Краеугольный догмат христианства

Троица

Троица, или пятидесятница, - религиозный праздник, широко и торжественно отмечаемый христианами различных направлений. Православная церковь относит его к числу своих двенадцати главных праздников, так называемых 'двунадесятых'. Основываясь на данных исторической науки, анализируя христианскую литературу, автор настоящей брошюры рассказывает о действительных причинах происхождения этого праздника и раскрывает его подлинную сущность. Особое внимание уделяется рассмотрению связанного с праздником троицы главного христианского догмата - догмата о триединстве бога. Брошюру с пользой для себя прочтут и верующие и неверующие.

• О книге
• Вступление
• Краеугольный догмат христианства
• Церковная легенда
• Точка зрения богословов
• Непостижимый, но краеугольный
• Богословы пытаются приподнять завесу тайны над троицей
• Богословы проговариваются
• Самобытна ли христианская Троица?
• Дохристианские троицы
• Злоключения одной из египетских троиц
• Предыстория дохристианских троиц
• Возникновение троиц
• Почему троица, а не пятерица?
• Из истории христианской троицы
• Богословская разноголосица
• Символ веры
• Споры католиков и православных
• Богословы пытаются спасти христианскую троицу
• Как бог - дух святой вытеснил богиню-мать
• Праздник Троицы-Пятидесятницы
• Легенда о сошествии духа святого
• Иудеиские корни праздника
• Славяне вносят свою лепту в праздник троицы
• Религиозный смысл праздника троицы
• Заключение
• Слово ученым
• Еще одна легенда

Источник:
Титов В.Е. 'Троица' - Москва: Политическая литература, 1978 - с.64

О книге

Владимир Елисеевич Титов - Троица

Троица, или пятидесятница, - религиозный праздник, широко и торжественно отмечаемый христианами различных направлений. Православная церковь относит его к числу своих двенадцати главных праздников, так называемых "двунадесятых". Основываясь на данных исторической науки, анализируя христианскую литературу, автор настоящей брошюры рассказывает о действительных причинах происхождения этого праздника и раскрывает его подлинную сущность. Особое внимание уделяется рассмотрению связанного с праздником троицы главного христианского догмата - догмата о триединстве бога. Брошюру с пользой для себя прочтут и верующие и неверующие.

БЕСЕДЫ С ВЕРУЮЩИМИ

В. Е. ТИТОВ

ТРОИЦА

Третье издание

МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1978

Титов В. Е.

Троица. 3-е изд. М., Политиздат, 1978.

64 с. (Беседы с верующими).

Т	10509-014	184-78
	079(020)-78

© ПОЛИТИЗДАТ, 1974 г.

Заведующий редакцией А. В. Белов

Редактор М. М. Беляев

Художник Г. В. Валетов

Художественный редактор В. А. Тогобицкий

Технический редактор Н. К. Капустина

ИБ № 1441

Сдано в набор 30 июня 1977 г. Подписано в печать 3 января 1978 г. Формат 84X108¹/₃₂. Бумага типографская № 1. Условн. печ. л. 3,36. Учетно-изд. л. 2,43. Тираж 100 тыс. экз. А00601. Заказ № 2182. Цена 10 коп.

Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миусская пл., 7.

Ордена Ленина типография "Красный пролетарий", Москва, Краснопролетарская, 16.

Вступление

Ежегодно в конце мая - начале июня христиане отмечают праздник троицы, или пятидесятницы. В день праздника нередко можно наблюдать, как верующие (главным образом женщины) группами идут в церковь, в руках они несут ветви березы. Зайдите в церковь: она тоже вся украшена свежесорванными ветвями березы. Аромат молодых березовых листьев не-привычно смешивается с характерным для церкви запахом ладана. После богослужения березовые ветви бережно несут домой, там их ставят на видное место...

Чему же посвящен этот праздник, который широко отмечают все христианские церкви?

Богословы утверждают, что праздник пресвятой троицы установлен в честь знаменательного события в истории христианства - сошествия духа святого на учеников Иисуса Христа - апостолов, а вместе с ними и на всю церковь христианскую. С тех пор, мол, в ней и пребывает дух божий в виде божьей благодати. Именно это и дает церкви силу и способность правильно руководить верующими.

Сразу же возникает несколько вопросов.

