Вот тут у меня – замёрзнуть, в этом кармане – заболеть, а вот здесь – покрыться морщинами.

Кстати, Бенедикт уже вполне в том возрасте, когда ребёнок способен уложить свой собственный небольшой рюкзачок с книгами и игрушками, водой и печеньем в дорогу. Маленькую часть личного багажа. Которая с возрастом – логично – возрастёт.

Но какую часть счастливого, полноценного, радостного отпуска гармоничной и счастливой семьи должен символизировать на отпуске БЛЕНДЕР, ухваченный в чемодан Сильными Женщинами… Мастер не мог себе представить.

Добывание, приготовление, принятие пищи – мощный инструмент социализации, причисления себя к общности (мы мясоеды, мы веганы, мы на диете), самоопределения. Ритуалы, сложившиеся вокруг пищи, – самые древние. Все эти обычаи гостеприимства, разделения хлеба и соли с другом или врагом, праздничные столы с особыми блюдами, свадебные караваи и прочая. Тогда, если уж женщину тянет к контролю питания всей семьи, почему бы ей не вникнуть в истоки, не освоить благую сторону ритуала совместных завтраков и ужинов? Примиряющую, объединяющую? Лучше совсем остаться голодным, чем с ненавистью давиться нежеланным куском, сидя в раздражённом состоянии. А если этот кусок в таком же состоянии приготовила озлобленная, замотанная, уставшая женщина? Тяжесть в желудке, несварение и прочие «прелести» гарантированы. Какой же урок больше пригодится ребёнку в жизни – «В два часа дня садись и поедай всё, что положено в тарелку?» или «Хороший мой, ты сильно понервничал, давай сначала успокоишься и отдохнёшь, а потом будем есть»? Что вынесет для себя Беня, глядя на искажённое и потухшее лицо мамы, которая вообще-то мечтает поспать, но завтрак же, завтракать надо. И кладёт в себя, как в утилизатор, а не в живой организм, совершенно ненужную сейчас пищу.

Оплаченный завтрак на отдыхе портит отдых.

Ты обязан успеть пять раз сходить к шведскому столу.

Энергетическая ценность еды не в калориях, точнее, не только в них. Усваиваемость, польза, эффект от пищи сильно разнится в зависимости от того, как, с кем, в каком настроении человек её поглощает. И очень немаловажно, какое состояние приготовленной еде передал повар! Утрированная, но верная ассоциация – грудное вскармливание. С самой первой пищи в нашей жизни, материнского молока, мы связаны не только с поглощаемой субстанцией, но и с тонкой энергией процесса. Если Юлия кормила грудью, она наверняка могла бы вспомнить не один и не два момента, когда, обеспокоенная, уставшая или нервная, имела проблемы с молоком (лактостазы или недостаток), и ребёнок тоже вёл себя беспокойно! В таких случаях лучше равнодушная, но спокойная кормилица, чем нервная и задёрганная родная мать. Если, конечно, Ольга Фёдоровна не преминула взять под свой педагогический контроль даже такую тонкую материю, как кормление Бенедикта грудью, то поводов для стресса у Юлии наверняка было предостаточно.

Вряд ли она кормила долго, с такими отношениями внутри семьи. Сильная Женщина наверняка должна была быстро возвращаться на работу, чтобы содержать оказавшегося негодным (оставшегося без работы) мужчину. И вообще, кормила ли?

Но пусть эта связь сына и матери прервалась рано (а в случае с мальчиками – лучше раньше, чем слишком поздно), психологически и астрально Юлия до сих пор ещё не перевела ребёнка на взрослый стол. До сих пор «кормила собой», ведь контроль – связь двусторонняя. Он ослабляет и контролёра тоже, ослабляет, но при этом даёт извращённое чувство наслаждения, не осознаваемое самим контролером. Наблюдать пятилетку, неспособного выбрать желаемое блюдо и самостоятельно съесть его, так же странно, как и глядеть на школьника, сосущего материнскую грудь. Впрочем, как и видеть взрослого мужчину, старше 16–17 лет, которому мать режет на дольки яблоко, очищает от шкурки фаршированный перец и вылавливает в гостях из салата лук, боже мой, Вася это не ест. А разве таких примеров мало?

Пуповина, по которой мать передавала питательные вещества ребёнку во время его внутриутробного развития, отсыхает, когда уже не нужна: человек родился. А вот эмоциональную и энергетическую пуповину матери иногда поддерживают невидимо и неосознанно – и потому таинство психического рождения временами настигает даже взрослого, даже переступившего различные пороги зрелости человека, приходит с муками и через осознание – осознание того, что в своё время не осознала мать, носительница матерной любви…

И насыщают пуповину нередко не тем, что правильно и здорово передавать неокрепшей детской психике! Как и в случае с питанием беременной женщины, здесь тоже нужно фильтровать и выбирать. Мастер уже писал в других книгах о психологических родах; приходилось видеть взрослых мужчин, уже самих давно ставших отцами, которые только приходили к пониманию этой пуповины, обвившейся вокруг их горла, тянущейся к их матерям, и им было необходимо проходить через инициацию осознанного эмоционального и психического рождения.

