Глава 7. Препятствия для телохранителя

 

К Гордееву охрана особняка отношение имела косвенное, на уровне куратора, то бишь начальника службы безопасности Анчара господина Белявского Евгения Серафимовича, которого за глаза подчиненные по начальным буквам ФИО кликали «Бесом». Позже Стас узнал, что Евгений Серафимович – полковник в отставке, проходивший службу в «девятке» – 9‑м управлении Комитета госбезопасности СССР, насколько ему было известно, занимавшемся охраной высокопоставленных лиц государства.

При первом знакомстве с Белявским, по былым служивым понятиям – представлении непосредственному начальнику, тот подтвердил, что единственной и наиглавнейшей задачей Станислава является охрана и оборона объекта, именуемого девицей Анной Анчар. Никаких иных задач и дополнительных нагрузок на плечи телохранителя великовозрастного генеральского чада не взваливалось. Ненадолго задумавшись, Бес очень серьезно и несколько грустно, что весьма настораживало, добавил, что и этого для Гора более чем достаточно. И был в полной мере прав.

Похоже, что Белявский заранее ознакомился с личным делом новичка, так как вопросов о том, чем Гордеев занимался ранее, не задавал. Без каких‑либо предисловий и объяснений Стасу было предложено пройти ускоренный курс подготовки телохранителей. Не с молоком матери, но еще с училищного курса молодого бойца Гор впитал, что приказ начальника, даже облеченный в форму пожелания, – закон для подчиненного, и ответил шефу безопасности кивком. У него едва не вырвалось уставное «Есть пройти курс!», однако Станислав сумел сдержаться.

Без сомнения, он не обладал достаточными для бодигарда профессиональными навыками и готов был пройти курс обучения азам телохранительского искусства. Вот только этот самый ускоренный курс вызвал у Гордеева некоторое недоумение, которое он постарался скрыть. По ощущениям Станислава, двухдневные десятичасовые занятия были не столько учебой, сколько проверкой его боевых качеств, которые вряд ли могли понадобиться в его новой служебной ипостаси.

Правда, ему в первый день прочитали часовую лекцию о правилах поведения телохранителя, а на вторые сутки провели двухчасовое практическое занятие по физической защите объекта. Однако оба эти урока практически ничего нового, за исключением не столь уж принципиальных мелочей будущей профессиональной деятельности, Стасу не принесли. Он не высказал вслух своих претензий, но про себя решил, что просмотр популярного фильма «Телохранитель» с Кевином Костнером в главной роли принес бы гораздо больше пользы, чем нудная вычитка общеизвестных истин, а также показ и черновая отработка приемов прикрытия и защиты охраняемой персоны.

Оставшиеся семнадцать часов «краткого курса» бывший капитан бегал, прыгал, ползал, стрелял, дрался и беседовал на английском, французском и арабском языках на вольные темы.

Его переодели в легкий комбинезон песочного цвета и кроссовки. Для телохранителя форма не совсем подходящая, а вот для бойца спецназа – в самый раз.

Спринтерские дистанции бега сменяли силовые упражнения на снарядах и отжимания. После десятикилометрового марш‑броска с полной выкладкой, не предоставив и минуты отдыха, Стаса поставили на рубеж стрельбы. Он выпустил из «стечкина» две обоймы по движущейся мишени и под палящим июльским солнцем опять рванул по пересеченной местности, накрутив еще как минимум километров пять‑семь.

Едва отерев пот после короткого, но жесткого спарринг‑боя в полном контакте с бойцом‑рукопашником, Гордеев имел честь пить чай с сухонькой старушкой и светски беседовать с ней обо всем и ни о чем на английском языке.

