Мобилизация народного хозяйства страны

 

Начавшаяся с первых часов войны перестройка жизни огромной страны на военный лад стала приобретать заметную организованность уже с конца июня 1941 г., когда, по образному выражению тогдашнего наркома ВМФ адмирала Н.Г. Кузнецова, «государственная машина, направленная по рельсам невероятности нападения А. Гитлера на Советский Союз, после начала войны вынуждена была сначала остановиться, пережить период растерянности и потом повернуть на 180 градусов».

Как известно, уже 30 июня 1941 г. совместным решением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров (СНК) СССР был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО), в состав которого первоначально вошли только пять членов высшего партийно‑государственного руководства страны: И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков и Л.П. Берия. В феврале 1942 г. в его состав были введены А.И. Микоян, Н.А. Вознесенский и Л.М. Каганович, а в ноябре 1944 г. новым членом ГКО вместо К.Е. Ворошилова стал генерал армии Н.А. Булганин. Первоначально заместителем И.В. Сталина по ГКО стал В.М. Молотов, который де‑факто был вторым человеком в партии и государстве. Однако с созданием в декабре 1942 г. Оперативного бюро ГКО и утверждением Л.П. Берии его руководителем и еще одним заместителем председателя ГКО, В.М. Молотов стал постепенно утрачивать свое прежнее положение и на вторые роли после И.В. Сталина стал выходить новый всесильный тандем Л.П. Берия – Г.М. Маленков.

Все постановления ГКО имели силу законов военного времени, а все партийные, государственные, военные, хозяйственные и профсоюзные органы были обязаны беспрекословно выполнять его решения и распоряжения. В своей деятельности ГКО опирался на аппараты ЦК ВКП(б) и СНК СССР и своих уполномоченных на местах, в роли которых выступали первые секретари рескомов, крайкомов, обкомов и горкомов партии. Рабочими органами ГКО были наркоматы обороны, военно‑морского флота, внутренних дел и их главные управления. Кроме того, во всех городах, находящихся в непосредственной близости к фронту, создавались городские комитеты обороны, в состав которых входили первый секретарь горкома и полномочные представители командующих фронтами и местных органов НКВД. Такие местные ГКО действовали в более чем 60 прифронтовых городах и наделялись правом объявлять город на осадном положении, производить мобилизацию и эвакуацию населения, создавать части народного ополчения и истребительные батальоны, давать прямые указания всем предприятиям по выпуску вооружения и боеприпасов, организовывать строительство оборонительных рубежей и т. д.

Тогда же, 30 июня 1941 г. СНК СССР утвердил общий мобилизационный народно‑хозяйственный план, предусматривающий перестройку экономики страны на военный лад в кратчайшие сроки. В августе 1941 г. был принят военно‑хозяйственный план на последний квартал 1941 г. и на весь 1942 г. в восточных районах СССР, в частности, в Поволжье, на Урале, в Сибири, Казахстане и Средней Азии. Основная программа действий по превращению страны в единый военный лагерь была сформулирована в «Директиве СНК СССР и ЦК ВКН(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков», которая была принята еще 29 июня 1941 г. В ней осуждались сохранявшиеся с довоенных времен «благодушно‑мирные настроения», непонимание смысла угрозы и всей опасности наступления германских войск. Разъяснялось, что целью нападения фашистской Германии на Советский Союз является не только уничтожение советского общественного строя, но и тотальное ограбление страны, захват ее огромных продовольственных и сырьевых ресурсов, восстановление власти помещиков и капиталистов, что, наконец, в этой войне «решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том – быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение». Родина оказалась в величайшей опасности, и «мы должны быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад».

Эта «Директива» и конкретные шаги по ее реализации со стороны высшего руководства страны сыграли решающую роль в мобилизации всего партийного и государственного аппарата и всех советских людей в перестройке «всей работы на военный лад», поскольку уже к осени 1941 г. противник захватил самые высокоразвитые и густонаселенные районы страны – Украину, Белоруссию, Молдавию, Прибалтику и 13 областей европейской части РСФСР, где к началу войны проживали почти 85 млн человек. Здесь же находился основной промышленный потенциал страны, где до войны добывалось 71% железной руды и производилось 71% чугуна, 58% стали, 57% проката черных металлов и т. д.