Вовремя, в восемнадцать – двадцать лет, отрезанная пуповина – сейчас большая редкость.

Гайдар в пятнадцать лет командовал дивизией.

Тревожные мамы, истеричные, паникующие мамы получают эффект бумеранга, и зачастую не понимают, откуда им «прилетело». Тут, казалось бы, и так они «все на нервах», и ребёнку бы побыть тише воды ниже травы, «хоть ты меня не доставай!». А ребёнок р-раз, и тянет одеяло на себя рывком: температурит, сопливит, расстраивается желудком, нарушает все планы родителей, включая отдых или, наоборот, ударный поход на работу.

«Я твоё зеркало, я зеркало твоих страхов, ты боишься, мама, – я сделаю всё, чтобы оправдать твои ожидания, оправдать твои страхи!»

В случае Юлии, она бы просто хотела визжать и прыгать на волнах, а потом освободиться на день-другой и бродить-бродить-бродить, жадно впитывая новые впечатления, познавая чужую, яркую, страну, рассматривая восхитительные растения и причудливые цветы. А вместо этого Сильная Дочь Сильной Мамы однопол(н)ой семьи из-под палки творит мамин юбилей, неудивительно, что непроглоченные обиды и невысказанный протест вызывают у неё несварение на всех уровнях и проецируются панкреатитом ребёнка. Юля взрослая, Беня – слабое звено, он страдает больше, отрабатывая её непереваренный стресс в реальной жизни. Очевидное, но удивительное.

Юлия жуёт кактус взаимоотношений с матерью – не впервой, сколько таких ситуаций ещё было и будет, но не понимает, что теперь их на этом крючке двое. Она и тот, кто транслирует её страхи, настроения, эмоции и принимает их так, как могут только дети: всем организмом сразу. Окружающие убеждают мамочку, что это нормально! Да все такими были! То понос, то золотуха, «этожедети».

«Но почему именно в важный для меня момент? – логично возмущена женщина. – Не в генеральную уборку дома, не в тот час, когда я зависаю у планшета, читая новости, не тогда, когда мы с ним бесцельно бродим по парку, ищем каштаны? А когда я уезжаю, чтобы сдать проект, от которого зависит то, что мы будем есть в ближайшие три месяца, когда мы на отдыхе, когда никто не может меня подменить и всё летит в тартарары?! Это не ребёнок, это пятая колонна. Предатель-партизан в засаде».

Не далее как позавчера Мастер слышал этот разговор, пока Беня гонял голубей (редкий момент свободы!), а Юля в очередной раз пыталась балансом и здравым смыслом победить мамину тягу к амплуа примадонны.

– Я не понимаю, – задумчиво сказала Юля, – почему, как только становится хоть чуть-чуть хорошо, сразу всё рушится. Я очень люблю Беню, но почему он заболевает именно тогда, когда у меня стресс? Я устала всё контролировать, я устала, что всё на мне.

– А у меня было точно так же, – с готовностью подхватила Ольга Фёдоровна. – Точно так же. Я не спала ночами и думала – ну почему Юленька прихватывает вирус именно тогда, когда у меня ответственный педсовет, когда всесоюзная контрольная? Это дети, Юленька. Их или не рожать, или быть к этому готовыми. Смотри: я всё запланировала. Будет клоун, – голос лязгнул отработанным учительским металлом, – потому что мультики вредно. Но я на всякий случай заказала и проектор. Вот меню. Понимаешь, – сказала она, увидев, как расширяются глаза дочки при виде цифр, – я не вечная. Кто знает, когда мне ещё придется вот так посидеть с друзьями. Я хочу сделать фото… много фото. На память. Тебе, потому что меня может очень быстро не стать. Знаешь, как бывает. Вспомни Валентину Семёновну. И уж точно мы никогда не будем праздновать мой ЮБИЛЕЙ (это слово было выделено) в таком чудесном месте.

А место действительно чудесное.

Место это манило Мастера уже давно.

И он ждал, пока страна любезно согласится его принять, пока совпадёт всё: время, возможность, потребность – и совпало. Хотите знать Места Силы Земли? Слушайте сказки. Читайте легенды, мифы, сказания. Там всё есть. Другое дело, что не все готовы к пребыванию в таких местах. Нужно включить сердце, понять, что именно изменится в тебе. Слабых, неосознанно живущих людей ошеломляющая красота земной природы, первозданная сила, бьющая из каждого камня, из тысячелетних олив, из бурлящих волн, наводит лишь на мысли о собственной недолговечности. Это было до человека и будет после, и это тяжело принять УМОМ.

