У вас – гарем? – Да, я – падишах

 

Лариса проснулась, подошла к зеркалу и поправила рыжие пряди. Отчего так не везет умным, миловидным провинциальным девушкам? Если ты не таскаешься по улице целыми днями, а работаешь в поте лица в каком‑то богом забытом архитектурном бюро, то времени, чтобы познакомиться с кем‑то более‑менее подходящим, совершенно не остается. Может, взять отгул и прокатиться на автобусе? Нет, не в Анталию, а просто по своему городу. Ведь повезло же Соньке – подцепила сразу двух брюнетов за один день. Слишком разборчивая, потому и осталась снова на бобах… Хотя… и в эту самую Анталию тоже было бы неплохо прокатиться. Тут Лариса засомневалась, что красочной надписи на городских автобусах, обещавшей довезти своих пассажиров прямо до Турции, можно доверять. Нужно позвонить по тому телефону, который указан под надписью «Тугуев – Анталия – близнецы‑братья», и выяснить, во что обойдется эта поездка. Если дешевле съездить к итальянцу Педро, можно махнуть и туда.

А пока она с зубной щеткой во рту подошла к компьютеру. В ее почтовом ящике «валялось» лишь одно письмо. Это было послание от Педро: «Сама – чукча!» Лариса поняла, что тот обиделся, когда она практически в лоб спросила, не чукотской ли национальности его мама. Надо же, в Италии знают, кто такие чукчи. Какая распространенная нация. Наверное, благодаря Абрамовичу о них узнал весь мир.

Решив, что итальянцу она ответит позже (пусть подуется глупышка), Лариса позвонила Соне.

Соня в это время как раз прощалась с Александрой, которая собирала свои манатки. Она уезжала. Но не к себе в деревню, а в соседнюю квартиру.

– Поживем, притремся. Если что получится – распишемся.

Сортируя и деля на две половины банки с заготовками, Саша успокаивала Соню:

– Не боись, будешь к нам в гости приходить. Я тебя подкормлю маленько.

Соня не знала, радоваться ей, что гостья съезжает, или горевать, если у той ничего не получится. Она молча проводила взглядом банку с маринованными опятами и вздохнула.

– Ладно, ладно, – махнула рукой Александра, возвращая аппетитные грибы на прежнее место, – опята – тебе.

Как раз в этот момент позвонила Лариса и поинтересовалась, не желает ли Соня проехаться до Анталии. Но та упорно хотела к немцам и ни о ком другом слушать не могла. Они еще раз обсудили Сонин вчерашний день, общественный транспорт, Егора… И пришли к выводу, что до работы пока лучше добираться пешком.

– Надо идти через сквер, – советовала Лариса, жуя дежурный бутерброд. – Тактика простая. Видишь объект, роняешь сумочку. Только ему под ноги. Он поднимает, завязывается диалог. Поняла?

– Конечно.

– Я позвоню, проконтролирую. Сумочку возьми похуже. Красную. Мужики, они как быки – глядя на красный цвет, возбуждаются и плохо соображают.

– Лучше в бюро путешествий позвони, а то твой Педро не дождется своего счастья.

Соня шла по скверу и думала о Саше с Рудиком. Случай или судьба? Случай. Нет, судьба. Вот ей с судьбой так не повезло. Сквер оказался пуст, кидать сумочку под ноги было совершенно некому. Ну и хорошо, подумала Соня. Сегодняшний день станет перерывом в поисках кавалера с серьезными намерениями. Но не тут‑то было. Сонины размышления прервал обещанный звонок Ларисы.

– Идешь?

– Иду.

– Объект видишь?

Соня посмотрела по сторонам – никого. Оглянулась назад – на горизонте маячил одинокий велосипедист.

– Ну, не знаю. Какой‑то велосипедист вроде есть.

– Мужского пола?

– Лариса, я иду одна, вокруг ни души!

– Неправда! Сама сказала – сзади велосипедист. Слушай мою команду! Сумку – на изготовку! Рука пошла… Рука пошла… Кидай!

Она так закричала в трубку, что Соне поначалу захотелось отшвырнуть мобильник. Лариса повторила команду еще пару раз, прежде чем сумка наконец‑то отлетела в сторону.

– Попала? – поинтересовалась подруга, выбегая из квартиры и на ходу докрашивая губы алой помадой.

– Да.

Соня действительно попала.

 

Ничего не подозревающий о женском коварстве банковский работник Скворцов в это злосчастное для него утро решил начать избавляться от лишнего веса. Методом избавления он выбрал велоспорт. Благо доставшийся в наследство старенький велосипед еще мог катать его грузное тело пару недель. Как раз за это время новомодная спортивная диета обещала облегчить существование на десяток килограммов. Каждодневное сидение в банке сказывалось на фигуре тридцатилетнего холостяка не лучшим образом – из года в год он прибавлял по паре килограммов. Поэтому, когда все дамы из отдела сели на диету, Скворцов к ним сразу присоединился, отменив вечерние визиты к маме. И уже на следующий день получил результат – похудел на полкило.

