Проткнуть образовавшуюся корку, чтобы выпустить пар

 

Температура поднялась. Эту проблему решили простой регулировкой термостата и яркости солнца. Напряженность в обществе также возросла. Первое преступление повлекло за собой возникновение первой тюрьмы, первого суда, первой могилы, первого полицейского участка, первого правительства, первого представительного органа, первой конституции. «Так порядок порождает беспорядок», – настаивал Адриан. Но эти его слова никого не убедили.

И только Элизабет, стоя за штурвалом «Звездной бабочки», знала, что Ив глубоко разочарован. Первоначальная гармония оказалась разрушенной. Его мечту вымарали в грязи. Мореплавательница не отрывала взгляд, направленный далеко в глубины космоса, от трех маленьких огоньков. Держать курс на этот треугольник! Даже не отдавая себе отчета, Элизабет поглаживала металлическую пластинку, за которой скрывалась тайна пункта назначения – чужой планеты, возможно пригодной для жизни, куда однажды должны были высадиться их потомки. Взгляд женщины скользнул влево. Там, устроившись на капитанском мостике, спала глубоким сном маленькая Элоди. Она крепко держала куклу в судорожно сжатых ручках. Дитя звезд, с которым связано столько надежд на лучшее будущее. Элизабет поцеловала дочь в лоб.

Малори предавалась воспоминаниям. Она не случайно стала яхтсменкой, в одиночку покорявшей океаны. Она тоже бежала от дневных теней, чтобы идти за ночными огнями. Яркие образы из детства встали перед ее внутренним взором: воспоминания о том, как пьяный отец избивает ее мать, а та выкрикивает: «Нет, только не перед малышкой, пойдем в комнату, там она нас не будет видеть».

«Мысль способна очистить прошлое. Достаточно лишь представить, что прошлое – это магнитная лента, которую можно стереть», – учил Элизабет ее коллега. Мореплавательница закрыла глаза и принялась за чистку. Ей пришлось многократно повторить эту процедуру, действуя воображаемой губкой, пропитавшейся кислотой. «Это уже произошло. Я не могу вернуться в прошлое, но я могу уничтожить боль, связанную с этими воспоминаниями», – сказала Малори себе. Ив полагал, что, если человек вычищает хотя бы одно мгновение прошедшей жизни, он позволяет всей Вселенной узнать и пересмотреть его биографию. «Звезды – это глаза Вселенной, а она разглядывает нас с любопытством».

Следом нахлынули другие картины. Ее мать плачет, охваченная приступом депрессии. «Вот, возьмите таблетки, это поможет вам заснуть. А пока что не выходите на улицу, вам лучше оставаться дома», – говорит врач. Стерто.

Воспоминания о первых наказаниях в школе. «Элизабет, у вас три балла из двадцати возможных. Вы мало работаете, так вам ничего не удастся», – утверждал ее преподаватель в колледже.

Перед ее внутренним взором встала следующая картина: мертвое тело ее дедушки, вытянувшееся в гробу. «Он совсем не мучился. Ближе к концу он не произносил ни слова, лежал без движения, без искры сознания во взгляде. Казалось, он ничего не чувствовал, даже когда ему делали уколы», – с уверенностью говорила сиделка, присутствовавшая при последних мгновениях жизни этого человека.

Воспоминания о том, как любовница отца тихо шепчет ему на ухо, стараясь, чтобы ее не услышали: «Все-таки мне кажется, что твоя дочь постоянно бывает у нас. Как ты думаешь, не пора ли тебе сказать своей бывшей, чтобы она почаще брала ее к себе. Можем мы, наконец, спокойно уехать на выходные?» Элизабет поняла смысл этого послания. Если ее не хотят видеть, она больше не станет никому мешать. Она уедет, далеко. В океан, где совсем не слышно тихих, жалящих фраз.

Затем последовали новые картинки... О ее собственной жестокости. С ней обращались безжалостно, и она никого не щадила в ответ. От нее доставалось мужчинам, которых она бросала и которые умоляли ее вернуться. «Глубоко сожалею, но ты должен понять: ты мне нравишься, но я в тебя не влюблена».

Или воспоминание о матери, которую она оттолкнула от себя. «Мама, когда я вижу, как ты «преуспела» в жизни, у меня возникает страстное желание «потерпеть неудачу». Твой пример мне здорово помогает. Я поняла: чтобы стать счастливой, достаточно посмотреть на твой выбор и сделать все с точностью до наоборот».