Станислав постарался не ударить в грязь лицом перед приятной во всех отношениях дамой. Однажды, переключая каналы телевизора, он случайно наскочил на сюжет о правилах этикета при дворе королевы Великобритании. Кажется, это случилось незадолго до официального визита Елизаветы II в Россию. Около минуты Стас слушал, какой рукой следует брать блюдце, как поворачивать чашку, накладывать и мешать сахар… Скоро это ему надоело смотреть, и он переключил канал, однако кое‑что отложилось в памяти. По крайней мере, то, как вела себя за столом пожилая женщина, напомнило ему ту самую передачу. Станислав, в свою очередь, постарался показать себя если не английским джентльменом, то уж воспитанным человеком точно.

После примерно километрового заплыва по озеру с обжигающе бодрящей, несмотря на жаркую середину лета, водой – видимо, на дне били холодные ключи – его переодели в сухую одежду, такой же песочный комбинезон, и отвели в металлический ангар. Рядом с ангаром стоял вертолет, на котором Гордеева доставили из Москвы в это живописное местечко, затерявшееся в лесах, по его расчетам, где‑то в центре Валдайской возвышенности. Вероятно, когда‑то здесь стояла воинская часть или располагался военный учебный центр. По крайней мере, спортивный городок и стрельбище смотрелись явно не новоделами.

В ангаре его встретил дочерна загорелый рослый инструктор лет примерно сорока. Он, не спрашивая, занимался ли Стас этим раньше и имеет ли желание сигануть с небес на землю, коротко объяснил правила пользования парашютом. Причем сделал это он на французском языке, а пожелал успешного приземления уже на арабском. Чуть позже Гордеев узнал, что человек этот, бывший капитан‑десантник, около десяти лет прослужил в Иностранном легионе, и не только в нем одном.

И здесь Станислав показал, что не лаптем щи хлебает. Точнее, не показал, что его забил легкий мандраж от предстоящего испытания. Гор лишь однажды, еще в училище, прыгал с парашютом и не ощутил при этом особого восторга, как другие, не поймал кайф от свободного полета… А во‑вторых, он понял, о чем говорит инструктор, хотя, в общем‑то, давно не практиковался в разговорных французском и арабском, все больше налегая на чеченский язык.

После прыжка с парашютом с вертолета Гордееву дали час передышки и привели на полосу препятствий.

Он всегда не то чтобы с удовольствием, но в целом положительно относился к работе на препятствиях. Здесь отсутствовала монотонность и изнурительность обычного бега, вытягивающее жилы напряжение силовых упражнений или крайнее сосредоточение на стрельбе. Полоса включала в себя всего понемногу, и главное было – рассчитать свои силы, распределить их по дистанции, где‑то выкладываясь, а где‑то давая себе секундный отдых. И делать это Стас умел автоматически, на уровне подсознания, просчитывая ресурсы своего тела, умноженные на мастерство бойца. Более того, полоса препятствий вызывала у Гордеева относительное чувство реальности и приближения к настоящему, «живому» бою.

Перед стартом Станислава все тот же инструктор‑парашютист коротко ознакомил, с чем будущему телохранителю придется столкнуться на маршруте, небрежно пробежав указкой по крайне скупой схеме полосы. И, так же как и перед прыжком, он пожелал ему успешного приземления. Причем в его глазах Гор сумел поймать скрытую усмешку и понял, что не все так просто, как видится на деле, и надо быть готовым к любым неожиданностям.

Первый сюрприз, а точнее – сюрпризы, явились в образе снаряженного боевыми патронами магазина к «АК‑74» и мощного тесака с широким, остро заточенным лезвием. С этим оружием Стасу предстояло преодолевать полосу препятствий. Он с некоторым удивлением спросил, на каком этапе предстоит реально применить оружие, на что инструктор хмуро бросил: «Узнаешь на месте!» Более вопросов Гор не задавал. Он забросил автомат за спину, приторочил тесак в ножнах к голени и по команде «Вперед!» побежал к первому препятствию.

