Гусиные перья и «Красные книги»

Каждое утро, кроме праздников и нерабочих дней, к девяти часам, к двум главным вестибюлям Ллойда спешат около пяти тысяч служащих, чиновников, страховщиков и маклеров. Клерки в своих традиционных черных котелках и сюртуках, в серых с темными полосками брюках, при «бабочках» и с тросточками‑зонтиками, торопливо поднимаются в конторы на третьи и четвертые этажи зданий. Страховщики и маклеры, одетые в строгие костюмы темного цвета, входя в здание, оставляют в гардеробе шляпы, трости и зонты. На некоторое время они задерживаются в вестибюле у так называемой «доски жертв», что стоит перед входом в страховой зал Каждое утро один из «уэйторов» вывешивает на ней разноцветные листы с подробностями морских и авиационных катастроф, пожарах, наводнениях, ограблениях и других бедствиях, которые могут повлиять на благосостояние и даже изменить судьбу некоторых «юлианов». По издавна заведенной традиции (опять‑таки традиции) морские объявления пишутся от руки каллиграфическим почерком: катастрофы и аварии на море – на желтых листах, авиационные катастрофы – на синих (печатно) и все прочие бедствия, которые случились на земле, – на розовых листах (тоже печатно). Нередко в этом вестибюле слышатся тяжелые вздохи, возгласы негодования, проклятья и даже случаются сердечные приступы с летальным исходом. Иногда задают вопрос: «Может ли статься так, что однажды Ллойд по какой‑нибудь причине прогорит и вылетит в трубу?»

На этот вопрос можно смело ответить отрицательно. Сам Ллойд едва ли когда‑либо прогорит. «Вылететь в трубу» могут лишь его страховщики, принявшие на себя риск в размере стоимости своего состояния.

Принцип морского страхования в капиталистической стране с его тонкостями и особенностями очень точно и наглядно дан современным аргентинским писателем Исидоро Сэгуэеом в его замечательном рассказе «Застрахованное судно». Он пишет: «Мореплавание всегда было опасным занятием, и виной тому не только стихия, но и сами люди. Страховые компании всегда остаются в барыше, потому что размер страховых премий зависит от степени риска и средней величины убытков. Судовладелец получает фрахт, который нередко больше стоимости судна. Грузовладелец также получает возмещение в случае гибели груза. Страховщик платит в случае гибели судна и за груз и за судно иногда гораздо больше, чем они стоят, но страховые премии, получаемые страховщиками, огромны. Данные статистики подтверждают, что кораблекрушения происходят реже, чем благоприятный исход рейса».

Как бы подчеркивая, что он действительно терпит убытки и оплачивает сполна возмещения, Ллойд весьма торжественно и, если так можно выразиться, помпезно обставляет каждую регистрацию погибших судов. Именно в этой процедуре как нигде лучше выявляются вековые традиции. А делается это следующим образом.

В центре страхового зала, на специальной конторке лежит большая книга в черном переплете из свиной кожи. Это «Книга потерь Ллойда». В нее с 1774 г. заносятся все застрахованные у Ллойда суда, которые погибли. Все записи делаются исключительно гусиными перьями. Говорят, что в Ллойде есть даже должность мастера по заточке этих перьев, на которой до недавнего времени числился один 80‑летний старец, владевший этим искусством в совершенстве. Клерку «при книге» ежегодно требуется 150 перьев.

Помимо «Книги погибших кораблей», в Ллойде в ходу так называемые «Красные книги». В них тем же гусиным пером заносят суда, которые «считаются пропавшими без вести». Это большого формата тома в красных сафьяновых Переплетах. В каждой из них около 200 листов.

Первую «Красную книгу» начали заполнять в 1873 г. Прошло всего два года и два месяца, как все строки её просторных страниц оказались исписанными названиями бесследно исчезнувших в море судов. В основном это были имена старых деревянных парусников, «плавающих гробов», загруженных сверх допустимой нормы. Потом записями заполнилась вторая, третья, четвертая... четырнадцатая книга.

Если на заполнение первой «Красной книги» потребовалось всего два года и два месяца, то четырнадцатая книга такого же объема заполнялась четверть века. Ее начали 10 июля 1929 г. и закончили 22 декабря 1954 г. В эту книгу не заносились суда, пропавшие без вести во время второй мировой войны. На тем не менее в нее записано 222 судна! Вдумайтесь в это число. Оно означает, что за четверть века человечестве, достигнув величайших успехов в науке и технике, 222 раза расписалось в своей беспомощности перед морской стихией. Сейчас заполняют шестнадцатую книгу.