Это надо принимать сердцем. Нервами, связанным глобальной сетью с нервной системой самой Земли.

«Я с тобой здесь и сейчас, я буду всегда, как и ты», – подумал Мастер, присаживаясь на уже ставший любимым большой камень, который в полдень солнце разогревало, как огромный массажный стол.

Мужчина остаётся мужчиной, сколько захочет сам, а значит, бесконечно. Все возраста и все уровни зрелости можно и должно проходить, не давая угасать ни капле мужской силы и энергии.

Из всех мужских манипуляций «я уже слишком стар» – одна из самых непопулярных. И совсем по-иному обстоит дело в мире женщин. Ты ценна юностью и красотой: вот что говорит женщине наш гипертрофированно потребительский мир. Из ступеней жизни, которые выделяли все древние народы, – Дева, Мать и Старица – все три были равноценны, и переход к каждой был если не событийно, то ритуально обставлен. Женщина знала, что она пройдет путь от первой ступени к последней, и на каждом этапе будет важна, уважаема, и каждая из этих ипостасей умеет то, что недоступно остальным. Сейчас же все торопят Деву с её вступлением в женский возраст, стараются длить его до последнего, не давая вчерашней деве стать Матерью, а потом… Женщины просто исчезают со всех радаров.

Тип Старицы как мудрой, полноценной, состоявшейся женщины, вступившей в пору Второй Зрелости, невозможно найти в обществе, невозможно взять с него пример. Либо это будет изо всех сил активничающая, заимствующая детско-девичьи черты (но хотя бы активная!) дама, либо это остов женщины, бесполое создание с потухшими глазами, с отсутствием жизненных сил и желаний. И юная Дева смотрит на Мать как на своё будущее – и она в ужасе от этого будущего! Потому так успешны давления на болевые точки дочерей: посмотри, какая я стала. Ты тоже такой будешь! Ты тоже будешь увядать и не иметь никакой жизни, никакой ценности, так помоги же скрасить эти дни хоть чем-то, иначе я назову тебя жестокосердной, и пусть твои дети поступят с тобою так же! Просто отнесут на мусорник жизни и поскачут дальше, весёлые и беззаботные.

Кому же охота пропадать? Но если не предлагают жизни, приходится либо угасать, либо отбирать у тех, у кого она есть. И – да, у своих сыновей и дочерей в том числе, присваивая активную роль, главенствуя в решениях. Всё в порядке, я живу, я нужна. И неестественность этого процесса также не приходит в голову.

Побороть мир, не предлагающий достойной роли женщине, покидающей ступеньку Мать (цепляющейся зубами за эту ступеньку до последнего), не представляется возможным, силы не те. Проще конечно же влезать в чужое, как змея в сброшенную шкуру, и удивляться, что так жмёт и рвётся по шву. А что ж ей делать, скажете вы, там, где уже соль и пепел?

Для такой женщины даже обращения достойного её в родном языке нет!

Долгое время безликое удобное «товарищ» и фамильярная «гражданка» маскировали эту проблему в масштабе страны. И язык до сих пор не породил никакой должной замены. Только «дама». Карточно и картонно, но уж как есть. «Госпожа» и «сударыня» уже распущены по швам новыми смыслами и не годятся. «Уважаемая» уже несёт оттенок угрозы. «Э, уважаемая, вас тут не стояло!»

Для дома и семьи остаётся «бабушка».

А если она и дома не хочет быть бабушкой?

Рано ещё.

Но в какой-то момент остаётся зацепиться хотя бы за «бабушку», чтобы быть нужной.

А в обществе?

И так во всём, от магазина косметики до биржи труда. От одежды, которую одновременно не могут сделать удобной, элегантной, подходящей и красивой, только балахонисто-бабской, от которой женщину трясёт как в лихорадке, она бы и даром это не взяла, чтобы надеть на себя, – до спортивных залов, где редки те тренеры, которые не спрячутся в подсобке от возрастной клиентки, как будто она больна заразной болезнью. На фоне бодрых китайских стариков, в 80 и 90 лет каждое утро исполняющих зарядку в парке, – странное зрелище. На той территории, где мы обитаем, женщина существует примерно до менопаузы. Потом она начинает бледнеть и стираться, чтобы стать призраком. На которого не шьют, которого не тренируют, не лечат, не возят отдыхать. Целая когорта опытных, готовых к работе по неудобному графику, уже вырастивших своих малышей и освободивших много времени женщин знают, что получат отказ, куда бы ни обратились.

Возраст!

Многие свежеиспечённые пенсионерки признавались, что не отказались бы сейчас и от ночных смен (платят больше), и от командировок (хоть так страну увижу!), ещё бы и волонтерствовали в охотку, заработав на жизнь. Но нет. Двигаться к осознанию длительной жизнеспособности и фактического бессмертия человека общество начало извращённым путем: требуя от женщины вечно быть девочкой.

