Чудесный сбор остатков урожая на равнине

27 сентября 1944

 

Иисус проходит со Своими апостолами через местность сплошь покрытую золотой пшеницей. Несмотря на раннее утро, очень тепло. Жнецы движутся вдоль борозд, поросших густыми колосьями, оставляя за собой пустые пространства среди золотой пшеницы. Серпы на мгновение сверкают на солнце, исчезают среди высоких колосьев и вновь появляются с другой стороны, и сноп склоняется и ложится на землю, согретую солнцем, как если бы он устал стоять в течение столь долгих месяцев. Несколько женщин следуют за жнецами, связывая снопы. Здесь все заняты этой работой. Урожай выдался очень хорошим, и жнецы очень довольны.

Многие мужчины, если они около дороги, по которой проходит группа апостолов, на мгновение прекращают свою работу. Опершись на свои косы и утирая пот, они смотрят… Женщины, связывающие снопы, делают то же самое. В своих светлых одеждах, с головами, покрытыми белой тканью, они выглядят как цветы, появляющиеся из земли, лишенной пшеницы: маки, васильки, ромашки. Мужчины, в коротких серых или желтоватых туниках, не так эффектны. Единственный светлый предмет одежды на них – это кусок ткани, привязанный к их головам шнуром, и свисающий на их шеи и щеки. Их загорелые лица, обрамленные белой тканью, кажутся еще более темными.

Когда Иисус видит, что они смотрят на Него, Он проходит приветствуя: «Мир и благословения Божии да пребудут с вами». И Ему отвечают: «Пусть благословения Божии вернутся к Тебе», или более просто: «И с Тобой».

Некоторые, которые более разговорчивы, заинтересовывают Иисуса в урожае, говоря: «Урожай в этом году очень хороший. Посмотри на эти прекрасно сформировавшиеся колосья и посмотри какие они толстые в бороздах. Срезать их – это тяжелая работа. Но зато это хлеб!...»

«Будьте благодарны Господу. И вам известно, что следует выражать свою благодарность не словами, а делами. Будьте сострадательными во время сбора урожая, думая о Всевышнем, Который милостиво даровал росу и солнечный свет вашим полям, чтобы у вас было обилие пшеницы. Помните заповедь Второзакония. При сборе богатства, данного вам Богом, думайте о тех, у кого его нет, и оставьте им немного от вашего. Это святая уловка, внешне выглядяшая небрежностью и расточительством, тогда как она является милосердием к вашему ближнему, и Бог видит это. Лучше добровольно отдать, чем быть жадным при сборе урожая. Бог благословляет щедрых. Больше радости в даянии, чем в получении, потому что это побуждает Бога, Который справедлив, более обильно вознаграждать того, кто был сострадательным». Иисус идет повторяя Свой совет любви.

Солнце печет все жарче. Жнецы прекращают работу, и те, чьи дома близко, возвращаются домой, а те, чьи дома далеко, укрываются в тени деревьев и отдыхают, едят и дремлют там.

Иисус также принимает убежище в зарослях посреди полей. Он садится на траву, после молитвы и предложения их скудной пищи, состоящей из хлеба, сыра и оливок, раздает порции и ест, беседуя со Своими апостолами. Здесь тень, прохлада и полная тишина. Молчание солнечных летних часов. Молчание, приглашающее ко сну. Большинство из них, действительно, задремали после еды. Иисус не дремлет. Он отдыхает, прислонившись спиной к дереву. Его внимание привлекли насекомые, собирающие пыльцу и нектар с цветов.

