Из истории христианской троицы

Богословская разноголосица

Мы уже знаем, что представления о божественной троице, положенные в основу краеугольного догмата христианства, заимствованы у более древних религий. Ну, а как произошло это заимствование, как сами христиане вначале относились к этому догмату? Всегда ли они считали его своим основным догматом? Всегда ли они толковали его так, как толкуют современные христианские проповедники?

Богословы христианской церкви получили от ранних христиан довольно-таки тяжелое наследство. Многие догматические вопросы были запутанны, в зачаточном состоянии находилась обрядовая сторона христианской религии. К числу самых запутанных проблем относился и вопрос о со-отношении библейского бога Саваофа и Иисуса Христа: равны ли они друг другу или бог-сын должен занимать подчиненное положение по отношению к богу-отцу?

В раннехристианской литературе мы не видим единой точки зрения. И самое интересное здесь, пожалуй, то, что в одной из самых ранних христианских священных книг - Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе), написанном во второй половине 68 - начале 69 года н. э., вообще нет догмата о пресвятой троице.

Несколько позже, в конце I или в начале II века, появились Послания, приписываемые, согласно церковному преданию, апостолу Павлу. Очень крупный исследователь раннего христианства Дж. Робертсон на основе анализа тех мест Посланий, где говорится о троице, в своей книге "Первоначальное христианство" приходит к выводу, что Иисус Христос в Посланиях Павла не составляет части единой божественной троицы.

Научная критика Нового завета относит появление евангелий ко II веку н. э. При этом многие исследователи считают, что написаны они во второй половине II века. Что же говорится о божественной троице в этих "биографиях" Иисуса Христа?

И в них мы не находим ясной и четкой формулы божественной троицы, состоящей из единого бога, но разделенного на равноправных бога-отца, бога-сына и бога - духа святого. В трех так называемых синоптических (совпадающих) евангелиях - от Марка, Матфея и Луки Иисус Христос обычно выступает лишь в роли послушного исполнителя воли своего всемогущего отца. Самое большее, что допускают евангелия, - это то, что рожденный сверхъестественным путем Иисус Христос вознесся на небо, чтобы сесть в видимом образе рядом со своим отцом, так же как это делали некоторые боги в дохристианских религиях (в мифах древних греков рассказывалось, например, что сын Зевса Геракл был взят на гору Олимп (местопребывание богов) и сидел там рядом со своим отцом). А ведь в христианской религии образ Иисуса Христа со временем занял ведущее место; не случайно в церковном календаре библейскому богу-отцу не посвящено ни одного самостоятельного праздника.

Что касается представлений о святом духе, то они были еще более неопределенными, туманными.

Прочитав это, верующий человек может сказать, что, мол, наговаривают атеисты на "священное писание", искажают его. Читать-то читают, но сознательно закрывают глаза и не видят упоминаний о божественной троице. Поэтому мы сошлемся на мнение современных христианских богословов. Они также не отрицают запутанности догматических вопросов в раннем христианстве. В уже упоминавшемся нами "Полном православном богословском энциклопедическом словаре" в статье "Троица пресвятая" прямо признается: "В самые первые времена христианства не было полно и точно выражено все содержание откровенного учения о св. троице".

По поводу догмата о троице нет ясности не только в Новом завете, не было ее и у богословов раннего христианства. В середине II века н. э. христианский богослов Юстин Мученик, характеризуя божественные свойства Иисуса Христа, говорил о них не как об олицетворенном проявлении божества, а просто как о вдохновении, которое внушается людям богом. При этом он считал, что это вдохновение внушается богом в разные времена в различной степени.

В конце II века была сделана попытка преодолеть трудности в понимании догмата о пресвятой троице. Приехавший в Рим из Азии Праксей учил, что бог-сын и бог - дух святой не отличаются от бога-отца, а что они просто составляют проявления единого бога, что отец вошел в деву и вновь родился в виде Иисуса Христа. Праксей был обвинен в ереси за то, что он допускал возможность страдания бога-отца на кресте.

В начале III века н. э. появилась еще одна трактовка троицы. Савелий из Ливии считал, что части троицы не личности, а только проявления (модусы) божества. Он даже давал названия этим проявлениям: могущество, мудрость и благость; или законность, милосердие и предначертание. Савелий учил, что с человеком Иисусом соединилась только некая божественная энергия. Но при такой постановке вопроса богочеловек Иисус Христос исчезал и превращался в обычного смертного, наделенного божественной энергией. Взгляды Савелия из Ливии были отвергнуты христианской церковью, как еретические.

Весьма характерно, что христианские богословы III века не рассматривали бога-духа святого как самостоятельного и равноправного члена божественной троицы. В символе веры, предложенном Тертуллианом, святой дух является второстепенным божественным началом, которого Иисус Христос посылает взамен себя. Другой богослов раннего христианства - Ориген также считает святого духа подчиненным Иисусу Христу.