Почему праздник, установленный в честь сошествия духа святого на апостолов, назван троицей? Что это за догмат троичности бога, раскрытию смысла которого, по словам самих богословов, посвящен этот праздник? Какое отношение к этому имеет обычай украшать дома и храмы березовыми ветвями и травами, как бы нарочито подчеркивающий связь праздника троицы с наступлением лета, с началом пышного расцвета растительности?

Посмотрим, как отвечает на эти вопросы религия и как - наука.

Церковная легенда

Для того чтобы оградить догмат о пресвятой троице от взоров любопытствующих, священнослужители создали массу легенд, подчеркивающих его непознаваемость, недоступность для человеческого разума. Вот, например, легенда, которая обошла едва ли не все дореволюционные учебники закона божьего. В ней рассказывается о том, как епископ Иппонский Августин Блаженный, один из отцов церкви IV века, безуспешно пытался постигнуть разумом тайну пресвятой троицы. Прогуливаясь однажды по берегу моря, он решал в уме каверзную арифметическую задачу: как единицу приравнять к тройке. Внезапно перед ним оказался красивый мальчик, который черпал маленькой раковинкой воду из моря и выливал ее в ямку, вырытую в песке. Заинтересовавшийся этим занятием епископ спросил мальчика, для чего он это делает. И каково же было удивление Августина, когда он услышал, что мальчуган собирается перекачать всю воду из моря в ямку. Епископ пожурил несмышленое дитя и объяснил ему всю тщетность его намерения. И снова ответ мальчугана поразил епископа: "Скорее я сделаю, чем ты своим умом постигнешь тайну троичности лиц божества". Сказав это, мальчуган исчез. Разумеется, Августин сразу же понял, что это был не мальчик, а ангел, посланник самого господа бога. Вняв его совету, епископ больше уже не занимался решением неразрешимых арифметических задач, он просто верил в то, что единица равна трем.

Точка зрения богословов

В духе этой легенды христианские священнослужители и решают вопрос о догмате троицы. В 1849 году митрополит Макарий в "Православно-догматическом богословии" писал, что "таинство таинств христианских есть, бесспорно, догмат о пресвятой троице: как в одном боге три лица, как и отец есть бог, и сын есть бог, и святой дух есть бог, однако же не три бога, но един бог - это совершенно превышает всякое наше разумение".

Та же тема непознаваемости догмата о пресвятой троице пронизывает лекции, прочитанные преосвященным Иоанном Смоленским в Казанской духовной академии в 70-х годах прошлого столетия. "Два свойства отличают этот догмат, - утверждал преосвященный, - первое - его совершеннейшая необходимость в христианстве и второе - совершеннейшая непостижимость... Второе свойство, отличающее этот догмат, обусловливается самою сущностью его. Естественно, что там, где дело идет о самом существе бесконечном, понятие человеческое изнемогает и речь человеческая является несостоятельною... Сколько ни старались в разные времена постигнуть его человеческие умы, - они никогда не могли ни понять, ни отвергнуть его. Они могли извратить его или не веровать в него; но чтоб уяснить или отвергнуть его - этого сделать они были не в состоянии".

В начале нынешнего столетия вышел в свет "Полный православный богословский энциклопедический словарь", в котором также довольно откровенно утверждалась идея непостижимости для человеческого разума догмата о троичности бога. Вот что, например, говорится там в статье "Троица пресвятая": "Если до некоторых познаний о свойствах божественной сущности и до признания единства божия человек доходит путем собственных размышлений, то до такой истины, что бог един по существу и троичен в лицах, что есть бог отец, есть бог и сын, есть бог и дух святой, что в сей св. троице "ничтоже первое или последнее, ничтоже более или менее, но целы три ипостаси соприсущны суть себя и равны" (симв. св. Афанасия), - до этой истины не может возвыситься естественными силами никакой человеческий разум, измыслить ее не в состоянии никакая человеческая мудрость".

Мы не будем здесь забегать вперед и доказывать, что человеческий ум мог и постигнуть этот догмат, и отвергнуть его. Этих вопросов мы коснемся в дальнейшем. Здесь нам важно подчеркнуть основной мотив христианского богословия: утверждение непознаваемости догмата о пресвятой троице.