Элизабет поправляла нищих, просивших у нее денег на улице, в метро, у входа в ее дом. «Во имя милосердия, госпожа, подайте на пропитание, ну же, совершите добрый поступок. – О’кей, вот вам деньги. Но это не на пропитание, а на то, чтобы их пропить. На вашем месте я бы пила», – отвечала она. Стерто губкой, затем струей воды, пемзой, шлифовальной шкуркой, раздроблено зубилом и отбойным молотком.

В кабину пилотов вошел Ив Крамер. По установившейся традиции он поцеловал Элизабет в губы, убавил громкость музыки и стал массировать плечи своей подруги.

– О чем ты думаешь? Ты выглядишь немного странно, – сказал он.

– О нищих на Земле. По крайней мере в Цилиндре нет бедных, никто не умирает от голода, никто не принимает наркотики. Здесь также нет класса богачей, живущих в роскоши, и класса эксплуатируемых людей, терпящих нужду.

– Все блага распределяются на основе принципа справедливости – не по заслугам, а в соответствии с реальными нуждами каждого. Это идея Джослин. Результат наблюдения за муравьями. Кажется, у муравьев нет представления о личных ценностях, каждый получает столько, сколько ему необходимо для того, чтобы продолжать участвовать в усилиях всего коллектива. У муравьев даже есть специальный второй желудок, с помощью которого они кормят голодных собратьев. Джослин постоянно рассказывает мне о своем муравейнике. Она утверждает, что природа показывает нам путь на примере самых неприметных своих созданий.

– Муравьи? Я подолгу наблюдала за ними в саду бабушки и дедушки, – задумчиво произнесла Элизабет.

– Именно этим насекомым удалось построить города, где нет полиции.

– Благодаря высокому уровню мотивации каждой особи.

– Как раз этого нам и надо придерживаться. Энтузиазм с первых минут работы. Никакое законодательство не обладает такой силой. Мы можем изобрести любые виды наказаний и поощрений, но ни один из них не окажется столь же действенным, как страстное желание достичь коллективного успеха в рамках проекта «Звездная бабочка».

Один из мониторов принялся мигать. В зоне, изучаемой радиотелескопами, появилась мерцающая точка. Элизабет и Ив знали, что это означает. Астероид.

– Хм, он довольно велик и довольно быстро движется, – заметил Крамер.

Мореплавательница стала вращать штурвал, не сводя глаз с экранов, где изменялись показания приборов. «Бабочка» тут же начала сворачивать в сторону.

– Он действительно летит быстро, – подтвердила Элизабет. – Я никогда раньше не видела подобной прыти. А ведь мы тоже увеличили свой ход и достигли скорости в 2,5 миллиона километров в час.

– Ты сумеешь уклониться?

Чтобы сократить время на осуществление маневра, Элизабет привела в действие вспомогательные моторы, натягивающие паруса. Но «Бабочка» слишком медленно меняла курс, а астероид двигался слишком быстро. Летающая скала зацепила мембрану из майлара и пронзила ее, как пушечное ядро, попавшее в туго натянутое сукно. Поскольку парус крепился к корпусу корабля с помощью системы гибких сочленений, туловище и голова бабочки даже не вздрогнули от удара. Однако камеры наружного наблюдения позволяли увидеть дыру, образовавшуюся в позолоченной ткани.

– Это сильно нам помешает? – спросила мореплавательница у изобретателя.

Он долго вглядывался в показания приборов и наконец объявил, что скорость корабля практически не уменьшилась.

– Вот почему выгодно иметь паруса величиной с континенты. Скала практически никак не повлияла на наш ход. Мы можем получить еще множество таких затрещин, прежде чем нам придется всерьез озаботиться проблемой крыльев «Бабочки».

Тогда Элизабет, не задавая больше вопросов, вернула солнечный парусник на первоначальный курс с тремя тусклыми огоньками в качестве ориентира. Огромный корабль изменил направление движения, паруса натянулись. Через дыру в правом крыле теперь проникал луч света. Для обоих руководителей проекта это событие стало знаком, содержащим важное послание: пока корабль сохраняет курс, он способен преодолеть любое препятствие.

 

ОТЛИВКА В ПРЕДВАРИТЕЛЬНО ПОДГОТОВЛЕННУЮ МАТРИЦУ

 

Они расположились по концентрическим окружностям, как ряды свеч на торте, испеченном в честь дня рождения. В результате первых выборов шестидесяти четырех членов Ассамблеи возникли левая, правая и центристская группировки. Правые выступали за организацию многочисленной полиции: только с ней можно быть уверенным в том, что больше преступлений не произойдет. Левые призывали безоговорочно поверить в добрую волю всех членов общества и соответственно ратовали за отсутствие полиции. Представители центристских сил предлагали предпринять некие промежуточные меры.