Осуществляя перестройку на военный лад, Совет Народных Комиссаров СССР уже в начале июля 1941 г. принял постановление, которое значительно расширило права наркомов в условиях военного времени. В сентябре – ноябре 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР создал два новых наркомата – танковой промышленности (В.А. Малышев) и минометного вооружения (П.И. Паршин), а Президиум СНК СССР провел коренную перестройку структуры наркоматов боеприпасов (П.Н. Горемыкин), вооружений (Д.Ф. Устинов) и авиационной промышленности (А.И. Шахурин). В основу перестройки деятельности всей партии и всех органов государственной власти и управления был положен принцип максимальной централизации руководства. За годы войны ни съездов ВКП(б), ни Пленумов ЦК, за исключением сентябрьского 1941 г. и январского 1944 г. Пленумов ЦК, не проводилось, Оргбюро ЦК не собиралось ни разу, а все решения от имени Секретариата ЦК принимались путем устного опроса его членов. Политбюро ЦК осуществляло свои функции постольку, поскольку практически все его члены входили в состав ГКО. На военный лад была перестроена и сама ВКП(б): свыше 500 партийных секретарей, начиная с ЦК компартий союзных республик до горкомов партии, были мобилизованы и назначены членами военных советов фронтов, армий, корпусов и дивизий. Кроме того, 270 ответственных сотрудников ЦК ВКП(б) были направлены на работу в ряды РККА и ВМФ в качестве армейских, корпусных, дивизионных, полковых и батальонных комиссаров. Одновременно был расширен институт парторгов ЦК, которые стали непосредственно работать на 1170 крупнейших предприятиях оборонного комплекса страны, а в ноябре 1941 г. были созданы политотделы во всех МТС и совхозах, которые просуществовали вплоть до мая 1943 г.

Летом 1941 г. началась эвакуация промышленных предприятий в восточные районы страны. Первоначально для руководства этой работой 24 июня был создан Совет по делам эвакуации при СНК СССР, который возглавил член Политбюро ЦК, нарком путей сообщения СССР Л.М. Каганович. Однако уже 3 июля председателем Совета, который был переподчинен ГКО, был назначен кандидат в члены Политбюро ЦК, глава ВЦСПС Н.М. Шверник, а его заместителями стали А.Н. Косыгин и М.Г. Первухин, занимавшие посты заместителей председателя СНК СССР. В октябре 1941 г. решением ГКО был образован Комитет по эвакуации продовольственных запасов, промышленных товаров и предприятий промышленности, который возглавил член Политбюро ЦК А.И. Микоян. А уже в декабре 1941 г. оба этих органа были слиты в Управление по делам эвакуации при СНК СССР.

По уточненным данным историков (Г. Куманев), к началу 1942 г. в восточные районы страны были эвакуированы и сразу введены в строй почти 2600 крупных промышленных предприятий, из которых 1360 заводов были сугубо оборонного профиля. Хотя следует признать, что данный вопрос в историографии требует дополнительных исследований. Одновременно с эвакуацией промышленного оборудования на восток страны были вывезены более 10 млн человек – инженерно‑технических специалистов и кадровых рабочих, которые смогли в кратчайшие сроки начать выпуск боеприпасов, вооружений и военной техники на востоке страны. Одновременно в конце декабря 1941 г. постановлением СНК СССР на положение мобилизованных переводились все рабочие и служащие предприятий и учреждений военно‑промышленного комплекса страны, которым запрещалось увольнение по собственному желанию, а самовольный уход с предприятий карался как дезертирство. В феврале 1942 г. был издан указ Президиума Верховного Совета СССР «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве», на основании которого на постоянные и сезонные работы для нужд фронта было мобилизовано почти 2,2 млн человек.

В результате предпринятых мер уже к середине 1942 г. была полностью завершена перестройка всего тыла на военный лад, что и стало главным фактором коренного перелома в войне. Уже к концу 1942 г. общий объем валовой продукции промышленного производства превзошел предвоенный показатель, а через полгода выпуск военной продукции вырос еще на 20 %. В августе 1943 г., в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных от оккупации», к военному производству стали активно подключаться отвоеванные территории. К концу 1943 г. было построено 3500 новых и восстановлено 7500 старых крупных промышленных предприятий, а общий валовой объем промышленной продукции превысил довоенный уровень более чем в три раза, в результате чего Советский Союз достиг полного количественного превосходства в военной технике, боеприпасах и вооружении над нацистской Германией и ее военными сателлитами.

