Глава 4. «Маленькие человечки»

Княжеский замок не стоял – он произрастал в небольшой равнине, окруженной расселинами, за которыми поднимались иссушенные ветром, ломкие, темно-коричневые вертикальные пласты Предгорья. Дальше, у горизонта, лежали уже сами горы – бело-голубоватые, пологие, невысокие с виду, огромные и непреодолимо-ледяные на самом деле. Дорога к замку спускалась с небольшого перевала, и было ясно, что строился он не как военное укрепление, а как место для уединенной и спокойной жизни.

Солнце поднялось всего пару часов назад, и воздуха почти не существовало – только серебристо-розовое свечение и сочные, темно-лиловые тени. Князя и его спутников заметили издалека, заранее открыли ворота. Всадники лихо влетели во двор.

 - Ты устала? – спросил князь с надеждой, что Ласка скажет «нет».

 - Немного, - ответила девушка. – Может, перекусим? А потом я начну поиски. Мне нужно самой обойти замок.

Князь послушно распорядился насчет завтрака – как можно скорей! – и тут же заметил:

 - Замок обыскали раз десять, если не больше. Ариты здесь нет.

 - Я буду искать не ее. Сначала я буду искать ее самый поздний след, а потом мы посмотрим, куда он ведет. Ты говоришь, девочка вышла за ворота. Это кто-нибудь может подтвердить?

 - Нет.

 - А ее нянька?

 - Она не видела. Она сказала только, что отвлеклась всего на мгновение, а девочка исчезла, словно ее и не было.

 - Я могу поговорить с ее няней?

 - Боюсь, что нет.

 - Почему?

Представляю, что ты с ней сделал, - мелькнула в голове не выспавшегося Дара злая мысль.

 - Бедная женщина повредилась рассудком. Она никого не узнает, только машет руками. Я отправил ее в деревню к ее родне. Может, она еще придет в себя.

Ласка кивнула и надолго замолчала – да, вылечить безумие или хотя бы временно заговорить его она сейчас не может. Ну и не надо…

Наблюдавший за Лаской Дар в какой-то момент подумал, что она к чему-то прислушивается. Но, кроме бессмысленно-жизнерадостного утреннего гомона птиц сам он ничего не слышал.

Принесли завтрак. Путники так и не вошли в замок, они сели на землю буквально там же, где спешились, и завтрак накрыли прямо во дворе, на зеленой лужайке, застеленной скатертью. Когда первый голод был утолен, князь заговорил:

 - Послушай, Ласка. Прежде, чем ты отправишься на поиски, я хочу кое-что тебе сказать.

 - Да?

 - Во-первых, я благодарен тебе…

 - Еще не за что.

 - Хотя бы за то, что пытаешься мне помочь. Я не знаю, верю ли я сам в то, что Арита найдется… Но ты же понимаешь, о чем я.

 - Да.

 - И еще. Арита… Она, понимаешь… Она у меня особенная девочка.

 - Особенная? В каком смысле? – Ласка с заметным удовольствием дожевывала кусок хлеба с копченым мясом. На отсутствие аппетита она никогда не жаловалась.

 - Некоторые люди считают ее странной. Кое-кто из моих друзей, приезжавших ко мне сюда, кое-кто из прислуги… Я, конечно, понимаю, что ей всего тринадцать лет, она еще ребенок, но, с другой стороны, ей уже тринадцать лет.

 - Так в чем дело?

 - Она… Дело в том, что, я уже говорил, я растил ее один, моя жена давно умерла, а других детей здесь никогда и не было. Это, конечно, моя вина, мне следовало подыскать ей подружку или даже двух подружек из детей или родственников прислуги, но я этого не сделал. В общем, в свои тринадцать лет Арита верит в своих воображаемых друзей – каких-то маленьких человечков. Они как будто бы ломали или прятали ее игрушки, когда она была маленькой. Я-то понимаю, Арита просто боялась наказания за то, что натворила сама, вот и выдумала этих человечков. Потом она вроде бы с ними подружилась, они даже звали ее в свое царство, чтобы играть. Все это было бы не так странно, если бы моя дочь при гостях, например, не обращалась к своим этим человечкам. Не просила поставить стулья, чтобы они вместе со всеми могли сесть за стол, ну и так далее. Понимаешь?

Ласка кивнула и спросила:

 - Рон, а сам ты считаешь свою дочку странной?

