Наивная диалектика милетцев, Эмпедокла, Гераклита, Анаксагора

Древнегреческая философия возникла не в самой Древней Греции, а в городах западного побережья Малой Азии, основанных греками. Древнейшей философской школой считается милетская. Она была основана Фалесом (624 – 547 до н.э.), Анаксимандром (610 – 546 до н.э.), Анаксименом (585 – 525 до н.э.). Круг научных интересов представителей этой школы чрезвычайно широк. Им принадлежит ряд открытий в области математики, географии, астрономии.

Но главное их внимание было обращено на проблему субстанции или первоматерии, из которой возникают вещи. И это не случайно. Только решение этой проблемы открывало возможность построения независимо от религии и мифологии объяснение мира и разработки диалектического взгляда на сущее как связанное целое. Фалес, исходя из того, что жидкость является составной частью многих предметов, скажем винограда, сыра и т.п., пришел к выводу, что все состоит из воды. Она есть первооснова всего сущего. По Анаксимандру такой первоосновой есть бескачественная материальная субстанция апейрон. Он дает начало всем многокачественным вещам. По Анаксимену, субстанция – это воздух: все возникает из него и все в него возвращается.

У милетцев мир не просто какое-то первовещество. У них Вселенная полна богов, все одушевлено. Так, признак всеобщей одушевленности Фалес видел в свойствах магнита и янтаря: из того, что янтарь и магнит способны приводить другие тела в движение, он делал вывод, что они имеют душу.

Развивая учение милетцев, Эмпедокл из Агригента (на острове Сицилия) (ок. 483 – 423 до н.э.) в своей философской поэме «О природе» сводит все многообразие вещей к четырем «корням»: земле, воде, воздуху и огню. Это учение о четырех элементах (или стихиях) природы в течение многих веков удерживалось в античной и средневековой философии. Соединение и разделение элементов, а значит и образование и разрушение вещей, по Эмпедоклу, происходит под действием двух противоборствующих сил: притяжения и отталкивания («дружбы» и «вражды»). Преобладание той или иной силы обуславливает по Эмпедоклу, различные стадии развития Вселенной. Большую роль в эволюции живого играет, по Эмпедоклу, естественный отбор более жизнеспособных сочетаний.

Гераклит (530-470 до н.э.) был один из первых, кто заметил противоречие между представлениями о вечной и неизменной субстанции и изменчивым миром чувственных вещей. Все течет, все меняется, а значит, вся трудность заключается в объяснении источника движения. И Гераклит находит гениально простой выход из этих затруднений. Он наделяет саму субстанцию активностью. Для него субстанция – это не только первовещество, из которого возникают и в которое возвращаются вещи, но и первоисточник всякого движения, изменения вообще. Такой активной субстанцией он объявляет огонь. Из этого представления о субстанции Гераклит делает прямые атеистические выводы. «Этот космос, - писал он, - не создан ни кем из богов и никем из людей, а был и будет вечно живым огнем, который закономерно разгорается и закономерно угасает».

Анаксагор (500-428 до н.э.) также стремится согласовать представление о вечности и нетленности истинного сущего с изменениями, движением и множеством вещей, о которых свидетельствуют органы чувств. Но из представления о единой субстанции, даже активной, качественное многообразие изменчивых вещей, справедливо считает Анаксагор, не объяснишь. Поэтому первичными элементами мира он объявляет бесконечное качественное многообразие элементов «семян вещей», позже названных гомеомериями. Их различное сочетание, по Анаксогору, образует вещи. Движущей силой соединения и разделения частиц он объявляет мировой «Ум» («Нус»). В исходном состоянии мира, по Анаксагору, все вещи были смешаны, только «Ум» не был смешан ни с чем, и существовал сам по себе. Затем «Ум» коснулся смеси и в ней возникло круговое движение, из него – плотное и редкое, теплое и холодное, светлое и темное, сухое и влажное. В дальнейшем путем сгущения выделились облака, из облаков – вода, из воды – земля, из земли – камни. Небесные светила, по Анаксагору, тоже суть камни, захваченные круговым движением эфира. Солнечные затмения объясняются прохождением Луны между Землей и Солнцем. В природе господствует необходимость, так что «Судьба» - это лишь пустое слово.

