Глава 2. Эпизоды американского раскола

 

— …Слушаю вас, second lieutenant, — Ричардс и Хунн с интересом смотрели на младшего офицера, назвавшего себя старшим среди тех американцев, что перелетели в Грузию из Ирака.

Вид у второго лейтенанта в истрепанной полевой форме с американским флагом на рукаве был не сказать, что процветающий. Худой, лысый человек, с растрепанными седыми усами в сорок два года, с темными кругами и едва заметно подрагивающей правой рукой, подскочил с места и вытянулся в струнку:

— Second lieutenant Гудман, сэр! Говард Гудман. Шестой мотострелковый полк тринадцатой армии. Дата рождения — седьмое октября 1989 года. Место рождения — город Манси, штат Индиана, сэр. В Ираке — с августа 2010 года.

— Расскажите, что было после начала большой войны, и как вам удалось выжить, — спросил Ричардс.

Второй лейтенант задумался, прокашлялся, потом начал свой рассказ:

— Двадцать девятого июня наш полк выдвигался из города Баакуба в соседний город Самарра. Нам сообщили, что в городе находится большая террористическая группа, которая готовит атаку на нефтепровод… Потом, по рации нам сообщили, что операция отменяется, и мы должны срочно вернуться в точку постоянной дислокации… Мы вернулись на базу. Там нам сообщили о начале войны с Россией. Потом сообщили, что война перешла в ядерную фазу… Сначала говорили, что все атаки на Штаты отбили, а потом сообщили, что с Америкой и с Европой пропала связь… Потом армию просто бросили, сэр… Мы ждали эвакуации, но нам сказали, что эвакуироваться некуда, что из Европы на Ближний Восток идет радиоактивное облако. Армия разваливалась на глазах, сэр. К этому добавлялось все более нарастающее сопротивление местных террористов. Снабжение прекратилось, и нам пришлось использовать НЗ. Однако в течение следующего месяца все склады были взорваны террористами или разграблены местным населением. Старшие офицеры погибли, или бежали, или покончили жизнь самоубийством. К тому же достаточно быстро наступило похолодание, сэр…

— Разрешите, сэр? — поднял руку Хунн, обращаясь к полковнику. Тот кивнул.

— Когда, на какой день наступила «ядерная зима», лейтенант? Когда пошел снег? Хотя бы примерно?

— У нас не было снега, сэр, — отвечал Гудман. — Небо затянулось серыми облаками, через которое иногда пробивалось солнце. Было много пепла, сэр. Радиоактивного пепла. Спустя полтора месяца начали вспыхивать нефтяные месторождения. Вот тогда небо почернело от непрерывных пожаров. Говорили, что скважины поджигали местные. Тогда майор Селински, бывший заместитель командира танкового полка предложил перебраться в бункер. Старый бункер, еще со времен Саддама Хусейна, сэр…

— Вы выдвинулись к иранской границе? — прервал лейтенанта Ричардс.

— Так точно, сэр! — криво улыбнулся Гудман. — Откуда вы знаете?

— Мы хорошо помним Ирак, — Ричардс переглянулся с Хунном, улыбнулся. — Наш полк находился в окрестностях Багдада.

— Так точно, сэр…

— И вы добрались до этого бункера?

— Да, сэр. Правда, по дороге, в результате стычек с местными мы потеряли почти половину наших, сэр… До бункера добрались сорок два человека, из семидесяти. Неподалеку от города Ханнакин у иранской границы действительно было несколько бункеров. Но два были разрушены. Еще в двух обосновались местные сперемешку с остатками британских солдат. Они атаковали нас… Они начали первые… Первые… Мы сражались за места в убежище, и мы победили.

— Вы убивали союзников, Гудман? — скривился Хунн.

— Они первые начали, сэр! Они отказались впустить нас, а потом начали обстреливать. Они объединились с арабскими террористами, сэр. Но их было меньше. Потом мы заняли бункер, где провели около года. Питались старыми запасами еды, консервами, у кого что было. Ходили в города, ели мясо убитых верблюдов. Доедали старые армейские сухие пайки. Но за это время умерли еще десять наших, от радиации и отравлений. Сэр, разрешите немного воды?

— Да, пожалуйста, — Ричардс подвинул к лейтенанту графин.

Гудман снял стакан, дрожащими руками налил воды. Инстинктивно оглянулся по сторонам, будто кто-то хотел отнять у него воду. Потом долго и жадно пил.

— Ну а что было дальше? — спросил полковник Ричардс.

