Финансовая сторона высочайших браков

Замужество или женитьба во все времена были важной частью повседневной жизни Императорского двора. До Петра I судьба русских царевен оказывалась печальной. Взросление в царском тереме, в любви и внимании, а затем – монашество. Мотивировалось это особенностями сложившейся системы политической власти.

«За своих» выдавать было нельзя. «Свой» это – холоп царской семьи, неровня. Да и появление побочных ветвей в царском роду было чревато ожесточенной борьбой за власть. Петр I пережил это в детстве, когда пьяные стрельцы в 1682 г., на глазах десятилетнего Петра рубили бердышами братьев его матери. «За чужих» выдавать было не принято, да и исходя из канонических православных традиций – не за кого. Православных царевичей просто не было, а выходить замуж за католика считалось совершенно неприемлемым.

Петр I, взяв курс на европеизацию страны, сломал этот порядок. Именно в период его правления начали заключаться браки с представителями европейских аристократических фамилий. Свою сводную племянницу Анну Иоанновну он выдал замуж за герцога Курляндского, а ее сестру Екатерину – за герцога Мекленбургского. Эти браки носили политический характер. Личные склонности во внимание не принимались. Надо заметить, что это вполне вписывалось в контекст эпохи. Все «политические» браки оказались несчастными, поскольку ни о какой личной симпатии между супругами не было и речи.

Ситуация изменилась в XIX в. При заключении браков, конечно, тщательно просчитывались престиж и положение семьи, должной породниться с российским Императорским домом. Но при этом родители, российские венценосцы, стремились к тому, чтобы в основе этих браков лежала любовь. По возможности Россия могла себе это позволить.

В декабре 1845 г. Николай I писал своей дочери – великой княжне Ольге Николаевне, которая «засиделась в девках» и у которой сложно решался вопрос о замужестве: «С полной свободой, со спокойным испытанием твоего сердца, без предупреждений и без наущений, сама одна ты». С другой стороны, русские великие княжны понимали, что при всей узости выбора на «брачном рынке», они – завидные невесты и по богатству приданого, и по влиянию Российской империи, которая стояла за их спинами. Двоюродная сестра Николая II вспоминала: «…я знала, что когда-нибудь мне суждено выйти замуж за иностранца. Я знала также, что, если фортуна мне вдруг улыбнется, я смогу сделать выбор по велению своего сердца. Во все времена браки принцев обсуждались заранее; меня воспитали так, что я принимала это как факт».⁷¹³ И хотя периодически, на том или ином этапе семейной жизни венценосцев и их ближайших родственников, происходили семейные драмы, но к женитьбе или замужеству никого не принуждали.

Брачные контракты

Очень важную, «денежную» сторону в жизни Императорской фамилии составляла финансовая сторона брачных контрактов, подписывавшихся при заключении брачных союзов. При их составлении были возможны два варианта: когда замуж выходили дочери императора и когда женились сыновья императора. Брачные контракты составлялись во всех случаях, и когда российские великие князья женились на европейских невестах, и когда дочери российских императоров выходили замуж за европейских женихов.

В первом варианте императорские дочери должны были получить приданый капитал от своих родителей. Императорским дочерям женихов подбирали в Европе, как правило, из незначительных германских государств, куда они после свадьбы и отъезжали.

Российскими законами оговаривалось право российских великих княжон, вышедших замуж и отъехавших «в иностранную державу», «пользоваться доходами в оного во всю жизнь». Имелось в виду их миллионное приданое. В законе 1886 г. подтверждалось положение 1797 г., согласно которому «в случае бездетной кончины приданое имеет быть возвращено Департаменту Уделов, за выделом супругу следующей по российским законам части» (п. 65). Также фиксировалось положение, по которому, кроме денежного приданого и различных вещей от родителей невесты, «никакого недвижимого имения от государства получить не могут» (п. 67). Таким образом, с 1797 по 1917 г. все вопросы выплаты приданого регулировались двумя законодательными актами (1797 и 1886 гг.).

