Поэтому представляю вам комментарии к главам из романа, которые интересны в разных отношениях. В художественном, публицистичном, познавательном, футурологическом и философском.

Критики пеняют Ивану Ефремову на безудержный антропоцентризм. На то, что на его взгляд, только человекоподобные существа могут являться порождением разума в звёздных системах и не иначе. Пишут, что у Станислава Лема прямо противоположные мысли о природе возможных цивилизаций.

Перечитал роман «Туманность Андромеды» в СИ-режиме в канун ДР автора (22 апреля) и хотел рассказать о впечатлениях в живой клубной беседе без видео, но с аудио, однако не сработал микрофон. Бывает, но всё же тянуть дальше нельзя.

Поэтому представляю вам комментарии к главам из романа, которые интересны в разных отношениях. В художественном, публицистичном, познавательном, футурологическом и философском.

Ивана Ефремова считают продолжателем идей русского космизма. Он развивал учения Циолковского, Вернадского, Чижевского, но ещё и опирался на собственную науку тофономию, давшую диалектический взгляд на развитие жизни во вселенной.

Симпатично выражение «наши полёты в глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет!»

Пятнышко в 50 световых лет… что уж тогда говорить о масштабе современного освоения космоса, когда за шестьдесят лет человечество не бросило якорь на Луне в виде научной базы, не осуществило высадку на Марс. Не топчутся людишки, а просто застыли в столбняке. А тут ещё и пандемия.

 

«– Вот пустынная область Галактики, бедная светом и жизнью окраина, где находится наша Солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь, видите, простирается от Лебедя до Киля Корабля и, вдобавок к общей удалённости от центральных зон, содержит затемняющее облако, здесь… Чтобы пройти вдоль этой ветви, нашей «Тантре» понадобится около сорока тысяч независимых лет. Видите, наши полёты в безмерные глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца! Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаём всё более отдалённые миры. Всё больше накапливается знаний, и эта работа идёт непрерывно!»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

В будущем единое человечество снаряжает сообща экспедиции к звёздам. Сейчас же худо-бедно мы работаем на МКС, но надо лететь дальше. Покорять Солнечную систему. Развиваться и совершать подвиги, как в грядущем – подвиги Геркулеса. Кто не совершает подвигов, тот не становится полноценным человеком.

 

«– Тридцать пятая звёздная состояла из четырёх кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолёте, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса – совершеннолетия – мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолёт и стал астронавигатором.»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Если родится в космосе человек, каким он будет? Пока не знаем… Это вопрос Ефремова. Может он, – космический в прямом смысле, станет обладать иным спектром чувств? Игрушками его станут кубики платины, осмия, иридия… а восходы и закаты иной планеты вдохновят на громовые песни?

 

«Мы летели в направлении Теты Волка, где оказалась близкая к Солнцу двойная звезда. Два карлика – синий и оранжевый, скрытые тёмным облаком. Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звёзд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. Там, насколько помню, оказалось чудовищное богатство платины, осмия и иридия. Невероятно тяжёлые кубики иридия стали моими игрушками. И это небо, первое моё небо, чёрное, с чистыми огоньками немигающих звёзд и двумя солнцами невообразимой красоты – ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и весёлый зелёный свет, что я кричал и пел от восторга!..»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Хорошо, что звездолётчики на краю Солнечной системы проходят пятинедельный карантин. Из космоса недопустимо приносить какой-нибудь вирус, экзотическую заразу. Строгая изоляция, как в случае с Ковид. Лишь бы распространить хворь на десятки миллиардов биологических родственников.

 

«На уступе плоскогорья, около обрыва, пронизанного подземными помещениями, сверкало стёклами здание карантинного санатория. Здесь, в полной изоляции от всех других людей, путешественникам предстояло провести пятинедельный карантин. За этот срок искусные врачи тщательно проверят их тела, в которых могла бы гнездиться какая-нибудь новая инфекция. Опасность была слишком велика, чтобы пренебрегать ею. Поэтому все, кто садился на другие, хотя бы ненаселённые, планеты, неизбежно подвергались этой процедуре, как бы долго ни продолжалось их пребывание на звездолёте. Сам корабль внутри тоже исследовался учёными санатория, прежде чем станция давала разрешение на вылет к Земле. Для давно освоенных человечеством планет, как Венера, Марс и некоторые астероиды, карантин проводился на их станциях перед вылетом.