— Дальше, сэр, когда тучи начали рассеиваться, мы стали все чаще выходить на поверхность. Пытались охотиться на одичавших верблюдов и лошадей, ловили рыбу. К тому времени майор Селински поймал по рации сигнал с американской военной базы в провинции Тамим. Мы решили выдвигаться туда. Майор Селински был тяжело болен и не смог идти с нами. Он застрелился. До провинции Тамим мы добирались около двух недель вдоль старой дороги. На западе горизонт был непроницаемо-черным от пожаров. Один из наших сошел с ума и начал бросаться на нас с ножом. Пришлось убить его. За все это время мы часто видели вооруженных людей в черных одеждах на мотоциклах и лошадях. Старались не показываться им на глаза, но пару раз все же пришлось вступить в бой. Это были шииты. Они украшали лошадей и машины человеческими черепами. Многие были вооружены нашим оружием. По дороге мы несколько раз видели обломки наших вертолетов, сгоревшие самолеты и бронемашины. Но в двадцати милях от Киркука мы встретили отряд американцев на танках. Когда мы добрались до города, нас встретили достаточно дружелюбно. Провинция превратилась в небольшое государство, во главе стоял некий Шейх Акмад. Он сотрудничал с американцами, а в городе жило несколько десятков американских солдат и гражданских специалистов. Нам предложили вступить в армию этого Акмада. Они там враждовали с соседями на востоке, в том числе и с суннитами…

— Извините, — вновь оборвал Гудмана майор. — Подождите с Акмадом. Скажите, то время, пока вы добирались до Кирука, небо оставалось черным? Пожары продолжались?

— Уже в меньшей степени, сэр, — ответил лейтенант. — Хотя были дни, когда солнца не было видно, и тогда во всем городе зажигали факелы. Дышать было практически нечем, и в подвалах шла драка за воздух. Слабых и увечных выпихивали на улицу.

— Когда же пожары прекратились? — спросил Ричардс.

— Полностью? Спустя три года, сэр.

— А что было потом?

— Нас было пятьдесят человек. Мы почти десять лет жили в Кирукке, служа местному шейху. Даже пользовались определенным уважением. Гоняли пустынных бандитов, террористов, иногда сами совершали карательные вылазки. За десять лет большая часть населения этой страны вымерла, а остальная скатилась в средневековье. Потом была атака суннитов. Их было много, целая армия. Они дошли до города и сожгли его. Нам опять пришлось спасаться. На это раз те, кто остались, двинулись на север, в Турцию. У турецкой границы мы наткнулись на остатки американского гарнизона на старой авиабазе. Десять человек. Почти год мы общими усилиями приводили в порядок один из «Геркулесов». Когда взлетели, взяли курс на северо-запад, в Европу. Но поймали сигнал с вашей базы. И полетели сюда. К тому же уже над Грузией произошла поломка, и нам еле-еле удалось посадить самолет на один из заброшенных аэродромов. Вот и все, сэр…

— При посадке ваш самолет чуть не разбился, — заметил Ричардс.

— Да, сэр, — согласился Гудман. — Посадка была жесткой. Один из наших пилотов сломал ключицу при посадке. У остальных, — ссадины, ушибы. Так. Мелочи…

— Насколько я понимаю, команда на вашем самолете прилетела сборная? — спросил Ричардс. — Люди из самых разных частей и подразделений. А как давно вы командуете ими? С какого периода?

— Я вообще не командовал ими, — признался Гудман. — Лидеры все время менялись. Я — последний из них, так среди нас не осталось офицеров, а все бойцы с лидерскими задатками к тому времени уже погибли. Со мной прилетели рядовые и сержанты. Только пилоты имели звания старших уоррент-офицеров. Это люди, измотанные десятилетней борьбой за свою жизнь, сэр.

— У вас будет возможность отдохнуть и почистить перья, — заверил Ричардс Гудмана. — У нас здесь хоть и не эдемские сады, но жизнь вполне приличная. Вас к нам послал сам Господь, если он есть! У нас не хватает специалистов, как военных, так и гражданских. В общем, добро пожаловать в наше новое государство!

— Государство, сэр? — не понял Гудман.

— У вас еще будет время узнать об этом! Как вас приняли?

— Замечательно, сэр! Местные жители собрали для нас питание, одежду, медикаменты. Собственно, задержка по дороге в город, и была связанно с гостеприимством местных жителей.

— Ну, вот и замечательно. Много времени дать вам на отдых мы не можем, — встал с кресла Ричардс. Мы нуждаемся в ваших парнях, Гудман. У нас хоть и не война, но и миром нашу жизнь тоже не назовешь. Если ваши ребята нуждаются в помощи медиков, психолога, в услугах иного рода, мы все вам предоставим. Добро пожаловать в Союз Выживших поселений Джорджии, второй лейтенант Гудман!

— Спасибо, сэр! — Гудман сжал протянутую руку.

 

…Было три часа дня, и в клубе «California» было пусто. Только небольшая группа американских военных оккупировала столик в углу зала. Парни попивали чаек и заедали кукурузными лепешками с яблочным повидлом. В уголке хозяин клуба, старый грузин с метелкой и совком наводил марафет.