 - Я?.. Нет, она же просто ребенок. Но…

 - Но, значит, - усмехнулась Ласка, вставая. – Ладно, разберемся.

Когда Ласка вместе с провожатым-мальчишкой ушла обследовать замок, Рон и Дар остались на лужайке, расположившись под сенью могучего платана. Они впервые остались наедине, но разговаривать, казалось, было не о чем, и Дар стал постепенно задремывать.

 - Ты давно ее знаешь? – спросил вдруг князь.

 - Кого? – не понял спросонья юноша.

 - Ласку.

 - Второй день. А что?

 - Мне интересно, кто она такая. Ты можешь мне что-нибудь рассказать?

Дар подумал секунду – Ласка вроде не запрещала ему ничего такого. С другой стороны, выкладывать князю все подчистую Дар тоже не собирался.

 - Вообще-то, понятия не имею, - сказал он. - Знаю, что она ищет свою подружку, я подрядился ей помочь – она обещала заплатить. Вроде как в магии разбирается, может и сама что-то умеет, не знаю. А ты откуда ее знаешь?

 - Я видел ее всего раз в деревеньке за Мольнеском…

Дар уже снова начал задремывать, но князь вдруг усмехнулся.

 - Знаешь, тогда, в первую нашу встречу, она попросила меня о помощи. Ей нужна была лошадь. А получается, что это мне нужно было тогда попросить ее о помощи.

 - Лошади нам до сих пор нужны. До Виллинера путь не близкий, а потом нам еще куда-то, я не помню… Слушай, ты не против, если я немного вздремну?

 - Нет, конечно. Может, пойдем в мои покои? – спросил князь.

Но Дар, свернувшись клубком, уже спал и ни ничего ему не ответил.

Прихватив пару бутербродов и флягу с легким вином, Ласка отправилась изучать замок. Приставленный к ней крепкий белоголовый парнишка сперва показал ей самое, на его взгляд, важное – кухню, а потом провел Ласку по анфиладам узких высоких комнат, маршам крутых лестниц, показал большие и малые залы. Ласке замок нравился: в нем было чисто и светло, необычно светло для таких зданий. Сложенное из светлого камня, украшенное колоннами, скульптурами на карнизах, и статуями в нишах, жилище князя Рона походило больше на собор Великого Бога, чем на замок.

Когда Ласка оказалась внутри, она поняла, что подобрала более чем удачное сравнение: замок действительно был храмом, и посвящен этот храм был дочери князя Арите. В первом же зале висел огромный портрет неулыбчивой золотоволосой девочки, украшенный лентами и цветами. Здесь же можно было увидеть портрет молодой женщины с розовым сверточком на руках, похожей на девочку, вероятно, больше, чем на самом деле девочка была похожа на свою мать, и еще несколько темных, неразборчивых мужских и женских портретов. Проходя по залам и комнатам, Ласка насчитала с десяток портретов Ариты. Кроме того, замок был полон иных свидетельств проживания в нем живого божества: кроме обычной мебели чуть ли не на каждом шагу попадалась детская мебель и игрушки, в основном куклы. Арита, вероятно, уже выросла из всего этого, но оно оставалось памятью, реликвиями князя. Святая святых – комната девочки – напоминала столичный магазин изделий для детей. Из-под слоя разнообразных подушечек и игрушек – кукол, мишек, макетов зданий и целых городов, был даже пони в почти натуральную величину – проглядывала мебель. Здесь стояла специальная, миниатюрная кроватка под балдахином, низкий, но очень вместительный шкаф для одежды, заваленное всякой мелочевкой трюмо, пара пуфиков, стол для занятий письмом и математикой. Ступая осторожно, словно по болоту, Ласка выбралась на островок среди этой игрушечной топи, то есть на светло-песочный ворсистый коврик, уселась на нем и попросила провожатого дождаться ее за дверью.

