Как на Парижской мирной конференции обсуждался вопрос о создании ЛН?

    Для В. Вильсона было принципиально важно начать с разработки Устава Лиги Наций - основного инструмента обеспечения главенствующего положения США в мире. Только после этого, руководствуясь положениями, изложенными в «Четырнадцати пунктах» и зафиксированными в Уставе, он предлагал заняться судьбой побежденных государств и их колониальных владений. Чутко уловив общественные настроения, Вильсон в защиту своей точки зрения привел весьма убедительный аргумент: «Мир справедливо скажет, что великие державы поспешили поделить между собой беззащитные части света, а уж потом стали рассуждать о Лиге Наций и союзе народов». И действительно, идея создания всемирного арбитражного института для избавления человечества от военных катастроф получила всеобщее признание. К открытию конференции во многих странах на правительственном и неправительственном уровнях было подготовлено более 50 проектов новой международной организации. И с этим лидеры европейских держав не могли не считаться.

    Тогда Ллойд Джордж выдвинул более хитроумный план: он предложил создать специальную комиссию по выработке Устава из 15 человек {по 2 представителя от великих держав и 5 — от малых стран). По форме это было выражение бескорыстной заботы о «правах и интересах больших и малых народов», по существу — тонкий расчет на то, что столь представительная комиссия надолго увязнет в спорах и дискуссиях, а за это время европейцы успеют решить более насущные и более важные для них международные вопросы.

Однако Вильсон был исполнен решимости идти до конца. Неожиданно для Ллойд Джорджа и Клемансо он поддержал предложение английского премьера и, более того, сам вызвался возглавить эту комиссию, чтобы сделать ее работу максимально эффективной. Ему удалось достичь, казалось, невозможного: провести обсуждение за рекордно короткий срок — с 3 по 13 февраля (за 11 дней и 10 встреч). И уже 14 февраля на пленарном заседании конференции Вильсон, представляя подготовленный комиссией проект Устава, произнес торжественную речь. Это был «звездный час» американского президента, мгновение триумфа «практического идеалиста». Вильсон много говорил о «победе добра над силами зла», о претворении в жизнь «идей демократии и справедливости». Слезы умиления у расчувствовавшейся публики вызвала заключительная фраза из речи президента: «С созданием Лиги Наций спадет пелена недоверия и интриг. Люди могут смотреть другу в лицо и говорить: мы — братья, у нас — общая цель. Устав Лиги Наций означает для нас заключение договора о братстве и дружбе». Как отмечали современники и как показала историческая практика, Вильсон давал не просто завышенную, а идеализированную оценку Лиге Наций. Складывалось впечатление, что он говорил не о ней, а о какой-то другой, неземной организации. В выступлении президента отчетливо выявилось то высокое предназначение, которое он отводил себе в качестве творца нового мирового порядка и спасителя Европы, погрязшей в конфликтах и раздорах. В своих воспоминаниях под названием «Правда о мирных договорах» Ллойд Джордж с неподражаемым сарказмом описывает эту сцену: «Я думаю, что идеалистически настроенный президент действительно смотрел на себя как на миссионера, призванием которого было спасение бедных европейских язычников... Особенно поразителен был взрыв его чувств, когда, говоря о Лиге Наций, он стал объяснять причины неудачи христианства в достижении высоких идеалов. «Почему, — спрашивал он, − Иисус Христос не добился того, чтобы мир уверовал в его учение? Потому что он проповедовал лишь идеалы и не указывал практического пути их достижения. Я же предлагаю практическую схему, чтобы довести до конца стремление Христа. Помню, — продолжал Ллойд Джордж, — что, услышав эти слова, Клемансо широко раскрыл свои темные глаза и медленно обвел ими собравшихся вокруг стола христиан, как бы любуясь впечатлением, которое произвело на них разоблачение ошибок их учителя».

После одобрения в целом Устава Лиги Наций, который газетчики окрестили «евангелием XX века», началось его постатейное обсуждение. В отличие от канонов Евангелия многие положения Устава вызвали новую волну дискуссий, что отразилось на его окончательном варианте.