— Сейчас бы что-нибудь покрепче! — мечтательно сказал один из бойцов, морской пехотинец.

— А у меня есть старые запасы, — засмеялся сержант-связист, доставая из кармана металлическую флягу. — Добавим?

— Нет, лучше не надо, — предостерег летчик. — Если патрульные засекут запах спиртного, отправят в кутузку! Это раньше на это смотрели сквозь пальцы, а после чудачеств новчков, черт бы их побрал, упекут точно!

— Бача, у тебя есть chacha? — окликнул сержант хозяина клуба.

— Есть. И что? — ответил «трактирщик». — Сами знаете, что спиртное только после восьми вечера можно продавать! Хотите, чтобы меня Ричардс закрыл? Вы моих внуков кормить потом будете?

— Вот хрен старый! — вполголоса сказал морпех по-ангийски.

— Он прав, — развел руками пилот. — Придется сосать это пойло.

В прохладу полутемного помещения зашел темнокожий боец со знаками мотострелка. Он был в военной серо-зеленой майке, поверх которой на мускулистые плечи был наброшен китель. Пехотинец был разгорячен и чем-то до крайности разозлен. Войдя в зал, он от злости пнул один из стульев, да так, что тот полетел на пол.

— Эй, Корнелл, ты что мебель ломаешь?! — возмутился Бача.

— Да иди ты! — огрызнулся темнокожий пехотинец.

— Ах так! — Седой хозяин клуба от возмущения бросил метелку на пол. — Не будет тебе больше кредита в моем заведении! Так и запомни!

Это подействовало на американца. Он крепко выругался и принялся вымаливать у Бачи прощение:

— Бача, I,m sorry! Извини друг, просто нервов уже не осталось! Ну, что мне сделать?! Хочешь, я на крышу залезу и твою любимую песню спою?!

— Не надо! — сменил гнев на милость хозяин. — Что случилось-то?

— Лучше не спрашивай! — яростно махнул рукой пехотинец. — Пожалуйста, один чай. Нет, два чая! Отдам все в среду!

— Что с тобой, Корнелл? — спросили соотечественники, когда он подошел к их столику.

— Пропади все пропадом! — взорвался тот. — Почему мы вкалываем, как ломовые лошади, а эти, мать их, иракские ветераны могут забивать на службу?! И при этом получать тот же паек, что и мы?! Где, мать их так, справедливость?!

— Эти парни пережили ужасный стресс! — сказал связист, глядя в чашку. То ли заступаясь за «иракцев», то ли в издевку над ними.

— А мы здесь что, на курорте Майами загорали?! — продолжал возмущаться темнокожий, отхлебнув принесенный ему чай. — Эй, Бача, а где сахар?!

— Ну, по крайней мере, население этой страны было настроено к нам дружественно, — заметил связист. — А уж в Ираке им мало не показалось, я уверен…

— У нас тоже не все было гладко, — сказал пилот. — Georgian,s отличные ребята, если не обижать их и не лезть в их внутреннюю жизнь. Кстати, они христиане, а не мусульмане-фанатики. К нам тоже включили в группу одного из их парней, пилота. Пока ничего плохого сказать о нем не могу. Вот только подолгу смотрит в одну точку, как псих.

— Может, он и есть псих? — спросил кто-то.

— Вроде, не похож…

В этот момент в клуб, грохоча тяжелыми армейскими башмаками вошли еще два американских солдата, одетые в полевую форму. Вошли они в полном снаряжении, оба держали на груди винтовки. Один держал в зубах дымящую сигарету.

— О, вот они! — тихо сказал связист. — Герои из Ирака! Нам положено лишь аплодировать и тихо, но восторженно дышать!

— Не пейте чай, парни! — подхватил морпех. — Не чавкайте за столом! Супермены пришли!

Темнокожий боец ничего не ответил. Он был занят чаем, изо всех сил стараясь не смотреть на ненавистных «иракцев».

Когда солдаты подошли к стойке, у одного под кителем обнаружилась черная заляпанная футболка с розовыми полосками. Вид у обоих солдат был крайне неопрятный.

— Если бы я так шлялся по расположению, — хмыкнул морпех, — меня бы мой капитан пару часиков повозил бы мордой по плацу, а потом отправил бы чистить сортиры! А эти, как беременные шлюхи на аборт приперлись!

«Гости из Ирака», вероятно, услышали, как старики переговаривались. Один из них повернул к ним голову, будто спрашивая: «Ну, кто неприятностей хочет!»

— Лицо, не обезображенное интеллектом! — процедил пилот, стараясь не прыснуть в чашку от смеха.

«Иракцы» несколько секунд ожидали хозяина. Потом один вдруг стукнул кулаком по стойке и прорычал:

— Эй, ты! Сколько тебя можно ждать?!

Солдат говорил по-английски, и Бача не понимал слов, только интонацию. Зато хорошо понимали коллеги за столом.

