Чем питалось население во времена рождения св. блаж. Ксении и элементы быта

 

 

«На своих огородах они выращивали капусту, горох, репу, брюкву, морковь. Но в течение всего XVIII в. практически нет упоминания о картофеле. Он широко стал распространяться лишь в XIX в., ибо еще во времена Екатерины II не только в России, но и в Западной Европе считался «чертовым яблоком». Не слишком распространены были в то время и даже позднее помидоры. Употребляли их только для изготовления приправ к мясным блюдам и салатам, свежие же плоды считали несъедобными из-за «неприятного вкуса». Только к концу XIX в. помидоры стали употреблять «для закусок и в салатах».
В Петербурге к концу петровского царствования было уже довольно много богатых людей — это стимулировало выращивание ранних овощей и ягод. Уже в XVIII в. объявления в «Санкт-Петербургских ведомостях» предлагали зрелую землянику и клубнику в марте, а огурцы — начиная с декабря или января».

(Петр КОШЕЛЬ «Первоначальный Петербург:» там же можно посмотреть быт Санкт-Петербурга времени рождения св. блаж. Ксении, 20 –е годы ХУШ, глазами иностранцев: И. Г.Георги, автору «Описания Санкт-Петербурга в 1710 и 1711 гг:)
 «…Впрочем, за городом не растет ничего, кроме моркови, да и той немного, белой капусты и травы для скота.
Домашнюю скотину, как-то рогатый скот, овец, свиней и прочее, прежде можно было покупать за безделицу, но теперь, когда, при большом стечении народа в Санкт-Петербург, потребление чрезвычайно увеличилось, бедным людям очень трудно пропитываться, так что они употребляют в пищу больше коренья и капусту, хлеба же почти в глаза не видят. Поэтому легко себе представить, сколь тяжело их существование, и если бы не подвоз съестных припасов из Ладоги, Новгорода, Пскова и других мест, то всe скоро перемерли бы с голода. А между тем, как почти все жизненные припасы доставляются сюда издалека, в зимнее время иногда за двести и триста миль, на тысячах подвод, то и цены на всё ныне очень высоки.…Фруктов здесь совсем нет, и хотя осенью приходят из Новгорода целые барки с яблоками, но с очень незавидными; о сливах же и грушах, и даже о вишнях, и слухом не слыхать. Но зато дичь водится в большом количестве, кроме зайцев, которых, по неимению обширных пахотных полей, мало, и то всё только белые. Диких свиней и коз, равно и оленей совсем не видать, но в медведях, волках, лисицах, рысях и тому подобном недостатка нет. Тетеревей, куропаток, куликов, бекасов и т.п. так много, что крестьяне, ловящие этих птиц большею частию силками, предлагают их часто почти за ничто. Между тетеревами и куропатками есть некоторые ростом с курицу; последние большей частию совершенно белые и очень вкусные, отыскивают себе корм на земле и в снегу, для чего, в защиту от холода, природа обула их в род шершавых сапожков, и мне ни в Германии, ни в Голландии, ни в Брабанте — нигдe не случалось видеть птиц такой породы.
Реки здесь обилуют всякою рыбой; при всем том, как у русских нет никаких порядочных снастей для рыболовства, а при множестве установленных постов они тотчас с жадностью скупают весь улов, то рыба вообще довольно дорога. Зато вонючей соленой рыбы бездна; ее привозят полыми бочками и барками из Ладоги и других мест, и, хотя от нее уже издалека доносится такой запах, что надо затыкать нос, однако русские, в особенности же простолюдины, едят ее с невероятною алчностью и так же охотно, как свежую. Дрова еще можно доставать с нуждою, хотя постепенно всё тоньше и мельче, но и те сплавляются водою из дальних мест, потому что царем запрещено под телесным наказанием и лишением живота рубить в Санкт-Петербургe, особенно же на острове Ретусари, хоть бы один сучок, уже не говоря о целых деревьях.

Хозяйство у них всех очень скудное и дурное, так что оно не может быть сравниваемо с бытом даже беднейшего немецкого крестьянина. Избы в деревнях срублены все на русский лад, из брусьев, крестообразно один на другой положенных, и состоят большей частию из одной комнатки, в которой и печь для варева.
Вместо окон — маленькое четырехугольное отверстие с задвижной дощечкой. У тех, которые позажиточнее, встрeчается, впрочем, иногда и крошечное окошечко, ладони в две из слюды (заменяющей нередко стекло и у самих бояр и других знатных господ), или бумажное, или же из пропитанной маслом холстины.

