображает варваризм с сохранением графики языка-источника (английского), хотя банковские карты «виза» сегодня уже принято писать по-русски. Автор хочет продемонстрировать, как трудно ей разобраться с новшеством, пришедшим к нам из-за рубежа: для неё банковская карточка остаётся чем-то иностранным, непонятным. Кроме того, ирония в данном примере создаётся за счёт использования в уменьшительно-ласкательной форме существительного «прямоугольник» («прямоугольничек»), а также за счёт того, что это существительное характеризуется прилагательным из разряда высокой лексики («заветный»).

Проанализируем аналогичный пример.

«… которые её будут заливать, в два часа ночи слушать группу «Napalm Death» и танцевать на каблуках» (№ 13).

В данном случае автор использует варваризм-название иностранной группы («Napalm Death») для придания тексту иронической окраски. Такая окраска создаётся потому, что автор использует этот варваризм на фоне бытовой лексики. В этом примере речь идёт пожилой женщине, которая жаловалась на то, что Екатерина Марсова заливает её и устраивает по ночам у себя в квартире дискотеки. Автор говорит о том, что съехала с этой квартиры. Даже если читатель не знает группы, о которой говорит автор, всё равно из контекста он поймёт, что это, должно быть, группа, которая играет громкую тяжёлую музыку. Таким образом Екатерина Марсова выражает своё авторское «я»: передаёт своё возмущение и злость, желая своей бывшей соседке плохих соседей.

Рассмотрим ещё один пример.

«Проверить баланс моих счетов и заменить pin-код» (№ 7).

Здесь снова варваризм («pin-код») отображает частично с сохранением графики языка-источника. Но в данном случае варваризм не используется для создания иронии, т. к. слово «pin» пока что действительно принято писать по-английски. Здесь варваризм просто позволяет автору кратко описать ситуацию.

 Проанализируем другой пример.

«Списали всю сумму, включая овердрафт, который трогать не следовало бы, поскольку за него дерут крупный процент» (№ 12).

Перед нами пример использования неологизма: «овердрафт». Данный неологизм можно отнести к разряду слов-экономических терминов. В языке он возник по причине необходимости в новом названии того, что уже имеет название. По контексту мы можем понять, что речь идёт об абонентской плате. Автор вводит этот неологизм в свой текст ради лаконичности.  

Рассмотрим ещё один пример.

«Но тут муж … заявил мне, что заниматься интернет-банкингом в интернет-кафе крайне опасно, так как на клавиатуру там часто ставят загадочный сниффер, считывающий всю набранную тобой информацию» (№ 2).

В приведённом примере сразу три неологизма: «интернет-банкинг», «интернет-кафе», «сниффер». Первый и третий («ннтернет-банкинг» и «сниффер») относятся к группе слов-терминов, второй («интернет-кафе») – к группе названий общественных заведений. Все эти неологизмы возникли в русском языке по причине возникновения нового явления. Интернет-банкинг – это управление своими банковскими счетами в сети Интернет; интернет-кафе – это общественное заведение, где за определённую плату желающие могут пользоваться сетью Интернет; сниффер – это термин из области программирования, обозначающий систему, позволяющую сохранять в памяти компьютера информацию о том, что набиралось в последнее время на клавиатуре, подключённой к этому компьютеру. Екатерина Марсова использует такое большое количество неологизмов в одном предложении, потому что так даёт речевую характеристику своего мужа (все неологизмы используются в пересказе его слов). Таким образом тексту придаётся ироническая окраска.

 

Словотворчество

Ироническая окраска – это разновидность негативнооценочной лексики. При выражении авторского «я» и передаче негативной оценочности Екатерина Марсова часто использует окказионализмы. В современной публицистике они чаще всего несут именно такую оценку. Окказионализмы Катерины Марсовой формируются путём словообразования, графических окказионализмов в своих текстах она не использует. По художественной значимости в творчестве данного автора окказионализмы играют главную роль, так как позволяют с помощью всего лишь одного слова ярко, кратко, образно (в основе самого по себе окказионализма лежит задача образного описания предмета), передать то, что можно было бы объяснять длинными словосочетаниями и предложениями.

Приведём пример использования окказионализмов.

«Годы снегурочкования она до сих пор вспоминает с внутренним содроганием»(№ 50).

Здесь словосочетание «работа Снегурочкой» заменяется окказионализмом «снегурочкование», образованным с помощью аффикса ание, который и позволяет данному окказионализму давать ярко выраженную негативную ироническую оценку описываемому явлению. В данном примере окказионализм, окрашенный негативной оценочностью, используется в сочетании с фразеологизмом «внутреннее содрогание», тоже заключающем в себе смысл негативной оценки. Мы видим, что автор старается как можно более понятно и образно, но при этом и с иронией, показать читателю, насколько неприятна та работа, о которой идёт речь.

Рассмотрим ещё один пример.

«Ну а с физикой у меня завал просто потому, что я всегда боялась электрического тока и, пытаясь разложить его на составляющие, неизменно падала в обморок, в то время как наш физик курил пятнадцатую по счёту беломорину» (№ 38).