Христианские богословы пытаются дать и теоретическое обоснование непостижимости догмата о пресвятой троице, С их точки зрения, непознаваемость этого догмата объясняется, во-первых, тем, что слабый разум человека не в состоянии вместить в себя мудрость божью - настолько она велика; во-вторых, тем, что откровение божье, то есть "священное писание", Библия, не объясняет сущности этого догмата. Как говорят богословы, оно только указывает "на бытие отца, сына и св. духа в триипостасном существе божьем". Ну, уж если и откровение божье молчит, то что же остается делать несовершенному, с богословской точки зрения, человеческому разуму. И христианские богословы дают следующий рецепт: "Не можешь понять, веруй". Они говорят рядовым верующим о том, что "усилия человеческого разума в отношении к этому догмату посему должны направляться не к уяснению самой сущности догмата, а лишь нашей веры в него и ее оснований, чтобы представить его в виде более доступном для себя".

Здесь мы сталкиваемся с характерной чертой религиозного мировоззрения - с упованием на слепую веру. С помощью разума, по мнению богословов, постигнуть непостижимую сущность троичного бога невозможно. Но вера, мол, слепая вера, опирающаяся на так называемое "священное писание", может открыть многие таинственные стороны бытия божьего.

Позиция христианского богословия ясна: там, где нет достаточно убедительных доводов для разума, лучше всего прибегнуть к помощи слепой религиозной веры, готовой к восприятию любой несуразности. А тех, кого вера в истинность непостижимых догматов не устраивает, тех можно и припугнуть.

Так и делает, например, один из современных православных богословов. На страницах "Журнала Московской патриархии" священник П. Викторов строго предупреждает, что "с самого начала своей истории церковь не терпит, "отлучает" от себя всех, уклоняющихся от ее догматического учения, хотя и проявляет некоторую терпимость в отношении нарушения со стороны ее членов отдельных предписаний нравственных".

Как тут не понять христианского богослова, заявившего по поводу догмата о триедином боге: "Верую, ибо это нелепо"! Поверишь во что угодно, если вера в непостижимые догматы ставится выше нравственности.

Богословы проговариваются

Мы уже в достаточной степени познакомились с богословской точкой зрения на догмат о святой троице. Мы знаем, что этот догмат - коренной и краеугольный, что без него христианство держаться не может; знаем также, что догмат этот непознаваем. Мы познакомились даже с легендой, якобы подтверждающей непостижимость этого догмата. И невольно в голову приходит мысль, не слишком ли много накручено богословами вокруг "краеугольного догмата христианства"? Не нарочита ли сложность богословских высказываний? Не пытаются ли они здесь за туманными фразами скрыть что-то крайне нежелательное для них? И мы действительно близки к истине. Уже известный нам автор курса лекций по "Основному богословию", сам того не желая, проговаривается: "Рационалисты, т. е. лица, желающие рассматривать христианство как явление естественное, говорят, что следы троичности божества мы находим и в языческих религиях, например в ассиро-вавилонской, в которой имеется триада богов - Ану, Бэл и Эа".

Вот чего боятся христианские богословы. Их страшит вывод современной науки, что в единобожной, боговдохновенной христианской религии сохранились следы дохристианских, так называемых языческих, культов. И особенно то, что следы этого влияния дохристианских культов больше всего видны в самом "краеугольном догмате христианства".

Ведь стоит только доказать заимствование христианами догмата о пресвятой троице из других религий, как от утверждений богословов, будто этот догмат является самым важным в христианстве, не остается ничего. Не ясно ли, что это будет сильнейшим ударом по христианской догматике вообще.

Дохристианские троицы

Признание богословами догмата о троице в качестве основного, коренного догмата христианства должно означать, что этот догмат является характерной чертой, которая отличает христианскую религию от других, ложных верований в богов как истинную религию.

На самом же деле оказывается, что троица совсем не христианское изобретение, что она встречается во многих дохристианских религиозных культах. Вот далеко не полный перечень некоторых дохристианских троиц:

Савитри - Агни - Ваю (одна из древнеиндийских троиц).

Брама - Вишну - Шива (одна из древнеиндийских троиц).

Ану - Бэл - Эа (одна из вавилонских троиц).

Син - Шамаш - Иштар (одна из вавилонских троиц).