Куда можно прийти цивилизации, у которой рождающие жизнь не вступают в зрелость, не завершают своё душевное взросление, не становятся наставницами и хранительницами рода, мудрости, света семейного очага?

После ступеньки Мать наступает обрыв, и там клубится мрак неизвестности. Только те, у кого в семье были примеры деятельной и красивой зрелости, свободной и насыщенной жизни возрастной женщины – только те, пусть и с некоторой робостью, готовы шагать по лестнице дальше. Там не страшно, там ТОЖЕ будет хорошо, просто по-другому. Там будет иная Молодость, которая кроется на дне Зрелости, – об этом знал Мастер и душой догадывались некоторые просветлённые, осознавшие свою женственность женщины…

Но это единичные примеры.

 

В паре из двух сильных женщин, «прогибающих» друг друга, своей жизнью не живёт ни одна. Хотя та, у которой контроль, думает, что как раз она – живёт.

Юбилей Ольги Фёдоровны – очень показателен в этом смысле. Здесь Лебедь, Рак и Щука во всей хрестоматийной красе растягивают события в разные стороны. Бабушка желает сцены, празднества и роскоши, Юлия – сна, тишины, солёных волн, блаженного одиночества и банковской карточки с минимальными потерями. А здесь не отдых, а гонки на выживание. Можно было бы найти компромисс. Только дело в том, что Ольге Фёдоровне нужно не просто отпраздновать, иначе бы она полакомилась в компании Юли и Бени вожделенными деликатесами, послушала живую музыку, получила подарок… но бабушке требовалось шоу признания и подтверждения: чтобы дочь с обожанием и улыбкой летала, выполняя её капризы, чтобы внук блистал знаниями и воспитанием и одновременно не мешал (мальчик-голограмма, ну да), а приглашённые выполняли роль опешивших от всего этого зрителей. Ольге Фёдоровне желалось эмоций, искренних, ярких, обливающих её гормональным жаром, как в юности.

Но Юля не способна была выдоить из себя эмоции. Если семья не является местом, где мы можем плыть в потоке любви и безопасности, если она становится пунктом, где нас насилуют в мозг и чувства, зачем она нужна, такая?

Постоянно спекулируя на тему «Мне уже поздно», «Я на пороге смерти», «Это у меня всё в последний раз», Ольга Фёдоровна вместо чувства вины и сопереживания скоро будет вызывать (уже вызывает) закономерное раздражение, пока ещё старательно подавляемое сильной Юлей. Особенно странно всё это сочетается с бешеной энергией и упорством отбойного молотка, с которым бабушка проталкивает своё единственно ценное видение мира. «Да ты меня переживёшь!» – хочется порою воскликнуть Юлии, и не так уж она не права. Такие случаи в таких семьях не редкость. И одновременно она не может должным образом осадить мать, потому что нет, нет примера перед глазами, действующего, живущего примера настоящей Старицы и её насыщенной жизни.

Подсев на быстрый и доступный суррогат – главенствовать в буднях дочери, – Ольга Фёдоровна и сама не ищет какой-то своей личной, новой социализации. Смутно представляя себе, чем бы это могло быть. Ну не в платочке же на лавочке сидеть. С семечками! Ни за что! А остальное… что остальное? Всё поздно уже. И заметьте, это «поздно» набатом стучит в подсознании, рвётся на губы, оседает тоннами лекарств в чемодане, выползает морщинками на стареющее лицо – изнутри.

Третий, самый загадочный для общества возраст женщины, «опоздал» только в одном смысле: он не подарит ей дитя.

Физиология угасает, гормоны успокаиваются, освобождая тело, ум, сердце для нового этапа жизни. Для истинного творчества и истинного наставничества.

Уходит единственная функция: деторождение. Природа сама подталкивает женщину покидать ступеньку «мать» и восходить выше.

Большинство в этот момент делают шаг вниз.

И мало кто задумывается о Пространстве Любви.

Но здесь спасение! Пространство Любви, если вы умеете его создавать, не спрашивает о возрасте и физиологических кондициях, оно доступно всегда. Можно всё: повстречаться с прекрасным мужчиной, путешествовать, дружить, самосовершенствоваться, раскрыть таланты, на которые до этого не было времени, проявить творчество для души… И как только появляются тонкие ручейки этой новой возможности, перестает тянуть в чужие жизни как по мановению волшебной палочки.

Несколько минут в течение дня и по часу во время завтрака и ужина – вот и всё время, которое Мастер уделял наблюдаемой им однопол(н)ой семье. Явное время. Выполняя свои дела, и особенно при написании книги, он то и дело мысленно возвращался к этим двум женщинам, и, как всё, всплывающее в мыслях, семья тут же начинала чаще встречаться в реальности.

