Николай Харьковец (Николай Трубач)

певец, автор текста

Мы с Борей познакомились на юбилее группы «А’Студио». Сидели, выпивали – и Боря ни с того ни с сего предложил, чтобы я написал для него песню. А чуть позже мой продюсер Евгений Фридлянд предложил идею дуэта. Я, конечно, испугался, без особого оптимизма встретил это предложение – но все равно попытался что‑то придумать, какую‑то историю. Сначала ничего не получалось, я даже объявил, что все, нет, а через пару дней меня осенило, и я сочинил «Голубую луну». И на самом деле я и музыку, и текст написал.

Всю эту сказочную стилистику придумал я. Мне хотелось как‑то оттенить свое участие – из этого и возникла такая сказка: есть мальчик и его старший брат; один нормальный – а другой необычный. Но в результате, конечно, оттенить и выявить мою гетеросексуальность не очень получилось. Я надеялся, что люди вслушаются, но они не стали.

Самое первое выступление с «Голубой луной» было на «Песне года». Ну и все были в шоке – что и требовалось: что хотели, то и получили. На то, что люди услышат что‑то не то, все равно был расчет. И цвет луны мог быть любым на самом деле. Само участие Бори все решило – на тот момент он был гораздо эпатажнее, чем сейчас. Сейчас он уже заслуженный артист, а тогда это было нечто. В принципе, этот выход на «Песне года» был, пожалуй, первый Борин выход на федеральном канале. Не то чтобы он был под запретом – но все‑таки.

Особых скандалов вокруг «Голубой луны» не было. Хотя какие‑то демонстрации, плакаты в разных городах случались. Всевозможные религиозные течения были против. Выпускали листовки – что‑то вроде «Не покупайте билеты на шоу похоти». Но это ни на кого не действовало на самом деле. У меня и до сих пор редкий концерт обходится без «Голубой луны». Бывает, конечно, когда серьезные люди в зале – они просят не петь. И то часто в результате народ расслабляется и просит, ничего страшного в ней нет.

 

Интервью:

Григорий Пророков (2011)

 

 

Михаил Круг

Владимирский централ

 

Проживший всю жизнь в Твери Михаил Круг и его песни – один из главных фантомов «лихих» 1990‑х. Взявший себе геометрический псевдоним Михаил Воробьев, всю жизнь проживший в Твери и ни разу не бывавший в тюрьме, с одной стороны, и правда сформулировал некую стереотипную версию русского шансона: криминал, лютые лица, мизогиния, прикрытая мужской бравадой, да недорогой ресторанный звук. С другой, в отличие от коллег по жанру вроде Розенбаума, Шуфутинского или Успенской, при жизни Круг никогда не был интегрирован в эфирный мейнстрим. Да и после того, как его в 2002 году застрелили в собственном доме при попытке ограбления, тем самым окончательно оформив легенду, вовсе не Круг и инспирированные им проекты (вроде «Бутырки» или «Вороваек») стал форматообразующим автором для набиравшего тогда обороты радио «Шансон». Миф о Круге – это удобная оптика для мифа о беспредельном десятилетии; насколько этот миф соответствует реальности – другой вопрос.[78] Все это, впрочем, никак не отменяет безусловности «Владимирского централа» – песни, которую нигде не крутили, но которую знали все.

 

Вика Цыганова

певица

Нас с Мишей познакомил [мой муж и продюсер] Вадим [Цыганов]: он хотел, чтобы мы записали совместный альбом. Сказал, что вот, мол, знаменитый Михаил Круг, очень популярный певец. Ну, говорю, прекрасно, да‑да, а про себя думаю, кто это. Миша был на пике своей популярности, а я вообще ничего о нем не знала.

Не скажу, что стала поклонницей его творчества – но я сразу поняла, что это человек уровня Высоцкого или Талькова. Потому что, как и они, Миша был героем своего времени. А время‑то было действительно лихое. Сколько молодых парней лежит на кладбищах! Что в стране творилось! Устраивались разборки, делили капиталы, «крышевали», грабили, убивали. И во «Владимирском централе» все это так или иначе есть – поэтому он всех так и задел за живое. И еще важный момент: в России всегда люди жили плохо, всегда мучились, а в этой песне есть ощущение определенной несправедливости власти.

Миша был очень одаренным человеком. Его голос не шлифовали в консерватории – но тем не менее в нем чувствовался дар божий, потому что этот голос мог утешить, разделить любую сердечную печаль. Миша был невероятно трудоспособным профессионалом: когда мы записывали альбом «Посвящение», Миша мог много часов стоять у микрофона; там же, в студии, засыпал на пару часов; опять записывал и, не заезжая домой, летел на гастроли. И главное – он был искренним человеком, который понимал, что и для кого он пишет. И не вступал сам с собой в компромисс – просто делал дело, как мужик от сохи: пахал, сеял, растил, собирал – правильно, просто и с душой.