Эксперты по морским авариям и специалисты‑кораблестроители не смогли установить причину гибели этих судов, и никто не знает места, где они погибли...

Перелистывая слегка пожелтевшие от времени страницы «Красных книг», невольно вспоминаешь строчки из «Зеркала морей» Джозефа Конрада: «Никто не возвращается с исчезнувшего корабля, чтобы поведать нам, сколь ужасной была его гибель, сколь неожиданной и мучительной стала предсмертная агония людей. Никто не расскажет, с какими думами, с какими сожалениями, с какими словами на устах они умирали».

Как и люди, корабли уходят из жизни разными путями. Их естественная смерть – разборка на металлолом. Таков удел большинства построенных и отплававших свой век судов. Подобно людям, которые их создали, корабли нередко становятся жертвой роковых обстоятельств – морской стихии, войны, злого умысла, ошибок людей.

С тех пор как человек начал овладевать стихией моря, ему пришлось познать горечь кораблекрушения. Сколько судов погибло за всю историю мореплавания? Сколько их покоится на дне морей и океанов?

На эти вопросы впервые попытались дать ответ американские океанографы Терри и Рехнитцер. В 1964 г. они подсчитали по данным мировой статистики, что ежегодные потери судов в середине XIX в. составляли около трех тысяч единиц. Начиная с 1902 г. до наших дней каждый год в среднем погибало до 398 судов.

Американские ученые, взяв в расчет, что мореходством люди занимаются уже более двух тысяч лет и что ежегодная средняя потеря судов всех стран составляла 500 единиц, получили миллион погибших кораблей. Миллион затонувших кораблей! Это значит, что примерно на каждые 40 квадратных километров дна Мирового океана приходится в среднем одно затонувшее судно.

Большинство этих судов погибло на скалах и подводных рифах близ берега. Многие нашли свою могилу на огромной глубине в океанских просторах. Координаты места гибели большинства из них известны страховщикам, морским историкам и охотникам за затонувшими сокровищами.

Но в мировой летописи кораблекрушений есть и краткие записи. Каждая из них начинается примерно так: «Такого‑то числа, месяца и года корабль такой‑то под командованием капитана такого‑то, имея столько‑то человек на борту, вышел из порта „N“. И все... Далее две роковые фразы: „В порт назначения корабль не пришел. Считается пропавшим без вести“.

 

 

Когда звонит колокол

Если застрахованное у Ллойда судно своевременно не приходит в порт своего назначения и от него по радио не поступает никаких известий, страховщики заносят его в список «Запаздывающие суда». С этого момента «Ллойдз лист» в течение недели публикует название этого судна под рубрикой «Суда, подлежащие расследованию». Причем газета ставит название не прибывшего в срок судна уже после того, как комитет Ллойда передал своим агентам в местах, где проходило плавание этого судна, соответствующие запросы и получил от них неутешительные ответы. По истечении недели страховщики выжидают определенный срок, который зависит от района, где проходило плавание, и обстоятельств рейса, с надеждой, что судьба пропавшего судна прояснится лучшим образом. Но когда проходят все реальные сроки для всяких предположений, например выход из строя судов радиостанции, изменение капитаном рейсового задания в силу каких‑либо причин, вопрос об исчезнувшем судне выносится на обсуждение комитета Ллойда. Если его члены соглашаются во мнении, что рассматриваемое судно следует считать пропавшим без вести, то оно заносится (опять‑таки гусиным пером) в «Красную книгу». Вот тогда‑то и звонит колокол...

С этим колоколом, ставшим в Англии уже легендой, связано немало интересных историй и в то же время путаницы. Когда и сколько раз он звонит, и вообще почему звонит, в Англии знает не всякий. Автор этой книги, до тех пор пока не побывал в здании Ллойда, был сбит с толку и, точно не зная, сколько ударов соответствует тому или иному событию, допустил грубую ошибку в своей первой книге о морских катастрофах. Оказывается, этот колокол никогда не звонит и никогда не звонил три раза... Читатель, вероятно, поймет, как неловко чувствует себя автор, который одну из глав своей книги, в которой описывается страховка судов, назвал «После трех ударов колокола»...

Каждый мальчишка в Англии знает, что бронзовый колокол Ллойда зовется «колоколом Лютина» (во всяком случае так его величают сами «юлианы»). Но что удивительно, на этом колоколе (его вес около 50 кг, а диаметр почти 40 см) вместо «La Lutine» выбиты слова «St. Jean»! Чтобы объяснить эту несуразицу, кратко расскажем историю самого «Лютина».

В одном из залов на галерее здания Ллойда стоит красивое деревянное резное кресло.