В определенный момент Он подзывает Иоанна, Иуду Искариота и одного из старших апостолов, которого Он называет Варфоломеем, и когда они подходят к Нему, говорит: «Просто понаблюдайте за работой, которую совершает это маленькое насекомое. Смотрите. Я наблюдаю за ним некоторое время. Оно хочет взять из этой крохотной чашечки нектар, который наполняет ее нижнюю часть, и так как оно не может войти в нее, посмотрите: оно протянуло первую из своих маленьких ножек и затем другую, оно погрузило их в нектар и затем питается им. Оно почти опорожнило ее. Смотрите как чудесно Божье Провиденье! Не оставив без внимания то, что без определенных органов оливково-зеленое насекомое, сотворенное, чтобы летать над зелеными лугами, не сможет питаться, Провиденье даровало ему крошечные волоски по всей длине его ног. Вы видите их? Ты видишь их, Варфоломей? Нет? Смотри. Я сейчас поймаю его и покажу его тебе против света», и Он осторожно берет скарабея, который выглядит как полированное золото, и кладет его вверх ножками на тыльную сторону Своей кисти. Скарабей притворяется мертвым, и трое разглядывают его крошечные ножки. Затем насекомое начинает сучить ножками, чтобы убежать. Это ему, конечно, не удается, но Иисус помогает ему и ставит его на ноги. Маленькое создание идет по кисти Иисуса до кончиков Его пальцев, оно свешивается вниз и раскрывает свои крылья. Но оно недоверчиво. «Оно не знает, что Я не хочу ничего иного, кроме блага каждого существа. У него есть только его маленький инстинкт, который совершенен, если сравнить его с его природой, и достаточен для всех его нужд. Но он так сильно уступает человеческой мысли. Насекомое, поэтому, не ответственно, если делает что-нибудь неправильное. Человек ответствен, потому что он имеет в самом себе высший свет разума, который становится тем больше, чем больше он ознакомляется с учением о Божественных предметах. И, следовательно, он ответственен за свои действия».

«Итак, Учитель, поскольку Мы научены Тобой, то наша ответственность тяжелая?» - спрашивает Варфоломей.

«Да. Очень тяжелая. И она станет даже еще тяжелее в будущем, когда Жертвоприношение исполнится, и придет Искупление вместе с Благодатью, которая является силой и светом. И после этого придет Некто, Кто научит вас тому, что сила воли даже лучше. И тот, кто не захочет этого, понесет ответственность за это.

«Значит, спасутся только немногие?»

«Почему, Варфоломей?»

«Потому что человек так слаб!»

«Но если он укрепляет свою слабость, доверившись Мне, то он становится сильным. Вы думаете, что Я не знаю о вашей борьбе? Видишь? Сатана подобен этому пауку, который протянул свою сеть от этой крошечной веточки к этому стеблю. Она такая тонкая и предательская! Посмотри, как блестит эта паутина. Она выглядит как неосязаемая серебряная филигрань. Она будет невидимой ночью, а на рассвете, завтра, она будет сиять драгоценными камнями, и неразумные мухи, которые скитаются по ночам в поисках нечистой пищи, попадутся в нее, так же как легкомысленные бабочки, которых привлекает то, что блестит…»

Апостолы приблизились к Учителю и слушают урок, взятый из растительного и животного царств.

«… Хорошо, Моя любовь совершает, в отношении Сатаны то, что делает сейчас Моя рука. Она уничтожает паутину. Посмотрите, как паук бежит прочь и скрывается. Он боится того, что сильнее его. Сатана также боится того, что сильнее. А что сильнее, чем любовь?»

«А не лучше ли было уничтожить паука?» - спрашивает Петр, который очень практичен в своих заключениях.

«Это было бы лучше. Но паук исполняет свой долг. Это верно, что он убивает бедных маленьких бабочек, которые так прекрасны, но он истребляет большое количество грязных мух, которые переносят болезни и заразу от больных к здоровым людям, от трупов к живым людям».

«Но в нашем случае, что делает паук?»

«Что он делает, Симон? (Симон тоже один из пожилых людей, и один из тех, кто жаловался на ревматизм). Он делает то, что делает твоя добрая воля. Он разрушает тепловатость, апатию, тщеславную заносчивость. Он заставляет тебя быть бдительным. Что делает тебя достойным награды? Борьба и победа. Можешь ли ты победить, если ты не борешься? Присутствие Сатаны вынуждает быть постоянно бдительным. Люби, следовательно, Того, Кто любит тебя, и это сделает его присутствие не обязательно вредным. Если вы держитесь близко к Любви, Сатана будет искушать вас, но он сдастся, и  будет неспособен причинить реальный вред».

«Всегда?»

«Всегда. В великих и малых вещах. К примеру, мелочь: он тщетно советует тебе заботиться о своем здоровье. Коварный совет, чтобы попытаться оторвать тебя от Меня. Но Любовь крепко держит тебя, Симон, и твоя боль становятся неважной даже в твоих собственных глазах».

«О! Господь! Ты знаешь?...»

