Алексей Юрьевич как-то сказал, что все его картины так или иначе связаны с его отцом. Что от Юрия Германа в «Трудно быть богом»?

Поколенческие страхи, ощущение зыбкости бытия вокруг нас. Он же прожил свою жизнь в разных странах: родился при Сталине, повзрослел при Хрущеве, возмужал, стал режиссером при Брежневе, потом началась перестройка, потом вообще другая эпоха. Ощущение зыбкого времени, которое меняет лозунги, но не дает ответов. Наша страна распята между прошлым и будущим, между человеколюбием и человеконенавистничеством. Она до сих пор не определилась, что она за страна, куда двигается. Наверное, разочарование части интеллигенции. Один из первых кадров «Трудно быть богом»: одного книгочея топят, второй книгочей выясняет с ним отношения. Последнее время отец пытался держаться подальше от всяких стай. И был прав.

Вам было страшно браться доделывать фильм?

Во-первых, я не изменил ни кадра в монтаже. Во-вторых, он сделан не мной. Это не то что Алексей Алексеевич пришел и говорит: оп, мы щас все будем делать по-другому. Нет. Есть отцовский редактор, есть мама, есть большой коллектив работавших над фильмом. Действительно, мне пришлось осуществить некоторые движения, связанные с реставрацией негатива, с доведением до ума большого количества технологических процессов. И я всегда буду виноват. Мне обязательно объявят, что я то ли что-то не улучшил, то ли что-то испортил и так далее. Я к этому отношусь достаточно спокойно, потому что про себя-то знаю, что эта картина, как мне кажется, максимально близка к тому, какой хотел ее видеть отец. То есть для меня было важно — не только для меня, для нас — приблизиться к тому пониманию картины, какой она осталась в его записях. Мне кажется, это удалось. Потому что фактически мы сделали один в один, как он хотел, исходя из того, что им оставлено. Фактически это авторская версия.

Когда вы впервые познакомились с материалом этой картины?

Я видел ее до смерти отца, но я никогда не предполагал, естественно, что мне придется ею заниматься. Я был на съемках два или три раза, но я не работал над картиной. Я был одним из тех, кому отец ее показывал. И он очень боялся, что у него не хватит сил ее закончить.

Когда была приостановлена работа над фильмом?

Работы продолжались постоянно. С разной степенью интенсивности, потому что отец много болел. На студии кто-то что-то делал. Он выходил из больницы, смотрел. Либо переделывали, либо нет. Но работы велись фактически до… до того момента, когда все случилось…

У вас не было желания при жизни отца как-то подключиться к этому?

Нет. У меня свои картины. Я принял как должное какие-то вещи в отцовской картине. Что-то я бы сделал, может быть, иначе. Но это не я один делал! Много людей сидело на перезаписи, все пытались вспомнить и повторить то, что было уже заложено. Самое дурное, что может быть, — это когда один человек вторгается в дело великого мастера, а потом говорит: да, да, я сделал, я улучшил. Допустим, у нас сложная сцена. Много людей, движение. Сидит главный редактор Прицкер. Он говорит: для папы вот эта реплика в озвучании была очень важна. И мы делаем, чтобы сцена звучала в русле того, как хотел отец.

Что нового в плане киноязыка привносит фильм «Трудно быть богом»?

Очень важную вещь, самую простую и очевидную: что так вообще можно. Можно говорить так сложно, можно говорить так подробно, можно говорить так достоверно. Вообще осмелиться на это. Можно говорить такими сложноподчиненными предложениями. Можно набирать такую концентрацию образов. Можно показывать реальность вот так, не подмазывая ее. Можно через сложнейшую какофонию все равно сохранять смысл.

Получилась внутренне сложная ситуация, когда вы работаете над фильмом своего отца, который тоже думал о своем отце.

Наверное… Да, согласен. В какой-то мере. Да, это странный процесс, поверьте мне. Никому не пожелаешь такого. Это в определенной степени отказ от себя. Попытка внедриться, понять взаимосвязи в картине, почему он делал так, почему этого человека выводил на первый план, а этого на второй… И действительно, картина была почти готова, но тем не менее.

Первый предпоказ состоялся в 2008 году.

Показывали монтаж без звука.