Под давлением европейских держав Соединенные Штаты отказались от двух важных пунктов Устава: организации Международного арбитража и Международного суда. Это была существенная уступка, имея в виду неоднократные указания Вильсона, что США через Лигу Напий превратятся в мирового «суперарбитра».

Поддавшись нажиму со стороны республиканского конгресса, американский президент включил в Устав дополнение, резервировавшее за США право руководствоваться в своей политике доктриной Монро с ее основополагающим принципом «Америка для Соединенных Штатов». Тем самым Вильсон собственными подложил мину замедленного действия под саму идею Лиги, добиваясь от европейских держав признания главенствующей роли США в Западном полушарии, невозможно было одновременно требовать от них отказаться от аналогичных притязаний в Европе, в том числе и от создания военных союзов и группировок.

Англия и США сплоченным фронтом выступили против французского предложения об организации при Лиге Наций международных вооруженных сил, понимая, что единственным результатом этого нововведения будет чрезмерное усиление позиций Франции на европейском континенте. Англосаксонские державы похоронили и еще одну французскую поправку к Уставу — о жестких санкциях против его нарушителей и государств-агрессоров. Вильсон и Ллойд Джордж настояли на том, чтобы применение силы предписывалось лишь в крайних случаях. Как показали дальнейшие события, англо-американская трактовка этого пункта заведомо снижала эффективность практической деятельности Лиги Наций.

Сказали свое слово и делегации малых стран, отклонив большинством голосов предложенный США пункт о «свободе торговли» и «равных возможностях» в эксплуатации мировых природных ресурсов. Американское предложение было воспринято ими (и во многом справедливо) как попытка поставить их государства в экономически зависимое и подчиненное положение.

В шоковое состояние делегации европейских держав и США привело выступление японских представителей, потребовавших внести в Устав Лиги Наций статью о «равенстве рас». Помимо нравоучительных деклараций в ней говорилось о беспрепятственной иммиграции с Востока в Европу и Америку. С большим трудом европейцам и американцам удалось уговорить руководство японской делегации снять это предложение, пообещав сохранить за Японией Шаньдун.

       Если ограничиться самой общей оценкой исхода борьбы по вопросу о создании Лиги Наций, то следует отметить, что это был первый и, пожалуй, последний крупный успех президента Вильсона на конференции. Ему удалось добиться первоочередного рассмотрения этого вопроса, в кратчайший срок разработать Устав, включить его во все мирные договоры. Вместе с тем успех Вильсона можно назвать относительным по трем причинам. Во-первых, благодаря оговоркам и поправкам к Уставу, внесенным Англией и Францией, а также другими участниками конференции. Лига Наций значительно отличалась от «идеального» американского проекта, приняв более приемлемые для европейских держав реальные очертания. Во-вторых, европейцы дали согласие на американский приоритет в деле основания Лиги Наций, рассматривая его как аванс за плату за будущие существенные уступки США в решении всех других важнейших проблем мирного урегулирования. В-третьих, отказ американского сената от участия в Соединенных Штатов в Лиге Наций превратил триумф Вильсона в драму, так как был поставлен крест на центральной идее его программы и основной цели его дипломатической деятельности Затем эта драма уступила место трагикомедии, когда в созданной — во многом благодаря усилиям американского президента — международной организации ведущую роль стали играть главные оппоненты США (в том числе и по «опросу о создании Лиги Наций) — Англия и Франция.

[1] См. билет 61

[2] Ко стебет это слово J

[3] Это наблюдение Ковалева

[4] После ухода Бисмарка в отставку в 1890 году началось ухудшение отношений между Великобританией и Германской империей, т.к. преемники канцлера стали отдавать предпочтение не европейской, а мировой политике. Статс-секретарь иностранных дел Бернахард фон Бюлов в 1897 году заявил о притязаниях Германии, «ущемленной» в своих правах на «место под солнцем». Прямую угрозу своим колониальным интересам Великобритания усмотрела в грандиозной программе строительства военно-морского флота, принятой Германией в 1898 году. Последние сомнения британского правительства рассеяла поддержка Германией буров в ходе Англо-бурской войны.

