Иван (Иоанн) Георгиевич Стеблин-Каменский

(26 октября 1887, Санкт-Петербург — 2 августа 1930, близ Воронежа)

Морской офицер, служил на крейсере «Богатырь». Был награждён итальянской серебряной медалью за оказание помощи пострадавшим от землетрясения 1908 года на Сицилии и в Калабрии.

В тяжелые послереволюционные годы выбрал путь священнического служения: в 1923 году рукоположён во иерея, возведён в сан протоиерея. В 1924 году был арестован, отправлен в Соловецкий  лагерь особого назначения (СЛОН). Из Соловков писал своим прихожанам:

«Пусть и в истории человечества ещё царит нравственная стужа, пусть народы мятутся ещё в безумном эгоистическом стремлении к материальному личному благополучию, — дело Божественного строительства совершается; Солнце Правды неуклонно согревает всё то, что призвано к жизни; мир от земли неотъемлем, не тот мир, который не может устоять при первой брошенной кости, первом столкновении материальных интересов, а тот мир, которым наполняется душа голодного человека, когда он поделится своим последним куском с чужим ему нищим. Этот мир — непобедим потому, что это мир любви, а не соглашения. Прежде бесплодное стремление лучших людей утвердить свою волю к доброделанию с явлением на земле Бога Слова получает обильную благодатную помощь и благоволение в человеках, воплощается в жизнь».

В 1927 году был освобождён из лагеря, но сразу отправлен в административную ссылку в Воронеж. Стал служить там, быстро приобрёл большой авторитет у прихожан. В 1929 года протоиерей Иоанн был арестован, обвинён в подрыве авторитета и мощи советской власти. На допросах держался с большим достоинством, виновным себя не признал. Приговорён коллегией ОГПУ к расстрелу, приговор был приведён в исполнение 2 августа 1930 года в окрестностях Воронежа.

Юбилейный Архиерейский собор Русской православной церкви 2000 года причислил протоиерея Иоанна Стеблин-Каменского к лику новомучеников и исповедников российских. В Италии, в Мессине, ему установлен памятник, посвящен придел храма. В России о нем выпущена книга, включающая письма священника друзьям из советских лагерей.

 

 

Юлия Иванцова.:

 

Господи, благослови!

Матушка Елена, Царствие тебе Небесное, подскажи, как лучше написать!

Теплый прием.

Я была у м. Ольги несколько раз. И одна ездила, и с женихом, и уже с мужем и детьми. И каждый раз Оленька говорила именно то, что так искала моя душа, мягко и прикровенно подсказывала наилучший вариант из всех возможных. Хотя, конечно, сразу я редко понимала, что именно она мне хотела сказать, зачем рассказывала ту или иную историю из своей жизни, или цитату из Священных текстов, или говорила просто о чем-то отвлеченном, какие-то жизненные ситуации. Потом, уже спустя время, я вдруг понимала, что то или иное событие уже упоминала Оленька в разговоре. К сожалению, многое стерлось в памяти со временем, но некоторые, особенно яркие моменты, остались в воспоминаниях, не теряя своей яркости с годами.

Так, например, я помню ее домик в Мариенбурге, старый и немного покосившийся от времени. Было тепло, весна, когда мы с подругами приехали к ней. Я впервые увидела Оленьку, маленькую хрупкую бабушку, в платочке и шапочке поверх, с палочкой. Она нас сразу, как будто бы ждала уже давно, пригласила в гостиную (хотя, конечно, трудно назвать эту малюсенькую комнатку гостиной), и долго с нами разговаривала, как с родными – тепло и по-доброму, не поучая, не ругая, с шутками и какими-то мягкими сердечными словечками и тихими историями. Так уютно было в этой почти келии с иконами и книгами, так бы и сидела, и слушала, слушала…

 

«Прикровенные» откровения.

Рассказывала матушка, как она сама переписывала акафисты и даже богослужебные книги. Это я потом поняла, зачем она так подробно говорила про почерк: мой-то кошмарный, и, наверное, читая мои записки, плакал в церкви не один пономарь. Теперь стараюсь писать разборчиво.