Оставшись в одиночестве, Ласка наконец-то вздохнула свободно. Опрометчиво решив обзавестись спутником, который мог бы быть хорошим подспорьем в сложных ситуациях, Ласка не думала, что ей будет так сложно постоянно находиться рядом с кем-то. По натуре Ласка была одиночкой, чье-то столь тесное общество было для нее в новинку. Кроме того, рядом с Даром она чувствовала себя как-то странно, неспокойно. Она не могла это объяснить, никакой реальной причины для этого не было, и все же… Не то чтобы Ласка его опасалась, нет – она была полностью уверена в том, что Дар будет хорошо исполнять взятые на себя обязательства, такой уж он, похоже, человек. Но что-то тревожило сами глубины ласкиного существа: словно дождь еще не начался и, может, вовсе не начнется, а ты уже мокрый. И вот теперь, сидя на полу в детской комнате, Ласка думала не о поисках пропавшего ребенка, а о том, как будет развиваться и к чему приведет это дорожное знакомство.

Вдруг краем глаза Ласка заметила какое-то движение. Не поворачивая головы, она скосила глаза и увидела, как по полочке к краю сама собой двигается яркий деревянный волчок. Впрочем, само собой – это не совсем так. Стараясь издавать как можно меньше звуков, волчок подтаскивал крошечный, ростом чуть больше локтя, полупрозрачный серокожий человечек. Одет этот странный вор был в коричневое платьице и башмаки с длинными, подкрученными носами. Волчок для человечка был тяжелый: когда он делал очередное усилие, его и так почти незаметные губы на аккуратном, но очень взрослом лице сжимались в ниточку, в паутинку. Присмотревшись, можно было различить даже капельки пота, поблескивающие на лбу, там, где начинались прижатые очельем желтоватые волосы.

Хорошенько рассмотрев незваного гостя украдкой, Ласка повернула голову и посмотрела на него в упор, давая тем самым понять, что видит его. Маленький вор перехватил прямой нахальный взгляд, беззвучно охнул, выпустил волчок и, шарахнувшись к стене, скрылся из вида. Покачнувшись, волчок упал с полки и покатился по полу. Ласка усмехнулась - воображаемые друзья, значит, - и принялась дожевывать взятые с собой припасы. Через несколько минут она вышла из комнаты и взялась на работу.

Князь тоже начал задремывать, когда на ступенях парадного крыльца вместе со своим провожатым показалась Ласка. Она позвала князя жестом, и вместе они, пройдя через первый этаж и кухню, вышли на просторный задний двор. Растирая ладонью лицо, их догнал Дар. Едва проснувшись, он тут же включился в события:

 - Ну, как поиски?

 - Успешно. Самые свежие следы здесь.

 - Но мне сказали, что Арита вышла через ворота, - возразил Рон.

 - Князь, а ты ворота нараспашку целыми днями держишь? – не без ехидства спросил Дар. Князь наморщил лоб: кажется, раньше он об это не думал.

 - Нет… - протянул он наконец.

 - Нут, тогда твоя дочка умеет ходить сквозь запертые ворота, - заметила Ласка и тут же добавила: - Да никуда она не уходила, князь. Она совсем рядом.

 - Так где же?

 - Там, - Ласка кивнула на колодец, возвышающийся посреди двора.

Князь побледнел.

 - Она упала в колодец…

 - Не упала, а спустилась. Пошли.

Когда все окружили колодец, Ласка спросила:

 - Им ведь не пользуются, верно?

 - Он высох очень давно, - сказа князь. – Все руки не доходили засыпать…

 - А еще в замке пропадает еда и игрушки Ариты. Так?

 - Да, слуги жаловались на то, что пропадает еда. Правда, они наговаривали друг на друга, так что я не придал этому значения. А насчет игрушек я не знаю, их у нее много, но… Да, ее любимая кукла пропала.

 - А я думал, что ее любимая – это та, что ты нам показывал.

 - Нет. Она просто красивая, но не любимая, - ответила за князя Ласка. – Арита держала ее в руках всего два или три раза. Да и волосы у нее настоящие.

 - А разве это плохо?

 - Когда кого-то ищешь, плохо. Это след другого человека. Ну-ка, князь, подойди поближе, взгляни. Видишь железные скобки на стенке колодца? Как ты думаешь, они взрослого человека выдержат?

 - Давай проверим! – Дар подался к колодцу.

 - Подожди! Я сам, - сказал князь и, повернувшись к топтавшемуся около него мальчику, приказал: - Стой здесь, никуда не уходи. В случае чего позовешь на помощь. Понял?

 - Понял.

Перемахнув через высокий борт, князь исчез в колодце. До слуха тех, кто остался на поверхности, доносились шорох его одежды и шепоток осыпающихся мелких камней, умноженные трубой колодца. Спустя какое-то время князь глухо крикнул:

 - Мне нужен свет!