Вел. кн. Анна Павловна

 

Однако, несмотря на всю юридическую проработанность «денежных статей» в законах империи, родители оставались родителями, которые просто любили своих дочерей. Поэтому «в дополнение» к статьям законов девочкам старались «приплатить». Конечно, по возможности из средств Государственного казначейства. Например, после того, как шестая дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны была обручена 28 января 1816 г., с наследным принцем Оранским Вильгельмом и 9 февраля 1816 г. в церкви Зимнего дворца совершено бракосочетание, старший брат невесты император Александр I, выплатил эрцгерцогу только 500 000 руб. приданого капитала. Вторую половину суммы (500 000 руб.) он положил на счет дочери в Петербурге, с выплатой 5 % годовых в ее пользу; Александр I принял решение ежегодно пересылать Анне Павловне дополнительно 80 000 руб. Эта сумма не предусматривалась статьями закона, принятого в 1797 г., и была отнесена к числу царских милостей; свекор, император Франц, положил на счет Анны Павловны 500 000 форинтов, с выплатой каждый год 5 % невестке; 50 тыс. форинтов Анна Павловна получала единовременно, как «моргенгабе», то есть как «утренний дар молодого супруга после первой брачной ночи»; ежегодно Анне Павловне выплачивалось мужем 30 000 форинтов в год. Это были «деньги на иголки»; от старшего брата – императора Александра I Анна Павловна получила и традиционное «бриллиантовое приданное»: 29 богатых ювелирных украшений с крупными бриллиантами, 600 украшений с бриллиантами «меньшего размера», 7 украшений с рубинами, 496 украшений с крупным жемчугом и 2249 украшений с жемчугом «меньшего размера». Всего 3381 украшение. Кроме этого, в приданое входили 19 золотых и 92 серебряных блюда и прочая серебряная посуда и столовые приборы.⁷¹⁴

Очень редким вариантом был выход замуж царской дочери с оставлением ее на жительство в России. Такие варианты повторялись считанные разы, и первым из них стало замужество старшей дочери Николая I, которая, выйдя замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского, осталась жить с мужем в России. Ситуация не имела прецедентов и потребовала корректировки законодательства. В результате в июле 1839 г. в Свод законов Российской империи было внесено высочайшее повеление о «Назначении Великой Княжне Марии Николаевны из удельных сумм 600 000 руб. годового дохода».⁷¹⁵ В повелении указывалось, что «определенное Учреждением об Императорской фамилии, при замужестве великой княжны, награждение миллионом рублей никак не может быть достаточно к содержанию здесь ее Дома, а тем менее к устроению благосостояния ее потомства», поэтому «сверх положенного по учреждению в приданое награждение миллионом рублей из Государственного казначейства назначаем Ея Высочеству и потомству Ея из удельных сумм 600 000 рублей ассигнациями годового дохода».

Мариинский дворец

 

Судя по тексту, с этим документом поработали квалифицированные юристы, которые оговорили все возможные жизненные варианты развития супружеской жизни молодых. И соответственно подробно оговорили судьбу выделяемых царем 600 000 руб. Так, в документе указывалось, что этот капитал является «наследственным, доколе поколение Ея останется в России или совсем не пресечется», при этом дети наследуют «доход» матери. Проговаривая жизненные коллизии, указывалось, что «если Супруг уедет из России или вступит в другой брак, то опека над доходами переходит по назначению нашему».

Надо заметить, что на этом подарки отца старшей дочери не закончились. В 1845 г. Николай I подарил великой княгине Марии Николаевне огромный дворец в Петербурге, который мы сегодня знаем как Мариинский. В 1845 г. в документах он именовался как «вновь построенный дворец у Синего моста».⁷¹⁶ При Александре III этот дворец был выкуплен у потомков великой княгини Марии Николаевны и использовался как место заседания Государственного совета.

Вел. кн. Петр Николаевич

 

Как правило, «приданный миллион» в процентных бумагах оставался лежать на счету царской дочери в российских банках. А за границу, на жизнь шли только проценты с этого капитала. Когда единственная дочь Александра II Мария Александровна вышла замуж, то выплаты по ее капиталу шли дважды в год. А ее миллион так и пролежал на депозите вплоть до Февральской революции 1917 г. На ее депозитном счете к 1916 г. лежало наличными 110 867 руб. и 1 043 000 руб. в процентных бумагах. Всего 1 153 867 руб.⁷¹⁷

Во втором случае женились царские сыновья. При составлении их брачных контрактов с российской стороны также обязательно участвовали министр Императорского двора и министр Иностранных дел, которые и заверяли своими подписями текст брачного контракта (договора). Как правило, тексты брачных контрактов составлялись на французском языке. Только в исключительных случаях официальные тексты шли на русском языке. Например, подобный прецедент зафиксирован в августе 1889 г., когда великий князь Петр Николаевич сочетался браком с православной черногорской княжной Милицей Николаевной. Факту брака православного великого князя на православной невесте император Александр III придавал особое, политическое значение, поэтому и брачный контракт составлялся на русском языке.

