Закон о защите республики, служба информации и военная цензура

Внутренняя жизнь в период перемирия характеризовалось также ограничениями в области гражданской свободы и средств массовой информации, что осложняло возможность рядовых граждан составить для себя точную картину происходивших событий, сковывало их участие в политической жизни страны.

Еще до Зимней войны 6 октября 1939 г. был принят второй, так называемый закон о защите республики, который предоставил президенту полномочия издавать в случае необходимости указы, ограничивавшие свободу личности и свободу слова. Когда во времена большевизации Прибалтики общество дружбы между Финляндией и Советским Союзом начало проводить неприемлемые с точки зрения правительства массовые собрания, которое к тому же подозревалось в организации городских беспорядков, 1 августа 1940 г. был обнародован указ, касавшийся проведения собраний и культурных массовых мероприятий. Согласно новым правилам, для их проведения с участием более 30 человек отныне требовалось разрешение полиции. Внепарламентская деятельность «общества дружбы» был ограничена. На окончательный результат повлиял поворот, произошедший в большой политике: Финляндия начала получать поддержку со стороны Германии и Советский Союз по этой причине прекратил помощь привлекшему к себе внимание «обществу дружбы». Можно утверждать, что осознание правительством Финляндии собственных целей и энергичная деятельность полиции сохранили тогда в стране общественный мир. Пресса в целом также была против возбудителей беспорядков.

Чрезвычайное законодательство, ограничивавшее собрания, затронуло не только левых, но и правых радикалов. Но доступ к правительству для оппозиционного правого народно-патриотического союза (ИКЛ) на рубеже 1940–1941 гг. был облегчен. Главной силой оппозиции оставалась так называемая социалистическая фракция парламента, насчитывавшая поначалу 5 депутатов, к которым весной 1941 г. прибавился еще один сторонник (так называемая «шестерка»). Их поддерживало несколько членов шведской фракции, исповедывавших, как обычно, государственно-правовые и либеральные теории. Нападки на неприемлемые законодательные акты успеха, тем не менее, не имели.

Цензура, применявшаяся во всех воюющих странах, была введена в Финляндии специальным распоряжением от 5 декабря 1939 г. на основании того же закона о защите республики. При главной ставке учредили цензурный комитет, ему были приданы местные цензурные службы, в их числе военная цензура в Хельсинки. С другой стороны при государственном совете 10 октября 1939 г. был создан информационный центр, который с началом войны вошел в состав министерства просвещения. Между этими военными и гражданскими инстанциями вскоре возникло соперничество, четкого разграничения сфер деятельности достичь не удалось. Известное «единодушие в ходе Зимней войны» предотвратило кризисы в этой области.

Когда весной 1940 г. парламент вернулся к вопросу о цензуре, конституционная комиссия под руководством Кекконена потребовала передачи цензурной службы под контроль гражданских лиц. Несмотря на сопротивление главной ставки, указ о переподчинении все же вышел 31 мая 1940 г. Под началом министерства внутренних дел была создана инспекция по делам информации, занимавшаяся вопросами цензуры. Помимо этого президент Рюти 28 июля 1940 г. образовал во главе с Хейкки Реенпяя секретный комитет для выработки генерального плана по организации информационной деятельности во время войны. Комитет завершил свою работу 20 августа 1940 г. Он рекомендовал создать под контролем премьер-министра разветвленную государственную информационную службу (ГИС), которая должна была комплектоваться главным образом за счет прикомандированных военнослужащих. И хотя ГИС после тщательных приготовлений формально была учреждена только 22 июня 1941 г., формирование ее штатов до уровня военного времени (500 сотрудников) началось еще с момента мобилизации. И лишь после того, как инспекция по делам информации 18 ноября 1941 г. была слита с ГИСом, организация всей службы была закончена. Государственная информационная служба, являвшаяся в принципе гражданским учреждением, стала подразделяться после этого на два отдела: информации и инспекции.

Военная информация по-прежнему проходила через разведывательный отдел главного штаба. Поскольку в ходе Зимней войны обнаружились изъяны в функционировании информационной службы, Маннергейм приступил к ее новой реорганизации. Сначала разработка плана была предложена главному редактору Илмари Турья, которого также прочили на должность руководителя этого ведомства, но тот отказался. В результате его возглавил капитан К.А. Лехмус, который 7 января 1941 г. представил меморию о разграничении информационной деятельности между гражданскими и военными учреждениями в военный период. Представители главного штаба капитан Лехмус и д-р философских наук Арви Пойярви побывали с 1 по 15 февраля 1941 г. в Германии, где под руководством чинов из гестапо и в ходе встречи с д-ром Диленом в министерстве пропаганды знакомились с организацией цензуры и пропаганды в этой стране. Как следует из отчета о состоявшейся поездке, они не были удовлетворены данными, полученными от государственной полиции, но в целом сведения об организации всей информационной службы считали полезными. На этом основании высказывалось мнение, что Финляндия не восприняла немецкую модель пропаганды. Капитан Лехмус предпринял, однако, с 16 апреля по 5 мая 1941 г. новую поездку в Германию, в ходе которой он при содействии начальника отдела пропаганды ОКВ полковника Хассо фон Веделя получил возможность ознакомиться с организацией дела в германской армии. Этот опыт был использован финнами в ходе войны-продолжения. Приказом главного штаба от 6 июня при информационном отделе ставки с 18 по 23 июня 1941 г. создавались 9 отдельных рот, которые по численности (около 40 человек) были значительно скромнее как немецких подразделений пропаганды, так и финских строевых рот. Первоначальное название — «пропагандистские роты» — свидетельствует о заимствовании немецкого образца, хотя через несколько дней (23 июня) они были переименованы в «информационные роты», что воспринималось более позитивно.