Вот и сейчас, когда Мастер после вечернего купания сидел на полотенце, скрестив ноги, и смотрел, как садится солнце, он краем глаза уловил плеск знакомого платья. Юлия задумчиво брела по пляжу, поднимая маленькие песчаные вихри из-под ног. Среди детского смеха, среди болтовни парочек и выкриков играющих в волейбол она шла как призрак. Только молодой мужчина, так же бесцельно пинавший Землю, проводил женщину взглядом, будто красивую яхту в туманное утро.

Юлия потирала ладонями предплечья, обнимая себя руками: было видно, что она дрожит, хотя вечер не был прохладным. Мастер спрыгнул с камня и поприветствовал идущую прямо на него Юлию легким поднятием руки.

– Возможно, вам лучше вернуться в отель?

Она отрицательно покачала головой и опять нервно потёрла кожу, покрытую мурашками:

– Нет, чуть позже. Няня уложит Беню, если я вернусь сейчас, он на мне повиснет.

– Вы наняли няню? Это хорошо.

– Что хорошего? – как-то неприязненно спросила Юлия, как будто Мастер виноват в происходящем, – Оставила сына с чужим человеком, а сама даже купаться не могу. Знобит. Простыла, наверное, под кондиционером в клинике.

Мастер не обратил внимания на интонацию и спросил:

– Няня неприветливая?

– Да нет… Весёлая, только молодая очень. Сказку принесла. Про Питера Пэна! Мама бы не одобрила, конечно. Сказки – часть воспитания, и это нельзя пускать на самотек.

– А Ольга Фёдоровна, вероятно, решила получше отдохнуть перед завтрашним… событием?

Юлия издала неопределённый смешок.

– Мама поехала за костюмом к юбилею. Всё, что у неё было торжественного, друзья уже, оказывается, видели. Нечего надеть!

– А у вас?

– Мне всё равно, – призналась Юлия, немного расслабившись. – Всё, чего мне хочется, – это лечь спать, а проснуться послезавтра. Няню нужно было не Бене, а мне! Чтобы на кого-то опереться, закрыть глаза и слушать сказку.

– Няню не обещаю, – на полном серьёзе ответил Мастер, – есть вакантное плечо. И руки. Мои. На сегодняшний вечер. Можете повисеть, если так легче. Вот со сказкой всё не столь просто. Сказкам я предпочитаю голоса природы: волны, птиц, шелест песка. Так что? Воспользуетесь опорой?

– Нет, конечно, – с расстановкой проговорила Юлия, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Мы не настолько… и вообще, что за шутки! Повисеть на вас? Что за…

Скривив привычную гримаску – «бывают же чокнутые», – Юлия ушла, быстро, почти сбежала.

– Почему же шутки, – сказал, прищурившись, Мастер. – Простой тест. Предложение помощи. Прямой запрос – прямой ответ.

Это он уже сказал ветру…

Сильной женщине этот тест – или шутка, или оскорбление.

Во-первых, бесплатной помощи не бывает, это она уже усвоила и утвердила в мире вокруг себя так железобетонно, что даже эмоциональную помощь ей никто не предлагает бесплатно.

А во-вторых, ну это же и вправду шутка, взять да и повиснуть на подставленном плече? Я и сама могу справиться. (Хотя как Юлия справляется, уже видно было невооружённым глазом.)

Если бы она допустила в себя осознанность и остановилась, спросив «Что это со мною и как я могу себе помочь?», то предложенная помощь не показалась бы ей чем-то удивительным или опасным. Она обняла бы Мастера и повисела с полминуты на его плече, так как это было именно то, что она просила сегодня у Мироздания от всей души и что Мироздание ей дало, подведя к Мастеру.

Но таков уж нынешний мир: недостающее «я есть» женщина стремится забить под завязку бесконечными «я могу», но превращение материй не происходит, и вакуум требует новых свершений, не позволяя остановиться в этом беличьем колесе. Являться, быть, влиться в мир приходит Женщина, не спорящая с божественностью своего сотворения. Между ней и мужчиной такая же разница, как между Откровением и Открытием. Явившись, она уже преобразовала мир: в нём стало на одну потенциальную Хранительницу больше.

Мужчина – «Делаю» и Женщина – «Являюсь» – в тандеме непобедимы.

Поодиночке же, как правило, всё происходит согласно высказыванию графа Калиостро в фильме «Формула любви»: «На прогулку? На двух лошадях? Седалища не хватит!»

Мастер вспомнил слова мудреца Расула Гамзатова:

 

Так говорят,

Муж – единица и ноль жена,

Так говорят.

И от того, как встанут в ряд две цифры,

Зависит всё.

Так говорят.

Жена, за мужем встав нолём,

Супруга делает десяткой.