За столом оживились:

— Это он нашему Баче? — переспросил пилот.

— Тот один хрен ничего не понимает!

— Сценка из жизни рабовладельческого Юга, — прокомментировал связист.

— Парни, держите меня! Я уже на грани! — прошипел темнокожий пехотинец.

Бача же, с достоинством отвечал:

— Что желаете? — по-грузински.

— Вон ту бутылку! — ткнул пальцем солдат на витрину. — Что, не понимаешь, обезьяна?! Тупой скот! Бутылку, я сказал!

— Спиртное до восьми часов вечера не продается! — ответил Бача.

— What?!

— Солдатик, ты тупой! — издевался над ним Бача. — Совсем грузинского языка не знаешь!

Солдат из Ирака побагровел от гнева. Не вынимая сигареты, он откинул стойку и прошел за прилавок, оттолкнув Бачу. Его напарник направил дуло винтовки в лицо хозяину клуба.

Вот тут уже вмешались американцы за столиком:

— Эй, рядовой! — повелительно вскрикнул сержант-связист. — Прекратить!

— Что?!

— Ты что, глухой, падла?! — не выдержал, наконец, Корнелл. — С тобой сержант говорит!

— Не нарушайте порядок, если не хотите проблем! — посоветовал пилот. — Спиртное у нас до восьми часов военным не продают!

— А мне плевать! Я хочу выпить! — До «иракца» похоже не доходило, что он говорит со старшими по званию.

— Мы соблюдаем этот закон, и вы будете его соблюдать! — крикнул сержант. — Или сегодня же на стол Ричардсу ляжет рапорт! А если не уберешь свою пушку, уже через несколько часов будешь греметь цепями и дробить камень на каменоломнях!

Все американцы-«старики» поднялись со своих мест. Кто-то расстегнул кобуры. «Иракцы» тут же сникли, видя неравенство сил. Дебошир вынужден был сдаться:

— Извините, сэр. Мы себя не очень хорошо чувствуем. Голова каждый день раскалывается, сэр! Только после рюмки спиртного становится легче.

— Обратитесь в госпиталь! — отчеканил сержант связи. — И больше не искушайте судьбу. Иначе распрощаетесь с военной формой навсегда!

— Мы защищали в Ираке демократию! Нас тоже можно понять…

— А мы что здесь делали? Кстати, в Ираке вы тоже разговаривали с сержантом с сигаретой в зубах?

— Никак нет, сэр. Извините, сэр. Разрешите идти, сэр? — козырнул «горячий иракский парень». Глаза его, однако, не выражали ничего хорошего.

Он и его молчаливый товарищ спешно покинули заведение. Сержант опустился на стул и произнес:

— У него в глазах огонь безумца. Будут проблемы! Бача, comrade! Еще чаю, пожалуйста!

 

…Вопреки ожиданиям, Ричардс не стал формировать новое подразделение из «иракцев», а разместил новых людей по уже существующим. Тем более что публика это была весьма разношерстная: техники, мотострелки, танкисты, механики, медики, связисты. Двоих пилотов, приведших «Геркулес» в Грузию тут же отправили в авиаполк. И все, казалось бы, пошло своим чередом.

Прошла неделя, другая… Все чаще и чаще до Ричардса стали доходить слухи о неприятностях, происходящих с вновь прибывшими американцами. То административные правонарушения, то невыполнение воинского задания, то пьянство. И вот, спустя двадцать дней Ричардс узнал, что его заместитель, капитан Хьюс ван Демант просит принять его для личной беседы.

В назначенный день, точь-в-точь, в шестнадцать часов, как и было условлено, в дверь его кабинета вошел темнокожий, наголо бритый офицер с квадратной челюстью, сорока семи лет, в бронежилете поверх полевой формы.

— Вы просили принять вас, Деманн? — пригласил его присесть Ричардс.

Темнокожий офицер присел, немного отодвинув стул от стола. Он начал говорить, глядя полковнику прямо в глаза:

— Так точно, сэр. Благодарю вас за то, что согласились выслушать меня. Сэр, вы знаете меня уже девять лет. За все это время я старался никогда не жаловаться на обстоятельства и старался решать проблемы самостоятельно!

— Я знаю, Хьюс, — улыбнулся полковник. — На вас я всегда могу положиться.

— Спасибо, сэр. Однако обстоятельства последних двух с половиной недель вынуждают меня обратиться к вам!

— Это касается новичков? — спросил Ричардс, глядя в потолок.

— Именно, сэр. И проблем очень много! А последний инцидент на границе вынудил меня больше не мешкать и обратиться непосредственно к вам.

— Что там произошло? — нахмурился Ричардс.