Первые выборы показали, что голоса обитателей «Звездной бабочки» разделились на почти равные части. Здесь также действовало правило трех третей. Левые обладали едва заметным большинством – следовательно, очень многие люди еще надеялись на то, что все вдруг устроится само собой благодаря доброй воле населения. Большинство членов Ассамблеи составили женщины. Казалось, жители Цилиндра проголосовали за них, показывая тем самым, что они хотят отличаться от обществ землян, ведь там правительства состояли преимущественно из мужчин. Или пассажиры корабля надеялись, что женщины, самой природой созданные дарить жизнь, в меньшей степени поддадутся соблазну призвать на помощь насилие.

Сформировавшаяся система управления состояла из трех ветвей власти. Первую олицетворяла группа основателей. Это была пятерка создателей проекта: Ив, Габриэль, Адриан, Каролина и Элизабет. Именно они должны были стать хранителями знаний, позволивших отправиться в полет, будь то управление судном или ориентация в космосе. Вторую ветвь власти – исполнительную власть – олицетворяла Джослин, вскоре эту структуру должна была дополнить система органов полиции. Наконец третьему полюсу силы – органу законодательной власти – в ближайшем будущем предстояло установить общие правила жизни на борту корабля.

Ассамблея из шестидесяти четырех депутатов собралась на первое заседание и приняла решение выработать начальные строки конституции. Местный канал телевидения транслировал ход обсуждения, чтобы все могли присутствовать при рождении важнейшего документа. Программа оживлялась комментариями Жиля.

Мудрецы начали с простейших законов.

1. Нельзя убивать.

2. Нельзя причинять ранения другому человеку.

3. Нельзя насиловать.

4. Нельзя наносить ущерб имуществу других людей.

5. Нельзя красть имущество других людей.

Поскольку по таким темам, как эвтаназия, аборты, способы наказания преступников, возникли глубокие разногласия, участники заседания решили перенести обсуждение этих вопросов на следующее утро. Однако именно следующим утром разразился первый мятеж в истории проекта.

 

КРАСНЫЙ ДЫМ

 

С момента старта пассажиры корабля столкнулись с маленькой проблемой – тоской по родной Земле. В минуты усталости некоторые люди бормотали многозначительную фразу: «А все-таки там, на Земле, было лучше». Каждого жителя Парадиза подобные мысли успели посетить хотя бы один раз. Люди с сожалением вспоминали о каникулах на берегу моря, катании на лыжах со склонов высокой горы или общении с тем или иным дорогим сердцу существом, которого отныне им всегда будет не хватать. У одних приступы тоски оказывались более острыми, чем у других, и Адриан нашел термин для обозначения этой новой болезни – «терраксия». Психобиолог утверждал, что это разновидность нервного расстройства. Как только феномен получил научное наименование, он стал казаться менее тяжелым. Упоминать о прыжках с парашютом, о том, как приятно чувствовать ветер или капли дождя на лице, означало поддаваться терраксии. Жаждать управлять автомобилем на скорости сто километров в час, палить из огнестрельного оружия или даже высказывать сожаления о метро или запахе, доносящемся из выхлопной трубы автомобиля, значило поддаваться терраксии.

Но никто не предполагал, что это может стать по-настоящему серьезной проблемой, вплоть до того момента, когда группа из сотни людей ночью захватила штурмом здание, откуда вел вещание внутренний телеканал. Утром заговорщики стали транслировать пропагандистские обращения на личные телеприемники и большой настенный экран, находящийся в центре городка Парадиз. Девушка, которая, вероятно, была лидером бунтовщиков, призывала все население Цилиндра лишить правительство власти и предлагала развернуть корабль.

Адриан Вейсс вбежал в дом на сваях, принадлежащий Элизабет и Иву.

– Вы ее узнали? – спросил он, не скрывая тревоги.

– Кого?

– Девчонку, выступающую по телевидению.

Ив пристально вгляделся в лицо оратора. Опередив Элизабет, он произнес имя:

– Сатин Вандербильд.

Предводительница заговорщиков как раз объясняла, глядя в камеру, что она и ее группа «освободителей» решили прервать «бегство в пустоту» и вернуться на Землю. Она призывала население ко всеобщему восстанию.

– Что она здесь делает? Как она могла пробраться на борт незамеченной? – удивился Ив.

– Она перекрасила волосы, надела очки и изменила имя, после чего успешно растворилась в толпе из 144 000 пассажиров, – объяснила Элизабет.

– Адриан, ты нам так и не рассказал, почему вы расстались.

