В ищет соседку и находит сожителя

 

Огнеглотательница: у меня очень нездоровый график, типа сплю весь день и работаю по ночам.

Лысая-кошка: а кем ты работаешь?

Огнеглотательница: тю, артисткой, кем же еще.

Лысая-кошка: ты правда глотаешь огонь?

Огнеглотательница: учусь, в основном я танцую со своими змеями.

Лысая-кошка: змеями?

Огнеглотательница: ага, у меня четыре змеи.

Огнеглотательница: ты ж не против животных?

Огнеглотательница: ты еще там?

Огнегпотательница: эй, алле?

 

— Иди гуляй, лузер! — Ванесса Абраме выключила компьютер и направилась к шкафу. Еще два часа назад она сняла с себя кошмарную и очень жаркую шерстяную малиновую зимнюю юбку Констанс Биллард (единственную форму в ее гардеробе) и до сих пор ни во что не переоделась. Хотя девушка, с которой Ванессе предстояло увидеться через три минуты, показалась ей из утреннего сообщения прикольной, вряд ли она оценит, если Ванесса встретит ее у дверей в черном нижнем белье от “Хейнз”. Ванесса не глядя стащила сложенную пару штанов с верхней полки шкафа в спальне. В ее гардеробе вся одежда была черной, и Ванесса всегда покупала все в двух экземплярах. Когда у тебя имеется шесть пар черных “Ливайсов” в обтяжку, никогда не надо раздумывать, что бы такое надеть, и стирать можно раз в неделю. Она натянула джинсы на свои бледные пухловатые бедра, напялила сверху черную футболку с длинными рукавами и глубоким вырезом и провела рукой по своей бритой темной голове. Может, она выглядит странно в глазах так называемых “нормальных” девушек, с которыми ей приходится ходить в школу, но зато та, с кем у нее назначена встреча, показалась ей гораздо более интересной, чем они, — по крайней мере, в онлайне.

Внизу зажужжал звонок, оправдывая ее ожидания. Ванесса подошла к окну и отдернула занавеску, которая на самом деле была всего лишь черной синтетической простыней “Марта Стюарт Эвридэй”, купленной ею вместе с сестрой Руби в “Кмарте” на прошлый Хэллоуин. На улице пьяный бомж орал на припаркованные машины, малолетний пацан с зеленым ирокезом и без рубашки катил по тротуару на горном велике в три раза больше него самого. Крошащийся кусок бетона, служивший крыльцом в доме Ванессы, был пуст — потенциальная соседка уже поднималась по лестнице.

— Пожалуйста, окажись нормальной, — пробормотала Ванесса. Не то чтоб она так уж любила стереотипных девушек. Нормальные девушки, как ее одноклассницы в Констанс, пользовались розовым блеском для губ, носили разные варианты практически-одинаковой обуви, благоговели перед мелированием и педикюром. В своей электронной заявке ее потенциальная соседка (которую звали Беверли) сообщила, что учится в художественной школе в Пратте, так что она была точно старше и к тому же, вероятно, более альтернативна. Если повезет, она и вправду окажется классной.

Ванесса открыла дверь в квартиру в тот же момент, когда Беверли поднялся на лестничную площадку. Да-да — к удивлению Ванессы, Беверли оказался парнем.

Ванесса, как бы это сказать, забыла указать на сайте, что ищет соседа женского пола.

Преднамеренная ошибка?

— Ты, небось, думала, что я девушка, да? — спросил Беверли, протягивая Ванессе руку. — Имя у меня жутко старомодное, всех с толку сбивает. Не волнуйся, я привык.

Ванесса постаралась скрыть свое удивление, что было для нее несложно. Она давно уже освоила искусство непроницаемого взгляда, когда день за днем в одиночестве сидела в буфете школы Констанс Биллард, мысленно приглушая бестолковый галдеж своих прекрасных стервозных одноклассниц. Она засунула пальцы в задние карманы джинсов и невозмутимо провела гостя в квартиру.

— Я тут только что общалась с одной больной девицей, которая танцует со змеями. У тебя-то хоть змей нет?