 

Интервью: Мария Тарнавская (2011)

 

Артем и Вован

жители Твери

Мы свои настоящие имена сказать не можем, потому что нормальные пацаны трепаться с газетой не станут – но дядя Миша Круг живет в нашем сердце, и за его песни мы хотим сказать пару слов, что знаем. Дядю Мишу мы помним с детства. Во‑первых, потому, что, может, кому дома и ставили «Крылатые качели», а нам ставили «Кольщика» и «Девочку‑пай». И еще потому, что праздники у четких людей похожи типа на еврейские свадьбы, ну или на восточные какие‑то – такие по телику показывают. Собирается толпа народа, вся братва приходит гулять. Ну вот вы видели «Крестного отца»? Ну вот типа того, только у нас холоднее и апельсины в огороде не растут. Дядя Миша был очень добрый и хороший мужик. И когда он пел свои песни – вся братва плакала. А когда его убили эти суки – вообще все плакали.

У нас был братка наш, его завалили в 2005‑м. Допустим, Коля. Типа старший товарищ. Любил он нас, малых. И он был на той сходке, когда дядя Миша Круг в первый раз пел «Владимирский централ». И нам много раз все это рассказывал. Михаил очень хорошо к братве относился и ездил на концерты по лагерям. Он даже в «Белом лебеде»[79] был, где вообще самые лютые лица сидят. И во Владимирский централ тоже приезжал. А там его кореш – Саша Северный – как раз срок мотал. Это большой человек в Твери и вообще в России. Он очень четкий и живет только по понятиям. Очень авторитетный, его надо уважать. Сейчас он немного уже старый, но его все равно все боятся.[80]

Когда Северный откинулся – собрали всех в нашем лучшем ресторане; заказали еды, водки, вина, всяких там мясных нарезок и салатов; торт испекли. И гуляли, как умели. А Круг – он очень скромный был. Подошел к микрофону и начал петь. Гудеж весь сразу прекратился, потому что у него голос был, как говорится, от Бога, в самое сердце сразу шел. И вот он поет. А все молчат. Застыли прямо со своими заливными. А пел тогда Круг не так. То есть все так – но там был не ветер северный, а Саня Северный. И у Севера из‑под очков слезы катились прямо в тарелку. А потом он котлы [часы] свои снял и подарил Кругу. И они долго обнимались. Но только Северный попросил убрать его из песни, чтобы меньше интереса к его персоне было. Кому надо – тот и так понимает. И теперь она про ветер.

 

Интервью: Мария Тарнавская (2011)

 

Игорь К.

сосед Михаила Круга, барабанщик группы «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля»

Круг строил свой особняк на моих глазах в поселке Лоцманенко Пролетарского района города Твери в конце 1990‑х – начале 2000‑х. Никто в нашей деревушке тогда реально не знал Мишу. Мы всю жизнь срать бегали на улицу – а тут иномарки, мобилы и т. д. «Пявец! Пявец!» – горланили старушенции, пялясь на сверкающий «[Мерседес] Е230», припаркованный у входа. Я же часто общался с ним, когда он отдыхал после гастролей. Как и все пролетарские пацаны, мы играли в футбол, шутили, пили местный самогон. Я в первый раз увидел компьютер! Было здорово.

На пустыре между нашими домами Миша мечтал построить маленькую часовенку, но так и не успел. Конкретно по творчеству я с Кругом не разговаривал, но влияние Вики [Цыгановой] на него было, на мой взгляд, ощутимо. И все же двери его дома были открыты не для всех. Прошло время, и некая душевность и простота постепенно исчезли. И вот уже в «Лазурном», «М‑клубе» и прочих забегаловках толпится эта приблуда якобы соседей, коллег, толпа этих жополизов!

Песня «Централ» – это гимн тех, у кого нет даже малейшего понятия о родине! Я не знаю ни одного достойного человека, который слушал бы песни подобного типа. Очень жаль, что действительно сильные песни Миши непонятны большинству (тем, кто смотрит зомбоящик). Вожди закончили свои реформы – и вот уже в каждом третьем мобильнике звучит эта шарманка. И это пьяное быдло подпевает и учит меня, втирает мне свои лживые ценности! А в наших сердцах остался все тот же дядя Миша: всегда приветливый, добродушный и лоцманенский.

 

Интервью: Павел Гриншпун (2011)

 

 

Дмитрий Маликов

Звезда моя далекая

 

Выходец из эстрадной семьи, сын основателя ВИА «Самоцветы», бывший гражданский муж Натальи Ветлицкой Дмитрий Маликов был нетипичным героем для российской эстрады 1990‑х – и дело было совсем не в консерваторском образовании (высшее фортепианное образование Маликов получил, уже будучи поп‑звездой, – и параллельно с песенными альбомами выпускал и записи своей фортепианной музыки). В Маликове совершенно не было свойственных эпохе нахрапа и провокативности, а было обаяние хорошиста, добрая улыбка и какая‑то ненавязчивая любовь к России. В лучших песнях Маликова хитовый мелодизм, унаследованный от отца, соединяется с новым компьютерным звуком – и с деликатными народными мотивами: все это есть в «Звезде моей далекой» – еще одной важной российской песне об оптимистической погоне за неведомым. Широту своего характера Маликов удачно приспособил на пользу карьере уже в 2010‑е, когда сумел встроиться в мир микроблогинга и мемов, не потеряв себя.

 

Дмитрий Маликов

певец, композитор