К. Г. Нагорный в материалах Следственного Производства 1918–1920 г.г

 

Документ № 1

 

«(…) 7 мая, часов в 11 утра, мы все сели на пароход «Русь» и отбыли в 3 часа дня. Ехали все те лица, которых я называл раньше Сергееву. Нас сопровождал отряд под командой Родионова; отряд больше состоял из латышей. Родионов держал себя очень нехорошо. Он запер каюту, в которой находился Алексей Николаевич с Нагорновым,[513] снаружи. Все остальные каюты, в том числе и Великих Княжон, по его требованию, были заперты на ключ изнутри.

9 мая утром мы прибыли в Тюмень, и в тот же день сели в поезд. В Екатеринбург мы приехали 10 мая часа в 2 утра. Всю ночь нас таскали с вокзала на вокзал.[514] Приблизительно, часов в 9 утра поезд остановили между вокзалами. Шёл мелкий дождь. Было грязно. Подано было 5 извозчиков. К вагону, в котором находились Дети, подошёл с какими‑то комиссарами Родионов. Вышли Княжны. Татьяна Николаевна имела на одной своей руке любимую собаку.[515] Другой рукой она тащила чемодан, с трудом волоча его. К ней подошёл Нагорнов и хотел ей помочь. Его грубо оттолкнули. Я видел, что с Алексеем Николаевичем сел Нагорный. Как разместились остальные, не помню. Помню только, что в каждом экипаже был комиссар, вообще кто‑то из большевистских деятелей.

(…) Вы неверно написали, что Алексей Николаевич уехал из вагона в Екатеринбург с Нагорным. Это не так. Нагорный остался с нами в вагоне, и на следующий день он уехал с Родионовым и с вещами, надо думать, в Ипатьевский дом. Спустя несколько дней после этого я видел его около Ипатьевского дома, как я Вам и говорил».[516]

 

Документ № 2

 

«(…) Были ещё при Царской Семье каких‑то два человека, как мне объяснял Медведев, тоже слуги. Один из них был высокого роста, худощавый, лет 35, светло‑русый, коротко стриженный, бороду брил, усы подстригал. Нос средней величины, прямой. Остальных примет не помню, но лицо у него было чистое, как у женщины. (…) Первый носил чёрную тужурку, брюки и ботинки. (…) Я ещё видел, как первый выносил резиновую подушку с мочой Наследника».[517]

 

Документ № 3

 

«Нагорному было лет 28–30, высокий, сутуловатый, широкий, не худой, тёмный шатен. Волосы на голове носил, кажется, на пробор, бороду брил, усы постригал по‑английски, нос прямой, глаза, кажется, голубые. Носил он чёрные штаны навыпуск и защитного цвета китель на крючках».[518]

 

Документ № 4

 

«(…) Этот Родионов общался с ними плохо. Он старался показать свою власть и требовал от Княжон, чтобы они не смели запирать и закрывать дверей своих комнат на ночь, объясняя это тем, что он, если пожелает, может во всякое время прийти к ним. Даже в алтарь он поставил солдата, когда совершалось на дому богослужение. Когда мы ехали на пароходе, он запер на замок Алексея Николаевича вместе с Нагорным.

(…) Я Алексея Николаевича люблю. Хороший он был мальчик. Он был весёлый, довольный. Любил он шутки, игры. С Нагорным они всегда, бывало, спорят из‑за всего, но только не зло, а по‑хорошему».[519]

 

 

Литература о К. Г. Нагорном

 

1. Е. Михайлина. Крест последней княжны. Газета «Московский комсомолец», № 2179 от 17 мая 2006 г.

2. Румянцева Е. Л. Мученические венцы принявшие. (К 90‑летию убийства Царских слуг на Урале.) Екатеринбург, Издательский дом «Стягъ», 2008.

3. Чернова О. В. Верные до смерти. СПб., Издательство «Сатисъ», 2007.

4. Чернова О. В. Верные. О тех, кто не предал Царственных Мучеников. М., Издательство «Русскiй Хронографъ», 2010.