Более того, по мнению большинства военных экспертов, решающую роль в победе над врагом сыграли и высокие тактико‑технические данные многих образцов советской боевой техники и вооружений, в частности, истребителей А.С. Яковлева (Як‑3) и С.А. Лавочкина (Ла‑5), штурмовиков С.В. Ильюшина (Ил‑2), бомбардировщиков А.Н. Туполева (ТБ‑3, ТУ‑2), Н.Н. Поликарпова (По‑2) и В.М. Петлякова (Пе‑2), средних и тяжелых танков М.И. Кошкина, А.А. Морозова и Ж.Я. Котина (КВ‑85, Т‑34, ИС‑2), артиллерийских орудий В.Г. Грабина (76‑мм дивизионная пушка), Ф.Ф. Петрова (152‑мм гаубица), И.И. Иванова (280‑мм мортира), Б.И. Шавырина (82‑мм батальонный и 120‑мм полковой минометы) и Ю.А. Победоносцева и Г.Э. Лангемака (реактивный миномет БМ‑13 «Катюша»), противотанковых ружей В.А. Дегтярева и С.Г. Смирнова (ПТРД‑41) и т. д.

Немаловажную роль сыграло и то, что советской военной промышленности удалось в кратчайшие сроки решить и острую нехватку стрелкового оружия. В 1942 г. оружейные заводы Тулы, Куйбышева и Ижевска отправили на фронт более 4 млн винтовок Ф.В. Токарева и С.Г. Симонова и спешно освоили производство безотказных автоматов ППШ‑41 Г.С. Шпагина и ППС‑42 А.С. Судаева. Всего же за годы войны советская промышленность выпустила более 1,5 млн станковых и ручных пулеметов, более 12,3 млн винтовок и карабинов и более 6,2 млн автоматов.

В годы войны в Горьком, Свердловске, Челябинске и Нижнем Тагиле были созданы крупнейшие в мире танкограды, где на базе Уралмаша, Красного Сормово и эвакуированных Кировского, Харьковского и Сталинградского тракторных заводов стали серийно выпускаться лучшие в мире танки КВ‑2 и Т‑34 и самоходные артиллерийские установки СУ‑100 и ИСУ‑152, бронекорпуса которых с августа 1942 г. стали делать методом автоматической электросварки, разработанной академиком Е.О. Патоном. Уже в 1942 г. на советских оборонных предприятиях было изготовлено 27 тыс. танков и самоходок, в 1943 г. – 27,5 тыс. танков и самоходок, а в 1944―1945 гг. с поточных конвейеров всех советских танкодромов вышло более 48 тыс. танков и самоходок. Таким образом, в 1942―1945 гг. советские танкограды поставили на фронт более 102,5 тыс. танков и самоходок.

Аналогичный поточно‑конвейерный метод сборки самолетов в начале 1943 г. был введен и на всех крупнейших авиазаводах Москвы, Саратова, Куйбышева, Свердловска, Иркутска и Баку, где в 1942―1945 гг. было построено более 105 тыс. боевых самолетов. В тот же период на оборонных заводах Москвы, Коломны, Горького, Перми и других городов было произведено почти 167 тыс. артиллерийский орудий, более 10 тыс. установок реактивной артиллерии и почти 349 тыс. минометов. Эта первоклассная военная техника и вооружения, помноженные на талант многих советских полководцев и беспримерный героизм советских солдат и офицеров, сокрушила «тысячелетний рейх» и его грозную военную машину, подмявшую под себя всю хваленую «цивилизованную» Европу.

Ведущими отраслями военной экономики страны в годы войны умело и самоотверженно руководили многие выдающиеся и талантливые организаторы советского производства, в том числе начальник Главного управления тыла РККА и нарком путей сообщения генерал армии А.В. Хрулёв, нарком танковой промышленности генерал‑полковник В.А. Малышев, нарком вооружений генерал‑полковник Д.Ф. Устинов, нарком боеприпасов генерал‑полковник Б.Л. Ванников, нарком минометного вооружения генерал‑полковник П.И. Паршин, нарком авиационной промышленности генерал‑полковник А.И. Шахурин, нарком связи маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, нарком черной металлургии И.Ф. Тевосян, нарком нефтяной промышленности Н.К. Байбаков и другие наркомы, которых сам И.В. Сталин любовно называл «генералами и маршалами от нефти, металлургии и транспорта, машиностроения и сельского хозяйства». При этом надо учесть, что генеральное сражения на трудовом фронте было выиграно при резком сокращении общей численности рабочих, служащих и крестьян, среди которых более 60 % составляли героические советские женщины и подростки.

