Бедный Каспар. Близкие тайны

 

– И последняя краткая история, а потом на боковую. Про одну знаменитую тайну XIX века. В мае 1828 года на улицах немецкого города Нюрнберга появился странного вида юноша.

Он выглядел дико, передвигался с трудом, речь его была бессвязна.

Его доставили властям.

При нем находилось письмо, будто бы написанное работником, следившим за мальчиком, начиная с октября 1812 года, когда тот был отдан ему с указанием, что ребенок должен быть обучен чтению, письму и христианской религии, но обязан содержаться в тесном заключении. К этому письму было приложено еще одно, в котором заявлялось, что оно написано матерью мальчика, с указанием имени – Каспар Хаузер, и даты рождения – 30 апреля 1812 года. Кроме того, указывалось, что отец его – простой кавалерийский офицер.

Поначалу мальчика признали неполноценным. Он не мог членораздельно выражаться, ходил с трудом. Ведь все шестнадцать лет своей жизни он лишен был человеческого общения и возможности свободно двигаться.

Потом его передали знаменитому профессору‑воспитателю Георгу Даунеру, и произошло чудо: мальчик научился прекрасно писать, говорить, общаться с людьми. Появилось множество занимательных версий о его происхождении. Потому что, ясное дело, – кому нужно держать в одиночном заключении простого ребенка? Явно, тут тоже были замешаны интересы престолонаследия. Только вот о каком престоле могла идти речь? В самом начале думали, что он – наследный принц Баденский, впоследствии эту версию признали ложной.

Между тем молодой человек настолько усовершенствовался в каллиграфии, что его приняли на работу в Ансбахе. Он стал клерком в офисе президента апелляционного суда. А в декабре 1833 года на улице некий незнакомец нанес ему рану, от которой он и умер. Скорее всего, те, кто избавился от него двадцать один год назад, не ожидали, что из него получится полноценный человек после той жизни, которую они ему устроили. Поняв, что ошиблись, стали опасаться разоблачения. Но никто не знает, как было на самом деле…

Я вам все это рассказала, потому что в детстве это все меня жутко занимало, а сегодня я нашла этот альбомчик и вот решила. Закономерность какая страшная: богатство, власть, могущество порождают недоброе, наверное, все смертные грехи можно перечислить: зависть, обманы, подлоги, убийства…

В нашей семье тоже были тайны. Не менее печальные.

– Вот так и меня убьют, я знаю, – сказала вдруг Ляля.

Все вздрогнули.

– И даже не думай! Не смей так говорить! Разве можно! – загалдели все разом.

Девочка сидела бледная, будто и не было солнечного дня, бассейна, румянца.

Все хлопотали вокруг, чтоб отвлечь ее да и себя от жутких мыслей.

Никому и дела не было до монитора.

А стоило бы глянуть.

У самых ворот неподвижно стоял человек с косой.

 

Вспомни!

 

 

Гнилые семена

 

Утром пришлось рано вставать. С вечера Надя забыла составить список поручений для Андрея в городе. Поэтому пришлось наспех спросонья корябать на каком‑то клочке бумаги. Вот он уехал, приедет только завтра. Работа. Невозможно мотаться каждый день туда‑сюда по немыслимой жаре с безумными московскими пробками. Они тут без охраны не останутся: после обеда должен объявиться Иркин Патрик. Охрана не охрана, а посидят вечерком, в картишки поиграют, надо устроить какой‑то перерывчик после вчерашнего.

Надя достала из холодильника два огромных среднеазиатских помидора, порезала крупными кусками, посолила. Ух, как вкусно запахло! И как хорошо, что все еще спят и можно побыть одной. Ей хотелось чуть‑чуть покукситься. После известных событий с Екатериной Илларионовной, когда та, явно чтобы досадить как можно сильнее Наде, сказала, что у Андрея кто‑то есть, эта отравная мысль временами сама собой возникала. Вот сейчас. Уехал с ночевкой.