 

 

Глава 7

Лакей 1‑го разряда при Комнатах Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Алексей Егорович Трупп (Алоиз Лаурс Труупс)

 

Среди прибывших в Екатеринбург царских слуг самый большой стаж службы при Высочайшем Дворе имел Лакей А. Е. Трупп.

В большинстве изданий, вышедших в нашей стране за последние полтора десятилетия и посвящённых Царской Семье и Её верным слугам, этот человек упоминается как Алексей Егорович (реже – как Алоизий Егорович). На самом деле, его настоящее полное имя – Алоиз Лаурс Труупс.

Алоиз Лаурс Труупс (в России его фамилия стала писаться: Трупп) родился 8 апреля (ст. ст.) 1856 года в деревне Калнагалс Баркавской волости Режицкого уезда Витебской губернии в семье зажиточных крестьян.

Католик по вероисповеданию, Алоиз был крещён в одном из баркавских костёлов священником Эриком Мажиновским.

Фамилия их в то время на Витебщине была не из редких. Ибо, если ориентироваться на карты Военно‑Топографического Бюро, изданные в период с 1805 по 1877 годы, то деревень со сходными названиями: «Трупп», «Трупени», «Трупы» – там было несколько. А в окрестностях деревни Калнагалс их оказалось целых шесть. Посему можно сделать предположение, что фамилия А. Е. Труппа происходит от названия какой‑нибудь из них.

Согласно «Спискам населённых мест Витебской губернии», составленных на начало ХХ века, деревня Калнагалс находилась у реки Студень. Деревня была небольшой и насчитывала всего 11 дворов, в которых проживали 43 мужчины и 46 женщин. Духовное окормление этой деревни, собственно, как и большей части всей Витебской губернии, осуществлялось Римско‑католической церковью, а её удаленность от губернского Витебска составляла 353 км.

Помимо Алоиза в семье Труупсов росло ещё четверо детей: сестра и три брата. Своё начальное образование А. Труупс получил в Баркавской церковно‑приходской школе, которую окончил в 1866 году. Далее же учиться ему не пришлось, так как ближайшее Городское училище находилось в Резекне (с 1893 г. – Режице), поэтому после окончания школы Алоиз так и остался жить в родительском доме в Калнагалс.

Когда в 1874 году подошёл срок призыва в армию его старшего брата, 18‑летний Алоиз пошёл служить вместо него. Будучи высоким и статным юношей, Алоиз Труупс был зачислен в Лейб‑Гвардии Семёновский полк – один из самых престижных полков Императорской Русской Армии.

Высокий голубоглазый блондин, проходивший службу в этой элитной части, был замечен Императрицей Марией Фёдоровной и по окончании воинской повинности взят на должность Лакея. (Вероятнее всего, именно тогда он и стал именоваться Алексеем Егоровичем Труппом.)

Из сохранившихся архивных документов известно, что А. Е. Трупп был определён к Высочайшему Двору Лакеем 1‑го разряда сверх штата 8 апреля 1883 года, то есть ещё в период правления Императора Александра III.

Его первоначальный годовой оклад составлял 300 рублей.

2 апреля 1884 года А. Е. Трупп в этой же должности был зачислен в Штат Гофмаршальской Части и назначен к Комнатам Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Лакеем 1‑го разряда.

Не подлежит сомнению, что свои служебные обязанности А. Е. Трупп выполнял образцово, свидетельством чему – Серебряная медаль «За усердие», полученная им в день Священной Коронации Государя Императора Николая II.

Спустя почти полторы сотни лет, нам, живущим сегодня, весьма сложно представить, сколь головокружительной получилась карьера обычного латышского парня, волею судеб оказавшегося приближённым к Царской Семье.

Сейчас вряд ли можно точно установить, какие, собственно, служебные обязанности приходилось выполнять А. Е. Труппу. Однако не подлежит сомнению тот факт, что этому человеку доверялось многое, – стоит лишь взглянуть на некоторые фото из царских альбомов начала ХХ века, где он изображён держащим под уздцы пони, на которой в разное время поочередно восседают то Великая Княжна Татьяна Николаевна, а то её порфирородные сёстры.