На спинке прибита медная дощечка с надписью: «Это кресло сделано из деревянного руля фрегата Его Королевского Величества „Ля Лютин“, который утром 9 октября 1799 г. отплыл с ярмутского рейда, имея на борту большое количество золота, и погиб той же ночью у острова Влиланд. Все находившиеся на судне люди, кроме одного человека, погибли. Руль был поднят с затонувшего судна в 1859 г., после того как пролежал под водой шестьдесят лет». За этой бесстрастной надписью скрывается один из самых драматических эпизодов в истории английского мореплавания.

Когда‑то этот 32‑пушечный фрегат считался одним из самых красивых и быстроходных судов французского военного флота. В одном из сражений он был захвачен эскадрой английского адмирала Дункана и приведен в Лондон. С этих пор на фрегате стал развеваться британский флаг, и английские моряка стали называть его не «Ля Лютин», а просто «Лютин», опуская французский артикль.

Ранним пасмурным утром 9 октября 1799 г. «Лютин» под командованием капитана Ланселота Скиннера снялся с якоря и вышел из Ярмута к берегам континента. Спустя 18 часов, когда корабль находился у входа в залив Зейдер‑Зе, начался сильный шторм. Стараясь избежать грозившей судну опасности быть выброшенным на прибрежные отмели голландского берега, капитан Скиннер решил штормовать в открытом море. Но все попытки отойти от берега были напрасны – поворот не удался, и фрегат сел на мель между островами Тершеллинг и Влиланд. Северо‑восточный шторм ураганной силы быстро опрокинул судно, и оно затонуло на небольшой глубине. Из двухсот человек экипажа до берега добрался один раненый матрос, который умер на пути в Англию.

Сообщение об этом кораблекрушений произвело в Англии сенсацию. Ведь «Лютин» вез в Гамбург золото – собственность группы лондонских купцов. Золотые гинеи, пиастры, луидоры и слитки из благородного металла оценивались в 1 175000 фунтов стерлингов!

Гибель такого фрегата – тяжелый удар для страховщиков Ллойда. Вскоре им пришлось выплатить страховое возмещение 900 тыс. фунтов стерлингов.

Пока в Англии обсуждались планы подъема сокровища с погибшего фрегата, слухи о затонувшем кладе распространились вдоль всего побережья Голландии. Воспользовавшись тем, что Англия и Голландия находятся в состоянии войны, король Голландии объявил «Лютин» своей собственностью.

Во время сильных отливов борт судна был виден над водой, и проникнуть в его трюм не представляло особенного труда. Полтора года местные жители и рыбаки Зейдер‑Зе собирали золотой урожай. Поощряя золотодобытчиков, правительство Голландии разрешило им оставлять у себя треть найденных сокровищ.

За восемнадцать месяцев с «Лютина» было поднято золота на сумму свыше 70 тыс. фунтов стерлингов.

Но с каждым месяцем проникать в этот золотой кладезь становилось все труднее: «Лютин» оседал в мягкий грунт, а сильное течение непрерывно заносило его корпус песком. Вскоре жители островов Тершеллинг и Влиланд перестали искать здесь золото.

О фрегате вспомнили лишь через пятнадцать лет, когда в Европе утих пожар наполеоновских войн. В 1821 г. король Нидерландов Вильгельм 1 утвердил концессию, по которой, жители острова Тершеллинг могли заниматься поисками и подъемом золота «Лютина», оставляя себе половину найденного. Остальное они должны были сдавать государству. Спустя два года Вильгельм подарил концессию английскому королю Георгу, который в дальнейшем передал ее Ллойду. С этого момента поисками клада в основном занимались англичане. Они предприняли ряд серьезных попыток овладеть золотом и за пять лет, с 1855 по 1861 г., подняли около 40 тыс. фунтов стерлингов.

В 1859 г., кроме золотых монет и слитков, были найдены судовой колокол «Лютина» и руль. Страховщики Ллойда решили увековечить память фрегата: из досок дубового руля сделали стол и кресло для председателя общества. Но оно получилось такое неудобное, что ни один председатель Ллойда не смог на нем сидеть... Позже, в 1896 г., колокол, который долгое время стоял под столом, подвесили в центральном зале. С этого момента в главном зале Ллойда появилась весьма оригинальная традиция: бой колокола «Лютина».

Почему же на колоколе «Лютина» стоит название другого корабля? Сотрудники Ллойда объясняют это тем, что или колокол на злополучный фрегат повесили взамен утерянного или сам фрегат, который сначала назвали «St. Jean», переименовали в «La Lutine». Известно, что корабль стоял на стапеле шесть лет и его название вполне могли изменить, тем более что «La Lutin» (что, кстати, значит в переводе с французского «эльф» или «домовой») было у французских моряков очень популярным: с 1793 по 1806 г. это название носили четыре военных корабля. Оно оказалось несчастливым: все четыре корабля попали в руки англичан.