В данном случае окказионализм «беломорина» точно и коротко выражает уже существующее понятие «сигарета марки «Беломор»». Этот окказионализм образован с помощью суффикса ин, наделяющего слово негативным значением. Как и в предыдущем примере, автор отрицательно оценивает действия своего героя, выражая таким образом своё авторское «я».

«В клубах пара вышел к нему служитель банного культа и доложил, что вода есть, стоки почищены и электричество вовсю электричит» (№ 10).

 В этом примере словосочетание «работающее электричество» преобразовано в окказиональный глагол «электричит», который образно характеризует предмет, а также придаёт тексту негативную ироническую окраску. Данный окказионализм образован с помощью суффикса ч и окончания ит. В отличие от предыдущих примеров, данный окказионализм не несёт в себе негативной оценки. Он придаёт тексту ироническую окраску: читатель подсознательно определяет глагол «электричит» как синоним глагола «работает», но если глагол «работает» – обычное, привычное для читателя слово, то глагол «электричит» очень удачно делает текст более интересным и разнообразным.

 

Историзмы и архаизмы

Историзмы и архаизмы придают публикациям Екатерины Марсовой ироническую окраску.  Комический эффект с помощью историзмов создаётся различными способами: иногда автор в иронической форме передаёт колорит эпохи, иногда имитирует, опять же, в иронической форме, высокий стиль речи. Архаизмы наделяют анализируемые примеры иронической окраской, т. к. используются для создания возвышенно романтического звучания текста, посвящённого, как правило, каким-либо бытовым вопросам.

Рассмотрим примеры использования историзмов.

«Потому что это, во-первых, приводит к нехорошим последствиям, а во-вторых, напоминает о записи советских времён – на туалетную бумагу и книги, напечатанные на ней же» (№ 42).

В данном случае историзм «советские времена» используется  на фоне бытовой просторечной лексики («туалетная бумага и книги, напечатанные на ней же»). Екатерина Марсова иронически передаёт колорит эпохи СССР, который для неё заключается в образе «туалетной бумаге и книг, напечатанных на ней же».

Рассмотрим ещё один пример использования историзма:

«Во время просмотра этой глубокомысленной передачи они напоминают себе феодалов на рыцарских турнирах …» (№ 40).

С помощью историзмов «феодалы» и «рыцарские турниры» автор придаёт данному текстовому отрывку иронический оттенок патетичности (иронический, т. к. речь идёт о зрителях реалити-шоу «Дом-2»), имитирует высокий стиль речи.

Теперь рассмотрим пример использования архаизмов:

«Всегда один будет часами говорить о яхонтовых очах и прочих твоих прелестях, а другой молча дарить шмотки, ну или что-нибудь подороже» (№ 11).

Здесь создаётся комический эффект: архаизмы «яхонтовые», «очи» (сегодня в обычной речи употребляется синоним словосочетания «яхонтовые очи» – «голубые глаза») используются на фоне разговорной лексики («шмотки», «ну или что-нибудь подороже»).

 

Термины

Термины встречаются в публикациях Екатерины Марсовой в большом количестве. Как правило, они употребляются для описания обстановки и речевой характеристики лиц, связанных с определённой сферой деятельности. Иногда автор использует термины в нетерминологическом значении. Это позволяет усиливать иронию в тексте, потому что термины, употребляемые в нетерминологическом значении, говорят о бытовых явлениях, а не о тех ситуациях, для описания которых были созданы. 

Приведём пример использования термина.

«Мне, правда, достаётся больше всех, потому что я платёжеспособна» (№ 13).

Автор описывает ситуацию, заключающуюся в том, что соседка, проживающая снизу, вымогает из героини деньги, ссылаясь на то, что её «залили», шумят по ночам и т. п. Иронический оттенок придаётся за счёт использования термина «платёжеспособна».

«Я никогда не страдала анорексией» (№ 43).

Здесь с помощью медицинского термина, обозначающего болезнь («анорексия»), автор иронически сообщает читателю о своём состоянии. Ирония появляется потому, что автор использует термин, который прозвучал бы естественно от врача, таким образом читатель видит, что автор в шутку пытается походить на квалифицированного доктора.

Аналогичен и следующий пример: 

«Меня не смутит моё ужасающее зрение в минус восемь диоптрий» (№ 43).

Термин «диоптрии» используется для придания иронической окраски предложению, а также для выражения авторского «я», авторского отношения к ситуации: героиня готова на всё.

Рассмотрим другой пример.

 «Раз в году у меня случается острая недостаточность джинсов» (№ 12).

В данном примере термин «острая недостаточность» используется в нетерминологическом значении: автор имеет в виду не какую-либо болезнь, а ежегодно возникающую необходимость приобрести новые джинсы. Следующий пример аналогичен.

«Некоторые, проецируя этот принцип на себя, совершенно не могут спроецировать его на других» (№40).

Здесь термин «проецировать» обозначает действия людей по отношению друг к другу. Он придаёт ироническую окраску тексту, так как «проецировать» – термин из области геометрии и, употреблённый по отношению к людям, кажется смешным.