— Два дня назад взвод гэннери сержанта Гранта патрулировал приграничный район. Им была поставлена задача разведать обстановку в заброшенном горном селе Гаристави. Вот здесь, посмотрите, сэр, — Капитан достал карту, развернул ее, показывая полковнику населенный пункт. — В состав взвода входили пятеро «иракцев». Когда взвод поднялся в село, эти пятеро внезапно отказались идти, сославшись на признаки горной болезни. Похоже, они думали, что попали в санаторий! Их оставили на горной дороге, прикрывать основные силы взвода. Бойцы взвода вошли в село, и спустя час они были атакованы отрядом дикарей, который вошел в село практически вслед за ними. По той же тропе! Особенности рельефа там таковы, что дикари просто не смогли бы пройти мимо прикрытия! Из двадцати трех человек погибли семеро, еще трое ранены. А знаете, что случилось с пятью «иракцами»?! Оставшись на тропе, они накурились! Накурились марихуаны, сэр! Разумеется, их тоже прикончили и забрали у них гранатометы, которые дикари очень любят! Не уцелели бы и остальные парни, но на помощь пришел конный отряд грузин. И это не единственный случай, сэр! Далеко не единственный!

Ричардс, черный как туча, молча слушал откровения армейского капитана. А тот продолжал резать правду-матку:

— Только за две с половиной недели зафиксировано девятнадцать случаев нарушения воинской дисциплины и правонарушений. Пьянство. Две попытки распространения наркотиков. Оставление постов. Невыполнение служебных обязанностей. Конфликты с местным населением. Вымогательство денег у торговцев. Причем, уровень подготовки вновь прибывших бойцов крайне низкий. Уровень физической подготовки крайне низкий. Я удивляюсь, как они вообще продержались в Ираке десять лет!

— Им пришлось там несладко, капитан, — ответил Ричардс, о чем-то задумавшись. — Видимо, у многих из них крыша не совсем на месте.

— А мы, сэр? Мы здесь десять лет развлекаемся и ловим голубых марлинов на личных яхтах?!

— Вижу, вы очень возбуждены, капитан, — произнес Ричардс.

— Извините, сэр. Мой стол уже заполнен рапортами младших командиров о нежелании включать в свои подразделения новичков из Ирака. Есть предложение включать в штатные списки подразделений местных жителей. У них отсутствуют многие навыки и умения, но, по крайней мере, это компенсируется старанием и самоотверженностью. «Иракцам» же просто все равно. Они прилетели сюда даже не выживать, а доживать, сэр! Таково мое мнение.

— Поговорите с Гудманом. пусть приструнит своих парней.

— Гудман не пользуется никаким авторитетом среди своих. Это случайное лицо. К тому же, он сам большую часть времени пьян или под наркотой.

— И что вы предлагаете? — спросил Ричардс.

— Я изложил это в своем рапорте, сэр. — Ванн Демант вытащил из папки лист и передал его полковнику. — Здесь только моя личная просьба и личное мнение. Я прошу вывести всех вновь прибывших из состава подразделений и подвергнуть тщательной проверке. В том числе, и психиатрической… Да, проверка проводилась, я прошу проверить их повторно.

— И кем мы их заменим? У нас и так людей не хватает…

— Это не так, сэр. Если вывести «иракцев» из подразделений невозможно, прошу перевести их в тыл, для несения караульной и полицейской службы. Я также предлагаю начать комплектование армейских формирований США с привлечением иностранцев. Грузинских ополченцев из тех, что зарекомендовали себя с лучшей стороны. Ведь рано или поздно мы все равно столкнемся с этой проблемой, сэр. Мы не вечны, и после нас кто-то должен взять оружие в руки.

Полковник Ричардс ничего не ответил. Он встал, подошел к окну, вглядываясь вдаль. Будто бы боролся с собственными сомнениями. Ван Демант также поднялся со стула, считая, что беседа окончена.

Но Ричардс тут же отвернулся от окна, вернулся к столу:

— В свое время в Ираке я инспектировал грузинский батальон, действовавший в составе контингента НАТО. Это был настоящий кошмар. Солдаты этого батальона не умели ничего, кроме одного, — красть и продавать все, что плохо лежит. Иногда воровали даже навигационные антенны с бронемашин и танков, и со своих, и с наших, американских. Было там два взвода настоящих мастеров, но это были офицеры среднего звена, проходившие подготовку еще в армии СССР. Все остальные, — сброд… Вы уверены, что данная ситуация не повторится уже здесь?!

— Уверен, сэр, — не сдавался темнокожий капитан. — Они не будут воровать у СЕБЯ. Ведь сейчас они защищают свои дома, свои семьи. У них нет другого выбора. Те же случаи мародерства и воровства, которые все же будут иметь место, будут немедленно и сурово караться.

— И какая это будет армия, американская или грузинская? — спросил Ричардс.

— Общая, сэр, — ответил ван Демант. — Но ведь к этому все и идет…

 

…Трое патрульных в американской форме расположились за стеной каменной трансформаторной будки. Двое афроамериканцев и один белый были заняты тем, что пускали по кругу длинную самокрутку.

