Слышал, что в России демократия.

 

 

Слышал я, что будто демократия

К нам в Россию светочем вошла.

Загорелась алою зарёю

И с собой свободу принесла.

 

Только я её не видел братцы,

Может быть уж стал совсем слепым?

А возможно прошуршала лёгким платьем

И пропала, я её не ощутил.

 

Может над главою пролетела мимо,

Засверкала белым кораблём.

Или звёздочкой лишь ночью засветила,

Не видна, не ощутима днём.

 

Граждане, скажите ей, увидевши,

Есть мол парень, что подругу ждёт.

Есть мечта у молодца, чтоб с нею свидеться,

Он ковры для стоп её прядёт.

 

Скатерть белую на стол постлал с узорами

И поставил крепкого вина.

День за днём уходят годы славные,

С горизонта так и не видна.

 

Где же ты голубка ненаглядная,

Может заблудилася в лесу?

Кликни милая, подай мне голос издали

Я с тобой разлуку не снесу!

 

УНЕСУ тебя от дебрей непролазных

К добрым людям с миром принесу.

Улыбнись мне дева, ты прекрасна

И скажи, что жду я не напрасно.

 

Но мой голос тает в перелесках,

Одинокая влюблённая душа.

Мечется напрасно лишь надежда

Покрутилась около и в сторону ушла.

 

 

КАТИТСЯ ТЕЛЕГА…

 

 

Катится телега – четыре колеса

Скреплена вся проволокой ржавою она.

А над нею спутники очень дорогие,

Самые надёжны, блестящие златые.

 

Далеко – далёко наш прогресс шагнул,

Дети рахитозные – в партии разгул.

В поле лошадь пашет – космонавт летит,

Пустота в желудках, а Фидель кричит:

 

– Предали вы брата, не даёте хлеба! –

Африка растеряна: – Быль это иль небыль?

Пали прихлебатели, коммунисты – «иноки»,

Русские на паперти, от коммуны призраки!

 

Хряснулась телега – четыре колеса,

Развалились спутники, рвутся небеса.

Грезили величием, мутантов породили,

Жнём плоды прогресса, монстров расплодили.

 

Человека божьего со свету сживаем,

От отходов смертных денежку сшибаем.

Всё что заработали, по ветру пустили,

Жнём плода прогресса, монстров расплодили.

 

 

Я ВЕРЮ В ЛЮБОВЬ.

 

 

Без любви сердце в клетке

Как птица

И в неволе оно не поёт.

Сквозь решётку на мир

наглядится,

О свободе мечтами живёт.

 

Закатилось мне солнце за

тучи

Среди белого ясного дня.

Как не вижу я взгляда

небесного

И не светит улыбка твоя.

 

Зря обиделась, писем не

пишешь

И не шлёшь поцелуев своих.

Просто стука ты сердца не

слышишь

И словесных признаний моих.

 

Но я верю, мы встретимся

снова,

Я тогда соловьём запою.

И, как будешь со мною

родная,

Ты поймёшь, как тебя я люблю!

 

 

ЗВЕЗДА В ЗАКАТЕ СИНЕОКАЯ.

 

 

Над лесом дремлющим, могучим,

На небе ало‑красно‑жгучим

В ночи горит звезда одна.

Сюжетов сказочных полна.

 

Как жаль, что звёзды светят ночью,

Не виден свет их белым днём.

Загадка залегла так прочно.

Проблема жизни многих в том.

 

Звезда в закате синеокая,

Душа моя – родная мать.

Горишь, сияешь добрым сердцем,

Не можешь словом заблистать.

 

Кладёшь ты мысли в свои строчки

И сказки пишешь по ночам,

Проснувшись от судьбы жестокой,

А твоё место нынче там.

 

Где есть простор, свобода слова,

Чтоб видел свет души зарю.

Должна б светить звездою сверху.

Чтоб песнь услышали твою.

 

Как жаль, что словом ты могучим

Не полыхнёшь зарёю жгучей.

Средь неба чёрного одна,

Секретов сказочных полна.

 

 

ПЕРЕД ВЕНЕРОЙ В ПОКЛОНЕНИИ.

 

 

Перед Венерой в поклонении,

Где свет и тьма, любви томленье.

В сверкании ангельской красы,

Живёт и радость, и смятенье.