По свидетельству латышского историка Доната Латковскиса, доход А. Е. Труппа позволил ему скопить некоторую сумму, на которую он приобрёл несколько земельных участков и дачных строений в пригороде Санкт‑Петербурга. Не забывал он также и своих родственников и земляков, которым по их просьбам помогал деньгами, оказывал всякого рода протекции при устройстве на работу, запомнившись всем, знавшим его, весёлым, жизнерадостным и коммуникабельным человеком. Однако, как служащий Гофмаршальской части, в каких‑либо общественных мероприятиях участия он не принимал.

Положение А. Е. Труппа, как Лакея при Высочайшем Дворе, было весьма неоднозначным. Ибо большинство близко знавших его прочих слуг считало, что ему, как чуть ли не единственному представителю латгальской этнической группы, благоволит Императрица Мария Фёдоровна, посему сам он более всего боялся скомпрометировать себя чем либо…

И всё же подобный случай произошёл, о чём в 1938 году поведал известный латышский общественный деятель, органист Эдвард Крустанс, сестра которого, Анна Крустанс, длительное время жила в Санкт‑Петербурге, воспитывая крестника Государя Императора Николая II – Симона. Где‑то на исходе XIX века А. Е. Трупп увлёкся женой одного из своих сослуживцев, что на некоторое время серьёзно подмочило его репутацию и что, скорее всего, стало причиной того, что он до конца своих дней оставался холостяком…

За свою верную службу А. Е. Трупп неоднократно отмечался Государем.

Так, в награду отлично‑усердной службы 1 апреля 1904 года он был Всемилостивейше возведён в звание Личного Почётного Гражданина, а ровно через два года награждён Золотой шейной медалью «За усердие».

С 1904 года в Латвии начинается новый исторический период, получивший название «Атмода» (латыш. – «Возрождение»). Имея это в виду, Эдвард Крустанс как‑то заметил, что после произошедших на его родине событий революции 1905 года А. Е. Трупп стал более пристально интересоваться общественно‑политической жизнью своего родного края. Так, в частности, именно в это время он начал сотрудничать с видными латышскими просветителями – братьями Скринда. А когда священник Бенедикт Скринда служил в Бугмуйжском костёле, его брат Антон Скринда 16 августа 1909 года организовал в Букмуйже первое латгальское мероприятие, на которое приехали жившие в то время в Санкт‑Петербурге латгальцы (латыши), в числе их присутствовал и А. Е. Трупп. Во время этих празднеств пел хор, а также был поставлен любительский спектакль, в котором принял участие А. Е. Трупп, сыгравший в нём роль офицера.

23 апреля 1908 года с соизволения Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны ему было назначена выплата добавочных к штатному расписанию денег в сумме 360 рублей в год.

В 1910 году Государь Император Николай II на своей яхте «Штандартъ» прибыл в Ригу для участия в торжествах, посвящённых открытию на Александровском бульваре памятника Его Венценосному предку Императору Петру Великому. Установка конной статуи Петру I была приурочена к 200‑летнему юбилею вхождения Латвии в состав Российского государства. (Сейчас на этом месте стоит статуя свободы и независимости Латвии.) В числе сопровождавшей Императора многочисленной свиты был и А. Е. Трупп.

Ранее уже говорилось, что, проживая в Санкт‑Петербурге, А. Е. Трупп не забывал о своих близких и земляках. Он периодически жертвовал на местный костёл, помог братьям приобрести необходимую в хозяйстве молотилку и прочую сельскохозяйственную технику, а после того как в 1900 году во время пожара почти полностью выгорела деревня Калнагалс, помог своим братьям Язепсу и Петерису деньгами, чтобы те смогли заново отстроиться. Помог он своим родственникам и в другой раз, когда спас от неминуемого голода, – случившееся наводнение уничтожило весь урожай (дома Труппов стояли на берегу озера Лубанас, а в то лето вода вышла из берегов).