 

6. Союзнический ленд‑лиз и его роль в победе над Германией

 

В последние годы очень активно стал создаваться миф об особой роли знаменитого «союзного ленд‑лиза» в общей победе над нацистской Германией, без которого якобы Советский Союз не смог бы одержать великую победу в Великой Отечественной войне. Чтобы разобраться в этом вопросе, достаточно взглянуть на ряд хорошо известных фактов, что позволит сразу опровергнуть это лживое утверждение, столь распространенное на Западе и в умах наших доморощенных либералов и записных борцов со сталинским тоталитарным режимом.

Знаменитый «Закон о ленд‑лизе» или «Закон по обеспечению защиты Соединенных Штатов», который был принят Конгрессом США еще 11 марта 1941 г., давал президенту США «право передавать взаймы или в аренду другим государствам различные товары и материалы, необходимые для ведения военных действий», если эти действия, по определению президента, являлись жизненно важными для обороны США. Под «различными товарами и материалами» понимались оружие, военная техника, боеприпасы, стратегическое сырье, амуниция, продовольствие, товары гражданского назначения для армии и тыла, а также любая информация, имеющая важное военное значение. Сама схема ленд‑лиза предусматривала выполнение страной‑получателем ряда условий:

1) уничтоженные, утраченные или потерянные во время боевых действий материалы не подлежали оплате, а уцелевшее и пригодное для гражданских целей имущество следовало оплатить полностью или частично в порядке погашения долгосрочного кредита, выданного самими США;

2) сохранившиеся военные материалы могли оставаться у страны‑получателя до тех пор, пока США не затребуют их назад;

3) в свою очередь, арендатор обязывался помогать Соединенным Штатам всеми имевшимися у него ресурсами и информацией.

Закон о ленд‑лизе обязывал страны, претендовавшие на американскую помощь, представлять США исчерпывающий финансовый отчет. Неслучайно министр финансов США Г. Моргентау во время слушаний в сенатском комитете назвал это положение уникальным во всей мировой практике, заявив, что «впервые в истории одно государство, одно правительство предоставляет другому данные о своем финансовом положении».

С помощью ленд‑лиза администрация президента Ф.Д. Рузвельта собиралась решить ряд неотложных задач внутри‑ и внешнеполитического свойства.

• Во‑первых, такая схема позволяла создать новые рабочие места в самих США, которые не только не вышли из «Великой депрессии» 1929―1933 гг., но и столкнулись с новым кризисом в 1937–1939 гг.

• Во‑вторых, ленд‑лиз позволял американскому правительству оказывать определенное влияние на страну‑получателя ленд‑лизовской помощи.

• И, наконец, в‑третьих, посылая своим союзникам только оружие, материалы и сырье, президент Ф.Д. Рузвельт выполнял свое предвыборное обещание: «Наши парни никогда не будут участвовать в чужих войнах».

Вопреки распространенному заблуждению, система ленд‑лиза создавалась отнюдь не под СССР. Первыми военную помощь на основе особых арендных отношений (аналога оперативного лизинга) в конце мая 1940 г. запросили англичане, поскольку фактический разгром Франции оставил Великобританию без военных союзников на европейском континенте. Сами англичане предложили три схемы расчетов: безвозмездный дар, оплата наличными и лизинг. Премьер У. Черчилль был реалистом и прекрасно понимал, что ни первое, ни второе предложения энтузиазма у американцев не вызовут, поскольку воюющая Англия была фактически на грани банкротства. Поэтому президент Ф.Д. Рузвельт быстро принял третий вариант, и в конце лета 1940 г. сделка состоялась. Затем в недрах американского Министерства финансов родилась идея распространить опыт одной частной сделки на всю сферу всех межгосударственных отношений США. Подключив к разработке законопроекта о ленд‑лизе военное и военно‑морское министерства, администрация президента США 10 января 1941 г. внесла его на рассмотрение обеих палат Конгресса, который и был утвержден им 11 марта 1941 г. Первоначальный срок поставок по ленд‑лизу был установлен до 30 июня 1943 г. с дальнейшей ежегодной пролонгацией по мере его необходимости, а первым администратором этого проекта президент Ф.Д. Рузвельт назначил бывшего министра торговли, своего помощника Г. Гопкинса.