«Да, знаю. Но не теряй присутствия духа. Не унывай, ободрись! Любовь, Который первый улыбается над твоей человеческой природой, трепещущей из-за своего ревматизма, даст тебе так много мужества…» Иисус смеется над Своим смущенным апостолом и заключает его в Свои объятия, чтобы утешить его. Он полон достоинства даже когда смеется. Остальные тоже смеются.

«Кто пойдет помочь той бедной старой женщине?» - говорит Иисус, указывая на маленькую старушку, которая, не обращая внимания на великую жару, подбирает колосья на уже сжатых полях.

«Я», - отвечают Иоанн, Фома и Иаков.

Но Петр, взяв Иоанна за рукав, и потянув его немного в сторону, говорит ему: «Спроси у Учителя, отчего Он так счастлив. Я спросил у Него, но все что Он сказал, было: “Я счастлив, когда вижу, что душа ищет Свет”. Но если ты спросишь у Него… Он расскажет тебе все».

Иоанн пребывает в состоянии неуверенности, побуждаясь с одной стороны к сдержанности, а с другой – желанием узнать и угодить Петру. Он медленно присоединяется к Иисусу, Который уже подбирает колосья в поле. Старая женщина, увидев такое множество молодых людей, жестом выразила свое разочарование и стала пытаться работать быстрее.

«Женщина! Женщина!» - кричит Иисус. «Я подбираю колосья для тебя. Не стой на солнце, мать. Я иду».

Старушка, ошеломленная такой добротой, пристально глядит на Него, затем она повинуется и, ссутулившись и слегка дрожа всем своим худым телом, движется к тонкой полосе тени вдоль края поля. Иисус ходит по полю, быстро собирая колосья. Иоанн следует непосредственно за Ним. Фома и Иаков идут на некотором отдалении.

«Учитель», - задыхаясь, говорит Иоанн. «Как Тебе удается находить так много колосьев? В смежной борозде я нашел так мало!»

Иисус улыбается, но ничего не говорит. Я не могу поклясться в этом, но думаю, что колосья, которые были сжаты, но не собраны, поднимаются, куда бы ни посмотрели божественные глаза Иисуса. Он собирает их и улыбается. У Него в руках уже большой пучок колосьев.

«Возьми Мой, Иоанн. Так у тебя тоже будет их много, и маленькая матушка будет счастлива»

«Но, Учитель... Ты сотворил чудо? Невозможно было Тебе найти так много колосьев!»

«Тс! Это для маленькой матушки… думай о твоей матери и Моей. Посмотри, какая она маленькая старая душа!... Благой Бог, Который питает недавно вылупившихся птенцов маленьких птичек, желает наполнить маленький амбар этой бабушки. У нее будет хлеб в те месяцы, которые ей еще остались. Она не увидит следующего урожая. Но Я не желаю, чтобы она голодала в свою последнюю зиму. Сейчас ты услышишь ее восклицания, Иоанн, будь готов сдать напрокат свои уши, как Я буду готов быть омытым ее слезами и поцелуями…»

«Каким веселым Ты был в эти несколько дней, Иисус! Почему?»

«Ты хочешь узнать или кто-то послал тебя?»

Иоанн, уже раскрасневшийся от работы, становится малиновым.

Иисус понял: «Скажи тому, кто тебя послал, что есть один Мой брат, который болен и желает исцелиться. Его добрая воля к излечению наполняет Меня радостью».

«Кто это, Учитель?»

«Твой брат, один из тех, кого Иисус любит, грешник».

«Значит, это не один из нас?»

«Иоанн, ты думаешь, что среди вас нет греха? Ты думаешь, что Я радуюсь только о тебе?»

«Нет, Учитель. Я знаю, что мы тоже грешники, и что ты хочешь спасти всех людей».

«Итак? Я сказал тебе: “Не будь любознательным”, если от этого обнаружится то, что было злом. Я говорю то же самое сейчас, когда рассветает доброе… Мир тебе, матушка! Вот колосья, которые мы собрали. Мои товарищи придут со своими».

«Да благословит Тебя Бог, сын. Как Ты смог найти так много? Правда, я не очень хорошо вижу. Но это действительно два больших снопа… очень больших…» Старушка ощупывает их, ее трясущиеся руки ласкают их, она хочет поднять их… Но не может.

