Феофан Затворник. Слово на Сретение Господне

«...Мы все призваны не к мысленному только представлению сего блаженства, а к действительному его вкушению, потому что все призваны иметь и носить в себе Господа и исчезать в Нем всеми силами своего духа. И вот, когда достигнем мы сего состояния, тогда и наше блаженство не ниже будет блаженства тех, кои участвовали в Сретении Господнем...»

Митрополит Антоний Сурожский о Сретении

«...Вместе с Ним в жертву как бы приносится и Матерь. Симеон Богоприимец Ей говорит: Но и Тебе пройдет сердце оружие, и Ты пройдешь через муку и страдание… И годы проходят, и Христос висит на кресте, умирая, а Божия Матерь стоит у креста безмолвно, безропотно, полной верой, полной надеждой, всецелой любовью отдавая Его на смерть, как приносила Она Его в храм живой жертвой живому Богу.

Многие матери за столетия пережили ужас того, как умирал их сын; многим матерям прошло оружие через сердце. Она всех может понять, Она всех объемлет Своей любовью, Она всем может в безмолвном таинстве общения раскрыть глубины этой жертвы.

Пусть те, которые умирают смертью страшной и мучительной, вспомнят о Христе распятом и отдают свою жизнь так, как Сын Божий, ставший сыном человеческим, ее отдал: без гнева, безропотно, любовно, во спасение не только тех, кто был Ему близок, но и тех, кто был Ему врагом, последними словами извлекая их из погибели: Отче, прости им, они не знают, что творят!

И матери, сыновья которых, дети которых умирают злой смертью — о, их Божия Матерь может научить, как отдавать на подвиг, на страдание и на смерть тех, кого они больше всего на земле и в вечности любят…

Поэтому все благоговейно поклонимся Божией Матери в Ее крестном страдании, в Ее распятой любви, в Ее бесконечной жертве, и Христу Спасителю, Который сегодня приносится в храм, и жертва Которого совершится на Голгофе. Кончается, кончился Ветхий Завет, началась новая жизнь любви на жизнь и на смерть, и мы этой жизни принадлежим».

Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Слово в день Сретения Господня

« В мире, в глубоком душевном мире ушел в вечность святой Симеон Богоприимец после 300-летней жизни в ожидании исполнения пророчества Исаина: "Се Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, еже есть сказаемо, "с нами Бог".

А зачем вы теперь постоянно слышите эту молитву? Почему она, как никакая другая, повторяется на каждой вечерне?

Затем и для того, чтобы помнили о часе смертном, чтобы помнили, что и вам надлежит умереть в таком глубоком мире, как умер святой Симеон Богоприимец...

...Если хотите, чтобы на вас исполнились слова молитвы Симеона Богоприимца, если хотите иметь дерзновение в час смертный, повторить его молитву и сказать: "ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром", – если этого хотите, то пойдите за Христом, взяв иго Его на себя, поучаясь от Него, ибо Он кроток и смирен сердцем».

1953 год.

Поэзия:

Сретение. Иосиф Бродский

Анне Ахматовой

Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.

А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,

реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: Он — Твое продолженье и света

источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в Нем». — Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,

кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.

И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:

«В лежащем сейчас на раменах Твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым

терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».

Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле

для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.

И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога

пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.

Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,

он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою

как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.

16 февраля 1972 года.