— Нет. — Беверли сложил руки, будто в молитвенном жесте, и обвел взглядом скупо обставленную квартиру. Стены были белыми, деревянные полы — голыми. Крохотная кухонька выходила в гостиную (она же — вторая спальня), всю обстановку которой составляли футон и телевизор. Единственными украшениями были обрамленные кадры из мрачных, угрюмых фильмов, съемкой которых Ванесса была скандально известна.

— Чья работа? — спросил Беверли, указывая на черно-белый снимок голубя, клюющего использованный презерватив в парке Мэдисон-сквер.

Ванесса поймала себя на том, что разглядывает упругие, круглые ягодицы Беверли, и поспешно отвела взгляд.

— Моя, — хрипло ответила она. — Это из фильма, который я недавно сняла.

Беверли кивнул, держа ладони в том же положении, и принялся рассматривать остальные фотографии. Ванессе очень понравилось, что он не начал тут же болтать о том, какие они нестандартные и депрессивные, как это делали все остальные. Уже одно то, как он спросил “Чья работа?”, дало ей почувствовать себя настоящей художницей.

— Хочешь пива? — спросила она. Ее холодильник до сих пор был забит пивом после безумного празднования ее восемнадцатилетия две недели назад, и она была рада любой возможности избавиться от него. — Извини, больше предложить нечего, кроме воды.

— Меня вполне устроит вода, — ответил Беверли, и Ванесса прониклась к нему еще большей симпатией. Спроси у любого старшеклассника, хочет ли он пива, и тот приговорит шесть банок за три секунды. А Беверли нужно было лишь немного воды смочить горло и место для жизни— например, с ней.

Э-э-э… Не гони лошадей! А как же собеседование?

Ванесса зашла в крохотную открытую кухню, взяла винтажный стакан со Скуби-Ду, открыла холодильник и достала лед и отфильтрованную воду. Она медленно наполнила стакан, исподтишка изучая при этом Беверли. Его маленькие глубокие глаза были синими, короткие взъерошенные волосы — почти черными. Ладони и ногти у него были перемазаны черными чернилами (наверное, результат творчества), а тускло-зеленая футболка была как будто усеяна мелкими опилками. Его черные штаны были как раз такими свободными черными поплиновыми штанами, которые она бы носила ежедневно, родись она парнем, а на ногах у него были обуты тонкие оранжевые резиновые шлепанцы из тех, что продаются за девяносто девять центов. Он был настолько не похож на ее одноклассниц, что Ванесса не могла сдержать возбуждения.

Может, это как-то было связано с тем, что он парень?

Она подошла к Беверли и протянула ему стакан с водой, уже представляй себе, как они вместе смотрят фильмы по ночам. Она будет приносить ему воду, а он будет кивать ей головой — задумчиво и сексуально, как он это умеет. А потом они начнут разбирать работу Стэнли Кубрика, фильм за фильмом… нагишом.

Ванесса присела на футон; Беверли опустился рядом с ней.

— Короче, я сейчас как бы в процессе переезда, — объяснил он. — Я жил в общаге, а сейчас мы с группой художников работаем и ночуем на бывшем складе в Бруклинском военном порту. Там, правда, иногда полная шиза бывает. — Он хохотнул. — Мне просто нужно место для ночевки, где можно будет не бояться, что кто-то отрубит мне во сне пальцы — ну, типа, для скульптуры из частей тела, знаешь?

Ванесса счастливо кивнула. Она прекрасно понимала, что он чувствует.

Вот как?

Конечно, она никогда не думала, что будет делить квартиру с парнем — кроме Дэна, — но ей уже исполнилось восемнадцать, она была взрослым человеком, способным принимать собственные решения и достаточно зрелым, чтобы делить квартиру с парнем безо всякой мысли о сексе.

Ага.

— Но, знаешь, — продолжал Беверли, — для меня как-то странно жить с человеком, с которым я раньше даже одним воздухом не дышал, понимаешь?

Большие карие глаза Ванессы расширились. Так он не хочет с ней жить, что ли?