– В настоящий момент нас должен волновать не вопрос «почему», а вопрос «как». Как помешать ей пустить «Последнюю надежду» под откос?

Жители Цилиндра постепенно приходили все в более возбужденное состояние. Вот уже люди стали собираться на центральной площади, где они бурно обсуждали события. Вскоре возникли первые жаркие споры. Пропагандистские призывы Сатин продолжали литься с телеэкранов, и всего через несколько минут разгорелось полномасштабное сражение между двумя группами – людьми, преданными проекту, и бунтовщиками. Поскольку полицию пока еще создать не успели, некому было разделить враждующие стороны.

В доме на сваях появилась Джослин.

– Быстро пойдемте со мной. Мы организовали небольшой отряд, вооруженный палками. Надо попытаться отбить здание телевидения.

– Сожалею, но я остаюсь с малышкой, – ответила Элизабет.

– А я иду с вами, – крикнул Ив, хватая швабру и держа ее за древко.

На улице уже собрались члены Ассамблеи с палками в руках. Адриан возглавил шествие, будто хотел свести личные счеты с предводительницей заговорщиков. По мере того как они подходили к зданию телевидения, расположенному на возвышенности в северной части города, становилось ясно, что поле битвы уже возникло само собой. Добрая тысяча человек держала оборону вокруг телестанции. Они кидались камнями. Отряд Адриана стремительно бросился вперед, силясь пробиться сквозь осаждающих и осажденных. Рукопашная схватка. Удары ногами, кулаками, палками, молотками и, наконец, ножами. Крики ярости. Крики боли. Вот сражающиеся люди уже катаются по земле или лежат без движения. Ив был ошеломлен зрелищем, разворачивающимся перед его глазами. «Итак, то, что мы построили, оказалось таким хрупким. Они вот-вот все разрушат из-за тоски по своему бывшему миру».

Ожесточенные схватки вокруг них закипели с удвоенной силой. Мятежники одерживали верх. Но к месту сражения со всех сторон на велосипедах подъезжали новые участники. Можно было надеяться на то, что большинство среди них составляли пассажиры, верные проекту.

Один из бунтовщиков указал на изобретателя:

– Вон они!

И вот Джослин, Адриан и Ив оказались окружены группой враждебно настроенных людей, потрясавших случайно попавшимся под руку оружием. Выкрикивая угрозы, враги подходили все ближе. Иву стало страшно. Он схватил палку двумя руками и поднял над головой, готовясь нанести удар. Но именно в этот момент дело приняло другой оборот. К сторонникам проекта подошло подкрепление во главе с Габриэлем Макнамаррой и Жилем. Промышленник с удивительной сноровкой крутил деревянные нунчаки. Рядом с ним потрясал длинным шестом Жиль. Нунчаки рассекали воздух с шумом, напоминающим хлопанье бича, вслед за этим часто раздавался глухой звук удара и крик боли. Жиль и Габриэль расчистили проход в толпе мятежников и освободили своих друзей.

– Нужно вернуть контроль над антенной, – крикнул Жиль.

Они поднимались вверх, к месту, где находилось здание телестанции. Это был маленький, но довольно крепкий дом, выстроенный из кирпича.

– Сзади есть черный ход, – объявил комедиант. – Мы можем проникнуть внутрь через него и застать их врасплох.

Джослин знаком показала членам Ассамблеи, что пришло время оправдать полученные ими должности в правительстве, приняв участие в нападении на здание. В итоге примерно пятнадцать человек ворвались внутрь, вооруженные палками, а некоторые – ножами. Но мятежников кто-то успел предупредить, и они уже удрали, предварительно выключив оборудование. Жиль быстро подал ток на систему передачи сигнала, а Джослин взяла микрофон и повернулась лицом к объективу камеры.

– Послушайте меня все. Это не революция. Это всего лишь эпидемическая вспышка коллективной терраксии. Группа бунтовщиков организовала нападение на «Бабочку», вероятно, из страха перед неизвестностью. Они самые настоящие реакционеры.

Мэр знала, что слово «революция» имеет для людей положительный смысловой подтекст. Нужно было уничтожить его, заменив словом «реакционер», которое воспринимается отрицательно. Это выражение уже использовалось Макнамаррой в прошлом для обозначения противников проекта.

– Соблюдайте спокойствие. Все должно быстро прийти в норму.

Тем временем Ив открыл окно и увидел, как группа мятежников, состоящая из доброй сотни человек, устремилась к головной части «Бабочки». К ним присоединялся кое-кто из колеблющихся людей, потому что трусливая толпа всегда хочет быть на стороне победителей.

– Они вот-вот проникнут на капитанский мостик! Скорее!