А глупая жена, наоборот,

Становится вперёд,

И счёт идёт наоборот…

 

Попробуй Юле и ей подобным сказать: «Стань нолём!» Что будет! Легко представить…

А ведь в этих словах мудрость глубочайшая. Ноль в своей полноте ценен своим внутренним содержанием, внутренней энергией. Это Совершенство, Красота, Наполненность!

А единица – Устремлённость, Активность, Действие! Тогда вместе, при верной расстановке – это ДЕСЯТКА!

Возможно, единственный из этой семьи, кому сегодня повезло, – Бенедикт. Он провёл вечер с весёлой няней, читающей ему сказку. Никакого контроля и назиданий. Наверняка мальчик отлично заснул. Ольга Фёдоровна вернётся в отель поздно, полная энергии и желания продемонстрировать свои покупки, но Юлия предусмотрительно отправится в кровать, так что утром её ожидает свежая обида мамы: «Тебе наплевать, даже если я мешок рваный надену на голову?!»

Но что-то уже изменилось. Внутри молодой женщины уже растёт желание признаться, хотя бы самой себе, что не так уж она любит маму, да и вообще-то это не обязательно, ЛЮБИТЬ всем сердцем только лишь маму и непрестанно кормить её своей энергией и обслуживать эмоционально.

Но для начала Юлии надо просто ПЕРЕЖИТЬ этот феерический юбилей.

Сам Мастер не собирался ни опаздывать, ни приходить раньше – своим в этой компании он не был, а для посторонних пунктуальность святая обязанность.

В ресторане было уютно. Приглушённый свет, мягкая музыка – приятный фон для праздника. Который мог бы быть. В понимании Мастера, действо, затеянное Ольгой Фёдоровной, праздником не было. Это была ВДНХ – Выставка Достижений Народного Хозяйства в отдельно взятой семье. Даже над отдельным столиком с букетами витал дух нездоровой соревновательности. Строгие, полностью официальные розы от Мастера заняли положенное им место рядом с одинокой экзоткой-орхидеей, влажно-жемчужными лилиями и сложносочинённой композицией от профессионального флориста. «Ничего личного» – это сообщение несли абсолютно все букеты.

Мастер встретился взглядом с Бенедиктом и кивнул мальчику, мол, держись, это надо пережить. Беня ответил вздохом и кривой гримаской, расковыривая в тарелке «диетическое» угощение. «Если мне тут ничего нельзя, то что я тут делаю? Бегать нельзя, прыгать «ещё рано», торт – вон стоит, огромный и кремовый, – даже ложечку не облизать. И это, по-вашему, праздник?»

Бенедикт немного оживился при виде девочки, которую привели с собой друзья Ольги Фёдоровны. Но усадили её на противоположный конец стола, и общаться с нею пока не было возможности. Девочка рассеянно улыбалась и, кажется, не обращала внимания, если о ней говорили взрослые. Звали её Ксения, и ела она запеченную рыбу, аккуратно отделяя вилкой небольшие кусочки.

– Может, надо было пюре заказать? – обеспокоилась Ольга Фёдоровна.

– Нет-нет, никакой картошки! – ответила ей подруга. – Тренер Ксении запретил картошку. Она и так у нас девочка крепкая, в папу, какой же партнер её такую поднимет, если её картошкой кормить?

– А что за спорт? – заинтересовалась Ольга Фёдоровна.

– Акробатический рок-н-ролл.

– Парный, – неожиданно уточнила девочка. – Бывает ещё индивидуальный, но мне нравится вдвоём. И картошку мне можно, Богдан Григорьевич сказал только про пюре и жареную. Печёную в шкуре – можно.

– В мундире, – поправила её бабушка. – Такой вот рок-н-ролл, Ольга. На всё лето почти – в спортивный лагерь вот эти крохи уезжают. Сами, без родителей. Вера с Игорем и квартиру здесь купили, чтобы ближе к ребёнку быть. Страна, конечно, – ах! Для ребёнка просто рай на земле. И воздух, и море. И что ж мы раньше не переехали? Отсюда вообще в Европу рукой подать. И никакого советского наследия в виде менталитета, который меня так раздражает. А то давайте и вы сюда поближе. Юленька, если что, риелтора посоветуем.

– Да какое там! – чересчур громко, пытаясь остаться естественной, рассмеялась Ольга Фёдоровна. – Посмотри на это поколение, они фанаты мегаполисов. В Москве жизнь, всё крутится, вертится и мигает, они без этого не могут. А я разве же брошу внука? Вот только вчера! Капельница, больница местная, блендер как знала в багаж сунула. Вот как ни убеждай – с медициной тут швах.

– Есть такое, – милостиво кивнула подруга.