Наслаждаясь свежим весенним ветерком, бьющим в лицо, Скворцов, крутя педали, совершенно расслабился в тот момент, когда Сонина сумка вместе с порывом ветра ударила по его физиономии. Антон впервые в своей тихой, спокойной жизни получил удар судьбы. Да еще такой степени, что от сотрясения мозги отключились от управления руками, а те, воспользовавшись предоставленной свободой, направили старенькое транспортное средство прямо на кривобокую сосну. Та стойко выдержала хилым на первый взгляд, стволом очередное нападение двуногих и переломила велосипед пополам. Скворцов, пролетев пару метров, спикировал лбом на ее выпирающий из земли горбатый корень, импульсивно содрогнулся и затих.

– Мамочка, – только и смогла вымолвить пораженная случившимся Соня и впала в оцепенение.

Но не потому, что не хотела помогать сраженному ее сумкой велосипедисту подняться на ноги, а оттого, что рядом с тем тут же оказался огромный рыжий кобель. Он обнюхал лежащего Скворцова и, видимо, признав в нем своего конкурента, молча задрал заднюю лапу и окропил его спортивные штаны. После чего схватил валявшуюся на дорожке Сонину сумку в пасть и побежал прочь.

– Вот скотина! – крикнула Соня ему вслед, поняв, что догнать пса и отобрать сумку не удастся.

– Немы… – промычал Скворцов, к которому вернулось сознание, донесшее до него обвинительную фразу.

– Вы живы, – обрадовалась Романцева и от счастья, что отвечать за труп не придется, кинулась к распластанному под сосной велосипедисту.

После нескольких безрезультатных попыток поставить грузное тело на ноги она заключила:

– Вам срочно нужно худеть!

– Я и худел, – визгливо ответил ей банковский работник, – а вы, милочка, мне помешали. Ой! Ой! У меня перелом конечности!

– Какой?

– Еще не знаю точно, но вызывайте «Скорую»!

Прилагая неимоверные усилия, они вдвоем, в обнимку, как старые, проверенные временем друзья, дотащились до ближайшей лавочки. Соня усадила дурно пахнущего Скворцова, перетащила поближе к нему остатки велосипеда и стала звонить, сначала в «Скорую», потом подруге.

– Лариса, да, это я, я… Кинула сумку, кинула. Каков результат? Сидим на скамейке… Знакомимся? Нет. Ждем «Скорую помощь»! Которая приедет часа через два, потому что у нас не критический случай – мы не горим, не тонем, не рожаем…

Почти выкрикнув последнее слово, Соня, услышав «предродовые» стоны Скворцова, уже засомневалась. Тот в это время из велосипедных обломков тщетно пытался воссоздать двухколесного друга. Целым и невредимым от него остался только кожаный карманчик с невесть откуда взявшейся там столовой вилкой, зубья которой теперь торчали в разные стороны.

Покалеченный Скворцов был невыносим. Мало того что у него болела нога, совершенно целая на вид, на лбу росла непомерная шишка, так еще его причитания по поводу покупки нового велосипеда не давали Соне покоя. Ей не терпелось взять кошелек и сунуть Скворцову деньги. Но кошелек остался в сумке, которую утащил бессовестный кобель. Там же осталась и косметичка. Соне захотелось разрыдаться – в косметичке была помада, купленная за границей за бешеную сумму! Девушка с ненавистью посмотрела на Скворцова, тот, поймав ее взгляд, нагло показал выкрученное восьмеркой колесо.

Она отсела от него на другой край скамейки и смахнула слезу. Вот, очередное утро начинается с неприятности. Теперь придется сидеть часа два, потом грузить это тяжелое тело в машину, ехать в полицию на разборки… Соня содрогнулась, вспомнив свое недавнее там пребывание. Она взяла себя в руки и, повернувшись к Скворцову, мило улыбнулась. Тот, прижав искореженное колесо к груди, гордо глядел вдаль. С другой стороны, подумала Соня, с чего это ей бояться разборок? Можно сказать, что она мирно шла на работу, а хулиган Скворцов, гоняя на велике, намеревался вырвать из ее рук сумку. Что ему почти удалось, но в этот момент на ее защиту выбежал отважный пес, которого Скворцов испугался и… Далее по тексту выше. К тому же в доказательство ее слов можно провести экспертизу, обследовав штаны Скворцова.