Но к тому моменту, когда отряд сторонников проекта вновь сформировался и бросился в погоню, бунтовщики уже находились возле террасы. Именно там, на двух больших лестницах – той, что вела вверх, и той, что вела вниз, – развернулось большое сражение, в котором друг другу противостояли многие сотни людей. Казалось странным быть свидетелем битвы, разворачивающейся над и под тобой. Отряды врагов обменивались градом камней. Некоторые булыжники пересекали ось силы притяжения и, вместо того чтобы падать вниз, продолжали полет вверх, поражая цели, находившиеся над головой стрелка. Удары палками или холодным оружием приводили к серьезным ранениям. Кое-кто из упавших больше не поднимался на ноги. Белые ступени лестниц залила кровь.

Жиль остался на телестанции, чтобы поддерживать боевой дух в отрядах, верных проекту.

– Никакой пощады реакционерам!

Мятежникам удалось захватить дверь, разделяющую туловище и голову «Бабочки». Габриэль Макнамарра и Ив сумели прорваться через линии обороняющихся, при этом первый вращал над головой нунчаки, второй – палку. Двое руководителей проекта очутились в коридоре, ведущем к головной части корабля, – лицом к лицу с Сатин и сотней ее вооруженных сторонников.

– Зачем ты это делаешь, Сатин? Почему разрушаешь проект, которому некогда сама помогала появиться на свет? – спросил Ив.

– Теперь уже слишком поздно! Вас всего двое, а нас – целая сотня! Мы одержали победу! Мы развернем судно, чтобы возвратиться на нашу планету.

– Я тебя не понимаю!

– Я ушла из проекта, потому что не поладила с Адрианом. Это страшный эгоист, и жизнь с ним была для меня адом. Я больше не могла его терпеть. А затем я задумалась. Мне захотелось вернуться инкогнито. Из любопытства. Просто чтобы узнать, осуществится ли этот проект. На протяжении месяцев я разрывалась между двумя противоречивыми желаниями: желала проекту успеха и одновременно жаждала его провала. Каждый день взвешивала за и против. Но когда я стала свидетелем рождения конституции, все вернулось на свои места. Любой новый феномен влечет за собой реакцию, в ходе которой появляется нечто, прямо ему противоположное. Да, я согласна с тем, что мы реакционеры. Но процесс протекает следующим образом: лекарство создает болезнь, закон порождает правонарушения, тюрьма формирует преступников, конституция дает толчок революции.

Ив опустил палку и знаком велел Габриэлю поступить так же.

– И тем не менее нам не стоит сейчас все портить.

Сатин издала короткий нервный смешок.

– В настоящий момент я зашла уже слишком далеко. И я бы удивилась, если бы тебе удалось меня переубедить. Знаешь, Ив, я всегда считала, что самолеты отрываются от земли благодаря некоему «мистическому» феномену. Ведь когда груда листового металла с людьми внутри сама собой висит в воздухе, это противоречит всякой логике. По моему мнению, такое возможно потому, что все пассажиры в это верят. Они считают совершенно нормальным то, что куча железяк оказывается легче облаков. Однако достаточно, чтобы какой-нибудь человек сказал себе: «Но ведь на самом деле это ненормально, он должен был бы упасть», и... самолет падает. Это верно и для «Звездной бабочки». Корабль продвигается вперед только благодаря вере в него всех пассажиров. Однако теперь я осознала, что все это противоречит здравому смыслу. Человек создан жить на Земле, а не внутри консервной банки, которая будет тысячу лет гнить в космическом пространстве.

Гул одобрения со стороны бунтовщиков.

– Никогда не бывает слишком поздно для того, чтобы признать свои ошибки. Итак, разворот на 180 градусов, и все будет в порядке.

Ив выглядел огорченным, но затем усмехнулся.

– Ты не сможешь управлять полетом «Бабочки». На это способна только Элизабет.

– И почему это вдруг? – спросила Сатин Вандербильд.

– Команды кораблю передаются через компьютер. Для входа в систему управления необходимо знать код доступа.

У девушки внезапно изменилось выражение лица.

– Ты лжешь! Это просто блеф!

– Что ж, проверь это, только и всего.

Сатин пристально посмотрела на Ива, а затем бросила:

– Тем хуже, ведь мы станем действовать по-другому. Все за мной, мы вернемся домой на «Мушке».

– Что это такое? – спросил один из мятежников.

– Челнок для высадки на планету, – ответил ему другой.

– Я прекрасно знаю, где он находится, потому что участвовала в разработке планов, – заметила Сатин Вандербильд. – И я буду удивлена, если там, на пульте управления, окажется клавиатура с кодом доступа.

