Четыреста семнадцатый день в мире Содома

Заброшенный город в Высоком Лесу

Король Франции Генрих IV Бурбон, по прозвищу Наварра

Вторая молодость приходит ко мне медленно, почти незаметно; каждый день я чувствую, что могу несколько больше, чем в предыдущий. В первую очередь это касается женщин и физических упражнений, потому что вино было для меня под запретом. Мы с дворянами весь день до изнеможения занимались гимнастическими упражнениями, фехтовали, скакали на лошадях и даже плавали в местной прозрачной речке под испепеляюще жарким солнцем. На помолодевшем лице смешной стала выглядеть седая борода – и я, немного подумав, начисто выбрился согласно местной мужской моде, сразу помолодев еще лет на двадцать. А вечерами я и мои дворяне, и даже герцог де Монбазон, который поначалу был против таких «деревенских» развлечений, ходим на так называемые «танцульки».

Деревенским развлечением это кажется только на первый взгляд, потому что, помимо молодых девиц, желающих завести приятные знакомства, там бывает вся верхушка тамошнего общества и гости из других миров, посредством которых можно заводить полезные знакомства. Чуть в стороне от площадки для танцев поставлены столики, за которыми эти солидные люди, сидя вместе со своими постоянными женщинами и временными подругами, потягивают напитки, смотрят, как веселится молодежь, и обсуждают между собой различные дела. А люди тут бывают немаленькие; заходит сюда и сам Сергий сын Сергия со своей супругой, тоже княгиней.

Первоначально, когда мое лечение от старости только начиналось, я тоже был исключительно в числе зрителей. Отпустив молодых дворян порезвится, я вместе с де Монбазоном садился за столик, брал стакан фруктового сока, разведенного чуть пузырящейся магической водой с обертонами улучшающего настроение заклинания, и смотрел, как подпрыгивают и извиваются под музыку гибкие мускулистые тела. Поскольку на этих танцах на десять дам приходился примерно один кавалер, мои дворяне и даже пажи (свободные в этот вечер от своей службы) неизменно производят фурор, и никто из них в итоге не остается без пары на ночь. Потом, когда мое состояние поправилось, я и сам начал уделять часть времени танцам, чтобы присмотреть себе какую-нибудь красотку из числа тех, которых тут пруд пруди.

По этой причине я никогда не беру с собой на танцы графию де Море. Сказать честно, я ее вообще никуда не беру, и теперь даже уже не понимаю, какого, собственно, черта я потащил с собой в Тридесятое царство эту неотесанную бабу. Рядом с местными дамами и девицами она кажется мне вульгарной коровой, которая каким-то образом затесалась в табун первосортных арабских скакунов. Но это я так, к слову, потому что последние десять дней здесь я никогда не ложился спать один, а потому имею возможность сравнивать. Но все же главным моим времяпрепровождением по вечерам был не поиск очередной партнерши на ночь, а беседы с различными полезными людьми, ну или не совсем людьми. Ну не назовешь же человеком какое-нибудь сверхъестественное человекообразное создание, с которыми тут тоже водят знакомство.

Итак, за короткое время я свел знакомства с будущим московским царем и почти со всеми помощниками Артанского князя из разных миров. Несколько раз беседовал на душеспасительные темы с ортодоксальным священником, который является тут Голосом Бога-Отца, а также познакомился с античным богом кузнечного ремесла, богиней любви, богиней охоты и некоторыми другими, гм, богинями. Но чаще всего моим собеседником был сам Сергий из рода Сергиев. Вот и сегодня он пришел на танцы вместе со своей сестрой, континой Анной, той самой магиней Разума, а также шестью своими воспитанниками и воспитанницами, находящимися в том возрасте, когда мальчики начинают служить пажами, а девочки фрейлинами.

Впрочем, воспитанницы и воспитанники, кроме одного, который наверняка был дежурным пажом, почти сразу же убежали танцевать. Особенно хороша была дикая азиатская штучка, которая под одобрительные хлопки ладонями отплясывала в кругу таких же юных и диких амазонок, да так отплясывала, что на нее загляделся сам де Монбазон, которого, казалось, ничем не удивишь.

Впрочем, эта Асаль приходит сюда не для того, чтобы найти себе партнера, а для того, чтобы дать выход своей дикой, неуемной энергии. Говорят, что у нее уже есть жених, младший сын князя из другого мира, и в самое ближайшее время они вступят в освященный ортодоксальным священником законный брак. Не представляю, как можно жить с такой дикаркой; но говорят, что любовь всесильна и способна уложить в одну постель совершенно разных людей. А вот у меня любви пока что нет, а есть одно только влечение. И хоть магиня Разума говорит, что это ненормально, ни одна женщина больше не может зажечь мое сердце так, как когда-то его зажгла Габриэль д`Эстре.