[5] административный центр Боснии, находившийся под управлением Австро-Венгрии

[6] город на севере Греции, находившийся под властью турок

[7] Не путать оккупацию с аннексией

[8] Италия давно вынашивала планы захвата Триполитании и Киренаики (Ливия), входивших в состав Османской империи. Пример Австро-Венгрии, вышедшей победительницей из Боснийского кризиса, вдохновил итальянское правительство.

[9] Вину за ослабление своих позиций на Дальнем Востоке Россия справедливо приписывала британским проискам. Напряженной оставалась обстановка в районе российско-афганской границы. В начале XX в. обострились противоречия из-за Тибета, который Великобритания попыталась аннексировать, введя туда свои войска. Ареной жаркого соперничества обеих держав была Персия (Иран). В этой стране Великобритания и Россия оспаривали друг у друга телеграфные, дорожные и другие концессии, пытались поставить под свой контроль ее финансы, таможни, армию. В частности, под командованием русских офицеров были образованы персидские казачьи войска.

[10] По итогам Берлинского конгресса 1878 года Австро-Венгрия добилась права на оккупацию (не аннексию) Боснии и Герцеговины, а также держать гарнизоны между Сербией и Черногорией — в Новопазарском санджаке, который оставался за Турцией.

[11] Красноречивым доказательством тому явились переговоры об условиях перемирия. Когда руководитель германской делегации рейхсминистр М. Эрцбергер спросил маршала Фоша, какие условия предложат союзные державы для их последующего обсуждения, тот с присущей ему прямотой военного человека заявил: "Никаких условий нет. а есть одно требование — Германия должна встать на колени».

[12] Например, реформа Монтегю-Челмсфорда 1919 года – закон об управлении Индией, принятый английским парламентом. Предусматривал создание двухпалатного законодательного органа при генерал-губернаторе.

[13] Самый яркий пример – Египет, формальная независимость которого была признана Великобританией в 1922 году

[14] Франция хотела максимально обескровить Германию, Великобритания хотела сохранить ее в ряду «великих держав» для противостоянии Франции в Европе

[15] Тогда это называлось Королевство сербов, хорватов и словенцев. Было переименовано в 1929 г.

[16] Территория уменьшилась в 3 раза, в результате четверть венгров оказалась за пределами своего этнического государства

[17] Дашнакцутюн – правящая партия в Армении в тот период

[18] «Перед нами стоит задача финансировать весь мир, а тот, кто дает деньги, должен научиться управлять миром» - В. Вильсон

[19] Рассчитывалось, что Великобритания, испытывая трудности после войны, вынуждена будет отказаться от «стандарта двух держав», который превратился для нее в непосильное бремя

[20] Это достаточно высокая доля в мировой пропорции (3 место в мире) + это соответствовало японским экономическим возможностям и внешнеполитическим амбициям

[21] В 1933 году Германия и Япония заявили о выходе из Лиги Наций (Италия последовала их примеру в 1937 году). Единственным конкретным шагом Лиги Наций, направленным на обуздание акта агрессии, было решение о частичном ограничении внешнеэкономических связей Италии в период итало-эфиопской войны (1935-1936/1941 годы), которое, однако, не сказалось на военном потенциале страны. Агрессию Японии в Маньчжурии (1931-1933) и вторжение её войск вглубь Китая (1937-1939) Лига осудила лишь словесно. Лиги Наций не рассматривала, по существу, вопрос о германо-итальянской интервенции в Испании в 1936-1939 годов. В 1938-1939 годах Лига не реагировала на то, что Германия захватила Австрию, Чехословакию и Клайпедский край и напала на Польшу, а также на то, что Италия аннексировала Албанию.