Начало полосы было стандартным армейским: преодоление стенки, ломаное бревно на двухметровой высоте, «змейка» по коридору и преодоление завала. Далее пошли специальные препятствия штурмовой полосы, в общем‑то, знакомые Гордееву: качающаяся стена, горящий бассейн, который следовало перенырнуть под нависшей над ним бетонной плитой. Не составило для него труда забраться на третий этаж имитации дома по выбоинам стены – естественным и искусственным – от одного зияющего пустотой окна к другому.

И тут его поджидал очередной сюрприз. С противоположной стороны дома не было ни веревки, ни уступов, по которым можно было спуститься на землю. Ломать ноги, прыгая с восьмиметровой высоты, у Стаса не было ни малейшего желания.

Впереди его ждали еще препятствия, сверху это было хорошо видно. Остановка и возвращение, то есть спуск по уже пройденному маршруту, значили провал испытания. А это не входило в его планы. Но как двигаться дальше?

Гордеев на короткое мгновение застыл, балансируя в проеме окна на десятисантиметровой деревянной планке, прибитой вместо подоконника. Решение пришло именно от этой деревяшки с облезлой краской.

Прикинув на глаз расстояние от оконного проема, куда он забрался, до окна, расположенного этажом ниже и примерно в полутора метрах правее, Гор повернулся спиной к пустоте и, застыв на секунду, чтобы сконцентрироваться, сделал шаг назад. В мгновение перехватило дыхание и сердце ухнуло куда‑то в тартарары. Но этим мелочам внимания уделять не стоило, не в первый раз перехватывает и ухает, сейчас основное – скоординировать свои действия.

Уже в прыжке Станислав рывком прогнул тело, бросив ноги вправо. Одновременно правой же рукой он ухватился за доску, на которой только что стоял. Кисть и локтевой сустав жестко рвануло, но Стас сумел удержаться и маятником качнулся влево, в сторону нижнего окна. Свободной рукой Гордеев сумел дважды оттолкнуться от стены, чтобы не затормозить корпусом на шершавой штукатурке.

И пришел он – момент истины, в авиации – высота принятия решения. Надо было просто разжать пальцы и полететь к нижнему окну или же рухнуть вниз… Все просто!

И Стас сделал это. Отцепившись от верхнего окна, он в свободном косом полете выбросил левую руку и в отчаянном рывке кончиками пальцев достал‑таки планку нижнего оконного проема. Этого хватило, чтобы немного затормозить падение и бросить к деревяшке кисть правой руки. Станислава провезло грудью по бетонной стене, но на это он не обратил внимания.

Главное было – удержаться за доску, не разжать пальцы!

А хотя, чего зря держаться? Второй этаж – не третий! Восемь метров минус два с половиной, получается пять с полтиной. Да еще следует убавить два метра на его рост и вытянутые руки, на которых он висел. В итоге до земной поверхности не более трех с половиной метров – детсадовская высота!

Переведя дух, Гордеев легонько оттолкнулся носком ботинка от шершавой стенки и отпустил руки. Приземление было классически‑десантное: колени вместе, полусогнуты. Инструктор должен быть доволен! Вон он параллельно полосе по посыпанной мелким гравием дорожке едет на крохотном электромобиле, наблюдает за действиями Станислава.

Земля встретила его чувствительным ударом, однако ноги были целы и можно было двигаться дальше.

Стас рывком развернулся на шум за спиной. А зачем тут тот, кому следовало быть довольным? Инструктор перегородил ему дорогу. Причем не один, а в компании крепкого парнишки – невысокого и жилистого, того самого рукопашника, с которым Гор имел честь работать в спарринге накануне.

Похоже, намерения у загорелого инструктора и его компаньона явно не мирные и прибыли они сюда не для того, чтобы поздравить будущего телохранителя с успешным приземлением. Они медленно приближались, беря Станислава в клещи: позади стена, перед ним – два бойца, уже принявшие боевую стойку. Ну совсем недвусмысленные намерения!