Но вот Сергий из рода Сергиев перекинулся несколькими словами с континой Анной и сидящим рядом с ним мальчиком-пажом, после чего тот подозвал к себе моего пажа и что-то шепнул ему на ухо. Паж подошел к моему столику и вполголоса – так, чтобы из-за музыки не расслышали окружающие – сказал мне на ухо:

– Ваше Величество, монсеньор Сергий просил передать вам, чтобы вы подсели за его столик, потому что он желает с вами поговорить.

Герцог де Монбазон, который скорее догадался о смысле приглашения, чем услышал хотя бы полслова, встал, поклонился и произнес:

– С вашего позволения, сир, пойду, тряхну стариной, познакомлюсь с какой-нибудь приятной на ощупь цыпочкой.

Де Монбазон ушел, как тут говорят, «оттягиваться и оттопыриваться», а я взял свой стакан и, переходя к столику Артанского князя, подумал, что он никак не мог тряхнуть стариной, потому что наши балы, скучные и унылые, никоим образом не похожи на царящее здесь безудержное веселье людей радующихся самой жизни. Раньше мой главный ловчий и генерал-губернатор Иль-де-Франса не был склонен к таким забавам, но по мере того, как вместе со мной он избавлялся от груза лет и старых болячек, в нем все больше и больше начинало проглядывать нечто такое безудержно озорное и мальчишеское.

Монсеньор Сергий, когда я подсел за его стол, вежливо со мной поздоровался и спросил о моем самочувствии, а также о том, как мне нравится пребывание у него в гостях. На это я ответил, что самочувствие у меня хорошее, в тридевятом царстве мне нравится все, а в особенности остроухие прелестницы; жаль только, что нельзя будет прихватить с собой десяток-другой таких красавиц. Услышав эти мои слова, монсеньор Сергий и контина Анна сперва переглянулись между собой, а потом вопросительно посмотрели на мальчика-пажа. Тот едва заметно пожал плечами, потом сунул руку за ворот рубашки и извлек оттуда подвеску в виде большого черного драгоценного камня. А мальчик-то, оказывается, не совсем паж – точнее, совсем не паж, и может быть даже не мальчик, потому, что такие подвески с драгоценными камнями тут имеются у каждого более-менее сильного мага. Зажав камень в левой руке, мальчик посмотрел на меня не по-детски внимательным и каким-то пронзительным, буквально просвечивающим насквозь взглядом, от которого у меня зашевелились волосы на голове. Это продолжалось минуту или две, потом юный маг вздохнул, сказал монсеньору Сергию пару слов на их русском языке, после чего расслабился и отправил свой камень обратно – туда, где он и пребывал изначально.

– Возможно, – сказал Сергий после некоторой паузы, – ваше желание может исполниться. Дмитрий сказал, что у вас есть способность осуществлять Призыв, иначе бы вы не добились бы того, чего смогли добиться, и даже не выжили бы во множестве передряг вашей жизни. Но только подумайте над тем, нужна ли вам такая ответственность. Ведь призыв накладывает пожизненные обязательства не только на того, кто был призван, но и на того, кто призывал. И еще. В основе Призыва должна лежать какая-то идея, которую вы предложите разделить своим верным – так же, как Христос во время Тайной Вечери преломил хлеб со своими учениками. Нет на свете никого вернее Верных, готовых пойти за эту идею на смерть, и в этом бывает и величайшая радость, и величайшая боль. Их нельзя будет, когда надоедят, засунуть в дальний монастырь или вернуть туда, откуда они пришли.

Находясь в тридесятом царстве, я много раз слышал о таком явлении, как Призыв, который способен производить Серегин и еще некоторые люди. И вот оказалось, что я сам способен творить нечто подобное, и от этого известия у меня по спине пробегают мурашки. А ответственность – ею меня не устрашить. Я знаю, что сюзерен обязан вассалу не меньше, чем вассал сюзерену, и что присягу между ними способна разорвать только смерть или нарушение одним обязанностей перед другим. Если верные, как тут говорят, в принципе не способны предать, то тогда и я, со своей стороны, должен буду поступить точно так же. А как на их появление отреагирует моя итальянская женушка, двор и прочие парижские сплетники? А, к черту! Вот как раз жену (уже родившую мне наследника, а значит, выполнившую свою основную обязанность) засунуть в дальний монастырь – нет никаких проблем, стоит только доказать ее участие в заговоре против короля. А то, что такой заговор существует, это абсолютно точно, потому что эти Медичи без них буквально не могут жить. Для всех остальных, кто не пожелает держать язык за зубами, существуют Бастилия, Гревская площадь, плаха и топор палача. Но это уже на крайний случай, потому что лучше предотвратить болезнь, чем бороться с ней радикальными средствами. Решено. Если Господь наделил меня таким даром, то я обязательно должен его использовать. Конечно же, я согласен – да, и только да.

Выслушав мое согласие, Сергий из рода Сергиев сказал, что завтра состоится то, что они называют Поиском, в одной из дальних долин этого мира. Мое личное присутствие обязательно, и с собой я могу взять одного-двух дворян и пару пажей. Слишком большое количество народа нежелательно, потому что мои люди не имеют опыта подобных операций и будут создавать никому не нужную сумятицу.

* * *