«Мы поможем тебе. Где твой дом?»

«Вон тот», - и она указывает на маленький дом за полями.

«Ты живешь одна, не так ли?»

«Да, как Ты узнал? И кто Ты?»

«Я тот, у кого есть мать».

«Это твой брат?»

«Он Мой друг».

Из-за спины Иисуса Его друг делает широкие жесты старушке. Но своими затуманенными глазами она не может увидеть их. Во всяком случае, она очень поглощена разглядыванием Иисуса. Ее сердце старой матери глубоко тронуто.

«Ты весь в поту, сын. Иди сюда в тень этого дерева. Сядь. Взгляни как с Тебя градом катится пот! Вытрись моей вуалью. Она изношенная, но чистая. Вот, возьми ее, сын».

«Спасибо, матушка».

«Да будет благословенна Твоя мать, мать такого хорошего сына. Скажи мне Твое и Ее имя. Чтобы я могла упомянуть их Богу, чтобы Он благословил Тебя».

«Мария и Иисус».

«Мария и Иисус… Мария и Иисус… Подожди. Однажды я проливала горькие слезы… Сын моего сына был убит за то, что защищал своего младенца сына, и мой сын умер от печали… и в то время говорили что невинный был убит потому что искали того, чье имя было Иисус… Сейчас я на пороге смерти и это Имя вернулось ко мне…»

«Ты плакала тогда, мать, из-за этого Имени. Пусть это Имя теперь благословит тебя…»

«Ты тот Иисус… скажи это бедной женщине, которая скоро умрет, и которая жила не проклиная, потому что ей сказали, что ее печаль послужила спасению Мессии Израиля».

Иоанн удвоил свои жесты. Иисус молчит.

«О! Скажи мне! Это Ты? Ты… благословишь меня в конце моей жизни? Во имя Бога, говори».

«Это Я».

«Ах! Старушка простерлась на земле. «Мой Спаситель! Я жила в ожидании и больше не надеялась увидеть Тебя. Увижу ли я Твой триумф?»

«Нет, мать. Подобно Моисею ты умрешь, не увидев этого дня. Но Я заблаговременно дам тебе мир Божий. Я есть Мир. Я есть Путь. Я есть Жизнь. Ты, мать и бабушка праведных детей, увидишь Меня в другом, вечном триумфе. Я раскрою врата тебе, твоему сыну, сыну твоего сына и его мальчику-младенцу. Тот младенец, который умер за Меня, свят для Господа! Не плачь, мать!...»

«И я касалась Тебя! И Ты собирал для меня колосья! О! Как я заслужила такую честь?!»

«Своим святым смирением. Пойдем, мать, к тебе домой. И пусть эта пшеница питает твою душу больше, чем твое тело. Я есть истинный Хлеб, который сошел с Небес, чтобы утолить голод каждого сердца. Вы (Фома и Иаков присоединились к ним со своим снопом)… возьмите эти снопы и пойдем.

И три апостола, нагруженные снопами идут, сопровождаемые Иисусом и бабушкой, плачущей и шепчущей молитвы. Они приходят к маленькому дому: две маленькие комнаты, крошечный огород, смоковница и маленький виноградник. Опрятность и бедность.

«Это твой дом?»

«Да. Благослови его, Господь!»

«Зови Меня сыном. И молись, чтобы Моя Мать могла найти утешение в Своем горе, поскольку ты знаешь, что такое горе матери. До свидания, мать. Я благословляю тебя во имя истинного Бога».

И Иисус поднимает руку и благословляет маленький домик. Затем Он нагибается и обнимает маленькую старушку, Он прижимает ее к Своему Сердцу и целует ее голову, покрытую тонкими белыми волосами. Она плачет и истирает свои губы о руки Иисуса с почитанием и любовью… и сокрушает меня печалью. Потому что я думаю о своей матери, которая испугалась Тебя, Иисус, когда увидела Тебя… Зачем пугаться Тебя, Иисус?