Мальчишка сорвался с места, бросился к замку – только пятки засверкали – и вскоре вернулся с фонарем и длинной веревкой. Дар аккуратно спустил фонарь в колодец, а затем, когда свет внизу куда-то делся, сам перелез через бортик и, едва помещаясь плечами в колодце, стал спускаться. Ласка полезла следом; Дар, далеко отставляя руки, страховал ее.

Чем ниже они спускались, тем сильнее был запах влажной земли. На определенной глубине колодец немного расширился, и на его дно Дар и Ласка встали вместе. Они стояли на камнях, целых и битых. А в стене колодца недалеким светом фонаря обозначалось небольшое отверстие.

Сначала ползли на четвереньках. Потом потолок подземного хода приподнялся, и все, кроме Дара, смогли выпрямиться.

 - Где это мы?

 - В подземелье.

 - Это я заметил.

 - Ну так чего спрашиваешь?

 - Я не это имел в виду. А, ладно. Куда нам теперь?

 - Прямо, - Ласка взяла фонарь из рук князя и первой пошла вперед.

По ходам, переплетающимся под землей, то сгибаясь, то выпрямляясь, то снова вставая на четвереньки, мокрые от нехватки воздуха, они шли около часа. Ласка шла впереди, иногда останавливаясь и что-то бормоча себе под нос. Вдруг она рванулась вперед, на бегу выкрикивая что-то – не то просто не разборчиво, не то на другом языке – потом остановилась, жестом приказав спутникам оставаться на месте, и быстро-быстро заговорила. Дар пытался вслушаться в слова, но быстро понял, что Ласка и в самом деле говорит на другом, не знакомом ему языке. И не просто говорит, а разговаривает. Только ответов собеседника не слышно. Впрочем, и самого собеседника не видно…

Это жутковатое представление длилось несколько минут. Затем Ласка обернулась.

 - Идемте.

Они шли еще с полчаса. Подземный ход был ровным и широким, и в какой-то момент плотную землю под ногами сменил камень. Ласка шла уверенно, иногда произнося вереницы непонятных слов с той или иной интонацией. Князь и Дар, переглядываясь, молчали. Наконец ход расширился еще сильнее и вывел подземных странников на небольшую площадку.

 - Великий Бог… - выдохнул Дар. – Князь, а?

 - Это потрясающе.

Все трое стояли на выступе в скале, которая была стеной огромного подземного зала. Фонарь больше не был нужен: тысячи крохотных отверстий в куполе над залом пропускали лучи солнечного света, и те, снова и снова отражаясь в свисающих с потолка прозрачно-сиреневых и зеленоватых кристаллах, наполняли зал мягким сумрачным сиянием. Пол и потолок соединяла необычная молочно-белая порода, похожая на свисающее огромными складками окаменевшее кружево или гигантский морской карал. Стены и пол были из такой же породы, только вместо отверстий и углублений в ней была другая, серая порода. Но самым удивительным было то, что дно пещеры частично занимало голубое озеро. Солнечные блики рябили на его поверхности и гладком белом дне. Воздух был свежим и прохладным.

 - Ласка, куда нам теперь?

 - Вниз, - девушка уже спускалась по пологой, но все равно скользкой дорожке вдоль стены. – Наша принцесса где-то здесь.

 - Принцесса? Почему принцесса?

 - Потому что это ее царство, Дар. Скоро увидишь.

Тропинка вывела прямо к берегу озера. Дар зачерпнул в ладонь воды – та оказалась чуть-чуть солоноватой на вкус, но вполне пригодной для питья. Ласка по-прежнему шла впереди, огибая возвышающиеся над полом пещеры причудливые белокаменные фигуры. За озером порода делила подземный зал на пещеры, и в одной из них…

 - Арита! Арита, девочка моя! Арита, как ты здесь оказалась?

Рон, упав на колени, уже прижимал к себе худенькую бледную девочку в шелковом голубом платье. Он нашел ее в настоящем гнездышке из подушек, натасканных из ее комнаты, ее игрушек и каких-то незнакомых вещиц.

 - Здравствуй, Арита, - сказала Ласка, подходя ближе. – Атэ-и наха?

 - Атеи-ма, - кивнула девочка.

Князь повернул к Ласке лицо, выразившее крайне причудливую смесь удивления и раздражения. Князь не любил чего-то не понимать.