Мелькнула было мысль об оружии: вырвать из‑за спины «калаш» да полоснуть очередь под ноги, чтобы не нарывались хулиганы. Но он ее немедленно отбросил. Противники безоружны, и здесь все‑таки не Чечня, не разъяренных «чехов» останавливаешь…

Ну что же, надо прорываться. Драться так драться! И постараться сил на это потратить поменьше. Вряд ли эти парни будут слишком стараться, чтобы его затормозить, не пустить дальше. Полоса как‑никак учебная, бой шутейный.

Вот только в следующий миг он едва ушел от совсем не шутейного удара ногой с закрутки, выданного инструктором‑парашютистом. Если бы Гордеев не увернулся, запросто мог заиметь ключицу всмятку. Похоже, не шутят с ним!

Классно, кстати, сработал загорелый товарищ. Вполне поставленная техника ведения боя. Судя по стойке и удару, инструктор специализируется на классическом карате‑до. Второй соперник, как вчера убедился Гор, работает армейским рукопашным боем.

А вот и он пошел в атаку, попытался пробить защиту Станислава серией ударов «рука‑нога». Не вышло!

Ну что же, раз пошла такая драка, надо прорываться, решил Станислав и поправил за спиной автомат: мешает, зараза, но не бросишь же… И без шуток, а по‑боевому работать. С ним, судя по настрою визави, тоже не в бирюльки играют.

Он поймал инструктора на очередной закрутке. Тот так явно решил повторить прием, что пропустить столь удобный момент было грешно и смешно для такого серьезного бойца, как Гордеев. Тем более что на инструктаже не было уточнений по ограничениям и каким‑либо особым правилам прохождения полосы препятствий. И вообще не упоминалось, что двое на одного наедут…

Станислав совершил молниеносный выпад, упав на одно колено, чтобы пропустить мимо себя ногу «парашютиста», и выбросил вперед сжатый кулак. Именно выбросил, не бил, соперник сам на кулачишко наехал тем местом, которое в народе зовется причинным. Потому как ежели бы Стас ударил… Но не зверь он, не садист. А так, легкая травмочка случится, без тяжких последствий. Неприятно, конечно, но с минуту покорчишься, поматеришься сквозь зубы, а потом разогнешься со стоном, на месте попрыгаешь – и опять как новенький. Только обидчик уже далеко!

Так и случилось. Лишив на короткое время подвижности инструктора, Гордеев занялся его подельником. С ним было и проще и сложнее. Стас знал, на что способен парень, но и тот был в курсе его способностей. К тому же понял, что противник шутить не намерен, разозлился – вон какого косяка метнул в сторону зажавшего пах инструктора, враз потемнев лицом.

Они застыли друг против друга. Стасу пауза была необходима для того, чтобы определить характер боя с рукопашником, а тому потребовались секунды, чтобы прийти в себя после не то чтобы несчастья, скорее – казуса, случившегося с партнером, и соответственно настроиться на схватку. Вчера они с Гордеевым работали более в спортивном плане, а сегодня характер отношений явно изменился. И хотя в предыдущей встрече перевес был на стороне Гора, все, на что способен, он не показывал. Решил, что не стоит выкладываться по полной, и, похоже, оказался прав.

Короткого раздумья хватило на решение Станислава взять инициативу в свои руки.

«Что думать? Трясти надо!» – вспомнил он старый анекдот и, не сводя глаз с противника, медленно нагнулся, потянувшись к голени, на которой был закреплен тесак в ножнах.

Это была психическая атака. Гордеев не собирался пускать в ход нож против безоружного соперника, просто хотел посмотреть на его реакцию. И увидел то, что хотел увидеть. Страха в глазах парня не было, а вот растерянность его Станислав разглядел. И этот пунктик был записан в пользу Гордеева. Похоже, не рассчитывали ребятишки на столь решительные действия проверяемого.