…………

Иисус говорит:

 

«Почему? В твоем сердце много “почему” после этой диктовки. Но Я начну с последнего. […]

Другой вопрос, который ты задаешь в своем сердце, это знал ли Я, что Иуда не будет спасен, невзирая на все усилия спасти его. Я знал. Почему же тогда Я был счастлив? Потому что также присутствие простого желания, - цветка в бесплодной земле сердца Иуды, - было порождением милостивого взгляда Отца на Моего ученика, которого Я любил и которого не мог спасти. Взгляд Бога на сердце! Чего мог бы Я желать, кроме того, чтобы Отец мог смотреть на всех вас с любовью? И Я был счастлив дать бедняге также это средство возрождения. Мою радость стимулировало то, что Я видел его желание вернуться ко Мне.

Однажды, после Моей Смерти, Иоанн ознакомился с этой истиной и рассказал Петру, Иакову, Андрею и остальным, потому что Я приказал Моему самому любимому Апостолу, который был знаком со всеми секретами Моего сердца, сделать это. Он был осведомлен и сказал им, чтобы каждый имел в будущем правило в руководстве учениками и верующими.

Душа, которая после падения приходит к служителю Бога и исповедует свои ошибки, друг, сын, муж или брат, который после того как согрешил, приходит и говорит: “Позволь мне оставаться рядом с тобой. Я больше не желаю совершать ошибок, так что я не буду больше огорчать Бога и тебя”, не должен быть лишен, помимо прочих вещей, также удовлетворения при виде нашего счастья от сознания того, что они стараются, чтобы мы были счастливы. Бесконечная тактичность необходима для исцеления сердец. Я, Мудрость, был таким тактичным, чтобы научить каждого искусству искупления и помочь тем, кто искупают самих себя, хотя Я знал, что в случае Иуды это было бесполезно.

А теперь Я говорю тебе то, что сказал Симону из Каны: “Не унывай, ободрись!” И Я сжимаю тебя в Своих объятиях, чтобы ты чувствовала, что здесь находится Тот, Кто любит тебя. Мои руки карают, но они также ласкают, и Мои уста произносят суровые слова, но также слова удовлетворения и последние более многочисленны и произносятся с гораздо большей радостью.

Иди с миром, Мария. Ты не огорчила твоего Иисуса, и пусть это будет твоим утешением».

 

 

Лилии долин

8 апреля 1946

 

       Апостольская группа, оставив позади долину, идет к Иерусалиму по дорогам, которые то взбираются вверх, то спускаются в низины по горам и долинам. Чтобы сократить путь, они идут не по главным дорогам, а напрямик, по безлюдным изнурительным кратчайшим путям.

Сейчас они находятся в пойме зеленой долины богатой водами и маленькими цветами. Среди них также приятно пахнущие ландыши, это заставило Фаддея заметить, что совершенно справедливо называть такие цветы «лилиями долин» и восхвалять их хрупкую, но все же стойкую красоту и тонкий аромат.

«Но это лилии с перевернутыми вверх дном чашечками», - замечает Фома. «Они смотрят вниз, вместо того, чтобы смотреть вверх».

«И какие они крошечные! У нас есть цветы гораздо великолепнее этих. Я не понимаю, почему их так хвалят…» - пренебрежительно говорит Иуда, нанося удар по маленькому цветущему пучку лилий долин.

«Нет! Почему? Они выглядят такими кроткими и нежными», - вмешивается Андрей, защищая бедные цветы. Он нагибается, чтобы поднять сломанные стебли.

«Они выглядят как сено, и больше ничего. Агава красивее, она так величественна и грандиозна, подобает Богу и достойна цвести для Бога».

«Я вижу Бога больше в этих маленьких чашечках… Посмотрите как они грациозны!... С зазубринами по краям, такие вогнутые… Они выглядят как алебастр, чистый воск, и кажется, что они сделаны крошечными ручками. Но, напротив, их сотворил Безмерно Великий! О! Могущество Божие!...» - Андрей почти экстатичен в своем медитативном созерцании цветов и совершенства Творца.

«Ты выглядишь как бедная маленькая женщина, страдающая нервным расстройством!...» - поддразнивает его Иуда Искариот, злобно смеясь.

«Нет. В действительности я также, -  я златобит[1], и потому разбираюсь в таких вопросах, - я также нахожу, что эти стебельки совершенны. Их гораздо труднее воспроизвести в металле, чем агаву. Потому что, ты должен знать, друг мой, что способности ремесленника проверяются на бесконечно малом. Дай мне стебель, Андрей… И ты, чьи бегающие глаза восхищаются только великими вещами, подойди сюда и посмотри. Какой ремесленник смог бы сотворить чашечки такие же легкие и совершенные, как эти, украсив их этими крошечными топазами внизу, на самом донышке, и соединить их со стеблем с помощью этой изящно изогнутой филиграни… Это изумительно!...»

