Семьдесят девятый день в мире Содома, утро

Заброшенный город в Высоком Лесу

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

Итак, первый день нашей боевой операции привел к тому, что если весь выхлоп и не ушел в песок, но по большей части мы опоздали. На правобережье Днепра большая часть авар-обров уже снялась с селений, в которых она квартировала, и отправилась к месту сбора всего войска. Наша «мельница» только слегка прихватила кагана Баяна за зад. Тысячи три этих мерзавцев в скоротечных схватках мы положили, причем наши собственные потери были незначительны. Безвозвратно погибли тридцать восемь воительниц, в основном боевых лилиток, вышли из строя на сроки от трех месяцев до года сто двадцать шесть, и на срок менее трех месяцев – триста восемьдесят пять бойцыц. Причем самые большие потери мои воительницы понесли там, где сошлись с аварами врукопашную лицо в лицо, глаза в глаза…

Конечно, с точки зрения обычного военачальника, соотношение потерь в мою пользу просто зашкаливает – почти восемьдесят к одному, но ведь я чувствовал смерть каждой из них как свою собственную. Ведь я же их бог, а не просто погулять вышел, и в какой-то степени они до сих пор живы и сидят у меня в сознании, как частички нашего единого Я. Было бы у этих лилиток больше личной индивидуальности, так их можно было бы выделить из этой общей массы и, как говорит Колдун, силой нашей магической пятерки переселить в еще чьи-нибудь тела – например, тела пятерых молодых пленных обринок, сознания которых все едино надо выкидывать на свалку, потому что таких мерзких гадин, как они, белый свет еще не видывал. Пятерых – это только потому, что удалось прихватить только одно кочевье, и только пятерых баб удалось взять живыми. Остальные дрались как дикие кошки, чем и заслужили свою смерть.

В любом случае вопрос подвисает в воздухе. Во-первых – тел пять, а не тридцать девять. Во вторых – неизвестно, как изгонять из тела прежнего владельца или владелицу, и неизвестно, к чему приведет конфликт двух душ в одном теле, причем с диаметрально противоположными жизненными установками. В-третьих – как я уже говорил, неизвестно, как выделить конкретное сознание из общей массы теперь уже почти в двадцать тысяч воительниц, потому что бывшие мясные из вспомогательных подразделений тоже откликнулись на Призыв. Можно было бы найти и «в-четвертых», и «в-пятых», и «в-шестых», и так далее. Правда, остается вопрос, что делать с теми самыми пленными обринками, ибо перерезать им глотку только за то, что они такие, какие есть, кажется мне преступным и мерзким.

Или махнуть рукой на все и потом закинуть этих баб вместе с остальными пленными обрами в какой-нибудь безлюдный мир, понадеявшись на то, что результат выйдет лучше, чем у Отца с миром Содома. С другой стороны – если он пожалел целый народ, то кто я такой, чтобы быть суровее его. Пусть живут эти обры; но только там, где они никому не причинят вреда, кроме самих себя. А что касается погибших боевых лилиток, то для них растворение внутри единого сознания боевого единства, наверное, может считаться полным аналогом райских кущ. Пусть их души наконец насладятся честно заработанным покоем и блаженством, а на их места в строю мы найдем других.

Кстати, продолжать «мельницу» завтра уже нет смысла, ибо отрядов меньше чем в тысячу всадников, уже нет, и они продолжают укрупняться, собираясь в три группировки. Первая – северная, в ней около двадцати тысяч всадников, которыми командует сам каган, и она очевидно, переправившись примерно там, где в наше время расположен Кременчуг, пойдет на запад по самым густонаселенным антами местам, собирая деньги, полон на продажу, и походя примучивая славянских воинов для будущих боевых действий чужими руками. Аварам интересно не Поднепровье, а Паннония, поэтому эту землю они будут вычищать до белых костей. Кто не успеет убежать на север и спрятаться в лесах, тот сам виноват в своих бедах.

Вторая группировка отвлекающая, численностью до десяти тысяч всадников, и командует ей старший сын кагана. Ее задача – переправившись через Днепр в районе Хортицы, установить на ней свой торговый пункт взамен того, что принадлежит князю Идару, а также разграбить и уничтожить селения антов на южной окраине их племенной территории. Именно на эту часть аварского войска пришлись основные потери от нашей «мельницы».

Третья группировка из тридцати тысяч всадников-болгар, возглавляемых их ханом Заберганом, сосредоточена в нижнем течении Днепра, там, где славянских селений нет совсем, и ее задача – быстро выдвинуться в район нижнего течения Дуная, чтобы приготовить все необходимое для зимовки авар. Грабить кого-то им не по чину, а вот трудиться для новых господ в самый раз.

Так вот, еще одна неприятная новость вчерашнего дня… Этот светлейший князь Идар, чтоб его черти насмерть залюбили, вообразил себя спартанским царем Леонидом и собрался с тремястами (или чуть больше) дружинниками, останавливать почти восьмитысячное войско, встав перед ним «нерушимой стеной». Знакомые мотивы, и глупость тоже знакома; и хоть я послал туда освобожденного мною из плена дружинника Добрыню, но на благополучный исход надежды нет, ибо князь Идар – это такой упрямый баран, который каяться начинает только на вертеле. Как говорится, заставь чудака богу молиться, он и лоб расшибет. Жалко не самого Идара (ну и хрен с ним, если такой дурак) жалко отборную дружину, которая может погибнуть вместе с ним. А это люди по большей части с невосполнимым здесь опытом службы в римских легионах, то есть в настоящей, пусть и немного разложившейся, регулярной армии.

Единственная приятная новость заключается в том, что в течение этой ночи магическими средствами нам удалось локализовать то место, из которого мне отзывается сознание больного и желчного старика – возможно, одного из последних великих римских полководцев. Он действительно сидит под домашним арестом, и император на него очень зол из-за разных наушников. Но это не имеет никакого значения, потому что в следующую ночь мы обязательно посетим товарища Велизария, и вырвем его из цепких лап придворной камарильи.

* * *

Августа 561 Р.Х. Утро

Византийская империя