А вы как для себя поняли, что вам это интересно?

Ну на сцене я уже в этих ансамблях свое отстоял, и меня это не прельщало. А пока я в них работал – я уже начал писать песни для конкретных людей. И после этого у меня в голове начали возникать какие‑то музыкальные театрализованные проекты, которые хотелось воплотить.

 

И в чем был проект «Любэ»?

Крепкие и очень брутальные ребята. С хулиганским таким подтекстом. Плюс использование хоровых мотивов. Я по образованию дирижер‑хоровик, и звучание хора мне всегда нравилось. Если, допустим, хор Александрова положить на 120 ударов в минуту, да еще с барабанами и гитарами, – мне всегда казалось, что это может быть интересно. И так и получилось: «Батька Махно», еще какие‑то песни – там же как раз хоровые припевы. Кроме того, был Николай Расторгуев, с которым мы уже работали, – и это был брутальный артист, совершенно выпадавший из ряда модных субтильных юношей вроде Шатунова или Жени Белоусова.

 

То есть это было сделано наперекор тогдашней конъюнктуре?

Да, абсолютно. Это было полное противопоставление.

 

А какая‑то политическая подоплека тут была? Ну, уйти от советского и все такое прочее.

Я никогда от советской музыки не уходил. Этого ретро советского – его в «Любэ» очень много. Это наше с Николаем детство, для нас это близкое и родное. Но при этом по сути своей я абсолютно прозападный человек. Как вот эта западная культура пошла, когда я еще в музучилище учился, так и до сих пор я не слушаю песни на русском языке.

 

Как вы все‑таки реагировали, когда после «Комбата» началась официализация «Любэ»?

Это происходило совершенно естественно, потому что, еще раз скажу, никаких прямых контактов с властью не было. Ну кроме заказных концертов, за которые платили точно так же.

 

Ну а то, что у Путина в машине диски «Любэ» лежат…

Нет, ну когда Путин приехал на концерт или позвал в Сочи ребят к себе на дачу, это, конечно, было приятно. Лично мне приятно, потому что мне нравится этот политик. Я его абсолютно поддерживаю, я считаю, что здесь наверху должен быть именно такой сильный человек. И раз ему нравится моя музыка – значит, у нас есть некое взаимопонимание. Но мы не знакомы, мы никогда не виделись, и никаких привилегий я не получаю.[37]

 

Интервью: Александр Горбачев (2011)

 

1996

 

Лика Стар

Одинокая луна

 

Первая девушка‑диджей. Первая девушка, читавшая рэп. Первая певица, показавшая в клипе голую грудь. И так далее, и тому подобное. Не совсем понятно, насколько все претензии Лики Стар[38] на первенство обоснованы, но факт: вплоть до конца 1990‑х она была одной из самых современных здешних певиц. Она делала электро, хип‑хоп и техно, выпускала синглы вместе с номерами глянцевых журналов, выступала в клубах, куда хотели попасть все. Меланхолический хаус «Одинокая луна» ценен и сам по себе – и как еще один эпизод проникновения клубной музыки на эстраду, и как еще одна песня о долгой дороге, которая никуда не ведет. Клип же превращает эту историю в квинтэссенцию тогдашней моды: в черно‑белой истории про ревность, похищение и вампиров сыграли ключевые персонажи московской тусовки середины 1990‑х: главред журнала «Ом» Игорь Григорьев, актер Гоша Куценко, дизайнер Маша Цигаль, лидер «Коррозии металла» и фарсовый праворадикал Сергей «Паук» Троицкий, режиссер Федор Бондарчук, диджей и промоутер Иван Салмаксов, ну и так далее.