 - Чего? Что здесь происходит, ты можешь мне объяснить?

 - Могу. Но, может, это сделает Арита.

Князь посмотрел на дочь. Та виновато затараторила:

 - Ты прости меня, папочка, я знаю, ты волновался, но ведь не случилось ничего страшного, ты не думай, они меня не обижали, они меня очень любят, играют со мной, они…

 - Кто это – они? – злобно прошипел князь. – Кто посмел отнять у меня дочь?

На ресницах Ариты засверкали слезы.

 - Ну?

 - Маленькие человечки…

Князь шумно выдохнул. На лице его читались раздражение и усталость.

 -Ну вот, опять – двадцать пять. Какие еще маленькие человечки?

 - Пап… Ну пап… - Арита всхлипывала, робко обнимая отца. - Ты ничего не понимаешь, они хорошие, я их принцесса…

 - Да, девочка моя, я ничего не понимаю, - князь медленно поднялся. - Но ты нашлась, это главное, не плачь, мы вернемся домой, и…

 - Я никуда не пойду, - сказала Арита. – Я буду жить здесь.

 - Арита… Это еще что за глупости?

 - Я не могу отсюда уйти. Что будет с моим народом без меня?

 - С каким еще народом?

 - С маленькими человечками…

 - Арита! Я же просил тебя! Сколько можно этих дурацких игр?

 - Но папа!

 - Сколько можно издеваться надо мной, а?!.

Князь замахнулся. Вряд ли он ударил бы дочь на самом деле, но та испуганно вжала голову в плечи. Впрочем, рука князя так и не опустилась. Легко, словно не прилагая никаких усилий, ее держала Ласка. Не дав князю возможности опомниться, она надела ему на палец один из своих перстней. Князь ахнул, заозирался по сторонам.

 - Это… Этого не может быть!

 - Может, князь, - спокойно сказала Ласка. – Это те самые маленькие человечки. А точнее, это духи гор, они здесь живут. Они очень любят твою дочь и заботятся о ней, как умеют. Она их самая настоящая принцесса, она их видит и понимает. Арита знает их язык.

 - Я… Я на самом деле вижу все это? Я не сошел с ума?

 - Нет, князь, - Ласка положила руку на плечо ошеломленному отцу. Другой рукой она поднесла к его носу его собственную руку, на которой матово поблескивало кольцо с крупным красно-коричневым камнем. - Эта вещь помогает тебе сейчас видеть то, что твоя дочь видела с самого рождения всю свою жизнь.

 - П… почему? – князь понемногу приходил в себя. – Почему она всегда их видела, а я нет?

 - Потому что твоя дочь обладает врожденным даром. Она маг, князь. Молодой необученный маг. А ты, извини, человек.

Ласка стащила с руки князя свой перстень. Дар был уже тут как тут:

 - Можно посмотреть?

 - Хорошо, смотри.

Дар надел перстень, и вся пещера заполнилась маленькими человекообразными существами в разноцветных платьицах и очельях – простых и с камушками. Кожа существ была жемчужно-серого цвета, а большие ярко-желтые с прозеленью глаза имели вертикальные зрачки. Подземные жители были как будто бы не совсем материальными, их были видно друг сквозь друга. Тем не менее, они твердо стояли на полу пещеры и его выступах.

 - Обалдеть можно, - сказал Дар, возвращая перстень Ласке. – И ты их постоянно видишь?

 - Ну да.

 - И как?

 - Нормально. У меня же никогда не было по-другому. Я просто знаю, что по-другому бывает.

 - У кого?

 - У людей… Ну что, пошли назад?

 - Я не пойду, - снова заявила Арита. – Мой народ не сможет жить без меня.

 - Твой народ – это, конечно, важно, - сказала Ласка и ненадолго задумалась. – А давай мы попросим у папы разрешения для твоих подданных? Вообще-то, его замок стоит на их земле, так что они должны иметь право бывать в нем и видеться со своей принцессой, когда им это нужно. Ну и просто приходить к ней в гости. А, Рон?

 - Я согласен. Только пойдемте скорее.

Дар, Ласка и семейство, в котором теперь была царственная особа, вернулись в замок более коротким, указанным духами путем. По дороге Ласка и Арита болтали на языке горного народца, а потом Арита стала объяснять отцу значения некоторых слов и фраз. Рон слушал охотно: он был уставшим, но счастливым. Придя в замок, Ласка, уставшая не меньше князя, завалилась спать в отведенной для нее комнате. Дар последовал ее примеру.