Говорила матушка и про свою племянницу, которая приехала к ней на побывку с тонной всяческих лекарств, которые она употребляла горстями. Но, пожив с матушкой, она отказалась ото всех своих таблеток, оставив разве что какую-то элементарную, да и ту потом, как я поняла, выбросила. А ведь я в то время была страшной таблеточницей. Горы лекарств вываливались у меня изо всех шкафов, дома хранились сотни препаратов и всяческих медицинских средств, которые совсем и не нужны для настоящего здоровья…

Рассказала она, что к ней и иеговисты приходили, поговорили с матушкой, и ушли тихие, задумчивые. А ведь я в то время с ними воевала, ругалась, относилась к ним с неприязнью и даже с брезгливостью. Может, матушка имела в виду, что не в этом дух христианский, чтоб ненавидеть заблудших овечек…

 

«Господь управит!»

Позже приехали мы к матушке Ольге, когда у меня уже появился жених, и я попросила его поехать к ней вместе с моими подругами. Матушка удивительно четко прочувствовала его немногословный собранный характер. Спросила, поговорил ли он с родителями насчет женитьбы, дала несколько серьезных немногословных наставлений в духе воинских распоряжений (а ведь никто ей не говорил, что он военный и собирается служить и дальше).

А меня тогда мучил вопрос, как же мне быть, если придется уехать из Петербурга, оставить маму, у которой плохое здоровье и много семейных проблем. И Оленька дала мне ключ к душевному спокойствию, лозунг, который вдохновляет меня и по сей день. Всего два слова: «Господь управит!»

И действительно, Он управил все наилучшим образом – и в отношении места службы мужа, причем так, что и моим, и его родителям было удобно добираться к нам в гости, и в отношении моей тогдашней работы, да и вообще – всю жизнь мою как бы подравнял и осветил новым смыслом.

 

«Благословите, Матушка!»

Позже я приезжала к Оленьке уже в Гатчину с мужем и детьми. Привезла с собой записочки с просьбой помолиться о нас. Матушка попросила прочесть имена. Потом сказала, что она видит всех людей, о которых молится, как бы внутренним взором, они встают, появляются перед ней, и живые и усопшие.

Меня предупредили, что матушка слышит уже очень плохо. Однако, когда она говорила с нами, уже совсем слабенькая и немощная, было такое ощущение, что она все прекрасно понимает, и может, не ушами уже слышит, а каким-то внутренним слухом. И когда я попросила тихо-тихо: «Благословите, Матушка!» – она ответила: «Бог благословит!»

 

Тихая нежность.

Сестра ее, чудесная Антонина, развлекала моих маленьких детей, причем оба шалопая вели себя, как смирные овечки. И тихая нежность исходила от этих двух светлых женщин...

В то время у мужа начались проблемы со здоровьем, но он не стал говорить об этом, предпочитая не жаловаться. Оленька рассказала притчу, неспешно и витиевато, а заканчивалась она примерно такими словами: чем-то мы всегда платим за нашу жизнь, либо это вера, либо здоровье. И уже позже муж понял, к чему были эти слова: не обрел он пока что сильной и четкой веры, разум понимает, а сердце еще не может загореться. Но, по молитвам матушки Елены, ситуация потихонечку начала меняться.

Многое можно было бы еще рассказать про матушку Елену, нашу любимую Оленьку, но, думается, каждый, кто с нею знаком, сможет добавить не меньше моего.

 

Елена Громова

Первая встреча с матушкой.

Многие мои православные друзья из Красного Села и поселка Виллози ездили к м. Елене за советом, духовным наставлением, поддержкой, молитвенной помощью. А я передавала записочки с просьбой помолиться. И вот мы первый раз поехали к Матушке. Помню волнение и чувство моего недостоинства, греховности перед встречей...

"Не было бы счастья, да несчастье помогло" – слова, с которыми встретила меня Матушка. Как я потом узнала, эти же слова когда-то сказала её маме прозорливая старца о рождении самой Матушки. Конечно, не была бы я счастливой, если бы не мой сын-инвалид!

Мне так хотелось чем-то порадовать Матушку, и я наварила борща))). Варила, молилась: "Господи, пусть Матушке будет вкусно!"

Когда приехали, матушка взяла меня за руку и стала рассказывать, что Господь слышит даже малейшую просьбу, нужду: "Вот, – говорит, – я несколько дней кушала кашку, а захотелось чего-то другого, и добрая женщина сварила мне борща. Да такой вкусный! А как же он может быть невкусным, когда она с такой любовью и молитвой варила!" – Я опомнилась: "Матушка, а я ведь Вам тоже борща сварила!" – Это ведь я забыла о борще, оставленном в прихожей, а Матушка знала, кто и с чем к ней пришёл...

Матушка-утешительница!