 

Лика Павлова (Лика Стар)

певица, авторка текста

Мало кто знает, но песня «Одинокая луна» выросла из «Молитвы», синтипоповой песни из репертуара группы Arrival. Я ее исполняла в несвойственной мне манере пения – очень низким голосом, тогда это было модно. Записывали мы ее с Олегом Радским и Димой Постоваловым. Помню, в какой‑то момент я сказала: «Дим, а давай оставим мелодию и попробуем что‑то новое придумать». И вот еду я как‑то на машине – на своем «мерседесе» – кабриолете ярко‑красного цвета. И встаю в пробку перед Смоленкой. И что‑то такое снизошло на меня. Ко мне если слова и приходят, то очень быстро, за одну секунду. Помню, я схватила ручку, какие‑то листки – и начала быстро‑быстро писать. В тот период я была безумно влюблена в одного человека. Такая платоническая любовь, которая бывает только у творческих людей: когда до того, кого любишь, дотянуться невозможно. И вот это сочетание – «Ты же знаешь, я одна, / Как одинокая луна» – было брошено куда‑то в небо, чтобы кто‑то его услышал. «Снова зовет в дорогу ночь, не смыкая глаз, / Я, позабыв тревогу, мчусь, забывая страх». А я очень любила кататься по ночной Москве. То есть – Москва, ночная дорога и чувство, которое не можешь разделить с человеком.

«Одинокая луна» была последней песней в альбоме, очень рейвовом и современном. Мне все в ней не нравилось. Я понимала, что это вообще не моя песня, что это полный бред и вообще попса. Начиналась, как говорится, борьба с самой собой. Когда через два – три дня я услышала сведенную запись, первой моей реакцией было: «Это что? Это я?! Это таким высоким противным голосом я пою?!» Ну тогда, говорю, давайте ее скорее доделаем и никому никогда не покажем.

Помню, тогда только начали появляться мобильные телефоны. И я придумала вставить в песню фразу «Абонент не отвечает или временно недоступен». Для меня эти слова были очень знаковыми: почему‑то, когда я звонила тому якобы любимому человеку, он все время был недоступен. Спасибо ему за это. Без него такого гениального креатива не вышло бы.

Примерно в то же время я встретила в клубе «Метелица»[39] Игоря Григорьева. И хотя я не была особо фанаткой журнала «Ом», сразу поняла, что мы из одного теста сделаны. И я ему говорю: «Игорь, что‑то у тебя с журналом как‑то не очень. Хочешь, я его улучшу? Хочешь, дам тебе крутой совет? Давай выпустим мой диск на обложке». Он говорит: «Какой диск?» «Ну, мой сингл, – говорю. – Ты напечатаешь сингл с моей песней – и прямо на обложку». И он это сделал. Это был, мне кажется, первый опыт такого рода в истории всей русской журналистики: на Западе это уже наверняка было, а в России – нет. И песня была выпущена тиражом 10 000 экземпляров. Помню, я проснулась, и – пс‑с! – я всех сделала! И это – на минутку – без телевидения. И без радио, с которым тогда вообще была задница полная.

Когда я осознала, что «Одинокая луна» – это хит, я позвонила своему другу и любимому режиссеру Илье Смолину и предложила снять клип. Он послушал песню и предложил снимать на набережной около Белого дома. Но самое ценное: всех главных персонажей будут играть знаменитые люди. Например, главным бандитом будет Федя Бондарчук, еще будет Паук и многие другие. Я считаю, что основная заслуга Смолина в том, насколько правильно были расписаны роли: Федя, который закрывает о свою голову мобильный телефон, связанная я на заднем сиденье. Правда, потом проблема возникла – клип никто не хотел брать. MTV хоть и взяло, но не уверена, что показывало; Первый канал показывал только глубокой ночью с какими‑то черными квадратиками. Они закрывали… Ну там есть, что закрывать. Например, то, что держал в руке Иван Салмаксов, изображавший драгдилера. Думаю, сейчас бы этот клип тоже нигде не поставили.