С количеством ударов этого колокола, который все же именуется «колокол Лютина», страховщики Ллойда больше ста лет назад порешили так: два удара – хорошие вести, один удар – плохие вести или важное объявление.

Например, если застрахованное у Ллойда судно было занесено в список «Запаздывающие суда» и его название сдублировано в газетной рубрике «Суда, подлежащие расследованию», вдруг нашлось и благополучно плавает, то колокол звонит два раза. При этом глашатай торжественным голосом объявляет новость Такими же двумя ударами колокола Ллойд отмечает важные события в своей жизни, например посещение штаб‑квартиры королевой или первым лордом Адмиралтейства.

Когда в «Красную книгу» сделана запись о пропавшем без вести корабле, глашатай на черно‑зеленых «рострах» ударяет один раз в «колокол Лютина» и объявляет примерно следующее: «Господа, внимание! Теплоход такой‑то регистровой вместимостью столько‑то тонн, принадлежащий фирме такой‑то и застрахованный у нас, следуя из такого‑то порта, не прибыл в место своего назначения. С сегодняшнего дня это судно нами считается пропавшим без вести».

Услышав это сообщение, страховщики, поставившие в свое время инициалы на «слипе», вздыхают, а может быть чертыхаются, и начинают готовить документы к выплате судовладельцу страхового возмещения. По правилам Ллойда возмещение выплачивается спустя две недели после удара «колокола Лютина».

Один удар «колокола Лютина» раздается в Ллойде довольно редко, не более пяти‑шести раз в году. Хотя сведения об авариях и катастрофах судов, которые застрахованы у Ллойда, поступают в его штаб‑квартиру десятками и сотнями каждый день, колокол безмолвствует. Автор во время посещения Ллойда спросил глашатая: «Почему вы не ударяете в „колокол Лютина“ каждый раз, когда в море погибают суда ваших клиентов?»

– В таком случае в этом зале целый день стоял бы похоронный звон, и это бы сильно нервировало наших работников: ведь каждый из них думал бы, что погибло его судно... – прозвучали в ответ слова, произнесенные с чудесной дикцией. Оказывается, те, кого это касается, узнают об авариях и случаях гибели «своих» судов не со слов глашатая, а из радиограмм, причем весьма быстро, где‑то в течение часа с момента происшествия.

Но бывают исключения из правил и у Ллойда: иней раз один удар «колокола Лютина» раздается в зале перед тем как делается объявление о полной конструктивной гибели какого‑нибудь особого, очень большого судна, например «Берге Истра», или о катастрофе, унесшей много человеческих жизней, как 14 апреля 1912 г., когда погиб «Титаник».

Занося исчезнувшие в безбрежных просторах океана суда в «Красные книги», страховщики Ллойда за сто с лишним лет ошиблись только один раз, во всех остальных 1250 случаях их «диагноз» – «считаются пропавшими без вести» – оказался точным.

Теперь расскажем о некоторых случаях исчезновения застрахованных у Ллойда судов, судьба которых до сих пор остается тайной океана.

16 марта 1928 г. английский грузовой теплоход «Азиатский принц», принадлежавший фирме «Рио Кэп лайн», приняв генгруз и имея на борту 48 членов экипажа, вышел из Лос‑Анджелеса на Иокогаму.

6 апреля 1928 г. на внешнем рейде Иокогамы отдал якоря английский пароход «Сити оф Истберн». Его капитан сделал японским властям заявление о том, что во время плавания в Тихом океане при ненастной погоде, севернее Гавайских островов его радист принял SOS, который передавал английский танкер «Бритиш Хассар», и что, поскольку в сообщении не были указаны координаты, он не изменил своего курса для оказания помощи.

Оказалось, что этот же SOS 26 марта 1928 г. был принят несколькими береговыми японскими радиостанциями и пароходами «Ниагара» и «Венчура». Это говорило о том, что гибнущий танкер находился примерно в 400 милях к юго‑западу от Гаваев. Несмотря на столь приблизительные координаты, на поиски с американской военно‑морской базы в Перл‑Харборе вышли эсминцы «Барнус» и «Ладлоу». Разбив участок океана на квадраты, они в течение десяти дней вели тщательные поиски. Но ни эсминцы, ни посланные в океан гидросамолеты танкера не нашли, и решили, что он переломился во время шторма и затонул.