Постели в деревнях совсем не известны, и жители покрываются вместо одеял какою-нибудь старой рухлядью или лохмотьями; большей же частию, точно так же, как и русское простонародье, жарко натопив комнату, ложатся, совсем нагими, на печь, похожую на хлебенную, или на доски (скамьи), приделанные к стенам, или же прикрепленные к потолку (полати), нисколько не обращая внимания на то, что таким образом лежат вместе вповалку муж и жена, работник и девка, дети, собаки, кошки, свиньи, куры и пр.
Можно однако себе представить, какое ощущение эта гадость и вонь должна производить в не привыкшем к ней путешественнике, тем более, что изба обычно наполнена чадом, за которым, если стать прямо, не видно верхней части тела.
Ночью для проезжего присоединяется еще другая мука от множества гадин, особенно клопов, сидящих в невероятном множестве между брусьями и в щелях деревянных стен и мешающих часто закрыть глаза хоть бы на минуту. Комаров в этих местах тоже несчетное число, и мне не раз случалось, переезжая через Неву, зачерпывать полную шляпу их трупов, плывших из Ладожского озера.
Вместо свечей жители употребляют тонко наколотые еловые лучины, которые втыкают, одну за другой, в железный светец, подставляя под него ведро с водой; иногда же они суют такие горящие лучины прямо в деревянную стену, нисколько не заботясь о том, что от этого может сгореть вся изба.
Их детские зыбки тоже мудреные. К гибкому шесту, укрепленному в потолок, привязывают тесьмой или веревкой продолговатую корзину, в которую кладут младенца, обложив его старым лохмотьем, какими-нибудь общипанными перьями или соломой; потом корзинку то тянут вниз, то отпускают вверх, приводя ее таким образом в качательное движение; когда же мать хочет дать ребенку грудь, то она, не вынимая его, наклоняется для этого над корзиной.
При постройке своих изб они довольствуются небольшим топором с прибавкою разве еще угломера, а вместо скобеля употребляют кривой крюк, каким в Германии мясники счищают и соскребают чурбан, на котором рубится мясо или готовятся колбасы. Этих орудий им, как и русским, стает на всё, и избы их поспевают в самое короткое время.
Двери в последних обычно так невысоки, что входящему надо очень низко наклоняться, и когда их отворяют, из избы валит такой дым и чад, что можно упасть в обморок или задохнуться; но жителям ни до этого, ни вообще до какой-нибудь чистоплотности нет ни малейшего дела.
Из всего сказанного легко себе представить, какой жалости достойны эти бедняки, когда промысл насылает на них голод, войну и повальные болезни, особливо же чуму.
…В деревнях почти не видать жителей, хлеб стоит на полях несжатый, скот разбрелся и съеден волками, дома в совершенном запустении; помещичьи имения и большие общины, в которых было по несколько тысяч крестьян, так вымерли, что местами осталось не более трех, четырех или шести душ...
Упомяну также, что чума хотя доходила до Нарвы и, как говорят, до Копорья, однако в Санкт-Петербург не проникла; но так как и здесь недостаток продовольствия имел следствием большую смертность, то вывели заключение, будто бы в этом городе тоже чума, из-за чего были приняты разные меры предосторожности.
С умирающими из бедных классов здесь не много, впрочем, церемонятся: труп, завернув в рогожу, привяжут веревками к шесту и таким образом несут его два человека; лишь иногда везут на дровнях — как мне самому случалось видеть — совсем нагого на кладбище, гдe зарывают его в землю без всякого дальнейшего обряда»

 

   Чая во времена св. блаж. Ксении не былко. Он стал распространяться в Санкт-Петербурге только в конце ХУШ века и только у зажиточных соцмольных слоев. «Торговля чаем в России»   Стругова О.Б. http://www.ppj.ru/ «Впервые чай появился в России в 1638 году, попав сюда непосредственно с Востока, как подарок царю от одного из монгольских ханов. Новый напиток так понравился при царском дворе, что вскоре стал предметом ввоза в Москву. В отличие от Западной Европы, чай в Москве продавался свободно, что привело в его ранней «демократизации». Первенство в этом принадлежало, безусловно, Москве, так как вплоть до конца ХУШ века чайная торговля велась лишь здесь и на крупнейших российских ярмарках. Даже в Петербург чай привозился из Москвы.»