«О! Какие поэты восстали среди нас! И ты, Фома, тоже такой…»

«Ты знаешь, я не глупец и не бедная маленькая женщина! Я художник. Тонко чувствующий художник. И я горжусь этим. Учитель, Тебе нравятся эти цветы?» - спрашивает Фома у Иисуса, Который слушал, ничего не говоря.

«Я люблю все Творение. Но эти цветы среди тех, которые Я особенно люблю…»

«Почему?» - спрашивают несколько апостолов. И одновременно Иуда спрашивает: «Ты любишь также змей?» - и смеется.

«Да, они также служат…»

«Какой цели?» - спрашивают многие.

«Они нужны, чтобы кусать. Ха!Ха!Ха!» - оскорбительно смеясь говорит Иуда.

«В таком случае они должны тебе очень нравиться», - возражает Фаддей, прерывая смех Иуды очень ясным намеком. Остальные теперь смеются этому остроумному замечанию.

Иисус не смеется. Напротив, Он бледен и печален. Он смотрит на Своих апостолов и особенно на двух противников, которые смотрят друг на друга, один гневно, а другой строго и сурово. И Он отвечает всем им вместе, для того, чтобы ответить в частности Иуде Искариоту.

«Если Бог создал их, то это означает, что они служат. Ничто во всем творении не является бесполезным или абсолютно вредным. Только и исключительно зло является вредоносным и гибельным и горе тем, кто позволяет ему ужалить себя. Одним и последствий его укуса является неспособность отличить Добро от Зла, затем уклонение разума и совести, сбившихся с пути, ко злу, и затем духовная слепота, из-за которой, Иуда Симонов, люди не могут увидеть могущество Божие, сияющее в сотворенных вещах, даже в самых крошечных. Его могущество явлено в этих цветах, в их красоте и аромате, в их форме, которая так отличает их от всех остальных цветов. И в этой капле росы, которая трепещет и сверкает, подвешенная на восковых краях крошечных лепестков и кажется слезой благодарности Творцу, Который сотворил все хорошим, полезным и разнообразным. Но написано, что все было прекрасным для прародителей до тех пор, пока их глаза не затемнил мрак греха… Прекрасным было все, сказанное им Богом, до тех пор, пока флюид[2], который исказил их способность виденья Бога, был влит по капле в вещи, или, скорее, в их глаза. Даже в наше время, чем более дух суверенен в человеческом существе, тем более Бог раскрывает Себя ему…»

«Соломон воспевал чудеса Божьи и то же самое делал Давид… и все же их дух не был их властелином! Учитель, на этот раз я поймал тебя».

«Какой же ты наглый! Как ты осмеливаешься говорить это?»

«Пусть говорит… Я не принимаю во внимание его слова, которые рассеивает ветер и которые не возмущают травы и деревья. Мы единственные, кто слышит их, и мы умеем относиться к ним так, как они того заслуживают, не так ли? И мы их больше не помним. Юность часто бездумна, Варфоломей. Вы должны жалеть его… Но кто-то спросил Меня, почему Я предпочитаю лилии долин… Вот Мой ответ: “Из-за их смирения и скромности”. Все в них говорит о их смирении… Места, которые они любят… Внешний вид этих цветов… Они побуждают Меня думать о Моей Матери… Эти цветы… такие крошечные! И все же как приятен аромат всего только одного цветка. Воздух вокруг него пахнет им… Моя Мать тоже… смиренна, сдержанна, неизвестна, Она просит только о том, чтобы оставаться неизвестной… И все же аромат Ее святости был так силен, что привлек Меня с Небес…»

«Ты видишь символ Твоей Матери в этом цветке?»

«Да, Фома».