К немалому изумлению американских моряков, в Перл‑Харбор пришло из Лондона сообщение, что разыскиваемый ими танкер благополучно стоит в иранском порту Абадан на реке Шатт‑эль‑араб в Персидском заливе и что в апреле он никак не мог оказаться в Тихом океане. Вскоре выяснилось, что вышедший из Лос‑Анджелеса 16 марта 1928 г. теплоход «Азиатский принц» в Иокогаму не пришел и что ллойдовские агенты не застали его ни в одном из азиатских портов, что не вернулся он и в Америку.

По всей вероятности, SOS был передан с «Азиатского принца». Дело в том, что радиопозывные этих двух судов были очень похожи: «Бритиш Хассара» – GTVR, а «Азиатского принца» – GTVP: по азбуке морзе буква «Р» обозначается. – –., а буква «R»: –. Поскольку все принявшие этот SOS радисты сообщили, что по их мнению радиосообщение в районе Гаваев 26 марта было передано не профессиональным радистом, медленно и с перерывами, то он мог перепутать буквы.

Дело с исчезновением теплохода начинало принимать характер сенсации, о нем заговорила пресса. Ведь это был совсем еще новый теплоход вместимостью 6734 рег. т, построенный в Гамбурге по специальному заказу англичан, в соответствии с требованиями высшего класса Регистра Ллойда. За два года плавания, до последнего злополучного рейса, судно показало исключительно высокие мореходные качества. Его капитан Дункан считался одним из опытнейших судоводителей компании.

Потом стало известно, что в тот день, когда «Ниагара» и «Венчура» приняли загадочный SOS, в районе Гавайских островов, где на восьмой день своего плавания должен был находиться Азиатский принц», не бушевало никакого шторма. Но судно исчезло. 23 мая 1928 г. «колокол Лютина» ударил один раз, и через две недели фирма «Рио Кэп лайн» получила 180 тыс. фунтов стерлингов – сумму, на которую «Ллойд» принял риск

Спустя три месяца после исчезновения теплохода грузовладелец заявил, что на борту Азиатского принца» находились слитки золота, оценивавшиеся в 260 тыс. фунтов стерлингов

Эту новость пресса подала по‑разному. Одни газеты сообщали, что еще в порту на борт судна тайно проникли американские гангстеры. Перебив команду, они встретили в условном месте шхуну своих сообщников. На нее бандиты, якобы, перегрузили золото, а «Азиатский принц» пустили ко дну. Другие газеты писали, что в составе экипажа из 48 человек было 26 китайцев, что они, узнав о ценном грузе, убили офицеров и привели теплоход в один из индийских портов, где скрылись с золотом.

До сих пор на страницах английской морской печати встречаются все новые и новые версии, «проливающие свет» на исчезновение «Азиатского принца». Пишут и о дрейфовавшей в Тихом океане мине времен русско‑японской войны, на которой подорвался теплоход, и даже... о вероятном попадании метеорита в судно. Судьба теплохода и его 48 моряков остается все еще неразгаданной тайной Тихого океана.

Вечером 18 октября 1935 г. радисты многих судов, находившихся в Северной Атлантике, приняли срочное сообщение: «58 нордовой, 18 и 30 минут вестовой... Застигнуты сильным штормом. Просим сообщить координаты ближайших к нам судов...» Радиограмму передавал английский пароход «Вардалия», который шел из Англии в Америку.

На следующее утро судовые радисты услышали непрерывную ритмичную трель: три точки... три тире... три точки... Сообщая свои координаты, капитан «Вардалии» просил немедленной помощи. В радиограмме, переданной вслед за сигналом бедствия, говорилось о сильном крене. Последняя фраза была: «Пытаемся покинуть судно». Затем в эфире наступило молчание. Спустя 2 часа к месту бедствия подоспело несколько кораблей, но океан был пуст.

Поиски не дали результатов – судно длиной 125 м исчезло. До сих пор причина его гибели неизвестна Некоторые морские специалисты утверждают, что причиной катастрофы стали... коровы («Вардалия» была приспособлена для перевозки скота). Считают, что во время шторма деревянные загоны сломались. Обезумевшие от качки животные не могли держаться на ногах и, переместившись на один борт, сильно накренили судно, что и привело «Вардалию» к гибели.

Исчезновение западногерманского теплохода «Мелани Шульте» вызвало в свое время в морских кругах Европы и Америки немалую сенсацию. Новое судно, оборудованное ВО последнему слову техники, два раза пересекло Атлантику. Выдержав несколько сильных штормов близ Ньюфаундленда, Корабль показал высокие мореходные качества. Но не прошло и двух месяцев се дня спуска теплохода на воду, как стало известно, что он не пришел в порт назначения.