И вот она уже направилась к отсеку с челноком. Именно в этот момент Макнамарра решился на отчаянный шаг. Он крутанул нунчаки, целясь в подбородок предводительницы мятежа, но та ловко уклонилась от удара и вонзила кухонный нож в живот промышленника. Зашатавшись, миллиардер сделал шаг назад. Ив едва успел подхватить его, не давая упасть.

– Мне жаль, не стоило на меня нападать, – резко сказала Сатин. – Я ничего против вас не имею. Я просто хочу вернуться домой, на мою планету. Не подходи, Ив, иначе я ударю и тебя. Прощай.

Вандербильд быстро поднялась на челнок вместе с сотней мятежников. Этот маленький корабль, предназначенный для посадки на планету в далеком будущем, был оснащен упрощенной системой управления. Бунтовщикам удалось без труда привести его в действие. Внешний люк отсека, выходящий в космос, открылся, и реактивные двигатели «Мушки» позволили ей стартовать. Никто не смог этому помешать. Отойдя от материнского корабля на достаточное расстояние, челнок развернул собственные солнечные паруса и устремился в том направлении, где, по мнению Сатин, находилась родная Земля, столь дорогая ее сердцу.

 

ОТРЕГУЛИРОВАТЬ ТЕМПЕРАТУРУ

 

Схватки продолжались лишь несколько часов. Адриан отдал распоряжение оказать помощь раненым и посчитать количество убитых. Результат: два десятка мертвых тел, около сотни раненых из обоих враждующих лагерей. К тому же кое-кто во время сражения перебегал от одной стороны к другой. Постепенно внутри «Звездной бабочки» вновь устанавливалось спокойствие.

Габриэль Макнамарра страдал от очень глубокой раны. Его привезли в больницу, где врачи сделали ему экстренную операцию. Тем не менее они сомневались, что миллиардеру удастся выкарабкаться. Габриэль очнулся с гримасой боли на лице.

– Все в порядке, – прошептал он. – Это как при образовании молнии: нужно, чтобы накопившееся напряжение освободилось. А на корабле действительно нарастало напряжение, которого мы не заметили. Недовольные есть всегда. Сатин оказала нам по меньшей мере услугу – выявила недовольных. Так что теперь все те, кто остался, априори должны быть... довольными.

Он улыбнулся, а затем попытался засмеяться, но смех тут же перерос в приступ кашля. Габриэль потребовал дать ему сигару.

– Хорошо хоть, я не умру от рака, – пошутил он. – Так что теперь, раз уж все горит ярким пламенем, позвольте мне это последнее удовольствие. Одну сигару. Она у меня в доме. Может кто-нибудь за ней сходить?

Ив сам принес сигару Габриэлю. Промышленник раскурил крепкий табак и жадно затянулся.

– Мы недооценили способность человека никогда не удовлетворяться тем, что у него есть. Он на Земле и потому хочет улететь в космос. Он в космосе и потому жаждет вернуться на Землю.

Он вновь тихо загоготал, как будто находил собственную шутку великолепной.

– Всегда нужно иметь систему для снятия напряженности, как в автоматической скороварке требуется предусмотреть клапан, через который выходит пар, иначе она взорвется. Таким образом, на нас лежит обязанность разработать подобный клапан – способ освобождать людей от чувства неудовлетворенности. Причем это надо делать организованно, не выпуская из-под контроля.

Он с восторгом вдохнул голубоватый дым.

– Что ж, остается одна проблема, – сказал Габриэль. – Челнок «Мушка». У нас он был единственным, поэтому затруднение кажется более чем серьезным...

– Без этого вспомогательного судна мы не сможем высадиться на планете, – признал Ив.

– Нужно построить новый челнок взамен утраченного, – предложил Габриэль.

– В Парадизе недостаточно развиты новейшие технологии, необходимые для постройки космического корабля.

– Конечно, у вас недостаточно развиты технологии, но зато у вас есть время.

Это «у вас» означало, что промышленник уже чувствует себя находящимся вне проекта.

– За тысячу лет даже любая подопытная мышь сумеет отыскать средство сбежать из клетки. Вы найдете выход. За тысячелетие можно решить все проблемы.

Он опять засмеялся, но тут же с гримасой схватился за живот.

– Почему они это сделали? – произнес Ив, с трудом сдерживая гнев при виде того, в каком состоянии оказался его друг.

– Обезьяна, – ответил Габриэль. – В человеке все еще прячется трусливая и агрессивная обезьяна. Достаточно поскрести по оболочке совсем немного, и перед вами появится встревоженный хищник... И кроме того, проект «Последняя надежда» так хрупок...