Состоя в придворном штате, А. Е. Труппу не так часто удавалось навещать родные места. Известно, что в 1908 году он приехал на похороны матери, привезя в подарок своим родным большой чайный сервиз. (Об этом сервизе с голубыми цветами впоследствии вспоминала Э. Д. Колесникова, мать которой, не понимая его ценности, давала ей в детстве с ним играть.)

Последний же визит А. Е. Труппа на родину приходится на 1912 год. И связан он был, опять‑таки, с его желанием помочь своим братьям в приобретении нескольких десятин земли. (Отец А. Е. Труппа владел 50 гектарами земли, в то время как его сыновья Язепс и Петерис были бедняками, владеющими небольшими земельными наделами.) Однако этим планам не удалось сбыться из‑за разразившейся вскоре Первой мировой войны и последовавшими вслед за ней революционными событиями.

Со слов упоминавшейся ранее Э. Д. Колесниковой, А. Е. Трупп очень любил детей и во время своих приездов на родину всегда щедро одаривал конфетами местную детвору. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его любовь к детям, в первую очередь, распространялась на Августейших Детей, забота о которых стала главным делом его жизни. Будучи сам бездетным, он отдавал им всё тепло своей души и оставался преданным их слугой до последних минут своей жизни.

14 апреля 1913 года А. Е. Трупп был Всемилостивейше возведён в звание Потомственного Почётного Гражданина, а немногим позднее, по повелению Государыни Приказом по Гофмаршальской Части за № 39 от 6 сентября 1913 года, его личное добавочное содержание 360 руб. было включено в основной оклад (600 руб.), что составило 960 руб. в год.

Своё последнее добавочное содержание в 450 рублей в год А. Е. Трупп получил уже во время Первой мировой войны – 25 мая 1916 года.

За свою долгую и беспорочную службу А. Е. Трупп был награждён:

• Темно‑бронзовой медалью «В память Священной коронации Государя Императора Александра III» (16 февраля 1884 г.);

• Серебряной медалью «В память Императора Александра III» (26 февраля 1894 г.);

• Серебряной медалью «В память Священной коронации Государя Императора Николая II» (26 мая 1894 г.);

• Серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (26 мая 1896 г.);

• Золотой медалью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте (2 апреля 1906 г.);

• Светло‑бронзовой медалью «В память 300‑летия Российского Императорского Дома Романовых (21 февраля 1913 г.);

• Датской серебряной медалью (30 марта 1892 г.);

• Французской серебряной медалью (17 апреля 1898 г.);

• Французской золотой медалью (27 января 1910 г.);

• Гессенским серебряным крестом (15 марта 1914 г.).

После Февральской смуты А. Е. Трупп не покинул Царскую Семью, а в качестве одного из слуг добровольно разделил вместе с Ней свою участь, по‑прежнему выполняя обязанности верного Государева слуги. А когда стало известно о высылке Царской Семьи в далёкий сибирский Тобольск, он, не задумываясь, последовал вслед за Ней в добровольное изгнание, откуда впоследствии начал свой путь на Уральскую Голгофу.

С ликвидацией Гофмаршальской Части в январе 1918 года Приказом Административного Отдела Народного Комиссариата Имуществ Р.С.Ф.С.Р. за № 3485 от 30 июня 1918 года ему было назначено постоянное пособие в 640 руб. в год.

О тобольском периоде жизни А. Е. Труппа мало что известно. А фактически – ничего. За исключением, разве что, того, что во время следования из Тобольска в Тюмень Августейших Детей он узнал в одном из конвоировавших их латышей своего племянника. (Об этом случае показал на допросе у следователя Н. А. Соколова Лакей С. И. Иванов.)

По прибытии в Екатеринбург А. Е. Труппа и К. Г. Нагорного доставили в дом Ипатьева, где они провели ночь взаперти, после чего были подвергнуты тщательному обыску. При проведении такового в комендантской комнате А. Е. Трупп, как и К. Г. Нагорный, заявил, что имеет при себе наличные деньги, однако в несколько большей сумме, чем была им заявлена, в силу чего в «Книге записей дежурств членов Отряда особого назначения по охране Николая II» была сделана соответствующая запись:

 

«24 Мая

Трупп Алексей Егорович в Дом особого назначения прибыл из Тобольска совместно с семьёй б[ывшего] царя, лакей, 61 [год]. Имеет при себе деньги сто четыре (104) руб.