Как правило, в тексте контракта содержалось порядка 10 статей. В преамбуле констатировался факт согласия на этот брак трех сторон: родителей молодых и российского императора, а также официальных лиц, представлявших интересы сторон. Далее жених клятвенно обещал «неизменно любить и почитать» невесту «как свою супругу» (ст. 1.) и определялось место бракосочетания (ст. 2.). Затем прописывались финансовые условия. Следует подчеркнуть, что с российской стороны этот вопрос был детально проработан с соответствующих статьях законов Российской империи, а приданое российских невест формировалось фактически со дня их рождения. Размеры же приданого немецких невест российскую сторону интересовали мало.

Как и все невесты, приезжавшие на жительство в Россию, Милица Николаевна в 1889 г. получила от Александра III приданый капитал в 100 000 руб. Сумма эта, помещенная в государственные процентные бумаги, хранилась в Департаменте уделов, и будущая жена могла пожизненно пользоваться только «годовыми процентами с оной» (ст. 3). Кроме этого, жених передавал в дар будущей жене 50 000 руб., в виде ценных бумаг, с которых она получала только проценты. При этом оговаривалось, что этим капиталом она могла располагать только при жизни супруга (ст. 4). Далее невесте назначалось определенное «жалованье», которое она получала «ежегодно, в течение ее супружества на булавки и на ежедневные расходы 20 000 руб., коими она будет свободно располагать для своих личных надобностей» (ст. 5). Таким образом, сам факт замужества принес бедной черногорской княжне капитал в 170 000 руб. Отметим, что цесаревне полагался свадебный капитал в 150 000 руб., а великой княгине – 100 000 руб. Так, в 1841 г. Николай I подарил своей первой невестке, цесаревне Марии Александровне, 150 000 руб. серебром свадебного капитала.

В свадебном контракте прописывался и порядок финансирования великой княгини на случай смерти супруга. По законам империи, вдова могла «пользоваться вдовьей частью в 20 000 руб. ежегодно» и ее Двор содержался за счет императора. Если же вдова покидала пределы империи, то «вдовья часть» сокращалась до 6667 руб. в год. При этом расходы «на содержание и обзаведение детей» шли опять-таки за счет императора. При повторном вступлении в брак «вдовья часть» переставала выплачиваться, и вдова могла пользоваться только личным состоянием (ст. 7). Последняя статья договора констатировала факт его ратификации императором Александром III и черногорским королем Николаем Негошем (ст. 8).⁷¹⁸

По такой же стандартной схеме составили брачный контракт цесаревича Николая и Гессенской принцессы Апикс в апреле 1894 г. Следует заметить, что у европейских невест, конечно, имелось свое приданое. Как правило, очень скромное, и для российской стороны оно не представляло особенного значения, и, как правило, большая часть приданого оставалась на родине невест вложенным в процентные бумаги. И тем не менее в 1894 г. Николай II получил в результате брака с Алисой Гессен-Дармштадтской, согласно 4 статьи брачного договора, 35 000 германских марок приданого капитала от Гессенской великогерцогской главной кассы. После замужества Алисы Банкирский дом М.А. Ротшильда через посредство Петербургского Международного коммерческого банка перевел всю сумму в кассу Министерства Императорского двора.⁷¹⁹ Эти 35 000 марок были вложены в российские кредитные бумаги, и «вырученные деньги записаны на прирост экономического капитала» Николая II.⁷²⁰

Один из последних «больших» брачных контрактов был составлен в 1901 г., когда замуж выдавали младшую сестру императора Николая II, великую княжну Ольгу Александровну. Поскольку при заключении брака имелись «вопросы», то для их разрешения образовали особое совещание на уровне министров. Именно на таком уровне и решались возникавшие вопросы.⁷²¹

Подготовка приданого для дочерей российских императоров

Вплоть до Павла I этот вопрос решался, основываясь «на традициях прошлых лет». Традицию системной подготовки приданого для царских дочерей в России заложила жена Павла I императрица Мария Федоровна. У нее было пять дочерей, и поэтому «системная» немка выработала определенные стандарты комплектации приданного для своих дочерей. Этот вопрос на законодательном уровне был решен двумя документами.