Символ веры

Мы привели несколько примеров, свидетельствующих о том, какая разноголосица в понимании и трактовке самого основного догмата христианства царила в первые века существования этой религии. Поэтому в начале IV века н. э., когда она стала господствующей в Римской империи, христианским богословам пришлось всерьез заняться совершенствованием своего вероучения.

Первый вселенский собор, состоявшийся в 325 году в Никее, решил разобраться во взаимоотношениях бога-отца и бога-сына. На этом соборе святые отцы выработали единый взгляд на Иисуса Христа как на сына божьего, имеющего единую сущность с богом-отцом. При этом указывалось, что сын божий выступает в качестве особой божественной личности (ипостаси). По сравнению с евангельскими представлениями о Христе здесь есть уже нечто новое: не просто послушный сын, а равная по сущности ипостась. Так в христианской троице появились первые два равноправных лица.

Никейский вселенский собор принял первые семь членов символа веры.

Согласно первым семи членам символа веры, последователи Христа (символ веры признается и католиками и православными) обязаны верить:

в единого бога-отца, сотворившего видимый и невидимый (потусторонний) мир;

в Иисуса Христа - сына божьего, единосущного богу-отцу;

в сошествие Иисуса Христа с небес, его непорочное рождение от святого духа и девы Марии;

в крестную смерть Иисуса Христа;

в воскресение Иисуса Христа на третий день после смерти;

в вознесение Иисуса Христа на небеса;

во второе пришествие Иисуса Христа.

В первых семи членах символа веры ни слова не говорится о боге - духе святом как некой ипостаси триединого бога. В третьем члене он только упоминается, когда говорится про Христа, "воплотившегося от духа свята к Марии деве, и вочеловечшася". Но и здесь дух святой понимается не как третья ипостась, а скорее как проявление (модус) божества или как божественная энергия, которую мы уже встречали в ранних христианских ересях.

Кстати, в данном случае мы имеем дело с членами символа веры, окончательно принятыми и отредактированными отцами церкви на втором вселенском Константинопольском соборе в 381 году. Символ веры, принятый на предыдущем Никейском соборе, который состоялся в 325 году, читался так:

"Веруем во единого бога отца, вседержателя, творца всех видимых и невидимых.

И во единого господа Иисуса Христа, сына божия, единородного, рожденного от отца, то есть из сущности бога отца, бога от бога, света от света, бога истинна от бога истинна рожденна, не сотворенна, единосущна отцу, имже вся быша, яже на небеси и на земли.

Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего, и воплотившегося и вочеловечшася; страдавша и воскресшаго в третий день и восшед- шего на небеса и седяща одесную отца, и паки грядущего судити живым и мертвым.

И во святого духа".

Далее в том символе веры говорилось об отношении ко всем, кто не согласен с ним.

Анализ данного текста позволяет сделать вывод о том, что даже на вселенском соборе в 325 году полной ясности в понимании догмата о пресвятой троице еще не было. О первой ипостаси троицы говорится как о боге - творце видимого и невидимого мира. Вторая ипостась троицы также считается богом. О третьем же лице пресвятой троицы собор говорит очень сдержанно ("И во святого духа"), не давая ей никакой характеристики.

И это понятно: на первом вселенском соборе богословская мысль в основном была направлена на решение проблемы соотношения двух первых лиц "единого" христианского бога. Богословов интересовал вопрос о соотношении бога-отца и бога-сына. Бог - дух святой должен был ждать своей очереди, руки у богословов до него еще не доходили.

Только второй вселенский собор официально признал существование третьей ипостаси христианского бога. Собор принял еще пять членов сим?

вола веры. И восьмой член символа веры провозгласил необходимость верить "в духа святого, господа животворящего иже от отца исходящего, иже со отцем и сыном споклоняема и славима, глаголившего пророки". Так появилось третье лицо троицы.

К наиболее существенным изменениям, которые были внесены в символ веры вторым вселенским собором, можно отнести следующие. Во-первых, слова о творении "неба и земли" стали связываться только с богом-отцом: первое лицо троицы наделялось качествами творца мира. Далее, был дополнен третий член символа веры, в котором говорилось о рождении сына божьего Иисуса Христа: отныне верующие христиане обязаны были верить, что Иисус Христос появился на свет не только от девы Марии, но и от духа святого. И наконец, собор, приняв восьмой член символа веры, дал пространную характеристику духу святому как третьей ипостаси (третьего лица) единого христианского бога. В какой-то степени христианская доктрина троицы в символе веры, принятом вторым вселенским собором, получила свое завершение. На это христианским богословам понадобилось без малого четыре века напряженной работы.

Однако и после этого разноголосица между богословами в понимании и толковании догмата о пресвятой троице не прекратилась.