Но необходимо отметить, что иногда Екатерина Марсова использует термины, не поясняя их, и забывает о том, что их значение может быть неизвестно читателю. Приведём пример такого использования.

«История с моей дебетовой карточкой тому весьма яркое подтверждение» (№ 2).

Здесь термин «дебетовая карточка» используется не для создания иронической окрашенности текста. Он используется в терминологическом значении, но не поясняется. К тому же у этого термина есть много более понятных и известных синонимов. Трудно сказать, зачем автор употребила в данном случае именно этот. Скорее всего, это произошло случайно.

Канцеляризмы

В текстах Екатерины Марсовой часто встречаются канцеляризмы. В её текстах они выполняют всегда одну и ту же функцию: придают описываемым событиям и явлениям ироническую окраску. Рассмотрим примеры использования канцеляризмов.

 «Но тут появилось мужское население квартиры в лице папы и брата» (№ 47).

Здесь канцеляризм «в лице», характерный для отчётов об официальных встречах, создаёт ироническую окраску, т. к. используется по отношению к папе и брату, совершенно не официальным лицам. Ещё один пример:

«Мой муж, не присутствовавший при совершении операций по причине крепкого и здорового сна в отеле …» (№ 2).

Здесь ситуация аналогична. Канцеляризм «не присутствовавший при совершении операций по причине…» используется по отношению к мужу героини, а причиной является «крепкий и здоровый сон».

Проанализируем другой пример.

«Клубы устраивают вечеринки с обязательным дресс-кодом, обычно имеющим место в ночных кошмарах» (№ 39)

В данном случае употребление канцеляризма «имеет место» на фоне бытовой лексики («клубы», «вечеринки») придаёт тексту ироническую окраску.

Рассмотрим ещё один пример.

«В обвинительной речи фигурировали потоки воды, стекающие по стенам и с потолка прямо от нас» (№13).

В данном примере канцеляризм «в обвинительной речи фигурировали…» используется как особый стилистический приём, подчёркивающий деталь описываемой ситуации: «потоки воды, стекающие по стенам и с потолка».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Целью данной курсовой работы был анализ материалов отдельного публициста, выявление в них характерных черт и особенностей лексики. Для достижения этой цели в первой части курсовой работы была рассмотрена различная научная литература, посвящённая особенностям лексической системы в публицистической речи, лексике газетно-публицистического стиля и языковой личности. Из рассмотренного теоретического материала можно сделать несколько выводов. Во-первых, лексические особенности публицистических материалов определяются главным для газетного стиля принципом оценочности. Во-вторых, для информационных жанров характерно употребление нейтральной лексики; для аналитических жанров – политической; а оценочная лексика (подразделяющаяся на модальную, негативнооценочную и позитивнооценочную) употребляется авторами публицистических жанров. И, в-третьих, при анализе лексики материалов определённого автора необходимо учитывать такое понятие, как «языковая личность», т. е. учитывать то, что каждый пишущий автор обладает своим неповторимым лексиконом, изучив который можно охарактеризовать культурное и интеллектуальное развитие данного автора.

Во второй главе данной курсовой работы была дана общая характеристика творчества Екатерины Марсовой (газета «Тайный Советник»), а также был произведён анализ средств создания иронии на лексическом уровне в текстах данного автора. В результате было выявлено, что публицист Екатерина Марсова интеллектуальна, прогрессивна, обладает высоким культурным развитием, а в структуре её языковой личности наблюдается ярко выраженное творческое начало.

Из сделанных выводов следует, что цели и задачи данной курсовой работы были выполнены. Учитывая то, что практическая часть курсовой работы основывалась на материалах современного публициста, мы можем выявить определённые черты, характерные для всей сегодняшней публицистики и сформулировать несколько рекомендаций, которые могли бы использоваться на практике.

Верно и объективно передать действительность посредством слова – достаточно трудная задача для современных публицистов. Оценочная лексика может помочь автору изложить свои мысли более чётко, убедительно, выразительно, но если требуется, чтобы какой-либо журналистский материал был максимально объективным, то для достижения этой цели автору, наоборот, стоит избегать использования оценочной лексики, т. к. такая лексика – это признак субъективизма пишущего (или говорящего).

В материалах авторов-публицистов часто встречается лексика, наделённая иронической окраской. Эта лексика позволяет сделать текст более интересным для читателей. Но всё же ироническая окраска – это разновидность негативнооценочной лексики, поэтому чрезмерное употребление слов, наделённых такой окраской, может привести к тому, что текст будет перенасыщен отрицательным смыслом и у читателя появится желание прекратить чтение, вызывающее у него негативные эмоции, которых ему достаточно и в повседневной жизни.

Отбор специальной лексики, просторечных, профессиональных, диалектных слов, архаизмов и историзмов следует проводить с учётом тематики, жанра, смысловой и эстетической целесообразности. Менее всего уместна стилистически сниженная лексика в информационных жанрах, в статьях; и, напротив, введение так