5 апреля 1797 г., в день своей коронации, Павел I огласил «Учреждение об Императорской фамилии». Если свести законоположения к кратким формулировкам, то на 1797 г. вырисовывался следующий сценарий: приданое выплачивалось из бюджетных средств («на оное производить отпуски из общих Государственных доходов» (п. 10); «Княжна крови Императорской, принадлежа Государству, и Государем замуж выдаваемая, от Государства приданое свое получает, которое из государственной суммы, по учрежденному от нас в § 10 назначению, выдаваться имеет» (п. 63). Дочери великих князей получали приданое в полном объеме, предусмотренном законом (п. 19). Дочери, рожденные от великих княжон, рассчитывать на государственное приданое не могут («ничего от Государства и от Департамента Уделов требовать не имеют».

(п. 20). Приданое выплачивается, если брак заключается по воле императора (п. 25). Великие княжны после получения приданого, других денежных выплат требовать не могут (п. 47). Отец обязан обеспечить дочь «по возможности своей вещами, платьем и прочим, что в приданое обыкновенно дается» (п. 63). При вступлении великих княжон в брак «с чужестранными государями» необходимо составлять брачный контракт («делать условии в формальных о тех супружеских негосиациях; что наблюдать должен министр удельного департамента, вместе с канцлером иностранных дел» (п. 66)). Определялись конкретные денежные суммы приданого, прямо зависевшие от степени «родства Ея с Императором, от которого прямою происходит линею»: дочерям и внукам по 1 000 000 руб.; правнукам и праправнукам по 300 000 руб.; происходящим от правнуков Императорских и далее, каждой по 100 000 руб., распространяя сие на все последующие роды мужских поколений крови императорской (п. 77).¹²²

13 июня 1797 г. супруга Павла I распорядилась «впредь ежегодно откладывать по 30 000 руб. для заготовления приданного для наших детей, то есть чтобы можно было помаленьку приготовлять белье и запасать кружева и другие вещи, кои исподволь покупая, обойдутся гораздо дешевле, нежели когда вдруг в них нужда будет».⁷²³

Александр III в 1886 г. несколько скорректировал суммы приданого капитала великих княжон и княжон крови императорской, оставив в неприкосновенности основные принципиальные положения 1797 г. Корректировка была следующей: дочерям и внукам императора, «от которого прямою происходят линею», по 1 000 000 руб. Правнукам и праправнукам по 100 000 руб. «Происходящим от праправнуков Императорских и далее, каждой по 30 000 руб., распространяя сие и на все последующие роды мужских поколений крови императорской».⁷²⁴

О том, как выплачивались эти деньги, свидетельствует великая княгиня Мария Павловна (Младшая), вышедшая замуж в 1908 г. Так, она упоминает, что «…по условиям моего брачного контракта, я сама должна была нести все расходы по нашему домашнему хозяйству, мне не хотелось начинать тратить свой капитал…».⁷²⁵ Надо заметить, что материальные отношения в семье Марии Павловны были довольно сложными в связи со смертью матери⁷²⁶ и вторым браком отца невесты.⁷²⁷ Поэтому Мария Павловна упрекала чиновников Министерства Императорского двора в том, что «материальная сторона нашего альянса была с самого начала плохо урегулирована и моей тетей, и русским двором. Из-за недопонимания и упущений, вызванных отчасти небрежностью некоторых чиновников при Дворе, я лишилась важных привилегий, давно установленных по традиции, и оказалась втянутой в многочисленные неприятности, связанные с имуществом дяди⁷²⁸, из которого тетя Элла⁷²⁹ пользовалась только процентами, а наследницей была я….Брачный контракт был составлен и подписан министрами обеих стран и скреплен государственными печатями».⁷³⁰

О том, как поступали деньги из России в Швецию, куда Мария Павловна уехала после замужества, она также пишет: «Мои деньги находились в России. Сначала мне платили проценты через атташе русской дипломатической миссии, который выступал в роли моего личного секретаря в российских делах и следил за моей перепиской на этом языке… было решено выплачивать мне деньги через придворного казначея, который контролировал мои хозяйственные счета. Мы были должны содержать большой дом, и все мои деньги уходили на это, так что у меня практически ничего не оставалось на личные расходы. Когда я ездила, например, в Париж, я не могла купить себе одежду в лучших модельных домах – я покупала готовое платье в «Галери-Лафайет» и носила туфли фабричного производства».⁷³¹