Приняв 17 декабря 1952 г. в норвежском порту Нарвик около 10 тыс. т железной руды, он вышел к берегам США. Курс был проложен на американский порт Мобил.

Капитан сообщил 21 декабря, что погода не благоприятствовала плаванию. У судовладельцев это не вызвало удивления: они знали нрав зимней Северной Атлантики. Прошло пять дней, а от капитана Генриха Родэ не пришло никаких известий.

Беспокойство сменилось опасением. Начались поиски. Все тщетно! Теплоход не прибыл ни в один из портов Северной Америки. Не вернулся он и в Норвегию... Вскоре у западного побережья Шотландии обнаружили спасательный круг с надписью «Мелани Шульте Эмден». Спустя некоторое время море выбросило две деревянные люковые крышки на берег одного из Гебридских островов Потом в море нашли деревянные обломки судовой радиорубки.

Что привело теплоход к гибели? Комиссия экспертов не могла назвать причину катастрофы. Остается только предполагать: дрейфующая мина или мгновенная потеря остойчивости в результате перемещения руды в трюмах

Аргентинский пароход «Генерал Сан‑Мартин» принимал более 10 тыс. т груза. Покинув 28 августа 1954 г. Буэнос‑Айрес, судно отправилось в чилийский порт Сан‑Антонио. По пути капитан зашел в Баия‑Бланка.

Долго и напрасно ожидали «Генерала Сан‑Мартина» в порту назначения. Причем ни один из кораблей, находившихся в водах, где проходило плавание аргентинского судна, не принял никаких сигналов бедствия. Последним, кто видел 12 сентября пароход, был лоцман, который провел корабль через опасный Магелланов пролив

Когда прошли все сроки ожидания, правительство Аргентины послало на поиски «Генерала Сан‑Мартина» военные корабли и самолеты. Вскоре у мыса Рапер обнаружили огромное пятно разлившейся на поверхности моря нефти и плавающие обломки. Однако эксперты не могли утверждать, что пятно является всплывшим топливом, а обломки – частями надстройки именно с исчезнувшего парохода.

С 27 октября 1954 г. «Генерал Сан‑Мартин» стал официально числиться пропавшим без вести. Его огромный стальной корпус длиной в 147 м еще не найден.

Но случается, что пропавшие без вести суда случайно обнаруживают на дне моря спустя многие годы. Вот один пример.

Последним видел «Ионгалу» смотритель маяка на острове Дент. Это было 22 марта 1911 г., вскоре после того как пароход вышел из австралийского порта Маккей в Таунсвилл. Потом судно бесследно исчезло.

Почти полвека судьба парохода и 120 находившихся на его борту человек оставалась загадкой.

Власти австралийского штата Куинсленд объявили: «Любой, кто раскроет тайну „Ионгалы“, получит 1000 фунтов стерлингов награды». За наградой пришли через... 48 лет.

В конце 1958 г. живущий в Австралии немецкий эмигрант Георг Конрат, занимаясь подводной охотой у мыса Боулинг Грин, близ Туансвилла обнаружил на глубине 35 м два затонувших парохода. С одного из них он поднял судовой сейф. Ценностей в нем не оказалось, а пачка документов превратилась в белую студенистую массу. Снимок находки опубликовали австралийские газеты. Фото заинтересовало представителя английской фирмы «Замки и сейфы Чаба и сына». Номер и снимок сейфа он послал в лондонскую контору своей фирмы. Через неделю в Туансвилл пришел ответ: «Сейф за номером 49825 был изготовлен нами в мае 1903 г. по заказу фирмы „Армстронг“ для парохода „Ионгала“.

Так установили факт и место гибели парохода. После осмотра обнаруженных судов водолазами специалисты пришли к выводу: оба парохода затонули в результате столкновения.

Тайна «Ионгалы», столь долго занимавшая воображение австралийцев и Ллойда, была раскрыта.

 

Ржавый лист судовой обшивки

 

В середине 1909 г. мир облетела весть – английский пассажирский пароход «Уарата», совершая свое первое плавание из Австралии в Англию, исчез у южных берегов Южной Африки со всеми находившимися на нем людьми. Его нашли через... 50 лет после исчезновения.

«Уарату» построили в Шотландии в 1908 г. по заказу процветавшей в те годы английской судоходной фирмы «Блю энкор лайн». Это был большой, прочный, надежный пароход, рассчитанный на дальние океанские рейсы в Австралию. Он мог принять несколько сот пассажиров и более десяти тысяч тонн груза. В те годы пароход «Уарата» считался одним из самых больших в мире грузовых судов.