Эа - Дамкина-Таммуз (одна из вавилонских троиц).

Амон-Ра - Мут (Нут) - Хонсу (одна из египетских троиц).

Птах - Сохмет - Нефертум (одна из египетских троиц).

Осирис - Исида - Гор (одна из египетских троиц).

Собек - Хатор - Хонсу (одна из египетских троиц).

Зевс - Посейдон - Аид (древнегреческая троица).

Один - Тор - Фрея (скандинавская троица).

Укко - Илматр - Вейнемейнен (финская троица).

Что же представляют собой эти троицы особо почитаемых богов?

Одна из названных нами древнеиндийских троиц состоит из небесного солнечного божества Савитри (бога-отца), бога огня Агни (сына божьего) и божественного ветра Ваю (бога - духа святого). В другую древнеиндийскую троицу входили Брама (бог - творец мира), Вишну (бог, сохраняющий мир) и Шива (бог - разрушитель мира). Есть легенды, свидетельствующие о существовании еще более древней троицы, предшествующей этой. В своде древних законов Индии, так называемых "законах Ману", например, рассказывается о том, что вначале верховный бог разделил себя на две части. От супружеской связи этих частей, из которых одна была мужской (Нара - отец), а другая - женской (Нарий - мать), родился сын божий Верни. В дальнейшем эта троица якобы перевоплотилась в троицу, состоящую из Брамы, Вишну и Шивы.

Несколько божественных троиц мы находим и в Вавилонии. Об одной из них и упомянул стыдливо православный богослов. Эта троица состояла из бога неба Ану, бога воды Эа и бога всего остального мира Бэла (Баала). Знала Древняя Вавилония и другую троицу: бог луны Син, бог солнца Шамаш и богиня земли и плодородия Иштар. Еще одна вавилонская божественная троица состояла из бога-отца Эа, богини-матери Дамкины и бога-сына Таммуза.

Значительное развитие представления о троичности божества получили в религиозных верованиях Древнего Египта. Жители древнего египетского города Фивы считали, что воплощением мужского начала (богом-отцом) был бог солнца, отец богов Амон-Ра. Воплощением женского начала была мать богов Мут (Нут). От соединения этих двух начал появился сын божий Хон (Хон-су). В городе Мемфисе почитали другую троицу, состоявшую из бога-отца Птаха, его супруги, богини-матери Сохмет, и их сына Нефертума. Очень распространено было почитание широко известной египетской троицы, состоявшей из бога-отца Осириса, богини-матери Исиды и сына божьего Гора.

Народы Скандинавии, как об этом свидетельствует древний эпос, верили, что мир управляется верховным богом-отцом, его называли Один; наряду с ним из множества богов выделялся повелитель грома бог Тор и мать божья Фрея, считавшаяся покровительницей плодородия земли.

Троица древних финнов состояла из бога-отца Укко, богини-матери Илматр и сына божьего, полубога Вейнемейнена.

Возникновение троиц

Троицы, состоящие из бога-отца, богини-матери и сына божьего, возникли в результате фантастического отражения в затуманенном религией сознании человека того факта, что на определенной ступени развития человеческого общества сложилась моногамная семья. Подобно тому как самая маленькая такая семья складывается из отца, матери, сына (или дочери), приблизительно так же стала мыслиться божественная троица: бог-отец, богиня-мать и бог-сын.

В качестве примера здесь может служить одна из древнеегипетских троиц, состоявшая из бога-отца Птаха, богини-матери Сохмет и сына божьего Нефертума, или троица древних финнов: бог-отец Укко, богиня-мать Илматр и сын божий Вейнемейнен.

В некоторых божественных троицах превратно отразились и те социальные порядки, которые сложились на территориях различных древних государств. Так, в ряде древневосточных деспотических государств с сильной царской властью (Древний Египет, Ассиро-Вавилония, Персия и др.) со временем установился строгий порядок престолонаследия внутри царских династий. Во главе государств стояли отдельные царские семьи, первыми лицами среди которых считались сам царь, его главная жена и сын-наследник. И в религиях, сформировавшихся на территориях указанных деспотических государств, возникают представления о том, что якобы во главе государства стоит не только царская троица, но и покровительствующая ей божественная троица, состоящая из бога-отца, богини-матери и их божественного сына.