Настроение поднималось, как утреннее солнце, освещающее все вокруг. Сосед по скамейке подозрительно вгляделся в Сонино лицо и понял, что должен рассчитывать только на ее великодушие. Действительно, думал Скворцов, эта белобрысая ведьма вполне может заявить, что он напал на нее в безлюдном сквере с целью надругательства над ее честью, а она отбивалась сумкой. Мама рассказывала много подобных случаев. Потом, по рассказам мамы, дамы заявляли, что нападавшие просто были обязаны на них жениться. Далее следовал более чем дурной финал.

– Может, сообщим вашей жене о случившемся? – поинтересовалась Соня, которой надоело караулить Скворцова.

– Ага, – сразу согласился тот. Вот оно доказательство! Сейчас выяснит, что у него нет жены, и пошло‑поехало. – У меня две жены, – решил перестраховаться Антон.

– Сообщим обеим, – недоуменно ответила Соня.

– Лучше еще и третьей.

– У вас что – гарем?

– Да, – обрадовался Скворцов неожиданной подсказке, – я – падишах.

Соня жалостливо посмотрела на его шишку и поняла, что дожидаться «Скорой» все‑таки придется – у парня помутился рассудок.

Тот, воспользовавшись моментом, стал красочно описывать свои любовные гаремные игры. Дабы убедить нахалку, что никаких сексуальных домогательств с его стороны быть не могло.

– Да, по десять раз за ночь, со всеми женами по очереди… – держась за лоб, рассказывал Скворцов, удивляясь своему сочинительскому таланту.

Соня слушала его внимательно, не перебивая, чутье говорило, что волновать помутившегося в разуме велосипедиста не стоит. Маньячка, думал Скворцов, так заинтересованно слушает.

– Она проводит пером фазана по моему голому животу…

Соня не знала, куда деваться от этих пикантных подробностей. Спас ее уже знакомый огромный рыжий кобель, которого вел на поводке симпатичный молодой человек. Он шел, в одной руке держа поводок с рыжим воришкой, а в другой – красную сумку. Чему больше Соня обрадовалась – нашедшейся сумке или симпатичному молодому человеку, – было сначала непонятно. Но, когда тот подошел ближе и заинтересованно посмотрел на девушку, в ее жизни появился шанс, упускать который она не собиралась.

– Ваша сумочка? – спросил брюнет (Соня почему‑то очень трепетно относилась исключительно к мужчинам этой масти). И улыбнулся.

– Наша! – закричал Скворцов и попытался выхватить улику.

– Ры… – предупредил его кобель.

– Моя, – вздохнула Соня, – ваша собачка ее унесла.

– Уси‑пуси, – злился Скворцов. – Ваш кобель загадил мои штаны и утащил улику, которой меня хотели практически убить.

Брюнет удивился.

– Мама мне рассказывала, как некоторые особы, – и банковский работник скосил и без того косоватые глаза на Соню, – кидая сумочки в физиономии, пытаются подобным образом заарканивать незнакомых мужчин с дальнейшей целью их использования. – Здесь он красноречиво провел ребром ладони по горлу, Соня вздрогнула.

– Мужчина упал с велосипеда и ударился головой, – попыталась она объясниться. В подтверждение своих слов девушка указала взглядом на огромную шишку на лбу Скворцова. – Теперь вот ждем «Скорую помощь».

– Понятно, – сказал брюнет, сел рядом с Соней и спустил собаку с поводка. – Гулять, Цер!

Пес, обретя свободу, понесся вдаль. Скворцов невольно заслонил руками коленки.

– Давайте знакомиться, – предложил брюнет. – Анатолий.

– Цер – это небось Цербер? – не мог успокоиться Скворцов. – Или Церберюга!

– Соня, – она протянула Анатолию руку.

Между ними пробежала искорка. Хотя недовольный Скворцов все еще продолжал жаловаться и делиться мамиными советами, как отпугнуть побольше женщин, Соне уже было спокойно и легко. Новый знакомый решил вместе с ней дождаться врачей, чтобы помочь погрузить Скворцова в машину. Анатолий только вышел прогулять собаку и намеревался потратить на это мероприятие пару часов. Он рассказал Соне, насколько важно собаке, которая остается в закрытой квартире на целый рабочий день, хорошо выгуляться утром и вечером. Потом он спросил, свободна ли Соня вечером, затем его заинтересовало, есть ли у нее собака, или она, в этом месте красавец брюнет презрительно фыркнул, кошатница. Соня, сама не зная почему – возможно, подействовал свежий воздух или какая‑то жидкость ударила в голову, – вдруг заявила, что она – тоже собачница, терпеть не может кошек и все такое. Анатолий воодушевился, подумав, что встретил родственную душу, и спросил про породу ее собаки.