Оба проснулись поздним вечером, как раз к праздничному ужину, который Рон устроил в честь возвращения дочери и дорогих гостей. Дар заметил, что за столом полно пустых мест, но стулья и приборы стоят, да и пища, стоит только отвернуться, исчезает с тарелок. Он понял, что вместе с людьми за одним столом этим вечером сидят и духи.

Вечер пролетела незаметно. Впрочем, Ласка решила не засиживаться долго: утром нужно было продолжать путь.

 - Как я могу отблагодарить тебя? – спросил князь. - Ты же вернула мне дочь.

Ласка улыбнулась лукаво-сонной улыбкой. Она была сытая, отдохнувшая, и даже присутствие Дара не беспокоило ее так, как обычно. А Дар… Дар сидел неподалеку и украдкой даже от самого себя любовался непривычно-улыбающейся разнеженной девушкой.

 - Князь, со времени нашей прошлой встречи мои запросы возросли, - ответила Ласка. – Теперь мне нужно две лошади.

 - Хоть табун. Сама выберешь?

 - Дар выберет. Да, Дар?

 - Конечно.

 - И…Ласка, я хотел попросить тебя еще кое о чем.

 - Да, князь?

 - Продай мне перстень. Тот самый, который позволяет видеть духов.

 - А… Да бери, - и она вложила в ладонь князя тяжелый перстень. – Надеюсь, это хорошо отразиться на твоих отношениях с Аритой.

 - Спасибо.

 - Но, вообще-то, лучше бы тебе ей мастера в учителя поискать. У нее же все-таки дар.

 - Чего? – встрепенулся Дар.

 - Да не ты.

 - А-а…

 - Спасибо, я учту твой совет.

На следующее утро Дар и Ласка выехали из замка князя Рона. У них с собой было вдоволь провизии, да и легкий ласкин кошель, как заметил Дар, несколько потяжелел. Дорога от замка князя шла рослым горным лесом. До Виллинера оставалось около трех дней.

Глава 5. Иринга

Золотистый коридор обратился колодцем, стенки которого взметнулись вверх, и впереди вспыхнуло дно – яркое цветовое пятно, то есть несколько пятен, тут же кинувшихся в лицо Иринге. Она на мгновение зажмурилась и в этот момент ударилась – коленями и ладонями сразу – обо что-то твердое. Иринга открыла глаза и увидела перед собой крупные серые камни, хорошо пригнанные друг к другу. Но не успела она придти в себя и сориентироваться, как кто-то сзади сильно дернул ее вверх.

 - Под ноги надо смотреть, красавица! А то затопчут!

Какой-то человек с красным, неимоверно большим (как показалось Иринге) лицом поставил ее на ноги и пошел своей дорогой. Иринга огляделась и обнаружила себя в самой гуще толпы, заполнявшей площадь. Вокруг – далеко, словно у самого горизонта – виднелись верхние этажи и крутые, острые черепичные крыши домов. Иринга поняла, что находится уже не в Школе, а где-то за ее пределами – там, где она никогда не была. И тут же ей стало очень, очень не по себе, даже не просто не по себе – Иринге стало по-настоящему плохо: нигде среди топчущихся, толкающихся, снующих вокруг людей не было видно ни Ласки, ни Илгара.

Иринга растерялась. Что могло случиться, почему она оказалась здесь одна – почему ее бросили? Она, конечно, полагала, что побег из школы будет делом непростым, полным опасностей и неожиданностей. Но Иринга справедливо рассчитывала на то, что Ласка, хотя бы Ласка, ведь это она все затеяла, будет рядом. Иринга покрутилась, еще раз поискала глазами знакомые лица – бесполезно. Все бесполезно. Она одна. Почему-то она осталась одна.

Нет, не может быть такого, чтобы ее бросили. Надо просто подождать. Да, точно, надо подождать. Илгар и Ласка обязательно появятся… На смену тревоге пришло неестественное, вымораживающее спокойствие. Иринга протиснулась сквозь неплотную пестро-пыльную толпу, выбралась на окраину просторной площади и оказалась около дверей в какое-то распивочно-кормильное заведение. Внутрь она не пошла. От дверей вдоль здания тянулась длинная, узкая, почти вросшая в землю деревянная скамья; Иринга устроилась на ней, подтянула колени к груди и стала ждать.