В связи с угрозой войны между Государственной информационной службой и информационным отделом главной ставки 23 июня состоялись еще одни переговоры о координации деятельности. В итоге гражданское учреждение отсылало в ставку материалы радиопередач, отечественной и зарубежной прессы, а также сведения о настроениях населения; информационный отдел в свою очередь посылал ГИСу военную информацию для передачи ее в распоряжение правительственных и иных служб. На следующий день руководство информационного отдела на совещании с главным квартирмейстером Айро и начальником оперативного отдела Тапола достигло соглашения о том, что они будут осуществлять предварительный просмотр передаваемой военной информации.

В журналистских кругах были недовольны суровостью военной цензуры. Офицеры, писала 31 мая 1940 г. газета «Суомен сосиалидемокраатти», не обладали политической культурой и были не способны выполнять свои обязанности в мирное время. Передача цензуры под управление гражданских лиц в июне 1941 г. приветствовалась как несомненный прогресс.

Естественно, что военная цензура, во главе которой встал тогда д-р Кустаа Вилкуна, не пользовалась абсолютной благосклонностью журналистских кругов. Но справедливости ради можно сказать, что в целом цензура в межвоенный период не отличалась особой жесткостью. Исследования Аптона, Перко и Руси, посвященные межвоенному времени и войне-продолжению, свидетельствуют, что материалы финской прессы того времени отражали нюансы политической жизни, хотя и в несколько приглушенной форме и недостаточно оперативно. Если бы цензура носила драконовский характер, эти возможности были бы полностью исключены. Финская военная цензура, судя по всему, выбрала путь золотой середины.

Но при необходимости цензура демонстрировала свою железную хватку. Так, о масштабных немецких передвижениях в Лапландии в июне 1941 г. в прессу не просочилось ни одного сообщения до тех пор, пока правительство, начиная с 14 июня, не стало давать информацию в виде цитат из шведских и английских газетных новостей. Материалы финских газет весны 1941 г., преподнесенные в выгодном для правительства духе, а также бесцветные и препарированные комментарии о международных событиях свели на нет возможность граждан к самостоятельному политическому мышлению. Приходилось, тем не менее, принимать во внимание вероятность появления оппозиционных проявлений, как это имело место прошлой осенью в связи с деятельностью «Общества дружбы». Весной 1941 г. «шестерка», к примеру, не смогла ничего опубликовать и в своей пропаганде она была вынуждена ограничиться листовками. Не удивительно, что в подобных условиях никакой публичной оппозиции возникнуть не могло. Правительственный военный кабинет в начале лета 1941 г. действительно обладал реальной и сконцентрированной в одних руках политической властью, которая поддерживалась контролируемыми средствами массовой информации. Именно эти условия позволяли ему беспрепятственно принимать решения о политике страны сообразно его представлениям о благе отечества.

Ведомая верхами страна

Таково было государственное развитие Финляндии в 1940–1941 гг. Никогда ранее независимая Финляндия не управлялась столь авторитарно и со столь значительными властными полномочиями, как в период перемирия. Это в свою очередь не могло не повлиять на развитие событий, которые несли на себе печать все большего напряжения. Главнокомандующему были оставлены полномочия президента, которые значительно превосходили потребности в них в мирное время, хотя реализация этих полномочий носила цивилизованный и мягкий характер. Во главе государства стояла сильная личность, которая не побоялась взять на себя персональную ответственность за крупные решения, связанные с транзитом немецких войск через финскую территорию в Норвегию. В правительстве существовал «внутренний круг», военный кабинет, который, в полной мере осознавая свою ответственность, самостоятельно, без согласования с правительством, не говоря уже о парламенте, направлял внешнюю политику страны. Полномочия правительства, полученные им в связи с законом о военном положении, позволяли проводить также твердую линию во внутренней жизни страны. Хотя цензура по международным меркам не представляла из себя чего-то из ряда вон выходящего, она, тем не менее, управляла общественным мнением. Чрезвычайный экономический закон (6 мая 1941 г.) в свою очередь усилил власть правительства. При новом обсуждении закона о военном положении (7 июля 1941 г.) предлагались, правда, безрезультатно, радикальные меры, в их числе сокращение численного состава правительства на время войны и введение военного управления на всех уровнях — от общин до губернии. Государственный фактор, на фоне которого следует рассматривать события весны 1941 г., в целом представляет собою исключительно важный момент в истории нашей страны.