— В этой чертовой стране все через задницу! — кипятился белый американец с сержантскими нашивками. — Наши здесь боятся слово поперек местным обезьянам. А ведь такие же обезьяны взрывали наши казармы в Ираке и резали головы нашим парням! Точно такие же!

— Вроде бы это другой народ, — заметил темнокожий боец помоложе, пуская в небо веселый дымок.

— Крис, а тебе не все равно? — осек его темнокожий постарше. — Те же носатые черные морды, та же азиатская тарабарщина, которую мы не понимаем! Дикари, одним словом!

— Наши здесь не понимают, что как только в американских солдатах отпадет надобность, эти аборигены перережут их. Или продадут русским. Тут недалеко, говорят старая русская граница.

— Да, азиатам доверять нельзя, — согласился темнокожий постарше. — Что желтомордым, что арабам, что этим, носатым.

— Эти обезьяны еще смеют мне указывать, что делать! — взорвался белый. — Они забыли, что если бы не наша армия, они бы сейчас были захвачены русскими! Это мы спасли их от дикости и принесли им демократию!

— Точно, Джек, — поддержал его темнокожий товарищ.

— Вон смотрите, идут две обезьяны! — указал на тропинку молодой негр. — Баба с девчонкой.

По тропинке, что проходила мимо заброшенных пятиэтажек, медленно шли пожилая, седая грузинка в черном платье, и девчушка лет одиннадцати-двеннадцати, в темном платьишке. Женщина несла клеенчатые сумки, связанные ручками и повешенные через плечо. Похоже, возвращались с рынка.

— Они даже одеваться со вкусом не умеют! — плюнул на землю Джек. — У них тут черный — любимый цвет!

— Им, наверное, так их бог велит! — усмехнулся негр постарше.

Женщина, глядя в землю и о чем-то разговаривая с девочкой, вдруг увидела перед собой мужские фигуры в желтом камуфляже:

— Ну, здорово, старая карга! — крикнул на нее сержант. — Откуда прешься и куда?

— Вам что, мальчики? — испугалась женщина.

— Что она говорит? — спросил Крис.

— Какая хрен разница? Документы? «Документы» ты понимаешь, дура?

— Пропустите нас! Что вы хотите? — Женщина перепугано теребила ручки сумки. Девочка выглядывала из-за спины бабушки.

— Снимай сумки, старуха! — Джек передернул затвор своей М-16. — Сейчас проверять будем! А вдруг ты бомбу несешь!

— Самое прикольное, что она ни хрена не понимает! — усмехнулся темнокожий постарше.

— А ну, снимай свою поклажу, дура, мать твою! — Сержант схватил сумки, рванул их с плеча женщины. Та попыталась оттолкнуть руку американского вояки, но куда старой женщине тягаться с таким бугаем?!

— Ах ты, сука! Решила оказать сопротивление?! — Бравый сержант ударил женщину наотмашь по щеке, да так, что она полетела на землю.

— Правильно, так их, сволочей! А то совсем страх потеряли! — у старшего негра заплетался язык.

— Люди, помогите! — закричала женщина. Сержант, рассвирепев, нанес ей два удара прикладом по колену, отчего грузинка вскрикнула и заплакала.

Сумки упали на землю. Одна треснула, из нее посыпались битые зеленые яблоки.

— Пустите ее! Бабушка! — Девочка, сверкая слезинками на щеках, бросилась на мучителей. Заколотила кулачками в армейскую пехотную броню, ударила ножкой по здоровенному ботинку.

— Ишь ты, сучка! — Здоровенный негр схватил ее за волосы и бить по лицу. Девочка заревела, пытаясь закрыть лицо. Отведя душу, темнокожий вдруг разорвал ее платьице на груди. Девочка забилась в истерике.

— Говорят, здесь девки созревают быстрее! — набрался смелости молодой Крис. — Говорят, их тут замуж выдают в двенадцать лет!

— Вот и отлично! — Старший потомок американских рабов запустил руку девочке в платье. — Девочка, наверное, еще не знает, что такое мужик! Надо ей помочь. Крис, постереги, эту каргу! Я сейчас…

— Вы что творите, падлы?! — раздался гневный окрик. По-английски.

Метрах в двадцати стояли двое мужчин. Судя по всему, оба — американцы. Один — белый брюнет лет тридцати пяти с прямыми волосами и узким, скуластым лицом. На нем были темные очки, а от виска до самой шеи у него тянулся длинный шрам. Другой — афроамериканец того же возраста, с короткими, крашенными в желтоватый цвет, волосами, как у Уэсли Снайпса в фильме «Разрушитель». Оба были одеты в поношенные джинсовки поверх армейских футболок. Оба были без оружия. У обоих на плече висели спортивные длинные сумки.