Классическим примером такой троицы является уже упоминавшаяся нами древнеегипетская троица: Осирис (бог-отец), Исида (богиня-мать) и Гор Младший (бог-сын). Мы познакомились уже с основными мифами об этой троице и знаем, что, например, Осирис изображался не только богом, но и фараоном (царем) Египта. Считалось также, что Осирис был покровителем египетских царей.

В некоторых божественных троицах фантастически отразились попытки человека выделить какие-то основные начала, главные сферы окружающего его мира: землю, небо, подземное царство. В том списке древних троиц, который мы привели раньше, легко можно заметить и троицы, не являющиеся семейством, не состоящие из бога-отца, богини-матери и бога-сына. Входящие в эти троицы боги либо управляют различными частями мира, либо выполняют различные функции в поддержании общего порядка во Вселенной. Так, в некоторых религиях считалось, что миром правят три главных божества - бог неба, бог земли (или воды) и бог подземного царства. Примерами подобных троиц могут служить некоторые троицы древневавилонской, древнегреческой, древнеримской и древнеиндийской религий.

Мы с вами уже познакомились с древневавилонской троицей, состоящей из бога неба Ану, бога воды Эа и бога всего остального мира Бэла. Согласно религиозным мифам древних греков и римлян, мир как бы поделен между тремя богами: верховным богом Зевсом (у римлян Юпитер), одновременно управляющим и землей, и его братьями - владыкой морей Посейдоном (у римлян Нептун) и владыкой подземного царства Аидом (у римлян Плутон). Одна из древнеиндийских троиц состояла из творца мира - бога Брамы, из охранителя мира - бога Вишну и из разрушителя мира - бога Шивы.

Таковы некоторые мотивы, которые определили в процессе развития религии выделение главных богов в определенные группы. Как видим, ничего сверхъестественного здесь не было. Фантастически отражая изменяющиеся общественные отношения и те процессы, которые происходили в жизни общества, сама религия также изменялась.

Богословская разноголосица

Мы уже знаем, что представления о божественной троице, положенные в основу краеугольного догмата христианства, заимствованы у более древних религий. Ну, а как произошло это заимствование, как сами христиане вначале относились к этому догмату? Всегда ли они считали его своим основным догматом? Всегда ли они толковали его так, как толкуют современные христианские проповедники?

Богословы христианской церкви получили от ранних христиан довольно-таки тяжелое наследство. Многие догматические вопросы были запутанны, в зачаточном состоянии находилась обрядовая сторона христианской религии. К числу самых запутанных проблем относился и вопрос о со-отношении библейского бога Саваофа и Иисуса Христа: равны ли они друг другу или бог-сын должен занимать подчиненное положение по отношению к богу-отцу?

В раннехристианской литературе мы не видим единой точки зрения. И самое интересное здесь, пожалуй, то, что в одной из самых ранних христианских священных книг - Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе), написанном во второй половине 68 - начале 69 года н. э., вообще нет догмата о пресвятой троице.

Несколько позже, в конце I или в начале II века, появились Послания, приписываемые, согласно церковному преданию, апостолу Павлу. Очень крупный исследователь раннего христианства Дж. Робертсон на основе анализа тех мест Посланий, где говорится о троице, в своей книге "Первоначальное христианство" приходит к выводу, что Иисус Христос в Посланиях Павла не составляет части единой божественной троицы.

Научная критика Нового завета относит появление евангелий ко II веку н. э. При этом многие исследователи считают, что написаны они во второй половине II века. Что же говорится о божественной троице в этих "биографиях" Иисуса Христа?

И в них мы не находим ясной и четкой формулы божественной троицы, состоящей из единого бога, но разделенного на равноправных бога-отца, бога-сына и бога - духа святого. В трех так называемых синоптических (совпадающих) евангелиях - от Марка, Матфея и Луки Иисус Христос обычно выступает лишь в роли послушного исполнителя воли своего всемогущего отца. Самое большее, что допускают евангелия, - это то, что рожденный сверхъестественным путем Иисус Христос вознесся на небо, чтобы сесть в видимом образе рядом со своим отцом, так же как это делали некоторые боги в дохристианских религиях (в мифах древних греков рассказывалось, например, что сын Зевса Геракл был взят на гору Олимп (местопребывание богов) и сидел там рядом со своим отцом). А ведь в христианской религии образ Иисуса Христа со временем занял ведущее место; не случайно в церковном календаре библейскому богу-отцу не посвящено ни одного самостоятельного праздника.