Пребывание в санатории переносилось легче, чем в звездолёте. Лаборатория для занятий, концертные залы, комбинированные ванны из электричества, музыки, воды и волновых колебаний, ежедневные прогулки в лёгких скафандрах по горам и окрестностям санатория. И, наконец, связь с родной планетой, правда, не всегда регулярная, но как отрадно, что сообщение может достигнуть Земли всего за пять часов!»

(Глава шестая «Легенда синих солнц»)

 

Для мужчин – подвиги Геркулеса, для женщин – те же подвиги, но ещё и Праздник Пламенных Чаш. Эстетические измерения грядущего, наследующие античность. Люди будущего ведают философию любви широко и неохватно, как Фэн стремящийся к постижению всего множества жанровой литературы. Верю, что такие универсалы-читатели фантастики остались или появятся.

 

«Праздник Пламенных Чаш получил своё название от известного стихотворения поэта-историка Зан Сена, описавшего древнеиндийский обычай выбирать красивейших женщин, которые подносили отправлявшимся на подвиг героям боевые мечи и чаши с пылавшей в них ароматной смолой. Мечи и чаши давно исчезли из употребления, но остались символом подвига. Подвиги же безмерно умножились в отважном, полном энергии населении планеты. Огромная работоспособность, в прошлом известная лишь у особо выносливых людей, называвшихся гениями, полностью зависела от физической крепости тела и обилия гормонов-стимуляторов. Забота о физической мощи за тысячелетия сделала то, что рядовой человек планеты стал подобен древним героям, ненасытным в подвиге, любви и познании.

Праздник Пламенных Чаш стал весенним праздником женщин. Каждый год, в четвёртом месяце от зимнего солнцеворота, или, по-старинному, в апреле, самые прелестные женщины Земли показывались в танцах, песнях, гимнастических упражнениях. Тонкие оттенки красоты различных рас, проявлявшиеся в смешанном населении планеты, блистали здесь в неисчерпаемом разнообразии, точно грани драгоценных камней, доставляя бесконечную радость зрителям – от утомлённых терпеливым трудом учёных и инженеров до вдохновенных художников или совсем ещё юных школьников третьего цикла.

Не менее красив был осенний мужской праздник Геркулеса, совершавшийся в девятом месяце. Вступившие в зрелость юноши отчитывались в совершённых ими подвигах Геркулеса. Впоследствии вошло в обычай в эти дни проводить всенародные смотры совершённых за год замечательных поступков и достижений. Праздник стал общим – мужским и женским – и разделился на дни Прекрасной Полезности, Высшего Искусства, Научной Смелости и Фантазии.»

(Глава восьмая. «Красные волны»)

 

Живописный рисунок галактики в созвездии Волос Вероники. До неё семь миллионов парсеков. А где-то и мы на крошечной Земле распростёрли «крылья человеческой мысли над вечностью космоса!»

«Очень красива колоссальная галактика НГК 4565 в созвездии Волос Вероники. С расстояния в семь миллионов парсек она видна ребром. Наклонённая на одну сторону, как парящая птица, галактика широко простирает в стороны свой, очевидно состоящий из спиральных ветвей, тонкий диск, а в центре сильно сплющенным шаром горит ядро, кажущееся плотной светящейся массой. Отчётливо видно, насколько плоски звёздные острова, – галактику можно сравнить с тонким колесом часового механизма. Края колеса нечётки, как бы растворяются в бездонной тьме пространства. На таком же краю нашей Галактики находятся солнце и крошечная пылинка – Земля, сцепленная силой знания со множеством обитаемых миров и распростёршая крылья человеческой мысли над вечностью космоса!»