— Учим аборигенов хорошим манерам! — оскаблился сержант, оторвавшись от сумок. — А вы что за черти с горы?!

— Учите манерам?! — закричал темнокожий в джинсовке. — Она же тебе в матери годится, тварь!

— А вы что, защитники обезьян?! Из «Гринписа»?! Проваливайте на***, пока целы. — Джек потянулся к винтовке.

— Эй ты, ниггер, отпусти девочку! — Несмотря на трагизм ситуации, фраза, брошенная одним чернокожим другому, могла бы позабавить стороннего наблюдателя.

— Кого ты назвал ниггером, мразь мелированная?! — Негр-подонок швырнул девочку на землю и медведем попер вперед, развернув плечи.

— Мы слышали, что вы тут чуть ли не задницы целуете местным! — Белый сержант нацелил винтовку в грудь наглеца в очках. — Нас вы это делать не заставите! Мы достаточно натерпелись в Ираке, чтобы расшаркиваться с азиатами, как это делаете вы! Валите отсюда, парни, пока живы! А то не посмотрим, что соотечественники!

— Я уже вижу, чего вы натерпелись! — процедил человек со шрамом, снимая очки и опуская сумку. — Понял, как вы выжили там! Пошли к черту отсюда!

— Пока вам **** не надрали! — добавил его светловолосый товарищ.

— Ну, я вас предупредил! — Джек прицелился в грудь мужчине со шрамом. — Считаю до трех! Раз…

До трех он досчитать не успел. Мужчина в джинсовке резко ушел с линии огня, а затем внезапным ударом по ствольной коробке вбок выбил из рук обкуренного сержанта оружие, схватил его, и тут же обрушил удар прикладом ублюдку в челюсть, аж зубы посыпались.

Сержант рухнул на землю мешком. Тут же меченый шрамом боец выстрелил в ногу темнокожему любителю молоденьких девочек из той же винтовки. Здоровяк, вскрикнув, упал, держась за простреленную ногу. На штанине расплывалось темное багровое пятно.

Темнокожий боец с крашенными волосами внезапным ударом ноги в челюсть повалил наземь молодого собрата по расе. Спустя миг подскочил к нему и двинул коленом в солнечное сплетение, а потом ребром ладони в шею. Тот отключился.

— Вот так! Понял, мать твою?! — Победитель поставил ногу на поверженного противника.

— Джерри, кончай ****** заниматься! Помоги гражданским! — приказал человек со шрамом.

— Есть, сэр, — «Уэсли Снайпс» подошел к рыдающей девочке, поднял ее на руки, отнес к плачущей бабушке.

— Не бойся, девочка! — приговаривал он. — Дядя Джерри не даст тебя в обиду!

Он опустил девочку на землю. Бегло осмотрел ее, — вроде переломов и увечий нет. Только шок. А вот у бабушки, похоже, проблемы…

— Мэм, с вами все в порядке? Вы можете встать? — спросил Джерри, глядя на распухшее колено женщины. — Похоже, что не можете…

Мужчина со шрамом, не сводя глаз с раненного черного амбала, выстрелил несколько раз в воздух, вызывая патруль.

— Сэр! — услышал он голос Джерри. — У женщины перелом сустава, здесь нужны носилки. Девочка в порядке, но у нее шок. Похоже, эта тварь пыталась ее изнасиловать. Надо вколоть малышке успокоительное…, а женщине обезболивающее. Сейчас, я пороюсь в аптечке… Дамы, у вас нет аллергии на лекарства?!

— Давай, действуй, — кивнул командир.

— Она врет! — крикнул раненый негр. — Это она сама на себе платье разорвала! Чтобы отсудить у меня компенсацию!

— Мы тебе поверили, кретин! Конечно, она сама на тебя напала и чуть не оттрахала! — прокричал Джерри, копаясь в своей сумке.

— Это правда? — Человек со шрамом подошел к нему, на ходу разряжая винтовку, засовывая обойму в карман джинсовой куртки. Винтовка, уже ненужная, упала на землю. Из-под куртки на левой стороне футболки виднелась эмблема в виде незаконченного треугольника, разрываемого ножом.

— Точно говорю, — пролепетал негр. В его глазах читались боль, страх и злость.

Мужчина подошел совсем близко. Прочитал трусливую ложь в глазах того, кто совсем недавно издевался над беззащитными. И вдруг с размаху ударил ногой прямо по кровоточащей ране. Как бьют в европейском футболе по мячу. Негр заревел от боли, согнулся, опираясь левой рукой на землю. Его «обидчик» вытащил из-за пояса армейский «Кольт», целясь в голову негодяю.

— Такие, как ты, позорят американскую форму, падаль! — прошипел мужчина со шрамом.

Он схватил раненного амбала за рукав и с треском оторвал у него нашивку в виде американского флага.