Номенклатура предметов, входивших в приданое великих княжон, выходивших замуж, сложилась еще во времена императора Павла I. Начало было положено комплектацией приданого великой княжны Анны Павловны, старшей дочери императора, которая выходила замуж в 1799 г. Впоследствии этот перечень предметов копировался на протяжении десятилетий для следующих поколений великих княжон. Сам перечень предметов поражает как своей продуманностью, так роскошью, и богатством. В этом чувствуется рука императрицы Марии Федоровны, педантичной, умной немки, получившей в свое распоряжение фактически неограниченные финансовые ресурсы. Богатство приданого было немыслимым по скромным немецким масштабам. Да и не только немецким. В архивных документах приводится внушительный перечень «золотых вещей», которые получала невеста. Это – церковная утварь, кофейный и чайный сервизы. Среди множества серебряных вещей значился и «сервиз столовый». Были серебряные позолоченные вещи, такие, как «туалет с позолотою». Каждый из сервизов и туалетов расписан в документах по предметам. В позолоченном туалетном наборе перечислены различные коробочки, баночки, лопаточки, рукомойник и колокольчик. Были и фарфоровые вещи, такие как «сервиз столовый, писанный по золотому полю с итальянскими видами, а по бокам розанами». Примечательно, что мать, императрица Мария Федоровна, желала, чтобы все эти вещи напоминали дочери о ее родине. Поэтому в перечне предметов упоминается и «стол бронзовый, на коем доска фарфоровая покрытая кобальтом и украшенная золотом по средине в клейме с пукетом и вокруг оного надпись «Память нежной матери»». Огромный перечень включает не только мебель, материи и обои, но и вещи попроще. Такие, как «кухонная посуда медная и оловянная».⁷³² «Отдельной строкой» в перечне значатся ювелирные изделия огромной ценности.

Эта традиция упрочена в 1840 г., когда по предложению министра Императорского двора князя П.М. Волконского на изготовление приданого для невест императорской фамилии был выделен особый фонд, складывавшийся из ежемесячных поступлений в 50 000 руб. ассигнациями.

Установленная процедура комплектации приданого и перечень вещей стали почти обязательными для всех последующих поколений невест из рода Романовых. Русский Императорский двор был достаточно консервативен, и если что-либо в приданом и менялось, то это только внешний вид вещей, согласно господствующей на тот момент моде. Примечательно, что материальное благосостояние жениха совершенно не принималось во внимание. В любой ситуации приданое должно было быть укомплектовано в полном объеме, согласно традиции, поскольку речь шла о национальном престиже. Все дети и племянники были равны, в мире им всем назначалось представлять Российскую империю. Незыблемой суммой был по этой же причине и приданный капитал в один миллион рублей серебром, наполовину выдаваемый после свадьбы, наполовину депонируемый в государственном Заемном банке на родине невесты с годовой выплатой ей процентов.

Сроки для подготовки стандартного приданого были подчас очень сжатыми. Тогда на полную мощность задействовался потенциал поставщиков Императорского двора, по статусу должных в кратчайшие сроки поставить все необходимые предметы по разумной цене и самого высокого качества.

В номенклатуру предметов обязательно входил комплект предметов церковной утвари для походной церкви, поскольку русская православная княгиня сохраняла свою веру и после отъезда на чужбину.

Вел. кн. Ольга Николаевна. 1848 г.

 

Обязательны были самые разнообразные предметы роскоши: роскошные русские меха, драгоценности, мебельные гарнитуры и экипажи, серебряные обеденные и туалетные сервизы, фарфор и стекло, столовое и постельное белье, настольные украшения, оловянная кухонная посуда, вазы монументальные и вазы ночные. Огромное место в приданом занимал гардероб, включавший ткани, кружева, «не сшитые платья» – вплоть до туфель и сорочек для жениха.

Несмотря на первое впечатление неимоверной роскоши приготовленного приданого – все это были вещи только для первоначального обзаведения молодой семьи, необходимые для еды, сна, одежды, передвижения и молитвы. Правда, все предметы были отменного качества и исчислялись сотнями штук.

В 1840-х годах вышли замуж две дочери Николая I – Александра Николаевна и Ольга Николаевна. Брак Александры был неожиданным, и потребовались героические усилия чиновников Министерства двора и придворных поставщиков для формирования стандартного приданого невесты из российского Императорского дома.