После сдачи заказчику пароход, успешно выдержав ходовые испытания на мерной миле, совершил первое плавание в Австралию. Возвращаясь в Европу, «Уарата» взял на борт в Аделаиде 6500 т груза: зерно, муку, жиры, кожи и свинец. Зайдя в южноафриканский порт Дурбан, он пополнил запас угля. Через три дня судно, имея на борту 211 пассажиров и команду, снялось с якоря и взяло курс на Кейптаун. Это было вечером 29 июля 1909 г. После остановки в Кейптауне «Уарата» должен был следовать в Лондон. С тех пор он исчез... Сначала думали, что он просто задерживается из‑за какой‑нибудь неисправности в машине (радио на «Уарате» не было). Вспомнили случай с новозеландским пароходом «Уакайто», у которого в 1899 г. во время плавания из Англии в Австралию переломился гребной вал. Судно не имело парусов и, находясь лишь в 180 милях от Кейптауна, случайно было замечено спустя три с половиной месяца после аварии.

Проходили дни, недели, прошло два месяца, а «Уарата» не давала о себе знать. Поиски, организованные на третий месяц, ничего не дали. Судно исчезло.

Последним, кто видел «Уарату», был экипаж английского грузового парохода «Клан Макинтайр»; «Уарата» обошел его при выходе из Дурбана.

Шло время. Дело начинало принимать характер сенсации. Пароход «как в воду канул». И действительно, если «Уарата» по каким‑либо причинам затонул, то куда же делись люди? Ведь они могли спастись на шлюпках. На судне было 17 спасательных шлюпок, рассчитанных более чем на 800 человек, деревянные плоты, спасательные круги, около тысячи пробковых нагрудников. А во время поисков не было обнаружено ни одного плавающего на поверхности океана предмета!

Австралийские и английские газеты того времени пестрели различными предположениями и самыми невероятными «разгадками» тайны. В печати появилось сообщение капитанов английских пароходов «Инсизва» и «Тоттенхэм» о том, что 11 августа в районе порта Ист‑Лондон они видели в море человеческие трупы. Однако при проверке вахтенных журналов разница в координатах этих двух пароходов составляла около ста миль. Вскоре в Лондон пришло еще одно сообщение. Капитан английского парохода «Харлоу» заявлял, что 27 июля в 17 часов 30 минут, находясь близ мыса Гермес (мимо которого должен был пройти «Уарата»), он видел нагонявшее его большое судно, которое упорно следовало за ним в течение 2 часов. В 19 часов 15 минут того же дня англичанин отчетливо видел два топовых огня и красный огонь левого борта этого судна. Примерно 35 минут спустя за кормой в ночной дали он увидел две сильные вспышки пламени, взметнувшегося в ночное небо на 300 м. При этом был слышен отдаленный гул. Затем огни неизвестного парохода исчезли, и никакое судно больше на горизонте не появлялось Однако смотритель маяка на мысе Гермес заявил, что не видел в эту ночь ни вспышек, ни огней второго судна и не слышал никакого гула.

С каждым днем пресса выдавала читателям все больше подробностей, «проливающих свет» на таинственное исчезновение парохода. Появились и поддельные документы, повествующие о разыгравшейся в море драме. Зная, сколько романтики хранит в себе «Почта Нептуна», тайной исчезновения «Уараты» воспользовались ловкие дельцы. За короткий срок на побережье и в море были «найдены» и проданы коллекционерам бутылочной почты четыре бутылки с записками, якобы написанными в момент гибели «Уараты». Четыре записки – четыре различные версии. Даты, координаты и причины катастрофы противоречат друг другу. Две записки написаны одним почерком. Ни одна из четырех фамилий, которыми были подписаны записки, не числилась в списках пассажиров и экипажа «Уараты».

На страницах одной австралийской газеты появился рассказ пассажира с «Уараты» – Клауда Сойера, директора одной из английских торговых фирм.

Во время плавания из Аделаиды в Дурбан Сойеру показалось, что пароход как‑то странно ведет себя на волне. По его мнению, плавность бортовой качки должна была свидетельствовать о плохой остойчивости судна. Своими соображениями Сойер поделился с третьим помощником капитана «Уараты». Тот подтвердил его мнение и по секрету признался, что еще после первого плавания в Австралию хотел именно из‑за этого списаться с парохода, но побоялся потерять службу в компании «Блю энкор лайн». За несколько дней до прихода «Уараты» в Дурбан Сойеру три ночи подряд снился один и тот же сон: за ним гнался рыцарь, закованный в окровавленные доспехи, размахивая длинным мечом... Вспомнив беседу с третьим помощником, подсчитав к тому же, что «Уарата» был тринадцатым по счету судном, на котором он совершал само деловую поездку за океан, и считая сон дурным предзнаменованием, Сойер взял чемодан и сошел на берег в Дурбане. Через месяц после исчезновения парохода «загадочный» сон Сойера по телеграфу был передан в Австралию, Европу, Америку – падкая на сенсацию пресса получила дополнительную пищу. Но тайна продолжала оставаться тайной. Никто не мог ответить, что же все‑таки случилось с пароходом и где он. Волны не выбросили на берег ни спасательного круга, ни обломка с исчезнувшего парохода.

