Занавес закрывается, Справа открывается часть сцены –уголок кухни. За столом беседуют Галина и Клава

Галина: Вот так и живу. В тепле и сытости. И семья рядом. Посмотри-ка, как здесь у меня. Чего только нет. (показывает): микроволновка, посудомоечная машина, бляндер, прости Господи, слово-то какое, и тэ дэ, и тэ пэ. Я вначале робела перед этим, а потом ничего, освоила, Вероника научила. Она меня заставляет всякие там рецепты искать и записывать, из журналов, и по телеку. Для гостей. Удивить хочет. Мясо по-месикански, по-итальянски! Салаты разные! А уж возни с ними, и резать по-всякому, и в бляндере мельчить, и парить, и жарить, да еще всякие соусы, приправы готовить, иногда, ничего, вкусно получается, а иногда такая дрянь. А всё равно едят, хотя некоторые морщатся. Ну как же, а то скажут, что не понимают и не разбираются в деликатесной еде. А у некоторых живот расстраивается от этой пищи. Всё-таки непривычная для нас еда.

А знаешь, Клав, иногда хочется простой пищи, картошечки отварной, рассыпчатой с постным маслом да с селедочкой. А какие у нас на огороде помидоры росли! Отец как-то раз притащил цельный мешок – и зеленые, и бурые, и розоватые. Мать сначала заворчала, зачем все снял,а отец, говорит, воруют. Мать положила их в теплое местечко. Так они когда созрели, такая была вкуснятина. Разломишь пополам, дух такой помидорный, а вид на разломе зернистый, сахарный как у арбуза. Сейчас таких не найдешь.

А потом когда началась перестройка, настали трудные времна. Вначале обрадовались. В магазинах продукты всякие появились. Но зато цены какие! А заработки прежние. Нам говорили, потерпите, скоро заживем как на Западе, а может и лучше. У меня соседка поверила в эту белиберду, а особенно когда пообещали, что на ваучер можно будет купить машину, она как сумасшедшая спорила со всеми, когда с ней не соглашались, кричала: вот увидите, я еще буду ездить на Мерседесе. А сейчас, гляжу, роется в мусорке, увидела меня, застеснялась, я, дескать, смотрю, может что для дома пригодится. А я вижу в сумке у неё бутылки, стеклянные и банки жестяные. Я спрашиваю, ну когда ездить на Мерседесе будешь. Она так зло посмотрела на меня. Я отошла и подумала, зря я так сказала. Ее пожалеть надо.

Ну так вот. Тогда фабрику в городе позакрывали и мы остались не у дел. Помню, тогда по телику выступал один тогдашний министр, кажется экономики, такой весь приглаженный, с подкрашенными губами, их всегда перед показом делают покрасивши. Говорил, наши заводы и фабрики закрыть надо, а лучше снести. Построим современные с новой технологией, Запад нам поможет. Сделали, а что получили. Ведь у нас теперь технику всю привозят из-за границы. Слышала, что даже гвозди.

Степан кое-что прирабатывал, да разве на это проживешь (вздохнула тяжело и замолчала)

Клава: Ну а дальше-то как?

Галина: Спасибо одной знакомой. Наши тогда многие в Москву поехали, устроились кто где. А самым выгодным делом оказалось работать прислугой у богатеньких. Вот и меня устроили сюда. Андрей Петрович наш земляк оказался, так он со мной хорошо обходился. А Вероника, когда на работу брали, поставила условие – никакой семьи, ни детей, ни ухажеров. Я согласилась, а что делать-то. Муж тоже был недоволен. Но потихоньку всё наладилось. Он стал тайком приезжать ко мне, да и Кольку иногда привозил с собой. Он канючил, хочу к мамке, хочу к мамке. Иногда и я к ним ездила в мои выходные. А зимой, когда хозяева редко когда приезжали, встречались чаще. Один раз что было! Приехал ко мне Степан, она нас и застукала. Я не стала его выдавать, что он мой муж, говорю, так, знакомый приехал. Вероника успокоилась. Ага, любовничек значит. Это можно. У самой в этом деле рыльце в пушку.

Тогда охранником здесь работал противный мужик, приставать вздумал, но я его быстро отшила. Потом он нашел себе другую, более выгодную работу. Я и пошла тогда к Веронике Павловне и всё её рассказала про себя, про мужа, Кольку и попросила взять Степана на место того мужика. Меня Андрей Петрович поддержал. Отдали нам домик в саду. Там Степан кое-что сделал, главное отопление.

Он мужчина неплохой. Только как и все они, выпить любит, а ему нельзя, за рулем. Скажет Вероника, быстро собирайся, поедем. Вот как-то раз

выпили с ним за обедом четвертинку, Вероника звонит, надо ехать куда-то. Мой Степан взял и выпил две банки энергетику, для бодрости. Он купил их когда-то попробовать, да так и не выпил. Я гляжу на него, он на меня таращится широкими глазищами, трясется, стонет, ох сердце отчего-то, ноет. Я говорю, отчего, отчего, от этой дури. Пришлось соврать Веронике, говорю, приболел. Поворчала маленько, сама поехала, не любит самой рулить, боится.

Ну а ты как жила?

Клава: Когда Александр уехал,у меня вся душа онемела. Видеть никаких парней не хочу. А потом мать заболела. Было не до любви. Вертелась туда-сюда – работа, дом и больше ничего. Мать умерла, я отошла помаленьку. Гляжу, а парней –то хороших нет. Выбирать некого. Одни в город уехали, другие в тюрьму попали за хулиганство или спились.

Когда снова недавно увидела Сашу, сердце так и запрыгало. Захотелось любви, семьи, счастья.

Галина: Будет, милая, всё будет, надейся и жди, как в песне поется.

(распевает): « Не надо печалиться, вся жизнь впереди…»

  Кухня исчезает со сцены, открывается холл. Клава сидит в кресле, листает в задумчивости журналы. Входят В., П., Р.

Вероника: Ох, нагулялись. Во мне такие чувства проснулись, хоть самой замуж.

Павел: Рано еще тетенька, рано.

Вероника: Противный!

Павел: Да, противный, но обаяшка, правда, Раёк?

Раиса: Хвастунишка!

Вероника: Клавочка, ты что такая грустная?

Клава: Не нравится, что вы придумали.

Вероника: Повторяю, это все будет как бы понарошку, а вдруг и правда мы найдем тебе хорошого жениха. А то будешь прозябать в своём городишке. Для тебя же стараюсь, милая!

Клава: Хорошо, я постараюсь.

Вероника: Ну вот и ОК. Договорились, будь умницей, Это ведь для твого же счастья.