В сентябре 1941 г. Конгресс США после долгих дебатов со своими «изоляционистами», негласными лидерами которых были госсекретарь К. Хэлл, глава ЦРУ Дж. Даллес и экс‑президент Г. Гувер, одобрил так называемую «Программу победы», суть которой, по словам самих американских историков (Р. Лейтон, Р. Коакли), «заключалась в том, что вкладом Америки в войну будет оружие, а не армии». Сразу после подписания этой программы президентом Ф.Д. Рузвельтом его советник и спецпредставитель А. Гарриман вылетел в Лондон, а оттуда – в Москву, где 1 октября 1941 г. нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, британский министр запасов и снабжения лорд У.Э. Бивербрук и президентский спецпредставитель А. Гарриман подписали Первый (Московский) протокол, который положил начало распространению программы ленд‑лиза на Советский Союз. 11 июня 1942 г. в Вашингтоне было подписано «Соглашение между правительствами СССР и США о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии», которое окончательно отрегулировало все принципиальные вопросы военно‑технического и экономического сотрудничества двух главных участников антигитлеровской коалиции. В целом, в соответствии с подписанными протоколами, все ленд‑лизовские поставки в СССР традиционно делят на несколько этапов:

Предленд‑лиз – с 22 июня 1941 по 30 сентября 1941 года (до подписания протокола)

Первый протокол – с 1 октября 1941 по 30 июня 1942 года (подписан 1 октября 1941 г.)

Второй протокол – с 1 июля 1942 по 30 июня 1943 года (подписан 6 октября 1942 г.)

Третий протокол – с 1 июля 1943 по 30 июня 1944 года (подписан 19 октября 1943 г.)

Четвертый протокол – с 1 июля 1944 по 20 сентября 1945 года (подписан 17 апреля 1944 г.).

2 сентября 1945 г. с подписанием акта о капитуляции милитаристской Японии Вторая мировая война была завершена, а уже 20 сентября 1945 г. все поставки по ленд‑лизу в СССР были прекращены. Правительство США никогда не публиковало подробных отчетов того, что и сколько было отправлено по программе ленд‑лиза в СССР. Но по уточненным данным советских историков (Л.В. Поздеева), которые были извлечены ими из закрытых американских архивных источников, поставки по ленд‑лизу в СССР осуществлялись по четырем маршрутам: Дальний Восток – 8 244 000 тонн (47,1%), Советский Север – 4 645 000 тонн (26,6%), Персидский залив – 4 160 000 тонн (23,8%) и Советская Арктика – 452 000 тонн (2,5%).

В свое время британский премьер‑министр У. Черчилль назвал ленд‑лиз «самым бескорыстным актом в истории всех стран». По признанию самих американцев, ленд‑лиз приносил немалые доходы и выгоды самим США. В частности, бывший министр торговли США Дж. Джонс прямо говорил, что «поставками из СССР мы не только возвращали свои деньги, но и извлекали прибыль, что было далеко не частным случаем в торговых отношениях, регулируемых нашими государственными органами», а его соотечественник, американский историк Дж. Херринг столь же откровенно писал, что «ленд‑лиз не был самым бескорыстным актом в истории человечества… Это был акт расчетливого эгоизма, и американцы всегда ясно представляли себе выгоды, которые они могут из него извлечь». И это было действительно так, поскольку ленд‑лиз оказался неиссякаемым источником обогащения многих американских корпораций. Единственной страной антигитлеровской коалиции, получившей весомый экономический выигрыш от войны, были именно США. Недаром в самих Соединенных Штатах Вторую мировую войну часто называют «хорошей войной», что зримо видно из названия работы известного американский историка С. Теркли «The Good War: An Oral History of World War II» (1984), в которой он с предельным цинизмом отмечал: «Почти весь мир во время этой войны испытал страшные потрясения, ужасы и был почти уничтожен. Мы же вышли из войны, имея в наличии невероятную технику, орудия труда, рабочую силу и деньги. Для большинства американцев война оказалась забавой… Я не говорю о тех несчастных, которые потеряли своих сыновей и дочерей. Однако для всех остальных это было чертовски хорошее время».

Для выполнения поставок по ленд‑лизу администрация президента Ф.Д. Рузвельта стала широко использовать так называемые контракты с фиксированной рентабельностью («cost‑plus contracts»), когда частные подрядчики могли сами устанавливать определенный уровень доходов по отношению к издержкам. В случаях, когда требовались значительные объемы специализированной техники, то в роли арендодателя выступало само правительство США, покупавшее все необходимое оборудование для последующей передачи их в лизинг. Конечно, можно извести не одну тонну бумаги, чтобы объяснить непосвященной публике грандиозное значение ленд‑лиза в победе над коварным врагом, но совершенно очевидно, что никаким словоизвержением невозможно изменить реальные цифры, которые говорят сами за себя. Например, в предвоенный период и в годы войны на всех предприятиях СССР было произведено более 29,1 млн единиц стрелкового оружия всех типов, в то время как с американских, британских и канадских заводов на вооружение в РККА поступило всего лишь около 152 тыс. единиц стрелкового оружия, то есть всего 0,5%. Аналогичная картина наблюдалась и по всем типам артиллерийских систем – 526,2 тыс. советских орудий и минометов против 13 тыс. заграничных, что составляло менее 2,5% от их общего числа. По другим видам вооружений картина была несколько иная, но тоже не столь оптимистическая для союзников: по танкам и самоходным орудиям соотношение довоенных и военных отечественных и «союзнических» машин составляло, соответственно, 132,8 тыс. и 11,9 тыс. (8,96%), а по боевым самолетам – 140,5 тыс. и 18,3 тыс. (13%).