— Ну да, — угрюмо ответила она.

— Я думал, может, мы сначала пару недель потусуемся, что ли. Че-нить поделаем вместе. Познакомимся поближе. Посмотрим, как пойдет, — добавил он.

Ванесса подложила под себя руки, до смущения напоминая себе одну из тех самых ненавистных ей так называемых нормальных девушек, которую какой-то крутой мэн пригласил на выпускной или как там у них называются эти костюмированные вечеринки, куда они вечно ходят, потому что это лишний повод купить новое платье. Беверли таки хотел с ней жить. Просто он хотел сначала познакомиться с ней поближе. Как интересно и здорово наконец-то познакомиться с таким умным, творческим, клевым — и сексапильным человеком!

— Ну, у меня есть еще парочка кандидатов на примете, — ответила она, не желая показаться слишком обрадованной. — Но мне нравится эта идея. В смысле, ты прав. Важно знать, с кем тебе предстоит жить.

— Точно. — Беверли допил воду, встал и отнес стакан в раковину.

Ого, он еще и убирает за собой. Он прошлепал обратно в гостиную.

— Можем встретиться на выходных или…

Вдруг Ванессу осенило. Разве можно придумать лучший способ продемонстрировать Дэну, что она способна пережить разрыв и строить свою жизнь без его эгоистичного присутствия, чем привести на его первый концерт парня?

— Кстати, завтра вечером один мой старый друг выступает с “Рэйвс”. Хочешь пойти?

К счастью, Беверли был достаточно взрослым, чтобы не сходить с ума от того факта, что она знает кого-то из “Рэйвс”. Он сложил ладони и кивнул головой, как монах, только сексапильный.

— Конечно. Я завтра тебе позвоню, договоримся.

Ванесса проводила его до дверей, а затем бросилась к окну, следуя за его красивой попкой жадным взглядом, пока он не прошлепал вниз по Южной шестой улице и не исчез в лабиринте старых фабричных складов, составлявших основную Часть уильямсбергского пейзажа. По воскресеньям они с Беверли, будут сидеть у этого самого окна, пользуясь тем, что оно выходит на юг, и творить. Он будет молча работать над холстом, размазывая по нему пальцами черную краску, а она будет снимать его. И оба будут… голыми.

Само собой.

Как все-таки здорово — жить с художником. Ну да, Дэн тоже был поэтом, но то другое. Он только целыми днями царапал в своих блокнотиках, заливаясь плохим кофе и с каждым часом становясь все более нервным и беспокойным.

Конечно, она будет и дальше проводить собеседования — по крайней мере в чате, — пока все не выяснится наверняка. Но она уже не сомневалась: она нашла то, что искала, нашла идеального сожителя.

Стоп. Так сожителя или соседа?

 

Б ВСЕ БЕЖИТ И БЕЖИТ ИЗ ДОМА

 

— Прошу прощения. Вы что тут делаете? — требовательно спросила Блер.

Элеонор Уолдорф и Аарон Роуз, сводный брат Блер, забрались на кровать в импровизированной спальне Блер, прикалывая к стене какую-то большую карту. Блер стояла в дверном проеме, сложив на груди руки и ожидая объяснений.

— Не говори ей, — возбужденно прошептала ее мать Аарону. На Элеонор был странноватый костюм от “Версаче”, который прямо-таки кричал: неудачная покупка с пробной распродажи. Состоял он из черно-оранжевого купальника в вертикальную полоску, прикрепленного к черно-зеленым бриджам в горизонтальную полоску с помощью месива из золотых цепочек и пуговиц. Бриджи были оторочены золотом.

Почему эти мамаши всегда так падки на самые откровенные неудачи дизайнеров?

Мало того что на Элеонор был уродливый наряд, так она еще и сотворила нечто страшное со своими волосами в очередном приступе послеродовой депрессии. Утром они еще были светлыми и по плечо. Теперь же они оказались выкрашены в темно-красный и, коротко пострижены а-ля Шарон Осборн. Само собой, Блер было довольно трудно смотреть в ее сторону.