Что касается представлений о святом духе, то они были еще более неопределенными, туманными.

Прочитав это, верующий человек может сказать, что, мол, наговаривают атеисты на "священное писание", искажают его. Читать-то читают, но сознательно закрывают глаза и не видят упоминаний о божественной троице. Поэтому мы сошлемся на мнение современных христианских богословов. Они также не отрицают запутанности догматических вопросов в раннем христианстве. В уже упоминавшемся нами "Полном православном богословском энциклопедическом словаре" в статье "Троица пресвятая" прямо признается: "В самые первые времена христианства не было полно и точно выражено все содержание откровенного учения о св. троице".

По поводу догмата о троице нет ясности не только в Новом завете, не было ее и у богословов раннего христианства. В середине II века н. э. христианский богослов Юстин Мученик, характеризуя божественные свойства Иисуса Христа, говорил о них не как об олицетворенном проявлении божества, а просто как о вдохновении, которое внушается людям богом. При этом он считал, что это вдохновение внушается богом в разные времена в различной степени.

В конце II века была сделана попытка преодолеть трудности в понимании догмата о пресвятой троице. Приехавший в Рим из Азии Праксей учил, что бог-сын и бог - дух святой не отличаются от бога-отца, а что они просто составляют проявления единого бога, что отец вошел в деву и вновь родился в виде Иисуса Христа. Праксей был обвинен в ереси за то, что он допускал возможность страдания бога-отца на кресте.

В начале III века н. э. появилась еще одна трактовка троицы. Савелий из Ливии считал, что части троицы не личности, а только проявления (модусы) божества. Он даже давал названия этим проявлениям: могущество, мудрость и благость; или законность, милосердие и предначертание. Савелий учил, что с человеком Иисусом соединилась только некая божественная энергия. Но при такой постановке вопроса богочеловек Иисус Христос исчезал и превращался в обычного смертного, наделенного божественной энергией. Взгляды Савелия из Ливии были отвергнуты христианской церковью, как еретические.

Весьма характерно, что христианские богословы III века не рассматривали бога-духа святого как самостоятельного и равноправного члена божественной троицы. В символе веры, предложенном Тертуллианом, святой дух является второстепенным божественным началом, которого Иисус Христос посылает взамен себя. Другой богослов раннего христианства - Ориген также считает святого духа подчиненным Иисусу Христу.

Символ веры

Мы привели несколько примеров, свидетельствующих о том, какая разноголосица в понимании и трактовке самого основного догмата христианства царила в первые века существования этой религии. Поэтому в начале IV века н. э., когда она стала господствующей в Римской империи, христианским богословам пришлось всерьез заняться совершенствованием своего вероучения.

Первый вселенский собор, состоявшийся в 325 году в Никее, решил разобраться во взаимоотношениях бога-отца и бога-сына. На этом соборе святые отцы выработали единый взгляд на Иисуса Христа как на сына божьего, имеющего единую сущность с богом-отцом. При этом указывалось, что сын божий выступает в качестве особой божественной личности (ипостаси). По сравнению с евангельскими представлениями о Христе здесь есть уже нечто новое: не просто послушный сын, а равная по сущности ипостась. Так в христианской троице появились первые два равноправных лица.

Никейский вселенский собор принял первые семь членов символа веры.

Согласно первым семи членам символа веры, последователи Христа (символ веры признается и католиками и православными) обязаны верить:

в единого бога-отца, сотворившего видимый и невидимый (потусторонний) мир;

в Иисуса Христа - сына божьего, единосущного богу-отцу;

в сошествие Иисуса Христа с небес, его непорочное рождение от святого духа и девы Марии;

в крестную смерть Иисуса Христа;

в воскресение Иисуса Христа на третий день после смерти;

в вознесение Иисуса Христа на небеса;

во второе пришествие Иисуса Христа.

В первых семи членах символа веры ни слова не говорится о боге - духе святом как некой ипостаси триединого бога. В третьем члене он только упоминается, когда говорится про Христа, "воплотившегося от духа свята к Марии деве, и вочеловечшася". Но и здесь дух святой понимается не как третья ипостась, а скорее как проявление (модус) божества или как божественная энергия, которую мы уже встречали в ранних христианских ересях.