Как это было принято в Министерстве Императорского двора, приданое «строили» на основании прецедентов. Эти извлеченные из архивов прецеденты и определяли фирмы, среди которых распределяли престижные заказы. Фирмы-производители, как правило, были «поставщиками Императорского двора». Для сохранения престижной марки «поставщика Императорского двора» эти фирмы подчас шли на заведомые убытки, поскольку Министерство двора требовало от них представить «такое же количество предметов и за такую же цену», инфляция не принималась во внимание. Этот мотив проходит через многие документы – «стоимости не превышать». Если же превышение стоимости и происходило, то, как правило, прилагалось основательное обоснование «излишних» денежных затрат.

Вел. кн. Александра Николаевна. 1860 г.

 

Иногда для этих документов был характерен деловой стиль, изредка эмоциональный. Так, парижский фабрикант Дениер, ведущий французский бронзовщик эпохи историзма, писал: «В пылу работы, увлеченный желанием исполнить к лучшему, я превзошел указанные мною… цены, но признаюсь, что, работая для одного из богатейших и пышнейших европейских дворов, мне трудно было быть остановленным экономией нескольких лишних тысяч франков».⁷³³

Несмотря на консервативность и традиционализм, при комплектации приданого принимались во внимание и личные вкусов «заказчика», поэтому все образцы проходили через процедуру обязательного личного утверждения не только царственными невестами, но и их матерями.

При заказах вещей внимательнейшим образом отслеживались конъюнктура рынка и множество сопутствующих деталей. Патриотизм во внимание не принимался. Главное внимание уделялось качеству и художественной стороне изделий. Так, в 1840-х гг. при формировании приданого дочерей Николая I заказать фаянсовый сервиз в Англии у знаменитого Веджвуда было дешевле, чем в России. Кареты выгоднее было заказать мастерам Придворного ведомства в Петербурге. При заказе столового белья выбирали между Александровской мануфактурой и голландским торговым домом в Петербурге «Гармсен, Ланганс и К⁰». Выбрали голландцев, они, при всех прочих равных, предлагали более короткие сроки выполнения заказа.

Несмотря на жесткий контроль за ценами, художественная сторона заказа в таком деликатном деле, как приданое, все-таки доминировала. При отборе поставщиков ориентировались в первую очередь на многолетних партнеров Министерства Императорского двора: Императорские фарфоровый и стекольный заводы, Выборгский стекольный завод, Шпалерную мануфактуру, мебельную фирму братьев Гамбс и Английский магазин «Никольс и Плинке».

Профессору Академии художеств Антону Виги поручили по предварительно составленным эскизам, написать образа для иконостаса походной церкви. Вильгельму Кейбелю, известному петербургскому ювелиру, автору русских орденов и короны 1826 г., доверили самое дорогое: исполнить «для церкви утварь серебряную густо, вызолоченную». Серебряную без позолоты утварь поручили изготовить мастеру Кудряшеву. Придворным ювелирам Кемереру, Янашу и вдове ювелира Ян надлежало кроме обручальных колец создать заново или переделать из старого девять гарнитуров из жемчуга, бриллиантов и всех родов драгоценных камней. Для драпировки стен купцу и «почетному гражданину Погребову⁷³⁴ по выбранным у него образцам поручили заказать на лучших московских фабриках шелковые обойные материи». 9 июля 1843 г. Кабинет Е.И.В. испросил разрешения «заказать мастеру Гамбсу в спальню Ея Высочества точно такую же и в том же числе золоченую мебель, какая была приготовлена в спальню же для Е.И.В. Великой Княгини Марии Николаевны, подтвердив Гамбсу, чтобы позолота была сделана лучше и прочнее первой».⁷³⁵ На это последовала собственноручная резолюция министра Императорского двора кн. П.М. Волконского: «Высочайше поведено исполнить и заказать Гамбсу сделать мебель сверх спальной и в уборную… но наперед представить рисунки… для выбора Ея Высочества». Рядом с резолюцией министра приписка, видимо, вызванная прошлым опытом работы с поставщиком: «Гамбса обязать подпискою отвечать за прочность мебели в течение года со времени поставки». Другими словами, от мебельщика потребовали годовую гарантию на изготовленную им мебель. При комплектации набора кухонной посуды министерство обратилось к «цеховому мастеру медных дел» Александру Юрину, исполнившему ранее эту же часть приданного для старшей дочери Николая I – Марии.