Мы с ней побеседовали, она попросила на моих записочках с именами немного написать, кто это и в чем нужда заключается. Пообещала молиться, приглашала приезжать. А как же не приехать, когда ты чувствуешь такую любовь, чистоту... К ней хотелось и хочется обращаться, как к святому источнику! Матушка Елена, моли Бога о нас!

P.S. Мои слова не могут передать того, что чувствовала и чувствует душа... Слова мои грубы...

 

 

Елена П.:

«Простая» чудесная жизнь…

Ах, как же все-таки сложно писать и собирать о матушке «Воспоминания»! Ведь вся ее жизнь со стороны хоть и кажется удивительной, непростой, неординарной… Но ведь было много людей, которые прошли этим путем – внешне…

Конечно, много на Земле тех, кто родился с тяжелыми диагнозами и всю жизнь преодолевал недуги. Миллионы наших граждан пережили войну, оккупацию, плен, голод и холод – и все ужасы, тяготы, лишения войны… Множество православных иконописцев и каллиграфов украсили храмы и книги в них своими трудами, и немало среди них самоучек. Многие прихожане переписывали от руки в советские годы духовную и богослужебную литературу, писали духовные стихи или оставили после себя записки – воспоминания.

Но... Есть такая категория, которая сразу выделяет человека среди других… Дух. Благодать. Это что-то особенное, что дается не всем… И это невозможно ни описать, ни сосчитать, ни измерить. Можно только прикоснуться сердцем, почувствовать, ощутить…

В духовной жизни ведь может и не быть ничего яркого, сенсационного, кричащего… Сидит человек в простом деревенском домике и говорит немудреными словами о каких-то обычных, подчас даже будничных вещах… А в это время Сам Бог прикасается к душам присутствующих!..

Ведь многие духоносные старцы озвучивали приходящим избитые истины, часто цитировали Священное Писание, избегая вещать лично от себя… Но те простые слова, которые они неспешно и размеренно произносили, были так глубоко прожиты ими, так старательно пропущены через собственное сердце, что обретали чудесную силу влиять на судьбы людей… Такой была и матушка Ольга.

 

Прозорливость матушки.

Впрочем, иногда матушка и явно показывала свою прозорливость. Но это в любом случае – вопрос веры. Ведь человек говорит о себе, а верить ли его рассказу – это наш выбор. Да уж, выбор всегда за нами!

Вот лично о себе расскажу. Это самое сокровенное, что было между мной и матушкой… Считаю, что это чудо… Но могу только смиренно утверждать, что это факт! Раньше матушка просила ее «не хвалить», но теперь можно смело говорить о том, как через нее изливалась на ближних благодать Божия, так что смело делюсь с вами, судите сами, – а Богу если угодно будет – и это зернышко принесет плоды! История короткая и, со стороны, очень простая…

Однажды мы с другими посетителями засиделись у матушки, пора бы уж и честь знать… А я все это время мучила себя вопросом, как же вот люди мудрые находят духовного отца, доверяют ему свою жизнь, слушают и выполняют его  наставления – и живут по Божьей воле под благодатным покровом его молитв! А я вот все не решусь никак… Сидела-сидела, ждала все удобного момента, да так и не решилась спросить, посоветоваться... Куда уж мне, недостойной, думаю, такие духовные высоты-изыскания…

И вот, мы собрались уже уходить, и вдруг матушка неожиданно громко и решительно, с некоторым даже нажимом, заявила, не глядя на меня: «НУ, РАЗ ВЫ НЕ СПРАШИВАЕТЕ, то я скажу: «А есть ли у вас духовный отец?»…

Я чуть в обморок не упала, голова закружилась… Всю меня пронзило этими словами, словно молнией… Я не стала выдавать своего состояния, кричать про то, что матушка прочитала мои мысли… Просто сидела и смотрела на нее, как на чудо…

Мы тогда что-то нерешительно отвечали… А матушка, уже как обычно, кротко и ненавязчиво, но внушительно, говорила о том, какое это благо – иметь духовного наставника, доверять ему и через него получать помощь от Господа… Я никогда не забуду этого разговора...

В этот момент прозорливость матушки, ее высокая духовность, близость к Богу – стали для меня непреложной истиной!.. Но как это передать другому человеку? Он всегда может сомневаться в моих словах… Ведь со стороны как это выглядело? Ольга Алексеевна захотела поведать гостям о пользе духовного наставничества, решила начать беседу с вопроса об этом… А мало ли какие бури у кого происходят внутри!