И – делай, что хочешь. Квартира свободна, да мало ли еще возможностей. В принципе, мог бы и приехать к семье. Ночью бы. Дождался, когда пробки рассосутся, и в путь. Другие ездят.

«Да, но ты сама ему предложила заночевать в городе, – возразила себе другая, трезвомыслящая Надя, – что ж теперь провоцировать? Он даже отказывался. Во всяком случае, не рвался оставаться в одиночестве». – «А если это для отвода глаз?» – «Ну, для отвода. Только чего дергаться? Чему быть, того не миновать. Вон, письма в свою рубрику почитай. Одни измены, уходы, развалы семей. Успокойся хоть на время. Пока все хорошо». – «Вот именно, что пока». – «А что такое «всегда» – никто не знает».

Гадина эта Екатерина– первый сорт все‑таки! Посеяла свои гнилые семена.

Надя, давшая уже тысячи советов на эту тему, успокаивала себя перечислением незрелых и зрелых человеческих потребностей, касающихся личных отношений. Эту тему она без устали внушала своим читательницам. Правда, формирование потребностей происходит в детстве, на примере родной семьи, если таковая имеется.

Но что поделаешь, если с семьями и достойными представлениями о собственном месте в обществе других людей теперь весьма туго.

К примеру, ей, Наде, по ее возрасту и положению, следовало было иметь потребности зрелые. Ее корреспондентки, как правило, обладали желаниями и мечтаниями пятилетних девочек, будь им даже по шестьдесят и больше.

Они, как сговорившись, считали, что их спутник жизни должен всегда находиться рядом, когда в нем нуждаются. А если не нуждаются – тут же покорно отходить в тень (на время, пока он не понадобится вновь).

Он должен стать таким, каким она хочет его видеть. А не такой – почему бы и не устроить скандал или разбор полетов с кучей претензий?

Он не имеет права хотеть то, что не хочет она. И дело тут совсем не в сексуальных желаниях, а в бытовых мелочах, которые должны были подчиняться женским прихотям, – и точка. Он просто обязан любить то же, что и она. Иначе – пусть убирается.

Мало того, спутник жизни такой мечтательницы должен знать, что ей хочется, без лишних слов. Если любит – должен знать, а как же иначе! Чувствовать должен, по воздуху улавливать и в клюве доставлять.

К тому же счастливому избраннику нельзя интересоваться вещами, отвлекающими внимание от интересов семьи – читай: ее, женских интересов. При этом свои интересы она иметь может без вопросов.

Кроме всего прочего, она уверена, что вправе на любую критику по отношению к тому, кто связал с ней свою жизнь. Можно смеяться над его ошибками, причудами, чувствами. А если он против – то зачем он вообще такой нужен?

Самодурки! Настоящие Салтычихи‑крепостницы! Есть в женском характере такая особенность – стремление быть хозяйкой положения в семейных отношениях. И у многих «хранительниц очага» функция эта явно гипертрофирована.

Но что с ними происходит, когда партнер все же находит в себе силы самоопределиться? Тогда он получает пожизненное звание подлеца – и не меньше. И все в округе будут знать, что попался ей, бедолаге, в который уже раз, слабак и негодяй, недостойный звания мужчины.

Надя про себя перечисляет признаки зрелого характера.

Зрелый человек принимает других такими, какие есть, не требуя, чтобы они подлаживались под его прихоти.

Зрелый человек умеет доверять, и ему можно довериться. Он готов отвечать за свою судьбу и за судьбу другого.

Но самое главное, хоть и самое горькое, – зрелый человек понимает, что, как все на свете, отношения между людьми не вечны, они могут прерваться. Так или иначе – они прервутся. Увы! Есть разлучница пострашнее подруги, коллеги или незнакомой длинноногой юной девы. И она придет наверняка. Потому и надо ценить каждый день жизни с теми, кого любишь, а не взвинчивать себя подлой чепухой.