Надо подчеркнуть, что никакие многолетние связи придворных поставщиков не гарантировали получение престижного заказа. Эскизы, образцы, реестры могли идти в работу только после прохождения обязательной процедуры «Высочайшего утверждения» и тщательного анализа соотношения «цена – качество». Особенно значимым было мнение самих царственных невест.

При распределении заказов периодически прибегали к тендеру. Например, в 1843 г. разгорелась борьба между фирмой «Никольс и Плинке» и петербургским бронзовщиком Феликсом Шопеном за право изготовления бронзового плато. Каждая из сторон стремилась склонить Министерство двора в свою сторону дополнительными «бонусами». Так, Шопен предложил три варианта изделия и при этом брался бесплатно вычистить плато великой княжны Ольги Николаевны, изготовленное еще в 1840 г. Это плато в качестве элемента приданого ожидало своего часа на складах Министерства двора. В результате министерство, решая свои задачи, передало плато из приданого Ольги в приданое великой княжны Александры Николаевны. Но немедленно заказало аналогичное плато для Ольги повторно. В результате к началу августа 1843 г. удалось раздать большинство заказов.

К осени 1843 г. контуры приданого великой княжны Александры Николаевны начали очерчиваться. Быстрее всего сформировали гардероб. Отвечала за его комплектацию графиня Баранова. Счета и выплаты содержат подробный перечень всех тех, кто поставлял свои товары в гардероб великой княжны Александры Николаевны: берлинская фирма братьев Римплер – за шелковые ткани; Август Матиас – за 7 аршин кашемира из Москвы; школа Императорского человеколюбивого общества – за шитье блуз и 20 аршин вышивки для туалета; истопник Воробьев – за разъезды; футлярный мастер Дюдитер – за сделанные сундуки и шляпные картонки; жена капельдинера Сундукова – за шитье 18 наволочек; модный магазин «Этьен и Вед ель» на Большой Морской – за мантилью; банкир барон Штиглиц – за вексель для оплаты шелков по счетам парижского магазина «Шардон Лагаш»; магазин персиянина Хаджи Ханова в Петербурге – за турецкие шали; магазин «Дюшон» на Невском проспекте – за помаду, мыло и одеколон; фабрикант Сапожников – за 23 аршина марселина; фабрикант Шульц – за булавки и шпильки; начальница сиротского приюта – за разное шитье; голландский магазин «Крюйс» – за 27 кусков батиста; почетный гражданин Иван Лихачев – за два русских парадных платья, вышитых серебром и золотом; дочь губернского секретаря Анна Ильина – за метки на 34 платках и т. д. и т. п.⁷³⁶ Как видим, разброс в поставщиках весьма широк, от солидных фабрикантов и банкиров до дочери губернского секретаря. И, тем не менее все они делали весьма срочное и ответственное дело.

Примечательно, что все поставки для Императорского двора, шедшие из-за границы, пропускались беспошлинно. Прибывший из Англии с фабрики Веджвуда фаянсовый сервиз на 100 персон не облагался никакими таможенными сборами. Но при этом предписывалось жестко контролировать этот канал поступления вещей в Россию, «чтобы под сим предлогом никому из-за границы не привозилось контрабанды».⁷³⁷

Венчальная корона

 

Во второй половине XIX в. императорская семья разрослась настолько, что потребовалась определенная стандартизация в расходах на «высочайшие свадьбы». Так, в 1894 г. чиновники Министерства двора, при планировании «малых свадеб» великих князей составили справку, прогнозируя последовательность свадеб подрастающих великих князей, стараясь стандартизировать расходы по этим свадьбам, учитывая малейшие нюансы в положении различных ветвей императорской семьи по отношению к трону. Если свести материальную составляющую великокняжеских свадеб в таблицу, то получится следующая картина⁷³⁸ (см. табл. 56).

 

Таблица 56

Такая разница в средствах, отпущенных Кабинетом на свадьбы великих князей, диктовалась рядом соображений. Во-первых, великие князья Сергей и Павел Александровичи были младшими сыновьями императора Александра II и младшими братьями правящего императора Александра III. Это сразу же придавало их свадьбам приоритетный статус, который выливался в крупные денежные отпуски из средств Кабинета.