– Нет, – сказал Ив, – «Последняя надежда» сейчас сильнее, чем когда бы то ни было.

Габриэль Макнамарра выпустил облако дыма.

– Хорошо, что вы в это верите, но последние события показали, что никто из нас еще не готов одержать победу в самой важной из битв – в сражении с собственной глупостью.

Он взял изобретателя за руку.

– Спасибо, что заставили меня мечтать, господин Крамер. Спасибо, что придали смысл моей жизни в ее последние дни. Не знаю, существует ли реинкарнация, но если мне предстоит перерождение, я бы хотел стать каким-либо живым созданием, обитающим здесь, в «Звездной бабочке», – одним из тех, кто продолжит проект. Я бы хотел переродиться в одного из ваших детей...

Ив сжал его руку. Макнамарра пристально посмотрел на изобретателя и процедил сквозь зубы:

–...Что ж, с этой жизнью кончено.

Взгляд Габриэля остановился. Ив нежно провел рукой по его лицу, закрывая ему веки.

На следующее утро тело миллиардера было предано земле на кладбище. Его похоронили рядом с жертвами первой в истории городка Парадиз вой ны. По требованию Ива над могилой промышленника посадили самое большое растение Цилиндра – оливковое дерево.

На кладбище, на обширном плато, где собрались все жители «Бабочки», Джослин произнесла речь. Она объяснила людям, что осознала следующее: всякое действие вызывает ответную реакцию, всякое биение жизни влечет за собой удар смерти. Элоди родилась. Макнамарра умер. Они создали единый коллектив – реакционеры устроили революцию и попытались разрушить это единство. «Звездная бабочка» покинула Землю. Челнок «Мушка» туда возвращается.

– Как сделать так, чтобы это больше никогда не повторилось? – спросила Джослин. – Я знаю, что вас всегда будут одолевать сомнения. Я знаю, что вы всегда будете тосковать по нашей родной планете, но нужно сделать так, чтобы нынешняя траурная церемония в честь Макнамарры стала также символом нашей скорби по безвозвратно утраченному земному прошлому. Мы больше не можем повернуть назад. Теперь нам остается только «продолжить или умереть». Если среди нас есть еще те, кто думает, что лучше было бы развернуть корабль, пусть скажут об этом здесь и сейчас или замолчат навсегда.

– А если они скажут об этом сейчас, что тогда произойдет? – выкрикнул какой-то юноша из дальних рядов толпы.

– Если они окажутся в большинстве, корабль вернется на Землю. Даю вам слово.

Такой ход мэра оказался полной неожиданностью для Ива и Элизабет. Но Адриан понимал: и в самом деле следовало рискнуть, поставить все на карту, чтобы гарантированно обеспечить сплочение всех людей в ближайшие годы. Такая игра стоила свеч.

На мгновение все застыли в нерешительности. Однако никто из оставшихся 143 881 пассажира не поднял руки.

– В таком случае мы продолжаем полет по намеченному плану. И я бы хотела, чтобы с этой минуты все недовольные приходили ко мне, прежде чем начинать революцию.

Слово попросил Адриан Вейсс.

– Габриэль сказал перед смертью, что нам нужно будет найти способ освобождаться от чувства неудовлетворенности, не прибегая при этом к революции. Макнамарра вновь оказался провидцем.

Психолог говорил с нарочитым равнодушием, хотя место и время для этого казались явно неподходящими:

– Я тоже думаю, что в основе мятежа, устроенного Сатин, лежала потребность заменить порядок беспорядком, выпустить на волю низкие инстинкты, жажду убийства и разрушения, освободиться таким образом от чувства неудовлетворенности. Подобные инстинкты спят и в нас. Отрицать их существование бесполезно. Поэтому я предлагаю устроить день... Карнавала. То есть день, когда можно изображать войну с помощью взрывов петард, когда все люди на двадцать четыре часа превращаются в безумцев. На протяжении этих двадцати четырех часов будут разрешены любые действия, нарушающие общественный порядок, конечно, при условии, что они не угрожают здоровью окружающих. Никаких убийств, изнасилований, краж, порчи имущества. Но, скажем, употребление спиртного, шумная гулянка, бурное веселье, не приносящее разрушений, окажутся дозволены.

Слушатели встретили эту идею аплодисментами, которые свидетельствовали о том, что необходимость все время вести добродетельный образ жизни была всем в тягость с самого начала полета.

– Полагаю, Габриэль хотел бы этого... – подвел итог Адриан Вейсс.

Он повернулся к ошеломленным Иву и Элизабет.