Вопрос о финансовых объемах всей программы ленд‑лиза до сих пор остается предметом старой научной дискуссии и околонаучных спекуляций, но по оценкам большинства современных историков, общие поставки по ленд‑лизу составили 50 млрд долларов. Из этой суммы Британская империя получила более 31,5 млрд, СССР – 11,3 млрд, Франция – 3,2 млрд, Китай – 1,6 млрд и даже страны Латинской Америки, чьи боевые подвиги на полях Второй мировой войны без микроскопа вряд ли можно рассмотреть, урвали свои 420 млн долларов.

Но, может быть, при незначительности общего объема заокеанской помощи она сыграла решающую роль именно в 1941 г., когда враг стоял у ворот Москвы и Ленинграда, и когда до победного марша германского вермахта по Красной площади оставалось всего несколько десятков километров? Однако реальная статистика поставок вооружений именно за этот год говорит совершенно о другом. В 1941 г. Красная армия получила от собственной промышленности 1,76 млн винтовок, автоматов и пулеметов, 53,7 тыс. орудий и минометов, 5,4 тыс. танков и 8,2 тыс. боевых самолетов. В то время как союзники по антигитлеровской коалиции поставили всего 82 артиллерийских орудия (0,15%), 648 танков (12,14%) и 915 самолетов (10,26%).

Если перевести все эти поставки в денежный эквивалент, то по данным профессора М.И. Фролова («Тщетные потуги: против принижения роли СССР в разгроме фашистской Германии» 1986), который уже многие годы успешно полемизирует с немецкими историками (В. Швабедиссен, К. Уэбе), «до конца 1941 года – в самый тяжелый для Советского государства период – в СССР по ленд‑лизу из США были направлены материалы на сумму 545 тыс. долларов при общей стоимости американских поставок странам антигитлеровской коалиции 741 млн долларов». К концу же 1942 г. согласованные программы поставок в СССР были выполнены американцами и англичанами только на 55%. В 1941―1942 годах в СССР поступило всего 7 % отправленных за годы войны из США грузов. Основное количество вооружения и других материалов было получено Советским Союзом в 1944―1945 годах, после коренного перелома в ходе войны».

Теперь посмотрим, что же представляли собой боевые машины союзных стран, которые первоначально шли по программе ленд‑лиза. Например, из 711 истребителей, прибывших из Англии в СССР до конца 1941 г., львиную долю составляли безнадежно устаревшие машины типа «Киттихок», «Томагавк» и «Харрикейн», которые существенно уступая немецкому «Мессершмиту» и советскому «Яку» по скорости и маневренности и не имели даже пушечного вооружения. Что касается новейших истребителей «Аэрокобра», то в 1941 г. их было поставлено всего 11 штук. Аналогичная картина наблюдалась и с хвалеными английскими бронемашинами – легким танком «Валлентайн», который советские танкисты окрестили «Валентина», и средним танком «Матильда», которую те же танкисты обозвали еще хлестче – «Прощай, Родина», поскольку их тонкая броня, пожароопасные карбюраторные двигатели и допотопная трансмиссия делали эти танки легкой добычей немецких артиллеристов и гранатометчиков. Причем, если британские джентльмены все же блюли некие приличия и, периодически посылая товар по принципу «на тебе, Боже, что нам не гоже», хотя бы доставляли его в оговоренном количестве, то американцы просто внаглую срывали все поставки: обещали прислать в 1941 г. 600 танков и 750 самолетов, а реально послали 182 танка и 204 самолета. Причем их хваленый средний танк М‑3 («Ли») получил у советских танкистов горестно‑ироническое прозвище «братская могила на шестерых».