Говоря о свадьбе Сергея Александровича и Гессенской принцессы, в православии великой княгини Елизаветы Федоровны, следует упомянуть об очень важной свадебной «новинке». Дело в том, что к свадьбе, состоявшейся в 1884 г., специально изготовили венчапьную корону, с 1884 г. и до 1917 г. она украшала головы всех невест российского Императорского двора. Точнее до 1908 г., когда эту корону возложили на голову великой княжны Марии Павловны (Младшей). Из императриц эту корону последней использовала Александра Федоровна, вышедшая замуж за Николая II в ноябре 1894 г.

До 1884 г., традиционно к венчанию представительниц Императорской фамилии изготовлялась каждый раз новая брачная корона. В 1856 г. камер-фрау А.А. Эллис «отпустила придворному ювелиру Болину бриллиантовые шатоны для украшения венчальной короны великой княжны Александры Петровны, присовокупляя к сему, что по совершении бракосочетания шатоны будут с короны сняты и возвращены в коронные бриллианты». Эта свадебно-парадная амуниция иронично именовалась «Императорскими доспехами»⁷³⁹, включавшими в себя обязательное придворное платье из серебряной парчи, горностаевую мантию, бриллиантовую корону и жемчуга.

Традиция изготовления венчальной короны к каждой свадьбе прервалась в 1884 г. и изготовленный ко дню бракосочетания великого князя Сергея Александровича и великой княгини Елизаветы Федоровны венец разбирать не стали. В изготовлении венчальной короны в 1884 г. использовали часть нашивок (80 шт.) «бриллиантового борта» камзола и кафтана императора Павла I, работы Леопольда Пфистерера (1767 г.).⁷⁴⁰ Их прикрепили серебряными нитями к малиновому бархату каркаса венчальной короны. Крест на короне составляют камни, снятые с бриллиантового эполета работы начала XIX в. Судя по всему, корону изготовили ювелиры фирмы К.Э. Болина (серебро, бриллианты, бархат; высота 14,5 см, диаметр 10,2 см). После того как венчальную корону изготовили, ее внесли в Опись предметов Бриллиантовой комнаты под № 369: «Венчальная императорская корона, украшенная 9 солитерами (из коих 6 больших в кресте и 3 малых на верхней части короны) и 80 гранитюрами, по 4 бриллианта в каждой. 20 465 руб.». Позже, карандашом в Описи приписано: «Солитеры взяты из № 45 и ганитюры из № 57».⁷⁴¹ Эта корона обошлась Кабинету в 20 465 руб.

Венчальная императорская корона после 1917 г. разделила судьбу большей части коронных бриллиантов. Она была продана из Гохрана в ноябре 1926 г. антиквару Норману Вейсу. Затем перепродана на аукционе Кристи в Лондоне 26 марта 1927 г. антиквару Фаунсу за 6100 фунтов и хранилась в галерее Вартски в Лондоне. Последней ее владелицей стала Марджори Пост, которая приобрела корону в 1966 г. на аукционе Сотби. В настоящее время венчальная императорская корона хранится в Иконной комнате Музея Хиллвуд близ Вашингтона.

Возвращаясь к свадьбам великих князей в 1880-х гг., обратимся к свадьбе великого князя Константина Константиновича (1884 г.) и Петра Николаевича (1889 г.). При их равном статусе (и тот и другой были внуками Николая I и племянниками Александра II) имелись некоторые нюансы. Дело в том, что Петр Николаевич женился на православной черногорской княжне Милице и этот брак был крайне по сердцу Александру III. С другой стороны, отношения Александра III с дядей Константином Николаевичем были крайне напряженными. Вместе с тем уровень свадебных расходов не мог быть одинаковым «копейка в копейку» по определению. При одинаковом порядке расходов Сергея и Павла разница в средствах, отпущенных Кабинетом на их свадьбы, составляла порядка 57 000 руб. Разница в средствах, отпущенных на свадьбы Константина и Петра, – 25 000 руб. Другими словами, порядок расходов определялся, прежде всего, статусом жениха, законодательными нормами и «традицией прошлых лет», а не нюансами родственных отношений.

Если более детально рассмотреть подарки, отпущенные Кабинетом для великого князя Константина Константиновича, чья свадьба вылилась в самую скромную для Кабинета сумму, то «стандартный набор» выглядел следующим образом⁷⁴² (см. табл. 57).

 

Таблица 57

Что касается статьи «другие расходы», то по этой статье проходили подарки родителям невесты и слугам, ее воспитывавшим. Так, в 1884 г. из Кабинета для подарка сестре невесты принцессе Августе Саксен-Альтенбургской, герцогине Саксонской были выданы брил<