В отдалении раздался топот ног. Из-за угла ближайшего дома показались трое грузин с «Калашниковыми» в форме с полицейскими шевронами. Узрев батальную картину рядом с трансформаторным домиком, они бегом побежали к ним.

— Что же вы так быстро?! — прокричал им Джерри по-грузински. — Мы, ей-богу, могли и еще подождать!

— Старший сержант Месаблишвили, — представился командир патрульной группы. — Что тут происходит?

— Дружеский разговор, что не видно? — съязвил человек в джинсовке. — Эти трое напали на женщину с ребенком. У женщины сломана нога, нужны носилки для транспортировки. Это — нападавшие. Разоружите их и арестуйте. Если нужны будут показания, я их дам. И поставьте в известность полковника Ричардса. Джерри, мы тут больше не нужны! Эти расторопные господа сами во всем разберутся!

— Кто ранил этого здоровяка? — спросил командир отряда.

— Я.

— А вы кто такой? — Старший сержант пытался дотошностью реабилитировать свое опоздание.

— Капитан Стивен Крайтон, — ответил человек со шрамом, не меняя интонации. — Подразделение особого назначения «Дельта». Документы показывать?!

— Покажите!

— О, Господи! — Крайтон полез во внутренний карман.

— Сохрани вас господь, сыночки! — простонала старая грузинка, осеняя спасителей крестным знамением.

— Спасибо, мэм!

— Что она мне показала? — спросил Джерри у своего командира.

— Осенила тебя крестом. Чтобы сатана тебя боялся! — объяснил Крайтон, поднимая на плечо свою сумку.

— Он меня и так боится! — Джерри довольно провел ладонью по волосам. — С моей-то прической!..

 

…Лязгнула тяжелая дверь камеры-палаты. Внутрь вошел майор Хунн в сопровождении санитара-грузина. Дверь за ними захлопнулась.

Перед ними на раскладушке лежал тот самый темнокожий амбал, подстреленный капитаном Крайтоном. Глаза задержанного были прикрыты. Он был в сознании, но, увидев американского майора, отвернулся к стене.

Кофейное лицо преступника отливало многими цветами радуги. «Художниками» поработали тюремные охранники. Могли вообще прибить сгоряча, но пожалели раненного. Бедро афроамериканца было перевязано грубыми вторичными бинтами.

— Привет, солдат! — сказал Хунн. Он хотел взять стул у тумбочки и переставить к изголовью кровати, но стул оказался привинчен к полу. Хунн смирился и уселся у тумбочки. Санитар-грузин остался у двери.

Амбал не удостоил его ответом. Только заерзал на подушке.

— Сынок, ты бы хоть повернулся! — Хунн по-отечески хлопнул его по спине. Никакой реакции.

— Знаешь, почему ты, Херберт Шараф, находишься в одиночной палате, а не в общей? — начал майор. — Потому что в общей палате тебя придавят в первую же ночь. Попытка изнасилования несовершеннолетней — очень нелюбимая статья в грузинских тюрьмах!

— Идите к черту, сэр! — прохрипел раненый. — Мне все равно!

— Я поместил тебя сюда, — продолжил Хунн, не обращая внимания на явное непочтение к своей персоне. — И ты мне обязан жизнью. Теперь скажи, что ты готов сделать для меня, если я выпущу тебя на свободу?! Не сразу, конечно, но в обозримом будущем.

— Зачем? — Шараф еле заметно повернул голову. — По вашему чертовому закону меня будут судить и приговорят чуть ли не к виселице! Или ты добрый Санта-Клаус?! Так сейчас не Рождество!

— Потому, что я заинтересован в тебе, парень! — Хунн облокотился на спинку стула. — Потому что не все здесь поддерживают Ричардса и его законы, по которым жизнь американца стоит чуть ли не меньше, чем жизнь грузинского дикаря!

Видимо, Шараф ожидал услышать из уст Хунна что угодно, но только не это. Он повернулся лицом к майору. В его глазах появился интерес.

— Многие из нас недовольны политикой полковника Ричардса, — продолжал майор. — Даже многие здешние американцы считают, что Ричардс слишком заигрался в демократию и упустил из рук вожжи реальности. Я говорил с некоторыми парнями, с которыми ты летел на одном самолете. Они поддерживают меня. Если ты готов помочь мне, ты не только выйдешь на свободу, но и сможешь занять не самое последнее место в этой забытой богом стране. А там, — как знать, и возвращение домой не будет такой уж фантастикой! Так ты готов, Шараф?

— Я слушаю вас, сэр, — Шараф ухватился за ту соломинку, что протягивал ему хитрый Хунн.

— Только учти, сынок! — Хунн, улыбаясь, погрозил арестанту пальцем. — Если об этом разговоре узнает хоть один человек, я лично позабочусь о том, чтобы ты сгнил в какой-нибудь радиоактивной пустыне, быстро и тихо! Понял?

— Так точно, сэр! Что я должен сделать?

— Ну так слушай…