Та же история повторилась и в 1942 г.: если советская промышленность выпустила в этот год более 5,9 млн единиц стрелкового оружия, 287 тыс. орудий и минометов, 24,5 тыс. танков и самоходных орудий и 21,7 тыс. самолетов, то по ленд‑лизу за январь ― октябрь 1942 г. было поставлено всего 61 тыс. единиц стрелкового оружия, 532 единицы орудий и минометов, 2703 танков и самоходок и 1695 самолетов. Причем, с ноября 1942 г., то есть в самый разгар битвы за Кавказ и Сталинград и проведения операции «Марс», поставки вооружений практически полностью прекратились. По информации историков (М. Супрун), эти перебои начались уже летом 1942 г., когда немецкая авиация и подлодки разгромили печально знаменитый караван PQ‑17, брошенный на произвол судьбы по приказу британского адмиралтейства своими же конвойными судами. Результат оказался катастрофическим: до советских портов дошло всего 11 из 35 судов, что и было использовано в качестве предлога для приостановки отправки следующего конвоя, который отплыл от британских берегов только в сентябре 1942 г. Причем, новый караван PQ‑18 потерял по дороге 10 транспортов из 37, и очередной конвой был отправлен только в середине декабря 1942 г. Таким образом, когда на Волге шла решающая битва всей Второй мировой войны, в Мурманск и Архангельск пришло поодиночке менее 40 судов с ленд‑лизовскими грузами. В связи с этим обстоятельством у многих возникло законное подозрение, что в Лондоне и Вашингтоне все это время просто выжидали, в чью пользу завершится сражение под Сталинградом.

Вопрос о «ленд‑лизовских» цифрах до сих пор остается открытым. Например, согласно материалам Приемной комиссии Главного бюро инженерного корпуса РККА в годы войны англичане поставили нам 1084 танка «Матильда‑2» (164 потеряно при транспортировке), 3782 танка «Валентайн» (420 потеряно при транспортировке) и 344 танка «Черчилль» (191 потерян при транспортировке), а американцы, соответственно, – 1776 танков «Стюарт» (104 потеряно при транспортировке), 1386 танков «Ли» (410 потеряно при транспортировке) и 4063 танка «Шерман» (400 потеряно при транспортировке). Таким образом, англичане отправили нам 5210 танков, но реально мы получили только 4435 штук, а американцы отправили 6625 танков, но до пункта назначения дошло всего 5711 танков. Хотя, согласно данным 21‑го отчета Конгрессу США, по операциям ленд‑лиза в СССР было поставлено 7056 танков. И такая путаница в цифрах наблюдается по всем позициям…

Но самым интересным является то, что наши либеральные историки и публицисты либо хорошо знают, но тщательно скрывают, либо просто пропускают мимо ушей, либо с торжественным видом выкладывают в качестве решающего козыря – поставки, не относящиеся к основным видам вооружений. И тут, казалось бы, крыть нечем, поскольку цифры получаются и впрямь солидные. В частности, именно по ленд‑лизу мы получили 2586 тыс. тонн авиационного бензина, что составляло 37% от произведенного в СССР в годы войны, и почти 410 тыс. автомобилей, то есть 45% всего автотранспорта РККА. Немалую роль сыграли и поставки продовольствия, хотя за первый год войны они были крайне незначительны, а всего США поставили примерно 15 % мясных консервов и прочих «деликатесов». А ведь были еще станки, рельсы, паровозы, вагоны, радиолокаторы и другое полезное имущество, без которого много не навоюешь. Безусловно, ознакомившись с этим внушительным списком ленд‑лизовских поставок, можно искренне восхититься американскими партнерами по антигитлеровской коалиции, если не знать один нюансик: одновременно вполне сравнимую по объемам помощь американские промышленные корпорации оказывали и нацистской Германии.

Например, крупнейшая нефтяная корпорация «Standard Oil», принадлежавшая Дж. Рокфеллеру, только по линии немецкого концерна «I.G. Farbenindustrie» продала Берлину бензина и смазочных материалов на 20 млн долларов. А венесуэльский филиал этой же компании ежемесячно отправлял в Германию 13 тыс. тонн сырой нефти, которую мощная химическая промышленность Третьего рейха тут же перерабатывала в первоклассный бензин. Драгоценным топливом дело не ограничилось, и немцам из‑за океана сплошным потоком шел вольфрам, синтетический каучук и куча разных комплектующих для их автомобильной промышленности, которыми германского фюрера снабжал его старинный друг Г. Форд. В частности, хорошо известно, что на снабжение германского вермахта шло 30 % всех автопокрышек, изготовленных на его заводах. А что касается общего объема фордовско‑рокфеллеровских поставок нацистской Германии, то полных сведений на сей счет нет до сих пор, поскольку это есть строжайшая коммерческая тайна, но даже то малое, что стало достоянием общественности и историков, позволяет легко понять, что торговля с Берлином в годы войны шла ничуть не меньше, чем с «союзными» Лондоном и Москвой.