Кстати, в данном случае мы имеем дело с членами символа веры, окончательно принятыми и отредактированными отцами церкви на втором вселенском Константинопольском соборе в 381 году. Символ веры, принятый на предыдущем Никейском соборе, который состоялся в 325 году, читался так:

"Веруем во единого бога отца, вседержателя, творца всех видимых и невидимых.

И во единого господа Иисуса Христа, сына божия, единородного, рожденного от отца, то есть из сущности бога отца, бога от бога, света от света, бога истинна от бога истинна рожденна, не сотворенна, единосущна отцу, имже вся быша, яже на небеси и на земли.

Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего, и воплотившегося и вочеловечшася; страдавша и воскресшаго в третий день и восшед- шего на небеса и седяща одесную отца, и паки грядущего судити живым и мертвым.

И во святого духа".

Далее в том символе веры говорилось об отношении ко всем, кто не согласен с ним.

Анализ данного текста позволяет сделать вывод о том, что даже на вселенском соборе в 325 году полной ясности в понимании догмата о пресвятой троице еще не было. О первой ипостаси троицы говорится как о боге - творце видимого и невидимого мира. Вторая ипостась троицы также считается богом. О третьем же лице пресвятой троицы собор говорит очень сдержанно ("И во святого духа"), не давая ей никакой характеристики.

И это понятно: на первом вселенском соборе богословская мысль в основном была направлена на решение проблемы соотношения двух первых лиц "единого" христианского бога. Богословов интересовал вопрос о соотношении бога-отца и бога-сына. Бог - дух святой должен был ждать своей очереди, руки у богословов до него еще не доходили.

Только второй вселенский собор официально признал существование третьей ипостаси христианского бога. Собор принял еще пять членов сим?

вола веры. И восьмой член символа веры провозгласил необходимость верить "в духа святого, господа животворящего иже от отца исходящего, иже со отцем и сыном споклоняема и славима, глаголившего пророки". Так появилось третье лицо троицы.

К наиболее существенным изменениям, которые были внесены в символ веры вторым вселенским собором, можно отнести следующие. Во-первых, слова о творении "неба и земли" стали связываться только с богом-отцом: первое лицо троицы наделялось качествами творца мира. Далее, был дополнен третий член символа веры, в котором говорилось о рождении сына божьего Иисуса Христа: отныне верующие христиане обязаны были верить, что Иисус Христос появился на свет не только от девы Марии, но и от духа святого. И наконец, собор, приняв восьмой член символа веры, дал пространную характеристику духу святому как третьей ипостаси (третьего лица) единого христианского бога. В какой-то степени христианская доктрина троицы в символе веры, принятом вторым вселенским собором, получила свое завершение. На это христианским богословам понадобилось без малого четыре века напряженной работы.

Однако и после этого разноголосица между богословами в понимании и толковании догмата о пресвятой троице не прекратилась.

Иудеиские корни праздника

"Полный православный богословский энциклопедический словарь" на этот счет сообщает следующее:

"Пятидесятница - второй из трех великих праздников древнееврейского народа, установленный в память дарования народу закона при горе Синае... В день пятидесятницы совершилось сошествие св. духа на апостолов, почему праздник перешел и в христ. церковь с тем же названием, иногда заменяемым другими - день св. троицы, сошествие св. духа".

Какое же место в жизни древних евреев занимала пятидесятница?

У евреев этот праздник появился в глубокой древности. По всей вероятности, он был связан с переходом древнееврейских скотоводческих племен к оседлому образу жизни и земледелию, после переселения в Палестину. Во всяком случае, земледельческие элементы хорошо видны в этом празднике. Древние евреи часто называли праздник пятидесятницы "жатвой". В сознании земледельца он тесно связывался с дожином пшеницы, которая в Палестине созревала последней из хлебов. Праздник пятидесятницы как бы знаменовал окончание важного этапа в жизни земледельца - жатвы хлебов.