«И Ты думаешь, что наши предки предвидели Ее, когда они восхваляли лилии долин?»[3] - спрашивает Иаков Алфеев. «Они сравнивали Ее затем с другими растениями и цветами: с розой, оливковым деревом и с самыми послушными и смирными животными: с горлицами, лесными голубями…»

«Все они приписывают Ей все самое прекрасное, что они видели в творении. И Она действительно является Красотой творения. Но Я бы назвал ее Лилией долин и мирной Оливой, если бы Я пел Ей хвалу», - и Иисус воспрял духом и возрадовался, думая о Своей Матери, и ускорил Свои шаги, чтобы остаться в одиночестве…

Они продолжают идти, несмотря на дневную жару, потому что во впадине лощины вереница деревьев защищает их от солнца.

Через некоторое время Петр удлиняет свой шаг и присоединяется к Учителю. Он окликает Его тихим голосом: «Мой Учитель!»

«Мой Петр!»

«Я помешаю Тебе, если пойду рядом с Тобой?»

«Нет, друг Мой. Что ты так срочно хочешь сказать Мне, что это вынудило тебя подойти к своему Учителю?»

«Вопрос… Учитель, я любопытный человек…»

«Так?» Иисус улыбаясь смотрит на Своего апостола.

«Я хотел бы узнать о многих вещах…»

«Что является недостатком, Мой Петр».

«Я знаю… Но я не думаю, что это недостаток и в этот раз. Если бы я хотел узнать о чем-то недостойном, или мошенническом поступке, чтобы критиковать того, кто совершил его, о! в этом случае это было бы недостатком. Но Ты знаешь, что я не спрашиваю Тебя о том, связан ли Иуда каким-либо образом с вызовом Тебя в Бетхер и потому…»

«Но ты умираешь, так тебе хочется узнать…»

«Да. Это верно. Но это великая заслуга, не так ли?»

«Это великая заслуга. Так как великой заслугой является контроль над самим собой. Это доказывает, что тот, кто ведет себя таким образом, достиг действительно большого прогресса в духовной жизни, действительно деятельного понимания и усвоил уроки Учителя».

«Это так? И Ты счастлив?»

«О! Петр, почему ты спрашиваешь Меня? Я более чем счастлив».

«Ты действительно счастлив? О, мой Учитель! Значит это Твой бедный Симон сделал Тебя таким счастливым?»

«Да, это так. Разве ты не знаешь?»

«Я не осмеливаюсь поверить в это. Но увидев Тебя таким счастливым, я вчера попросил Иоанна спросить у Тебя. Потому что я подумал, что это может быть от того, что Иуда также начал совершенствоваться… хотя у меня не было доказательств этого… Но я, возможно, плохой судья. Иоанн сказал мне, что Ты ответил, что счастлив оттого, что кто-то становится святым… Только что Ты сказал мне, что счастлив оттого, что я становлюсь лучше. Теперь я знаю. Тот, о ком Ты радуешься и веселишься – это я, бедный Симон. Но теперь я хотел бы, чтобы мое жертвоприношение могло изменить Иуду. Я не завистлив. Я хотел бы, чтобы каждый стал совершенным, чтобы Ты был абсолютно счастлив. Преуспею ли я в этом?»

«Верь, Симон, верь и упорно продолжай».

«Я буду верить! Я, конечно же, буду продолжать! Ради Тебя… и также ради него. Потому что я уверен, что он не может быть счастлив, оставаясь всегда таким, каков он сейчас. И кроме того… он мог бы быть моим сыном. Х՛м. На самом деле я предпочитаю быть отцом Марциана! Но… я буду ему отцом, старающимся дать ему душу, достойную Тебя».

«И тебя, Симон», - и Иисус наклоняется и целует его волосы.

Петр вне себя от радости… Через некоторое время он спрашивает: «Ты мне не скажешь еще чего-нибудь? У Тебя нет больше хороших новостей, цветов среди шипов, которые Ты ищешь повсюду?»

«Да, есть. Один из друзей Иосифа, который идет к Свету».

«На самом деле? Член Синедриона?»

«Да, но мы не должны никому говорить об этом. Мы должны молиться и страдать ради этого. Ты не спрашиваешь Меня о том, кто это? Ты не стремишься узнать это?»

«Я очень хотел бы это знать. Но я не собираюсь спрашивать Тебя об этом. Жертвоприношение ради незнакомого человека».

«Да будешь ты благословен, Симон! Ты сделал Меня сегодня поистине счастливым. Продолжай в том же духе, и Я, а также Бог, будем любить тебя все больше и больше. А теперь остановимся и подождем остальных…»