 

Ведёт дорогами страданий

И будит страсти вожделения.

Где в пылких, пламенных желаньях,

Падение иль просветленье.

 

И в светлом чувственном сиянии,

Рождается воодушевление.

И в чистом, искреннем блистании,

Доброжелательство, благоговение.

 

О! Ты всесильная богиня

И даришь миру жизнь и смерть.

Укус змеиных заклинаний,

И рабскую закабаленья твердь.

 

Как бросишь свой лукавый взгляд,

Закинешь в омут оскверненья.

Где в нежных чувственных признаньях.

Лишь унижения, глумления.

 

Твой пьедестал унизан лаврами

И утопает весь в цветах.

Но он стоит на зыбкой почве.

На обжигающих песках.

 

 

МОЙ КОНЬ УДАЛЫЙ ВОРОНОЙ.

 

 

Мой конь удалый вороной

На лбу с белёсою звездой.

Сердечный друг мой дорогой

Куда же мчимся мы с тобой?

 

Ах, как мы жили безмятежно,

Друг друга так любили нежно.

В лугах цветных, в лесу катались

И в мягких травушках валялись.

 

Река струилась и журчала,

Водил тебя на водопой.

Патом барьеры брали смело.

Ты рекордсмен товарищ мой.

 

Тебя в ночную я водил,

Со мною в бой ты не ходил.

Откуда беды навалились –

Родные братья вдруг сцепились.

 

Мечом друг друга поражая,

Как в страшном и кошмарном сне.

Несётся смерч, и всё сметая…

Заполыхало всё в огне…

 

Впервой пришлось нам воевать

За родину Россию – мать.

В кромешной темноте глухой

Мы скачем бешеной стрелой.

 

Мой конь удалый вороной

Ты друга верного спасаешь.

От горя, бед несёмся прочь,

Меня от плена выручаешь.

 

Наш дом родимый позади

И неизвестность впереди.

Должны уйти мы от погони,

У них не скаковые кони.

 

Враги свистят, а конь храпит,

Как ветер он стремглав летит.

Над нами пули завизжали,

Погоня сзади в след бежит.

 

И вот шрапнель, патом другая,

Мне пуля в сердце попадает.

Хотел «взлететь», на спину пал,

Но вожжи я ещё держал.

 

Ты думал – я ещё живой,

Понёс меня по мостовой.

А впереди уж враг стоит,

Разгорячённый конь дрожит.

 

Мой конь удалый вороной,

Он с непокорной головой.

В его глазах слеза блестит,

На сердце гнев, пока молчит.

 

Чужая, строгая рука

Погладила, взялась за стремя.

Вскочил боец ему на спину,

Заржал он сбросив седока.

 

Хозяин новый разозлился:

– Хорош скакун! – И в морду ткнул.

– Привыкнешь ты ко мне, поладим! –

И кнут уверенно согнул.

 

Но конь с печалью отвернулся,

Потрясши гривой, головой.

Оскалил зубы в дикой злобе.

– Я не боюсь грозы ночной!

 

И не таких, как ты объездил,

Уж ты покорным станешь мне.

Тебе седло сегодня скинем,

Не гоже ночью‑то в седле! –

 

Конь уши навостривши слушает,

Овёс подали, не откушал.

Хозяин мёртвый – он не ведает

И искромётным взглядом бегает.

 

И озираясь, нервно вздрогнув,

Здесь никого не признаёт.

И слушать никого не хочет,

Приказ хозяина он ждёт.

 

– Какой ты огненный и смелый! –

Конь озираясь, зубы сжал.

– Такой подарок мне победный! –

Скакун тоскливо тут заржал.

 

Передние поднявши ноги,

Удила с силой закусил,

Хрипел от гнева, фыркнув в ярости.

Любовь к былому сохранил.

 

И видя силу непокорности.

Хозяин новый приказал:

– Оставьте, он сейчас не в форме,

В нём старой ярости запал! –

 

И так оставили беднягу

С уздечкою и под седлом.

– Немного отдохнёт, остынет.

Уже притихшего возьмём! –

 

Конь чует смерть, но верить хочет.

«Его хозяин где‑то ждёт!»