А еще он решил выбивать клин клином и потянулся за тесаком не только для того, чтобы напугать противника. Во вчерашнем спарринге Стас определил стиль работы рукопашника как «бульдозерный». Тот с первых секунд боя активничал, пер вперед, словно бык на красную тряпку, нещадно молотя соперника руками и ногами, пытаясь его сломать. Гордеев выдержал натиск, работая на дистанции и стремительно двигаясь по кругу, нанося при этом жесткие уколы‑удары. А когда тот подустал, сам пошел в наступление…

Но сейчас он решил ошеломить парнишку, применив его же атакующую тактику. Стас, словно спринтер, уходящий со старта стометровки, стремительно метнулся из положения «согнувшись к сопернику». Тот не ожидал броска, попытался закрыться, но среагировал поздно. Он опоздал на сотую, на тысячную долю секунды, и это опоздание так и не сумел наверстать.

Боец бросил вверх предплечье, пытаясь сбить выстрелившую к его шее ладонь, и рванул к груди локоть. Но и там недотянул считаных сантиметров, и здесь не успел защититься.

Пальцы левой руки, сложенные в «клюв орла», несильно ударили в район сонной артерии, на мгновение парализовав рукопашника, а правая рука таранной «головой удава» врезалась в грудную клетку, точно в солнечное сплетение.

Не защитил и накачанный пресс. У парня от мощнейшего удара Гора перехватило дыхание, он почувствовал, что не может двигаться. Глубокий спазм заставил его замереть, руки сделались безвольными и бессильно поползли к бедрам, ватные ноги уже не держали тело.

Гордеев остановил отработанное тренировками движение: быстрый переступ за оседающего противника и короткий удар той же «головой удава» в основание черепа. Полоса учебная, бой шутейный… Да и время терять не стоило: инструктор почти пришел в себя, уже не матерится, а только морщится и прыгает на месте.

Оставив поверженных противников на месте схватки, Стас побежал к следующему препятствию. На частую сеть из толстых, в палец, веревок, натянутую вертикально на высоту порядка четырех метров, он взобрался быстро. Тут его и подловили. Едва Гордеев перелез на противоположную сторону и приготовился спрыгнуть, как столбы, на которых крепилась сеть, начали падать. Они не были жестко закреплены. Центр тяжести конструкции позволял испытуемому забраться на гребень сетки, но едва он перебирался на другую сторону, «бредень» падал и накрывал бедолагу.

Не минула сия горькая участь и Стаса. Он попытался отпрыгнуть подальше, однако оттолкнуться от повисшей в воздухе сети было практически невозможно. Его накрыло сеткой, причем столбы раскатились в стороны и веревки притянули тело к земле.

В полете, если можно было так назвать безвольное падение, Гордеев сумел‑таки просчитать ситуацию и, отчаянно изогнувшись, вырвать из ножен тесак. Рука с зажатым в ней ножом осталась относительно свободной, и Стас начал орудовать лезвием, кромсая тянущие его к земле веревки.

Вот еще пару разрежет…

«Ну, сволочи! Еще подарочек припасли! – едва не завыл от обиды Станислав. – Нет, надо было и инструктора и рукопашника мочить по полной. Успею освободиться или нет?…»

Было отчего расстроиться. Справа, из лесопосадки, надрываясь в лае, к запутавшемуся в сетке Гордееву неслись две рослые собаки. Судя по ситуации, псы не со стороны прибежали, а являются очередным подарком для Гора, так сказать, домашней заготовкой.

Стас лихорадочно орудовал ножом. Быстрее разрезать веревку, еще этот узел, еще веревку… Он уже приподнялся на одно колено… Собаки в десятке шагов.

За считаные мгновения до нападения псов Станислав почувствовал, что свободен, и рывком вскочил. Ну, теперь посмотрим, кто кого!

Он наконец рассмотрел собак. Здоровые, но не породистые. И, похоже, не натасканные на людей. По крайней мере, с ходу не бросились, а, заливаясь в надрывном лае, закружили в хороводе вокруг Стаса. Обученный пес – тот сразу бы метнулся к глотке или мертвой хваткой в руку бы вцепился, на землю повалил… Видимо, для антуража их припасли, для того, чтобы нервы потрепать проверяемому, максимум – штаны располосовать. А как у вас с психикой, господа экзаменаторы?