Аарон воткнул последнюю кнопку в угол карты и спрыгнул с кровати. При этом его псевдо-растаманские дреды радостно хлопнули по впалым веганским щекам.

— Не хочу тебя расстраивать, ма, но тут не обойтись без маленького разъясненьица. — Он метнул в Блер извиняющийся взгляд. — Прости, сестренка, мы хотели сделать тебе сюрприз.

Блер нормально относилась к своему сводному брату Аарону — уж точно гораздо лучше, чем к его жирному отцу-неудачнику Сайрусу Роузу, — но ее выводило из себя, когда он обращался к Элеонор “ма” или к ней “сестренка”. В конце концов, его отец и ее мать поженились только на День благодарения, так что Элеонор никак не могла быть его мамой, а Блер никак не могла быть его сестрой. Несмотря на наличие у нее младшего брата Тайлера и сестренки-малютки Йель, Блер всегда считала себя единственным ребенком, кроме тех редких случаев, когда они с Сереной так близко общались, что чувствовали себя сестрами.

Элеонор соскочила с кровати, схватила Блер за руку и потащила, ее к шалфеевой стене показывать карту. Это был; фрагмент Австралии и Тихого океана; в море между Вануату и Фиджи были воткнуты четыре булавки, обведенные красными кружками. Под кружочками черной ручкой округлым почерком Элеонор были вписаны имена Йель, Тайлер, Аарон и Блер.

Pardonnez-moi?

Блер принялась крутить кольцо с рубином вокруг пальца.

— Какого черта, мам? — нетерпеливо поинтересовалась она.

Элеонор все еще держала Блер за руку, и теперь сжала пальцы дочери с маниакальным восторгом.

— Я купила тебе остров, любовь моя, и назвала его в твою честь. Теперь у каждой из моих четырех крошек есть собственный остров в Тихом океане! А в следующем году, когда издадут новые карты, ваши имена будут стоять вот тут рядом с Фиджи! Правда, здорово? Блер уставилась на карту. Слово Фиджи всегда ассоциировалось у нее с чем-то экзотичным, но остров Блер скорее всего состоял из жалкого кустика на обломке рифа, покрытом колючими морскими ежами и водорослями.

— Тайлер уже планирует наш большой круиз по югу Тихого океана на следующее Рождество, — щебетала Элеонор. — Он хочет выяснить, на каком из наших островов самые лучшие волны.

— А твоя мама покупает нам всем по доске для серфинга, — сообщил ей Аарон. — Кроме Йель.

Блер заметила, что ногти на ногах Аарона покрыты черным лаком.

— Это у нас в группе фишка такая, — пояснил он, заметив ее взгляд. — Мы отмечаем тот факт, что на данный момент ни у кого из нас нет девушки.

Какая неожиданность, подумала Блер. Аарону следовало быть Поосторожней, не то он рисковал превратиться в такого бледного, тощего, асексуального старичка-вегетарианца вроде Моррисси и раствориться в эфире, не оставив о себе ни малейшего воспоминания. Зимой Аарон и Серена влюбились друг в друга и даже умудрились чуточку повстречаться, но Аарон просто был недостаточно интересным, чтобы удерживать внимание Серены дольше пяти минут.

Хотя опять же, а кто был?

На самом деле Блер не очень-то интересовало, чем развлекаются Аарон и его невдалые дружки из Бронксдейлской школы; точно так же ее не интересовала болезненная страсть матери к покупке всяких бесполезных предметов типа островов, альпака и досок для серфинга; зато ей было очень интересно узнать, почему ее русский голубой кот Китти-Минки роется в огромной куче шелковых подушек, валиков и покрывал в изголовье кровати.

— Мяу-мяу? — игриво обратилась Блер к коту на выдуманном языке, который использовала для общения с ним с девятилетнего возраста.

Безо всякого предупреждения Китти-Минки разразился струей вонючей кошачьей мочи.

— Нет! — закричала Блер, запуская в него желтовато-серой кожаной сандалией от “Маноло”. Китти-Минки спрыгнул с кровати, но было уже слишком поздно: розовое покрывало и шелковые подушки Блер промокли насквозь.