Раньше всего в Палестине созревал ячмень. С началом жатвы ячменя (зажином) был связан праздник опресноков, который в дальнейшем соединился с пасхой. Окончание же уборки сравнительно поздно созревающей пшеницы (дожин пшеницы) отмечалось праздником пятидесятницы. Это название праздника, по-видимому, происходит от срока уборки хлебов, которая продолжалась в Палестине около пятидесяти дней. В библейской книге Второзаконие прямо указывается: "Семь седьмиц отсчитай себе; начинай считать семь седьмиц с того времени, как появится серп на жатве. Тогда совершай праздник седьмиц господу богу твоему... чем благословит тебя господь бог твой" (Второзак., гл. 16, ст. 9-11).

Следует только заметить, что первоначально этот праздник посвящался не господу богу, а местным духам и божествам, которые считались покровителями полей и подателями урожая. Их стремились умилостивить, задобрить, поблагодарить за хороший урожай, заручиться поддержкой на будущее. Растительным духам и божествам в дни праздника в качестве даров преподносились первые хлеба из новой пшеничной муки. В дальнейшем почитание местных растительных духов было вытеснено культом единого бога Яхве. Он уже считался покровителем и подателем урожая, его благодарили и умилостивляли, ему приносили дары.

По мере развития культа Яхве праздник пятидесятницы стал носить все более и более храмовый характер, его земледельческие элементы все более и более отступали на задний план, а земные мотивы, связанные с обыденной жизнью, старательно затушевывались. Жрецы подчеркивали как главную сторону праздника пятидесятницы храмовые мотивы. Праздник стали связывать с богом Яхве, покровителем еврейского народа. Была создана легенда о том, что пятидесятница празднуется не в честь окончания жатвы, а в честь такого важного события в жизни еврейского народа, как знаменитое синайское законодательство, когда бог Яхве через своего пророка Моисея дал еврейскому народу закон.

Весьма примечательно, что красочные и по-своему впечатлительные описания тех чудес, которыми якобы сопровождалось вручение богом Моисею знаменитых десяти заповедей, во многих деталях напоминают чудо сошествия святого духа, о котором говорят Деяния святых апостолов. Согласно одному из сказаний, во время синайского чуда голос бога Яхве был громоподобен и слышен словно среди сильного шума, напоминавшего шум ветра, и видны были при этом колеблющиеся и изливающиеся огненные языки. И в Деяниях святых апостолов также встречаются и внезапный "шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра", и "разделяющие языки, как бы огненные", излившиеся на апостолов.

Вероятно, древнееврейские религиозные сказания о синайском чуде были использованы автором Деяний святых апостолов. Так ведь поступали и многие его коллеги.

Однако, заимствуя у своих предшественников и сам праздник пятидесятницы, и описание связанного с ним чуда, христиане постарались придать им свой смысл, и прежде всего иное догматическое толкование. Христианские богословы связали праздник пятидесятницы с началом евангельской проповеди апостолами. В религиозных легендах, создававшихся вокруг праздника, христиане рассказывали о чудесном событии, случившемся с апостолами, перед тем как они отправились в путь, чтобы по всему миру разнести идеи Иисуса Христа. Новыми религиозными легендами христианские богословы как бы подчеркивали, что старое значение праздника пятидесятницы утратило свой смысл, что старый иудейский закон, врученный богом еврейскому народу на горе Синай, отменен самим богом. Чудо сошествия святого духа на апостолов, согласно утверждениям христианских богословов, как бы знаменовало собой тот факт, что, отменив старый закон, бог дал людям новый закон - евангелие. Так произошла христианизация древнего еврейского праздника - пятидесятницы.

Таков один из источников христианского праздника троицы. И на него нам указали богословы.

Сами христианские богословы не могут четко и ясно изложить историю одного из основных своих праздников. Если этот праздник установлен в честь события, о котором повествует "священное писание", то кажется само собой разумеющимся, что он должен был бы широко отмечаться уже ранними христианами. Однако исторические источники об этом умалчивают. Только с IV века более или менее часто встречаются упоминания о празднике сошествия святого духа. Относительно же широкое распространение он получил лишь с VII века, да и то отмечался он совсем не так, как в наши дни. Песнопения же в честь пятидесятницы были составлены Иоанном Дамаскином и Касмой Маюмским в VIII веке.

Заключение

В начале брошюры мы привели несколько высказываний христианских богословов, утверждавших, что христианский догмат о троице не