– Она такая, – крутила руками Соня между сосенками, к которым они ушли от ноющего Скворцова, – такая… большая и черная!

– Водолаз? – радовался Толик.

– Нет, меньше.

– Доберман? – гадал брюнет.

– Почти, – тянула время Соня, пытаясь вспомнить название хотя бы одной похожей породы.

– Ротвейлер?

Соня поняла, что тянуть дальше нельзя. У всех собачников отличное чутье. Они за версту чуют кошатников и хомяководов. Поэтому утвердительно мотнула головой.

– Отлично, – снова обрадовался Толик, – Цер обожает возиться с ротвейлерами.

– Да, – быстро согласилась Соня, – они такие душки.

Дальше пошли выяснения, кто у нее – кобель или сука. Но если бы нормальный человек так прямо и спросил, то собачники изобрели свой, непонятный обычному человеку, язык. И вопрос уже звучал так: у вас девочка или мальчик? Соня начала выкручиваться, потому как сначала не поняла, о каких детях идет речь. В общем, к тому моменту, когда приехала «Скорая», у нее оказалась на воспитании хорошенькая двухлетняя девочка‑ротвейлерша по кличке Зита.

Хорошо, что всего этого не слышал покалеченный Скворцов. Его зловредные комментарии сбили бы Соню с нужного направления, и она бы честно призналась, что любит ласковых пушистых кошек. Все время, пока продолжалась эта милая беседа, Скворцов сидел на скамейке и стонал, изрыгая проклятия в сторону Цера, появляющегося изредка после очередных круговых забегов. Соня каждый раз, глядя на собаку, изумлялась, как тот ловко обегает сосны, умудряясь вписываться в узкие пространства.

На работу Романцева снова опоздала и прямиком отправилась к шефу, с порога заявив, что у нее полное крушение личной жизни и ей, как свежий воздух, необходима неделя «за свой счет». Шеф для приличия покочевряжился немного, напомнил про соблюдение рабочего времени, про заграничную командировку для обмена опытом, еще чего‑то там – Соня слушала вполуха – и отпустил.

Вернувшись домой, Соня навестила Сашу в надежде, что голубки уже успели поругаться. Но ее ждало горькое разочарование. Семейная идиллия в отдельно взятой провинциальной квартире процветала – мужик возлежал у телевизора, баба готовила на кухне борщ. Не хватало только парочки орущих младенцев, держащихся за материнский подол. Тем не менее, и Рудольф, и Саша были совершенно счастливы. Пообещав заглянуть на обед, Соня побежала к Воронцову.

«Девятка» встретила ее мерным урчанием, блестящим, отмытым видом и веселой музыкой. Алексей хотел что‑то сказать по поводу поломок, но Соня, сунув парню в руку деньги за ремонт, лихо села за руль и укатила в архитектурное бюро. Предстоящая встреча с Анатолием требовала серьезной подготовки. Без Ларисы здесь было не обойтись. До вечера требовалось срочно найти двухлетнюю ротвейлершу Гиту или Зиту – Соня забыла, каким именем представила свою собаку. Но она особенно не расстраивалась, можно сказать, что просто оговорилась. Какая разница, как зовут собаку.

– Ты что?! – возмутилась Лариса, сидя на своем крутящемся секретарском кресле. – Этим ты плюнешь ему в душу. Поверь. Напряги серое вещество и вспомни точно. Тогда он у нас в кармане!

Марь Ванна, – щебетала она по телефону, – у вас нигде не завалялась собачка?

Лариса звонила приятельнице – продавщице одного из тугуевских бутиков.

– Точно? Жаль. А у Вер Петровны? Только белка? – Она посмотрела на Соню. – Тебе белка не нужна? Нет, Марь Ванна, нам нужна собака. Нет, не ондатровая, ротвейлеровая… А, таких шуб не бывает. А живых собачек? У вас нет. Ага.

Оль Васьна, у вас лишней собачки нет? Пудель? Сонь, нам нужен пудель? Нет, Оль Васьна, пудель отпадает. Я знаю, что хорошая собака. Знаю, что родословная как у папы римского… Нужен ротвейлер. У кого? Понятненько.

– Нин Санна, собачку не одолжите?

Методом получасового опроса тугуевских аборигенов выяснилось, что нужная собака есть у Нины Александровны, которая согласилась ее одолжить на один вечер за вполне приемлемое вознаграждение. Все складывалось удачно – совпадала порода и пол. Не совпадал возраст и кличка. Звали ротвейлершу Эльвира – повелительница тьмы, ей стукнуло девять лет. Но это уже были мелочи жизни. Хотя если бы Соня знала, насколько они осложнят ее жизнь, поискала бы лучше Зиту.

 

День седьмой