 

 Извлечение из книги: Богданов А. И. Описание Санктпетербурга. Северо-Западная Библейская Комиссия. Санкт-Петербургский филиал Архива Российской Академии наук. СПб. 1997

 

«ГЛАВА ХXII. РЯДЫ ТОРГОВЫЕ ПЕРВОНАЧАЛНЫЕ

{127} 4. На Полянке, где ныне стоит Церковь Святаго Апостола Матфия, в 1714-м году построены были, где толко одне Хлебныя Ряды перенесены были, которые вместо Мыт-нова Двора были, назывался Ростовской Ряд, о котором выше упомянуто было.

ГЛАВА XXIV. РЫБНЫЕ РЯДЫ ПРЕЖНИЕ

3. При Ростовском Ряду, которои стоял на Полянке, Апостола Матфия.

{142} ГЛАВА XXXIV. ХЛЕБНЫЕ РЯДЫ, В КОТОРЫХ ПРОДАЕТСЯ ПЕЧОНОЙ ХЛЕБ И КОЛАЧИ

1. Хлебной Ряд на Санктпетербургской Стороне, на Сытном Рынке.

{143} ГЛАВА XXXVI. ИЗВОЩИЧЬИ ПРИТОНЫУ Сытнова Рынку.

ГЛАВА XLIV. БОГАДЕЛНИ. Богаделни у Церкви Апостола Матфия.

ГЛАВА LIV. ОТДАТОШНЫЕ ДВОРЫ, ВЕДЕРНЫЯ, И КАБАКИ, И ВОДНЫЕ ДОМЫ3. Кабаки.

Кабаки, или Питеиные Домы, прежде сего называлися “Кружалами”, на которых продается в мелкия чарки вино, водка, пиво, и мед для подлаго народу.

а. На Санктпетербургской Стороне кобаков тридцать.

ГЛАВА LVI. ТРАКТИРЫ И ПИТЕЙНЫЕ ПОГРЕБА

1. Трактиры.

а. Первой Трактирной Дом, которой построен был в 1720-м году, на Троицкой Пристани, в котором содержалися [200] напитки для приходу Его Величества в какой торжественной день.

б. Кофейной Дом, на той же Пристани, построен был для Его Величества в 1722-м году, и переменен оной Дом в Портовую Таможню.

в. Также при сем Городе были Трактирные Домы, которые содержали более из иноземное, по указу Камор- {171}Коллегии; во оных Трактирах продавалися виноградныя вина, фразцуская водка, и пиво, а притом и билиары содержа лись; и для продажи француской вотки и пива оные Трактир ные Домы отменены, и билиары содержать запрещено, а повелено толко одно виноградное вино содержать, и кушанья.

2. Питейные погреба.

Вместо вышеписанных Трактирных Домов, позволено при Санктпетербурге, как российским купцам, так и иностранным, свободно торговать заморскими виноградными напитками, и таких питейных погребов имеется всех шестьдесят пять.

ГЛАВА LVII. МАРКИТАНСКИЕ ИЗБЫ

Сколко при Санктпетербурге имеется рынков и прочих торговых мест, также по знатным улицам и перекресткам всюду имеются маркитанския торги в избах, в лавочках, и в разноску. Оных премножество будет, и числить нужды нет, которые для всяких рабочих людей и для скудных приуготовляют {172} съестныя припасы следующия:

1. В харчевнях варят щи с мясом.

2. Уху с рыбой.

3. Пироги пекут.

4. Блины.

5. Трешневики.

6. Колачи простые и здобные.

7. Хлебы ржаные и ситные.

8. Квасы.

9. Збитень вместо чаю. [201]

И тако сим весь подлой и работной народ доволствуется.

ГЛАВА LVIII. ХЛЕБНИ ФРАНЦУСКИЯ

Домы, которые имеются при знатных местах и улицах, в которых пекут для знатных людей француские белые крупичетые хлебы, булки, и крендели, и ситные; которые более приуготовляют все сие из иноземцов, а ныне начинают такие ж хлебы печи и русские. И сих хлебных домов множество при сем Городе находится.

ГЛАВА LIX. ТРАКТИРЫ КУШАНЬЯ

Вместо наших харчевень, иностранные люди для иностранных же народов есть особливые Домы, в которых припасают разныя и деликатные кушанья для всех, не имущих собственнаго своего дому. И в те Домы инные сами ходят кушать, а другия в домы {173} свои кушанья берут, и плату за оное дают определенную, то есть за каждое кушанье по одному рублю на месяц, за четыре рубли на месяц четыре кушанья ставят, а за шесть рублев шесть кушаньев ставят, а за десять рублев десять кушаньев, и так далее…».