15 декабря 1910 г. в Лондоне, в Вестминстерском соборе собралась официальная комиссия по расследованию исчезновения «Уараты». В ее состав входили лорды Адмиралтейства, профессора, опытные капитаны, инженеры, кораблестроители. Рассмотрение чертежей парохода, критический анализ его мореходных качеств – все это заняло больше года. Но ответа на вопрос «где пароход?» не было. Комиссия подтвердила, что «Уарата» был построен в соответствии с требованиями высшего класса английского Регистра Ллойда – «100А1». Единственно, что могла сообщить комиссия, было предположение: «Пароход погиб во время шторма 28 июля 1909 г. По всей вероятности, он, потеряв остойчивость, перевернулся и затонул».

Но, несмотря на всю компетентность комиссии, это был не ответ. К такому предположению мог прийти каждый. Раз пароход не объявился ни в одном порту мира и его не нашли в океане, естественно, он затонул. И, по‑видимому, затонул внезапно, не оставив никаких следов на поверхности океана.

Дело об исчезновении парохода «Уарата» было прекращено 22 февраля 1911 г. Репутация фирмы оказалась подорвана – пассажиры отказывались покупать билеты на суда компании «Блю энкор лайн». Чтобы не разориться, она вынуждена была «выйти из игры», распродать свои пассажирские суда и перевозить только грузы.

Шли годы... Летом 1955 г. один из пилотов, совершая патрульный облет побережья в районе порта Сент‑Джонс, недалеко от берега, близ подводных рифов, заметил большую странную тень на дне моря. По его мнению, это был корпус большого затонувшего парохода. Летчик сделал об этом сообщение представителям печати. На следующий день, пролетая по этой же трассе с журналистами на борту, он не мог заметить видимый им накануне силуэт парохода. Возможно, пилот не сумел вывести самолет на ту же трассу, или море было не столь гладким и прозрачным, или лучи солнца освещали дно не под тем углом, как в первый раз. Одним словом, с воздуха этот таинственный силуэт никто уже после не видел. Правда, скептики не хотели и думать, что это мог быть «Уарата». Они говорили, что близ южной оконечности Африки во время второй мировой войны немцы и японцы торпедировали немало судов, на дне много старых корпусов.

Прошло еще три года. Летом 1958 г. Ной Кларк – капитан одного рыболовного судна, промышляя рыбу в 60 милях на запад от Дурбана, близ устья реки Умзамби, обнаружил эхолотом большое затонувшее судно. Место находки совпало с местом, где был замечен с самолета силуэт парохода (недалеко от порта Сент‑Джонс). Через некоторое время со дна моря удалось с помощью храпкового ковша поднять ржавый лист обшивки корпуса. Специалисты шотландской судостроительной фирмы «Барклай Кэрл», где в 1908 г. был построен злополучный пароход, тщательно исследовали эту находку. Анализ качества стали, толщина листа, его форма, расположение отверстий для заклепок и форма нескольких сохранившихся в них заклепок свидетельствовали о том, что найденным судном мог быть пароход «Уарата». Именно такие листы фирма «Барклай Кэрл» ставила на свои суда до начала первой мировой войны.

Таким образом, факт гибели судна был подтвержден, и место гибели установлено. Теперь дело за водолазами – они должны помочь установить причину гибели парохода. Пока же организованных экспедиций на «Уарату» не проводилось. Сильная постоянная зыбь у этих берегов и стаи акул мешают аквалангистам‑любителям проникнуть на затонувший пароход и полностью раскрыть его тайну.

 

Медные пуговицы

 

Даже у старых «морских волков» этот корабль вызывал чувство приятного изумления. Бывалые, многое видавшие моряки были восхищены, увидев прибывший ранним сентябрьским утром 1921 г. на рейд датской столицы парусный корабль «Копенгаген». Сверкающее краской и белоснежными парусами, судно выглядело великолепно.

Если говорить точно и выражаться языком моряков, то это не был корабль в правильном понимании этого слова. Копенгаген» по типу парусной оснастки был барком, причем не обычным трех– или четырехмачтовым барком, а пятимачтовым. Это значит, ч<