Антидиалектика элейцев

Философы элейской школы (Южная Италия) особенно Парменид (конец VI – V век до н.э.) и его ученик Зенон Элейский (около 490 – 430 до н.э.) были, пожалуй, первыми, кто обратил внимание на слабость наивной диалектики.

Мир, по Пармениду, - это вещественный шар, в котором нигде нет пустоты, и, следовательно, движение вещей в нем невозможно, так как в мировом пространстве они плотно пригнаны друг к другу, как кубики в детской коробке. Видимое, чувственное движение – это обман органов чувств. Представление о движении и изменении – это лишь «мнение смертных».

Ученик Парменида Зенон выдвинул ряд доводов в защиту его учения. Своими апориями (логическими затруднениями) «стрела» «Ахиллес и черепаха» и др. он наглядно продемонстрировал, что всякая попытка мыслить движение приводит к неразрешимым логическим противоречиям. Так, движущая стрела находится в какой-то миг в какой-то точке пространства. Но если она находится в этой точке, то она покоится. Тогда выходит, что движение стрелы должно складываться из бесконечной суммы покоя, что абсурдно. Значит, движущая стрела покоится.

И тем не менее парадоксальность рассуждений Зенона (движущая стрела должна покоиться, быстро бегущий человек Ахиллес должен видеть самое медленное животное черепаху постоянно впереди себя и т. д.)поражали воображение, заставляли искать способы устранения затруднений и стимулировали развитие логики, диалектики, математики.

Софисты

Софисты не представляли собой единой школы. Общим для них было, пожалуй, то, что они стремились к опровержению диалектики, истолковывая ее в духе крайнего релятивизма. Если истинен тезис Гераклита «panta rei» («все течет») говорил Кратил (вторая половина V начала VI вв. до нашей эры), то знание о мире вообще невозможно. Пока мы что-то высказываем о какой-то вещи, она изменяется и уже не отвечает тому, что о ней высказывалось. И если Гераклит учил о том, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку, то, по Кратилу, в нее нельзя войти и один раз.

По Протагору (480-410 до н.э.), все меняется каждое мгновение; о чем-нибудь можно сказать как что-то одно, так и что-то другое. Значить, делает вывод Протагор, «человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют и несуществующих, что они не существуют». Этот тезис Протагор распространял и на религиозную область. «О богах я не могу знать ни того, что они существуют, ни того, что их нет, ни того, каковы они по виду». Правда, в этике и политике, по видимому, Протагор был не очень склонен последовательно проводить свой релятивизм. До нас дошло его рассуждение о том, что если мы не знаем истины, то мы можем знать, что полезно.

В спорах со своими противниками софисты часто сознательно прибегали к различного рода логическим уловкам, стремясь во чтобы то ни стало навязать свое мнение (известен софизм «Рогатый», его суть: «То, что ты не терял, то у тебя есть: рогов ты не терял: значит, ты рогат». Но этот силлогизм направлен, потому что термин «потеря» в обеих посылках имеет разный смысл). Это дало Аристотелю повод назвать софистов мнимыми учителями мудрости, а нашим современникам употреблять термин «софистика» в негативном смысле, для обозначения попыток любыми ухищрениями доказывать заведомо ложную точку зрения. Но подобные оценки софистов весьма спорны. Именно софисты были первыми учителями мудрости и способствовали распространению философских взглядов. Именно они поставили в центр философии проблему человека. Наконец, их логические ухищрения, ставившие в тупик оппонентов, стимулировали логические исследования и дали возможность тому же Аристотелю создать науку о нашем мышлении – логику.