Самое главное, что было в то время, – это ощущение, что есть свобода и есть перспектива. Мы диктовали моду, диктовали вкус. Мы были бандой московской! Все вокруг – друзья. С Федором сколько у нас дружбы было, а с Машей Цигаль были просто не разлей вода. С Гошей Куценко, который тогда только начинал и вел передачу «Партийная зона», тоже много общались. И представить было невозможно, что спустя 15 лет Федя станет национальным героем, Гоша будет сниматься в боевиках, а я – сидеть на Сардинии с третьим маленьким ребенком.

 

Интервью: Наталья Кострова (2011)

 

Дмитрий Постовалов

композитор

Главный тезис – все мои песни пронизаны любовью. В «Одинокой луне» сплелись два чувства – мое и Ликино. Там моя музыка и ее слова. Музыку я написал году в 1984‑м или 1985‑м. У меня была платоническая любовь – девочку звали Мила. Она жила во Львове. В 1990 году я познакомился с Сергеем Обуховым, продюсером Лики, и мы записали песню «Молитва» в стиле технопоп. Текст немного поменяли, а музыка осталась прежней. Мы даже с этой песней выступали на «Звуковой дорожке». А в 1996‑м уже мы записали «Одинокую луну». То есть одну и ту же мелодию я довольно долго использовал, а слова всякий раз писались новые.

Финальную версию «Одинокой луны», как сейчас помню, мы записывали в студии театра «Ленком». И там так тяжело было! Лика психовала, как обычно, – бросала наушники, дорогой микрофон уронила. Думали, никогда не запишем. Но в итоге мы ее все‑таки записали, и Лика предложила это отметить. Нереально жутко напились… А дальше был вообще угар. Лика – а она жила на «Третьяковской», у нее спортивный «мерс» был – говорит: «Димка, поехали во Внуково – продолжим!» А у нас уже никаких денег не осталось – и паспорт только у меня. Лика гонит со скоростью 160 км/ч – нас, естественно, тормозят гаишники. Лика говорит: «Я не пойду, я не пойду». Но надо же что‑то делать! Подходят милиционеры, я пытаюсь им объяснять, что у меня день рождения. Лика при этом кричит, мол, скажи им, что я под коксом. 1996 год – тогда это все как‑то сходило с рук… В итоге чем все заканчивается. Начинается мелкий дождь, нас ни в какую не отпускают, мол, все – приплыли. Подходит майор. И я ему: «Ну товарищ майор, это же певица Лика!..» А он говорит: «Да? Певица? Ну спой тогда что‑нибудь». И Лика начинает петь «Одинокую луну». Надо представить себе эту картину: идет дождь, Лика спьяну поет песню. Он раскрыл рот, отдал паспорт и сказал: «Езжайте и больше так не делайте».

Не поверишь, но мы на «Одинокой луне» до сих пор зарабатываем. Вот не так давно Лика была в Москве, и мы отдали песню на мобильный контент – рингтоны, звонки всякие. Отдали ненадолго – на один год всего. Процент у меня там небольшой, но я поймал себя на мысли, что за рингтон я получил денег больше, чем тогда за суперхит.

 

Интервью: Наталья Кострова (2011)

 

 

Влад Сташевский

Позови меня в ночи

 

По легенде в 1993 году Юрий Айзеншпис услышал в московском клубе, как студент колледжа поет блатные песни под фортепиано, и оставил ему свою визитку. Вскоре Владислав Твердохлебов превратился во Влада Сташевского, которого Айзеншпис, самый хваткий постсоветский продюсер, опекал до конца 1990‑х. Поколению запоздалой сексуальной революции нужен был свой мужской символ – и Сташевский отменно подходил на эту роль: в клипах он редко застегивал рубаху, волосы его развевались по ветру, а в камеру он смотрел взглядом, который раздевал слушательниц (и слушателей). Собственно песни тут были даже вторичны – впрочем, и ими занимались профессионалы: первые хиты для Сташевского писал Аркадий Укупник, а полушансонную «Позови меня в ночи» сочинили ветераны советской эстрады Владимир Матецкий и Илья Резник.