Никому нельзя доказать, что это было проявление Божьего дара – но и меня никто не сможет убедить в обратном... Такова, может быть, природа чуда?.. Видимо, до последнего часа, это всегда вопрос нашего свободного выбора. Ведь даже если явно мертвые встанут – мы можем начать искать ответы в медицине, науках и так далее, пытаться измерить и взвесить это чудо… А может одно слово, один миг, словно огонь, выжечь след в нашем сердце. Ах, были бы только плоды!..

 

 

«А у отца Петра плохих людей не было!»

Был подобный случай и с другим человеком.

Приехала в гости одна раба Божья и сокрушенно подумала о себе: «Вот, плохой человек к матушке приехал!»

А матушка посмотрела прямо на нее и вдруг четко проговорила: «А у отца Петра плохих людей не было!»

 

 

«Меня благословили принимать всех!»

Матушка Ольга, когда мы навещали ее, постоянно твердила, что ее не нужно возвышать перед другими. Если хотим кого-то пригласить, это можно: «Меня благословили принимать всех!» - говорила она. Но просила не нахваливать, а так, сказать просто, что вот, есть такая раба Божья Ольга, приглашает в гости тех, кто хочет побывать у нее… А если получит человек утешение какое от этого визита – то и слава Богу!..

 

«Меня хвалить не надо!»

Хвалить и возвышать человека духовного – порой значит, обкрадывать его, забирать небесную награду, заменяя временной славой… Однажды даже было со стороны матушки строгое такое напоминание.

Шла беседа с несколькими людьми, приехавшими к матушке. И вот она, вне контекста беседы, повернулась к М. и сказала медленно и твердо: «Меня хвалить не надо!»… Через некоторое время она повторила эту фразу. И так произошло трижды. Акцент был ясен…

 

Благословение на издание «Воспоминаний».

Матушка Ольга не искала славы при жизни, даже избегала ее. А у нас уже были ее «Воспоминания», и так хотелось издать их! Но как?..

И вот, матушка слегла, стала совсем слаба, почти ничего не ела… Мы не знали, сколько еще она побудет с нами. Я приехала к ней очередной раз в гости. Матушка уже никого не узнавала, снова и снова переспрашивала меня, кто я и откуда, просила кричать ей прямо над ухом, т.к. ничего не слышит… Пела псалмы и молитвы, словно в забытьи…

Я мучительно соображала, как же взять благословение на печать книги. Неужели уже поздно… Ведь матушке все эти разговоры – тлен и брен, она почти уже НЕ ЗДЕСЬ… Я понимала, что матушка еще совсем недолго побудет с нами, стояла на коленях у ее постели, плакала и целовала ей руки… А она в ответ поцеловала мои!.. Я разрыдалась…

И вдруг ясно и четко, хотя и несколько отстраненно, матушка начала речь… о своих записках! У меня перехватило дыхание… Она говорила о том, что, вот, бывает, лежат какие-то записки, «никакой цены в них нет», а иногда могут и пригодиться…

 Потом матушка снова начала переспрашивать меня, кто я и откуда пожаловала, бывала ли раньше у нее, да просила кричать погромче, а сама при этом уже смотрела поверх или сквозь меня…

И вот, после некоторого перерыва, она опять продолжила разговор: «А есть ли у вас дома, что почитать, чтоб духовная польза была?» И снова повторила подобный монолог… Вот, мол, бывает, напишешь что-то для себя, а потом и еще кому, глядишь, на пользу будет… «Можно и другим дать почитать!..» Было понятно, что она говорит иносказательно, отстраненно о своих записках. Тогда уже я набралась смелости и решила дерзнуть!

 - А вот у меня есть записи одной благочестивой монахини… Как Вы думаете, можно их напечатать, чтобы все могли почитать?» - спросила я с замиранием сердца…

 - Да! – ответила матушка решительно, даже с жаром, словно дожидалась этого вопроса, и своим обычным ясным взглядом посмотрела мне прямо в глаза!.. А через минуту она снова отстраненно глядела в потолок и тихонько протяжно пела: «Господи, помилуй!»…

Вот так, буквально в последний момент, было получено благословение на печать матушкиных «Воспоминаний». Слава Богу за все!.. Дай Бог, будут они на пользу духовную многим людям!

 

Упокой, Господи, монахиню Елену в селениях Твоих, а нас прости и помилуй по великому Твоему милосердию!