Привычным движением Гордеев вырвал из‑за спины «АК‑74», сорвал с предохранителя, передернул затвор и… засмеялся. Нет, все‑таки собаки были дрессированными. Они на удивление дружно и слаженно среагировали на намерения Стаса пустить в ход автомат. Лай мгновенно прекратился, а сами псы брызнули в разные стороны и в считаные секунды скрылись, если говорить профессиональным языком, в складках местности.

– Время идет, полоса еще не пройдена, – послышался за спиной голос инструктора. – Вперед!

Повинуясь приказу, Гор поставил автомат на предохранитель, закинул его за спину и трусцой побежал к следующему препятствию. Оно было с виду стандартным и называлось «блиндаж»: бетонированный колодец, лаз в подземный ход, как правило, ломаный, зигзагообразный, такой же колодец на выходе – в десятке метров заметны его края. За ним виднеется невысокая стенка с двумя проемами. Тоже знакомое препятствие. А где очередной сюрприз? Или они уже закончились?

Увы, но фантазиям устроителей полосы препятствий тоже есть предел. По крайней мере, во время короткого подземного путешествия бетонные своды на голову Стаса не рушились и из стен с леденящим душу хохотом не вываливались скелеты.

На выходе из блиндажа на бетонном бортике лежала пара гранат «РГД» и три метательных ножа. Гордеев, не думая, вырвал чеку у одной, метнул за стенку с окнами, быстро проделал то же самое с другой и присел в колодце. Взрывов не случилось, гранаты оказались учебные.

Он поднялся, и в это время справа метрах в десяти из травы выпорхнула ростовая мишень с изображением донельзя свирепого бородатого субъекта с кинжалом в руке. Не теряя время на размышления, Гор сгреб с бортика и пустил в мишень все три метательных ножа – не бороться же ему с нарисованным бородачом, да и для огневого поражения дистанция маловата.

Рывком выбравшись из колодца, Стас побежал к стенке. Он не успел подумать, тело само среагировало на звук, упав на землю. Не единожды ему приходилось слышать тактовый разговор автомата и свист пуль над головой. Вот еще разок довелось, причем из‑за спины…

Очередь прошла высоко, хотя стреляли не более чем в паре десятков метров. Без труда можно догадаться, кто пустил очередь, и сделать вывод, что прохождение штурмовой полосы еще не закончилось, хотя за куцей стенкой, за которую Стас зашвырнул гранаты, более препятствий не наблюдалось.

Но, как говорится, не первый раз девица замужем, намек Гор понял. Он по‑пластунски дополз до стенки, достал и изготовил «калаш» к стрельбе и осторожно выглянул из‑за кирпичной кладки.

Как Станислав и предполагал, метрах в пятидесяти впереди из травы поднялась грудная мишень. Гордеев ее положил с первой же короткой, в три патрона, очереди. Немедленно слева и чуть дальше вздыбилась вторая. И ее постигла участь сестрицы.

– Перебежками вперед, в атаку! – послышалась команда инструктора. – Наблюдать цели!

«Отживел, загорелый!» – констатировал Стас и, вскочив, отработанным зигзагом ринулся «в атаку». Он на ходу успел скосить еще пару мишеней и готов был работать дальше, однако команда «Отбой!» остановила его.

На этом прохождение курса телохранителей, если это было именно то, что ему заявляли, а не нечто иное, для Станислава закончилось. Итогов обучения и сдачи экзаменов не подводили. После прохождения полосы препятствий ему дали скоренько переодеться в свою одежду, посадили в вертолет и доставили в Москву.

Уже на следующий день Гордеев получил короткий инструктаж у Беса – Белявского, после чего приступил к работе по охране и обороне Анны Дмитриевны Анчар.