— Ой-ой-ой! — воскликнула Элеонор, заламывая руки с таким видом, будто вот-вот расплачется. — Ой, мамочки, какой бардак, — в отчаянии добавила она, демонстрируя резкий перепад настроения.

— Не волнуйся, Блер. Можешь спать с Тайлером и со мной в нашей комнате, пока Эстер тут не приберет, — предложил Аарон.

В комнате Тайлера и Аарона пахло пивом, носками, соевыми хот-догами и зловонными травяными сигаретами, которые вечно курил Аарон. Блер наморщила нос.

— Лучше я посплю на полу в комнате Йель, — несчастным голосом ответила она.

Элеонор продолжала заламывать руки.

— Ах, но крошка Йель в ближайшие четыре дня на карантине. Она подцепила какую-то жуткую лицевую сыпь вчера на приеме у педиатра. Судя по всему, очень заразную.

Бэ-э.

Голубые глазки Блер сузились. Она обожала свою маленькую сестричку, но не собиралась идти на риск заражения сыпью, тем более лицевой сыпью. Что никак не помогало ответить на вопрос: где ей теперь, чёрт побери, спать?!

Пентхаус был явно непригоден для жизни, а дом Арчибальдов хотя и казался очевидным вариантом всего час тому назад, с тех пор успел превратиться в послешкольную тусовку для укуренных шестнадцатилетних Нейтопоклонников. Дверь Серены всегда была открыта, но у Серены были довольно старомодные родители, которым, наверное, не понравится, если Блер закроется в комнате с парнем и всякое такое.

Можно подумать, Серена никогда не закрывается в комнате с парнями!

Кроме того, Блер уже пробовала пожить с Сереной несколько дней весной, и они все время грызлись друг с другом. Конечно, тогда Блер пыталась соблазнить брата Серены Эрика с целью отбить Нейта от наркоманки с лесопилки, которую тот Подцепил в клинике. Все равно, раз уж они с Сереной помирились, лучше не рисковать лишний раз.

А то ведь всегда найдется из-за чего еще погрызться.

Блер выдвинула верхний ящик экологически-дружелюбного комода из красного дерева. У нее была кредитка, а поблизости находилась куча приличных отелей. Она сгребла в охапку чистую пару белого нижнего белья от “Хэнро” и белую майку. Вот вам плюс школьной формы — сборы требуют минимум усилий. А в том, чтобы собираться по минимуму, был свой плюс: теперь ей точно понадобится что-то, чего она не взяла, и ей придется накупить шмоток в одном из трех Б: в “Бенделз”, “Бергдорфс” или “Барниз”.

— Хочешь пойти посмотреть, что Тайлер разузнал про наши острова? — предложил Аарон. — Он там тонну добра закачал из инета.

— Человек, с которым я говорила, сказал, что температура на этих островах круглый год от семидесяти пяти до восьмидесяти пяти градусов, — добавила ликующая Элеонор. Она глянула на свои золотые часы “Картье” на тонкой цепочке. — Тьфу ты! Я уже на пять минут опоздала на макияж в “Красную дверь”. — Она заговорщически захихикала и хлопнула в ладоши, как маленькая девочка. — Сайрус сегодня ведет меня в “Четыре времени года”. Жду не дождусь, когда он узнает про свой подарок.

Блер не хотела даже гадать о том, какой подарок мама могла выдумать для Сайруса. Целую страну?

— Я, наверное, еще забегу за парой вещей, — сказала она матери. — А в этой комнате нам точно нужны новые матрас, подушки и белье. Но я вообще не уверена, что вернусь, типа, жить сюда.

Элеонор ошарашенно захлопала глазами. Будучи матерью Блер уже семнадцать с половиной лет, она так и не научилась ее понимать.

— На случай если на твоем острове начнется гражданская война или прибудет новая партия французского белья, где тебя искать? — поинтересовался Аарон с мерзкой умнической ухмылочкой.

Блер скорчила ухмылку ему в тон.

— В “Плазе”, может?

И предпочтительно в люксе.