Чуть выше мы писали о том, что существует и еще одна ходячая версия, что со стороны США ленд‑лизовская помощь носила чуть ли не благотворительный характер. Однако при ближайшем рассмотрении и эта версия не выдерживает никакой критики. Прежде всего потому, что уже в ходе войны в рамках так называемого «обратного ленд‑лиза» Вашингтон получил необходимого сырья общей стоимостью почти в 20 % от переданных материалов и вооружений. В частности, из СССР были отправлены 32 тыс. тонн марганцевой и 320 тыс. тонн хромовой руды, значение которых в военной промышленности было крайне велико. Достаточно сказать, что когда в результате Никопольско‑Криворожской наступательной операции войск 3‑го и 4‑го Украинских фронтов в феврале 1944 г. германская промышленность лишились никопольского марганца, то 150‑мм лобовая броня немецких «королевских тигров» «Tiger II» держала удар советских артиллерийских снарядов гораздо хуже, чем аналогичный 100‑мм броневой лист, который стоял на обычных «Tiger I». Кроме того, за союзные поставки СССР расплачивался золотом, и только на одном британском крейсере «Эдинбург», который был потоплен немецкими подлодками в мае 1942 г., находилось 5,5 тонн драгоценного металла.

После окончания войны значительную часть оружия и боевой техники, как и полагалось по договору ленд‑лиза, Советский Союз вернул обратно, получив взамен счет на круглую сумму в 2,6 млрд долларов. На фоне списания ленд‑лизовских долгов иным державам – тем же Франции и Англии, это выглядело откровенным грабежом, поэтому И.В. Сталин потребовал пересчитать «союзнический» долг, и в 1948 г. его сумма была сокращена ровно наполовину, до 1,3 млрд долларов. Однако и впоследствии американцы были вынуждены признать, что вновь откровенно приврали в своих расчетах, и окончательная сумма, признанная СССР и США, составила 800 млн долларов, из которых порядка 80 млн было выплачено в 1950‑х гг.

По Вашингтонскому соглашению, подписанному в 1972 г., общая сумма задолженности по ленд‑лизу была определена в 722 млн долларов, из которых 48 млн были выплачены США при Л.И. Брежневе в 1973 г. тремя равными платежами. Но затем, в связи с вводом американской стороной дискриминационных мер в торговле с СССР, в частности, пресловутой «поправкой Джексона‑Вэника», все выплаты были прекращены. И лишь в июне 1990 г. в ходе новых переговоров президентов Дж. Буша‑старшего и М.С. Горбачева стороны вернулись к обсуждению ленд‑лизовского долга, в ходе которых были установлены новый срок окончательного погашения задолженности и окончательная сумма советского долга в 674 млн долларов. После распада СССР его технические долги были разделены на долги правительствам (Парижский клуб) и долги частным банкам (Лондонский клуб). Долг за ленд‑лиз был долговым обязательством перед правительством США, то есть частью долга Парижскому клубу, который Россия полностью погасила в августе 2006 г. Поэтому все нынешние причитания наших либералов по поводу американской благотворительности выглядят омерзительно, особенно на фоне вполне трезвых оценок самих американцев, например, того же президента Ф.Д. Рузвельта, прямо заявившего, что «помощь русским – это удачно потраченные деньги».

Первую официальную оценку роли ленд‑лиза в общей победе над нацизмом, которая затем в разной интерпретации тиражировалась во всех энциклопедиях, научных работах и учебной литературе, дал член Политбюро ЦК ВКП(б), председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский, который в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (1948) прямо писал: «Если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4 %». И хотя на протяжении всех этих лет западные советологи, да и наши доморощенные антисталинисты (Б. Соколов, Г. Попов), всячески пытались возвеличить роль ленд‑лизовских поставок в годы Второй мировой войны, сами американские ученые, военные и чиновники (Р. Голдсмит, Дж. Херринг, Р. Джоунс) вынужденно признают, что вся союзная помощь СССР с учетом всех «невоенных» поставок, в том числе знаменитой американской тушенки «Второй фронт», составила порядка 10–11 %. Более того, известный американский историк и публицист Р. Шервуд в своей знаменитой книге «Рузвельт и Гопкинс: глазами очевидц