Бенедикт на голодный желудок капризничал и не особо радостно воспринимал появившегося клоуна, хотя программа у аниматора была очень даже ничего. «Волшебные» фокусы, иллюстрирующие суть некоторых физических явлений, привлекали внимание даже взрослой аудитории. По завершении оплаченного часа Беня согласился подержать в руке огонь и понаблюдать за танцующей на динамиках неньютоновской жидкостью, но особого веселья от него сложно было добиться. Девочка же вполне искренне развлеклась, хотя и было заметно, что ей такие фокусы не в новинку. Потом же достала из сумочки планшет и уткнулась в какие-то игры-загадки, игнорируя действительность.

Юлия за весь вечер произнесла, кажется, три слова: «Здравствуйте», «Ага» и «Конечно».

Впечатлить своих друзей размахом юбилея Ольге Фёдоровне не удалось. Точнее, пара восприняла все деликатесы, обстановку и прочее как само собой разумеющееся, базовый уровень из возможных, а не редкостное достижение. Это, разумеется, несколько обижало юбиляршу, которая из кожи вон лезла, чтобы показать, что и она не лыком шита. Чтобы немного отвлечься от набирающей обороты конфронтации, Мастер пригласил Юлию на танец. Едва лишь они отошли от стола на безопасное расстояние, Юлия со вздохом произнесла:

– Извините мою маму. Выпив лишнего, она несколько несдержанна. Похоже, она пытается вас…

– Присвоить, – насмешливо подсказал Мастер.

– Ну не то чтобы! – вскинулась Юлия, потом поняла, что её просто поддразнивают. – Но вы значительно моложе мужа её подруги, это факт.

В развёрнутых пояснениях на тему «Жизнь продолжается» Ольга Фёдоровна несколько перегнула палку, делая двусмысленные намёки о новых знакомствах и выразительно поглядывая на Мастера. Нет, он ничего не имел против пар любого возрастного соотношения (от совершеннолетия и выше), но за себя всё-таки отвечал лично.

К столику Юлия вернулась одна. Ольга Фёдоровна и дальше бы не обращала внимания на дочь, разгорячённая беседой и напитками, но Юлия с иезуитской улыбкой сообщила во всеуслышание:

– Мастер просил передать его искренние извинения, но он не мог прервать вас, вы так хорошо разговаривали… А он всю ночь провел в горах и поэтому быстро нас покинул.

За столом повисла неловкая пауза. Спохватившись, Ольга Фёдоровна «удержала» лицо, уже поплывшее гримасой разочарования, и захлопотала о том, что Бенечке пора ложиться спать. Гости быстро поддержали начинание, скомандовали Ксении паковать планшет – и вот уже последние прощальные восклицания повисли в воздухе. Пока Юлия оплачивала вторую половину счёта (задаток она давала раньше), Ольга Фёдоровна собирала букеты и подарки в пакеты, заказывала такси.

Беню пришлось нести до машины на руках – он, связанный по рукам и ногам праздником, тихо заснул на диванчиках возле кадок с пальмами и пропустил добрую половину вечера.

Ольга Фёдоровна дулась на Юлию вплоть до отхода ко сну. Демонстративно шуршала упаковкой подарков, десять раз меняла вазы букетам. Подарок Мастера – небольшой конверт – она открыла не глядя, и только потом удивлённо воскликнула (забывая игнорировать дочь):

– Что он имел в виду?

В конверте находилась визитная карточка, прикреплённая к записке: «Поздравляю с днем рожденья. Этот прекрасный человек будет ждать вас с Юлией послезавтра в 8:00 возле отеля и отвезёт вас в совершенно уникальное место, выступив в роли персонального гида. Бенедикта с удовольствием оставлю с собой. Желаю чудесных открытий».

– Он нам экскурсию, что ли, заказал? – недоумевала Ольга Фёдоровна.

– Скорее приключение, – улыбнулась Юлия. – Это интригует. Персональный гид, судя по имени, местный. И, судя по такой подаче, мы ничего ему не должны, в смысле денег. Поедем?

– Как-никак это подарок. И я его принимаю! – заявила Ольга Фёдоровна, компенсируя интонацией несостоявшийся бенефис. – Но если это какая-то неумная шутка, я всё ему выскажу. И Бенечка… Бенечка…

«Подарку выскажешь?» – хотела съязвить Юлия, но благоразумно промолчала и бросилась в объятия мягкой постели. Она так мечтала об этом!

Юбилей наконец-то отмечен, и все, включая личную гвардию императрицы, могут спать спокойно.

 

 

Глава 6. Тропы свободы

 

Утроба земли

 

Смысл в том, что жизнь постоянно готова преподнести нам подарок. Каждый день, каждую минуту. Воздух вокруг просто звенит от благополучных, уникальных, счастливейших возможностей, которые незрячие люди попросту не могут ухватить. Почему «незрячие»? Шоры, очки, закопчённые на огоньке чадящей свечки, надеты на всех, кто отказывается признать благую природу окружающего мира, его свет и его уточнённые нюансы.

Любой встречный человек – Учитель, если ты готов принимать его мудрость. Любое совпадение не случайно, а любая возможность всегда тянет за собой новую возможность, сплетаясь золотой цепочкой судьбы.