– Нужно шокировать людей, чтобы заставить их забыть о шоке. Вы поддерживаете мое мнение?

Те согласились.

– Нам остается только организовать празднование на следующей неделе, – предложил Ив, по-прежнему склонный откладывать дела на потом.

– Нет, надо ковать железо, пока оно горячо. Завтра будет великим днем Карнавала. Если из всех земных праздников нужно оставить только один, то это будет именно он.

Ив Крамер в свою очередь взял слово и проговорил в микрофон:

– Со своей стороны предлагаю создать исследовательский отдел, который займется постройкой нового челнока взамен «Мушки» из запасных материалов, имеющихся на «Бабочке». Тех, кто хочет работать со мной над этой проблемой, я буду ждать через час в центре городка. Думаю, нам следует начать с возведения более крупной кузницы.

Но у всех в голове гремело только странное слово, прозвучавшее после революции и гибели одного из руководителей проекта, – Карнавал.

 

ВЗБОЛТАТЬ СМЕСЬ

 

На улице праздничные толпы, грохочущая музыка, фейерверки, вольные песенки, звон разбивающихся бутылок. В домах смех, ароматы мяса и вина, хрипы и стоны оргазма.

Первый Карнавал в истории Цилиндра стал временем массового распутства. Всюду – на улицах городка Парадиз, в садах, лесах, на полях, в цехах, в амфитеатре, на лодках, плавающих по озеру, – пары обнимались, танцевали, занимались любовью вдвоем или с несколькими партнерами сразу без малейшего стыда. Жертвы мятежа, получившего отныне название революции реакционеров, оказались в одночасье забыты. Мелодия ритмичного танца, рвущаяся из динамиков, сотрясала переборки, как будто Цилиндр был всего лишь гигантским ночным клубом в самый разгар веселья. У Адриана даже возникла идея заставить искусственное солнце мигать. В итоге ученому удалось достичь глобального стробоскопического эффекта и внести серьезный вклад в общее сумасшествие.

Праздник продолжался не двадцать четыре часа, но три дня и три ночи. Это были дни и ночи возлияний, разврата и сладострастия. Каждый веселился до тех пор, пока мускулы не стало сводить судорогой, чувства не притупились и сонливость не взяла верх.

После столь масштабного действа по освобождению от чувства неудовлетворенности, после этого разнузданного празднества последовала неделя отдыха, когда люди приходили в себя. Позже выяснилось, что в эти дни было зачато около тысячи будущих младенцев, и родившихся в итоге малышей решили назвать детьми Карнавала.

 

ОБНУЛИТЬ ТАЙМЕР

 

Ив Крамер решил, что на своем пути они пересекли некую важную черту и навсегда распрощались со значительной частью прошлого. Следовало начать все сызнова, опираясь на совершенно другие основы. Конструктор придумал символическую церемонию, которая должна была подчеркнуть поворотный момент в истории проекта. Речь шла о создании нового календаря. Ив считал эту меру самой сильной из всех возможных.

Одним прекрасным рукотворным вечером изобретатель выставил на всеобщее обозрение большие настенные часы, которые были принесены со склада промышленных товаров. Джослин Перез забралась высоко на мраморную террасу и оказалась непосредственно под гигантским экраном, передававшим изображение циферблата часов. Взяв в руки микрофон, мэр торжественно произнесла:

– Объявляю, что через 10 секунд начнется первая эпоха нового времени.

Адриан пробежал пальцами по клавиатуре компьютера и притушил искусственное солнце. В кромешной тьме Джослин стала отсчитывать секунды:

– 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0!

Адриан тут же включил тусклый свет и принялся постепенно увеличивать его яркость. Ив нажал на кнопку, приводящую часы в движение. Стрелки, замершие на цифре 12, дрогнули. Первой вперед рванулась секундная стрелка, перескакивая на новые деления рывками, как будто робея.

– Я провозглашаю эту секунду первой секундой, эту минуту первой минутой, этот час первым часом, этот день первым днем, этот месяц первым месяцем, этот год первым годом новой эры! – объявила Джослин Перез. – Итак, сейчас у нас нулевой год.

Адриан Вейсс занимался несложной регулировкой, стремясь добиться особой яркости неоновых трубок искусственного солнца. Каролина воспользовалась тем, что он отвлекся, и включила величественную и роскошную симфоническую музыку, передавая звук на динамики внутри корабля.

Никто не аплодировал, люди были взволнованы. Все прониклись ощущением того, что присутствуют при самом начале новой попытки построения человеческой цивилизации. Этот путь начинался с нуля – после того как им удалось избавиться от последних остатков звериных инстинктов. Обитатели «Звездной