Найдено при обыске 310 рублей (триста десять)».[520]

 

Расставшись с наличностью, А. Е. Трупп вместе с К. Г. Нагорным подписали расписки аналогичного содержания, после чего их допустили в комнаты, занимаемые Царской Семьёй. (Текст этих расписок был написан рукой Коменданта ДОН А. Д. Авдеева.)

В своём дневнике Государь не единожды упоминал имя А. Е. Труппа:

 

«11 Мая 1918 г. С утра ожидали впуска наших людей из Тобольска и привоза остального багажа. Решил отпустить моего старика Чемадурова для отдыха и вместо него взять на время Труппа. Только вечером дали ему войти и Нагорному, и полтора часа их допрашивали и обыскивали у коменданта в комнате».[521]

 

Вскоре после заселения А. Е. Труппа в ДОН с ним произошёл малоприятный случай – во время уборки одной из комнат им и И. М. Харитоновым были обнаружены ручные гранаты, о чём ими же было немедленно заявлено одному из помощников Коменданта ДОН.[522]

Дальнейшая судьба Алексея Егоровича Труппа аналогична судьбе всех остальных узников Дома Особого назначения – в ночь с 16 на 17 июля он был убит в комнате нижнего этажа вместе со всеми остальными жертвами этой трагедии.

Сейчас мы уже точно знаем, что А. Е. Трупп был католиком. И тем не менее, во время оправляемых в ДОН церковных служб он не только присутствовал на таковых, но и прислуживал – был пономарём, разжигал и подносил кадило, выносил свечу…

Решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Алексей Егорович Трупп причислен к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречён именем Святого Мученика Алексея (Труппа).

Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью‑Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.

17 июля 1998 года останки А. Е. Труппа были торжественно захоронены вместе с останками Членов Царской Семьи в Екатерининском приделе Собора Петра и Павла в Санкт‑Петербурге.

 

* * *

 

Вплоть до настоящего времени некоторые исследователи, а также лица, считающие себя знатоками т. н. «царского дела», ссылаясь на книгу Г. Кинга и П. Вильсона «Романовы. Судьба царской династии», всерьёз заявляют о том, что А. Е. Трупп до своего поступления в Лакеи был… Полковником Императорской Русской Армии, наделённым огромным ростом.

А чтобы не быть голословным, приведу цитату из данного сочинения упомянутых авторов:

 

«За семьёй императора последовало двое слуг, сперва в Тобольск, а затем в Ипатьевский дом, где они были убиты вместе с Романовыми. Алексей Трупп, которому в год революции исполнилось пятьдесят девять лет, был полковником, а затем его зачислили в штат прислуги императора, которому он служил в качестве камердинера. Трупп выделялся своим огромным ростом и телосложением».[523]

 

Мне неведомо, откуда Г. Кинг и П. Вильсон почерпнули сведения о штаб‑офицерском чине А. Е. Труппа, который тот, как видно из всего сказанного здесь, никогда не носил, равно как никогда не имел и «огромного роста». Ибо в ходе проведённого судебно‑медицинского исследования предполагаемых костных останков А. Е. Труппа удалось установить, что его рост не мог превышать 182 см. А это, согласитесь, рост далеко не огромный!

Заявление по поводу его возраста также неверно, ибо, как уже знает читатель, в год революции 1917 года А. Е. Труппу исполнилось не «пятьдесят девять», а шестьдесят один год, что даёт нам право с уверенностью заявить о том, что его жизнь оборвалась на шестьдесят третьем году.

И наконец, как уже говорилось ранее, А. Е. Трупп был всего лишь Лакеем 1‑го разряда, должность которого в иерархии Гофмаршальской части Высочайшего Двора несоизмеримо ниже, нежели должность Камердинера комнат Е.И.В. Государя Императора.