И вот в кромешной тёмной ночи

Навстречу гибели идёт…

 

Хотел бежать, найти владыку

И думал прежней жизнью жить,

Ему на шею петлю вздели,

Он нервно привязи кружит…

 

Наутро покормить хотели,

Но он к себе не подпускает.

– Пусть отойдёт немного, скоро

Остынет пыл в нём, и взнуздаем! –

 

Но вот проходит день и третий,

А он осёдланный стоит.

От ласки ещё больше злится,

Не ест, ни пьёт, слезой блестит.

 

– Ну что же это за скотина,

Такого в жизни не видал.

Не хочет покориться ласке,

Кнута ещё не испытал! –

 

Хозяин новый кнут на спину

С такою яростью пустил,

Что конь взметнулся, взвыл и с силой

Рванулся было, жгут сдавил.

 

– Да он задавится! – Все беспокоятся.

– Пущай подохнет, зверь – не конь! –

Солдаты рты раскрывши ахают.

А в сердце у коня огонь.

 

Упал, верёвку перерезав,

Над ним солдат с ножом стоит.

– Зарежь его и будет мясо! –

Солдату командир кричит.

 

Служивый смотрит, конь заплакал,

А горя высказать не может:

– Какой ты славный, величавый,

Вставай милок, нам бог поможет!

 

Поешь немного, что страдаешь! –

Чужие руки ты не знаешь! –

А вороной косившись фыркает,

Главой уныло потрясает.

 

Он ждёт – хозяин расседлает.

Пойдёт в ночную с ним гулять.

И по росе босые оба

Зарю на родине встречать.

 

Но нет, кругом чужие лица.

«Хозяин что‑то не приходит!»

Тут вороной загрыз удила

И злобным взглядом всех обводит.

 

Уж застоялись его ноги,

Заныла грудь, душа мозжит.

Зиявший шрам запёкся кровью.

Всё тело жжёт, огнём палит.

 

И кто б к нему не подходил.

Он никого не подпускает.

А человек, что выше разумом,

Бессилье, злобу возмещает.

 

Не принял нового хозяина,

Изголодавшись он страдает.

Непобеждённый, непокорный,

Врагов всё больше наживает.

 

Солдаты пожалевши просят:

– Ты командир пусти его,

Видать ему не угодили,

Ты не добьёшься ничего! –

 

– Нет! Он упрямый, я не глупый,

Собью же гордость, вот чудак.

Иль застрелю, но не расстанусь,

Не знает этого дурак! –

 

И он так смело подкатил,

По морде дал, что было сил.

Конь сбил его и начал рвать,

Неистово заржав топтать…..

 

И тут коня сразила пуля,

Сквозь сердце вылетом прошла.

Бойцам, спасавшим командира

Команда застрелить была.

 

Упал подкошенный, сражённый.

В последний раз главу поднял.

Кнутом расхлёстнут, рассечённый,

Но честь на верность не предал.

 

 

НЕ ЗНАЛ, НЕ ВИДЕЛ Я ЖИВОГО.

 

 

Не знал я парня, что в земле

Под моим именем лежит.

Не знает мать, его родня,

Где крест сыновниный стоит.

 

И невозможно сообщить.

Военник, паспорт им утеряны.

И личность не установить,

Кусочки тряпками застелены.

 

В пропавших без вести ты числишься,

А по ночам ты маме видишься.

Но только знать она не может,

Где черви труп твой кости гложут.

 

Не знал, не видел я живого,

Ты мёртвый имя моё взял.

Возможно друга дорогого.

Вчера на фронте потерял.

 

Всё перепуталось на свете,

В войну играют наши дети.

Не зная, сколько страшных бед,

Несёт военное им лихолетье.

 

Как обжигают раны, боль,

Иль опалит глаза огонь.

Сожмётся сердце, затрепещет,

Услышав раненого стон.

 

И видишь дуло пистолета,

Не можешь дать врагу ответа.

Ты ранен, кровью истекаешь,

Тебя, как палку дров таскают.

 

Приводят в плен и бьют по морде,

И рвут на части, истязают.

В стране родной я подневольник,

Где высшие в войну играют.

 

Ну что ж, лежи тут братец мой,

Я за могилой присмотрю.

Истерзан, с раненой душой,

Колена пред тобой клоню.

 

Мальчишки, милые мальчишки,

Желаю вам не воевать.

Смотревши матери в глаза,

Не надо плакать заставлять.