Мастер, хорошо знавший эту волшебную страну и её уникальные места Силы, выступил в знаменательный юбилей Ольги Фёдоровны в роли вестника судьбы. Он знал, что малая капля точит скалу, а песчинки стирают в прах утёсы. Сильным женщинам не мешало бы застыть в благоговении действительного места Силы, места пульса Земли, такой Силы, с которой бесполезно и бессмысленно было бы тягаться характером или ничтожными деньгами, не значащими ничего перед лицом Моря и Гор, Истинного и Несокрушимого, Вечно Меняющегося и по сути своей остающегося целостным.

И даже если милые дамы не позволят своей душе раскрыться – подарок был весьма достойным Мастера, а поездка окажется ещё одной каплей в чашу перемен в жизни этой однопол(н)ой семьи, незримо меняющей вектор её движения.

Размышляя так, Мастер пришел на террасу, чтобы забрать Бенедикта. Увидев лица двух женщин и личико мальчика, он тут же представил себе разговор, который состоялся тут буквально полчаса назад, когда Юля в сотый раз пересмотрела поглаженные горничной вещи Бени, а Ольга Фёдоровна наконец сбалансировала яркость макияжа с лёгкостью и изысканностью костюма.

– Это слишком дорого, – говорила Юлия. – А оставить с ним Беню… мы, в конце концов, не так хорошо знаем человека. Да, он живёт в этом же отеле, и всё такое…

– Материнские страхи иррациональны, – с выражением сказала Ольга Фёдоровна. – Ну и что, что подарил дорогую экскурсию? Значит, может себе такое позволить. А так, как он ушёл с Моего Юбилея… это… это вообще. За такое извиняются и целуют руку. Это… неприлично!

– Мастер передал, что уходит, – моментально переключилась на другую подачу Юля. – Он передал! В любом случае – всё, юбилей закончился (в её голосе прозвенело неприкрытое облегчение), и мы можем наконец-то отдохнуть!

– Ну вот и поедем на экскурсию, – назидательно проговорила Ольга Фёдоровна. – Вставать так рано, конечно, не полезно для моего здоровья. Я, как мы знаем, уже весьма не девочка. Но тем не менее мы даже покормили Бенечку.

Мальчик угрюмо косился на двух женщин и зевал.

– Оставили ему домашней еды, – продолжала Ольга Фёдоровна, – ключ от номера…

– Ключ от номера?! – нервно воскликнула Юля.

– Ну мы же всё убрали в сейф? – понизила голос Ольга Фёдоровна. – Потом, подумай… тут экскурсии недёшевы, так что…

– Надо было для подстраховки оплатить почасовую няню, – твёрдо сказал Юля. – Но её заказывают за сутки, так что сейчас…

– Перестань дёргаться! Такое ощущение, что это ты старуха, а не я! – рявкнула Ольга Фёдоровна. Прислушалась к тишине и изумлённо уставилась на дочь, которая, одёргивая на сыне штанишки, никак не отреагировала на слово «старуха». – Доченька, сходи в номер… – слабым голосом проговорила Ольга Фёдоровна. – Я, кажется, забыла нитроглицерин. Там такой спрей, пшик под язык… боже, может, мне не ехать, я, кажется, не вынесу жару…

Юля подскочила и, не оглядываясь, понеслась к номеру.

– И тебе, бабуля, сколая помощь? – спросил Беня.

– Нет-нет, деточка. Я просто приму лекарство.

– Вот твой спрей. – В руку Ольги Фёдоровны лег небольшой цилиндрик. – Но если тебе нехорошо, может, останешься? Присмотришь за Беней сама…

– Это, в конце концов, мой подарок, – твёрдо сказала Ольга Фёдоровна. – Я должна ехать. Должна. В любом состоянии. А вот ты, Юленька…

Мастер возник на террасе неслышно, легко улыбаясь.

– Доброе утро, милые женщины. Я готов забрать мальчика. И надеюсь, вы проведёте волшебный день! Ольга Фёдоровна… вы неотразимы. Юленька, вам очень идут молодёжные вещи.

Обе женщины замолчали – привычная перебранка была в разгаре, победительница не определена.

Мастер знал о силе слова «Женщина». Чем чаще в адрес женщины говоришь: «Ты Женщина», тем быстрее в ней раскроется Женщина. Но здесь важно наполнение слова, сила любви к ней – тогда результат гарантирован! Но вначале женщина может не принять этого слова, даже обидеться – есть и такие. Мастер почувствовал, что уже можно Так обращаться, пришло время – наступил следующий этап пробуждения Женственности.

А любви в Сердце Мастера было достаточно.

Беня замер, глядя на Мастера широко открытыми глазами.

– Бенечка, – Юля села на корточки, – поздоровайся с дядей.