(Глава восьмая. «Красные волны»)

 

Критики пеняют Ивану Ефремову на безудержный антропоцентризм. На то, что на его взгляд, только человекоподобные существа могут являться порождением разума в звёздных системах и не иначе. Пишут, что у Станислава Лема прямо противоположные мысли о природе возможных цивилизаций.

Перечитал роман «Туманность Андромеды» в СИ-режиме в канун ДР автора (22 апреля) и хотел рассказать о впечатлениях в живой клубной беседе без видео, но с аудио, однако не сработал микрофон. Бывает, но всё же тянуть дальше нельзя.

Поэтому представляю вам комментарии к главам из романа, которые интересны в разных отношениях. В художественном, публицистичном, познавательном, футурологическом и философском.

Ивана Ефремова считают продолжателем идей русского космизма. Он развивал учения Циолковского, Вернадского, Чижевского, но ещё и опирался на собственную науку тофономию, давшую диалектический взгляд на развитие жизни во вселенной.

Симпатично выражение «наши полёты в глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет!»

Пятнышко в 50 световых лет… что уж тогда говорить о масштабе современного освоения космоса, когда за шестьдесят лет человечество не бросило якорь на Луне в виде научной базы, не осуществило высадку на Марс. Не топчутся людишки, а просто застыли в столбняке. А тут ещё и пандемия.

 

«– Вот пустынная область Галактики, бедная светом и жизнью окраина, где находится наша Солнечная система и мы сейчас. Но и эта ветвь, видите, простирается от Лебедя до Киля Корабля и, вдобавок к общей удалённости от центральных зон, содержит затемняющее облако, здесь… Чтобы пройти вдоль этой ветви, нашей «Тантре» понадобится около сорока тысяч независимых лет. Видите, наши полёты в безмерные глубины пространства – это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца! Сообщения, мысли, образы, посланные из непобедимого для человеческой короткой жизни пространства, рано или поздно достигают нас, и мы познаём всё более отдалённые миры. Всё больше накапливается знаний, и эта работа идёт непрерывно!»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

В будущем единое человечество снаряжает сообща экспедиции к звёздам. Сейчас же худо-бедно мы работаем на МКС, но надо лететь дальше. Покорять Солнечную систему. Развиваться и совершать подвиги, как в грядущем – подвиги Геркулеса. Кто не совершает подвигов, тот не становится полноценным человеком.

 

«– Тридцать пятая звёздная состояла из четырёх кораблей. На одном из них моя мать была астрономом. Я родился на полпути к двойной звезде МН19026+7АЛ и тем самым дважды нарушил законы. Дважды потому, что рос и воспитывался у родителей на звездолёте, а не в школе. Что было делать! Когда экспедиция вернулась на Землю, мне было уже восемнадцать лет. В подвиги Геркулеса – совершеннолетия – мне засчитали то, что я обучился искусству вести звездолёт и стал астронавигатором.»

(Глава первая «Железная звезда»)

 

Если родится в космосе человек, каким он будет? Пока не знаем… Это вопрос Ефремова. Может он, – космический в прямом смысле, станет обладать иным спектром чувств? Игрушками его станут кубики платины, осмия, иридия… а восходы и закаты иной планеты вдохновят на громовые песни?

 

«Мы летели в направлении Теты Волка, где оказалась близкая к Солнцу двойная звезда. Два карлика – синий и оранжевый, скрытые тёмным облаком. Первым сознательным впечатлением было небо безжизненной планеты, которое я наблюдал из-под стеклянного купола временной станции. На планетах двойных звёзд обычно не бывает жизни из-за неправильности их орбит. Экспедиция совершила высадку и в течение семи месяцев вела горные исследования. Там, насколько помню, оказалось чудовищное богатство платины, осмия и иридия. Невероятно тяжёлые кубики иридия стали моими игрушками. И это небо, первое моё небо, чёрное, с чистыми огоньками немигающих звёзд и двумя солнцами невообразимой красоты – ярко-оранжевым и густо-синим. Помню, что иногда потоки их лучей перекрещивались, и тогда на нашу планету лился такой могучий и весёлый зелёный свет, что я кричал и пел от восторга!..»

(Глава первая «Железная звезда»)