Она просидела так несколько часов. За это время солнце на небе сдвинулось и уже заваливалось на сторону, его бело-золотистый свет стал красноватым, а серая тень здания, у которого сидела Иринга, приобрела бутылочно-зеленоватый цвет. Толпа на площади поредела, и стали видны лотки и палатки, у которых еще останавливались люди. Большинство из них были скромно, а то и бедно одетые взрослые люди с детьми от десяти-двенадцати лет, а также юноши и девушки. Но проходили мимо, поглядывая на распивочную, и солдаты, и зажиточные горожане в одиночку и с прислугой. Иринга без интереса провожала их глазами.

Пока она вот так сидела на лавке, много нерадостных мыслей побывало в ее голове. С Лаской и Илгаром могло случиться все, что угодно, гадать даже не было смысла. Но, если им все же удалось покинуть школу, то рано или поздно они найдут ее, Ирингу, обязательно найдут. Ну, пусть не сегодня – они же могу оказаться очень далеко, но, может быть завтра… А до завтрашнего дня еще нужно дожить. А если все-таки не завтра, а через неделю, месяц, год? Ведь надо же как-то жить все это время. А если ни Ласка, ни Илгар так и не смогут ее найти? Ведь волшебный мир – огромен… судя по карте, нарисованной на стене в Торжественном зале лучшей во всем мире магической школы… Лучше бы Иринга вовсе осталась в этой школе! Ходила бы на занятия, собирала свои гербарии, варила варенье, готовила чай… Нет же, захотелось на свободу – вот она, свобода, иди куда хочешь, делай что хочешь, выживай как умеешь… Никак ты не умеешь, вот в чем дело. И есть уже хочется…

Иринга всхлипнула. Потом всплакнула. И вдруг зарыдала во весь голос – ни о чем не думая, никого не стесняясь – некого было стесняться, она же тут никого не знала.

Иринга плакала и плакала, но обида, странная обида и на школу, и на бестолковую Ласку, и на весь мир почему-то не проходила. От горьких слез эта обида словно заострялась. Если раньше она просто давила, то теперь колола остро и больно, и слезы все затачивали и затачивали ее.

Иринга плакала долго. Солнце, пробиваясь через мокрые ресницы, стало уже совсем алым. И нужно было прекращать реветь, нужно было собраться с силами и придумать, что делать дальше, что делать теперь со всей этой свободой, разом свалившейся на Ирингу в этом странном волшебном мире. Но тут поблизости раздался негромкий голос:

 - Чего плачешь-то? Не взяли, что ли, никуда?

Иринга с трудом разлепила разбухшие веки и увидела перед собой мутноватую картину: темный ряд домов, почти опустевшая площадь, женщина лет тридцати, с белым, гладким лицом, русо-рыжие волосы прикрыты косынкой, платье длинное, зеленее, на плечах платок. Рядом с женщиной – пара корзин, закрытых материей, побольше и поменьше. Около корзин крутился большой дымчатый кот. Иринга выразительно всхлипнула.

 - Ну, чего ревешь? Рассказывай свое горе. Может, мы ему чем поможем.

Рассказывать надо было быстро. И, желательно, правдоподобно. У Иринги непривычно засосало под ложечкой – раньше ей не приходилось врать по-крупному. Но упускать шанс было нельзя. Неизвестно, когда ее отыщет Ласка. Если вообще отыщет…

 - Я... – Иринга снова всхлипнула… Да нет, отыщет, конечно же, обязательно отыщет – решила она и выпалила: - Я совсем одна осталась, мне пойти некуда. С друзьями договаривались встретиться, но они пришли, я не знаю, где искать их.

 - Ну, значит такие друзья никудышные. Ты сама сирота, что ли?

Иринга кивнула. Вот так, подумала она, совместными усилиями из правды и лжи они сейчас и смонтируют для нее приемлемое прошлое.

 - На вот, вытрись, - женщина сунула в руки Иринге кусок простой серой материи, обметанной по краям. - На иждивении жила? Ну, ты уже взрослая девица, самой пора на хлеб зарабатывать. Неудивительно, что тебя на ярмарку отправили. А чего не устроилась-то ни к кому?

Иринга пожала плечами.

 - А чего умеешь?

«Составлять заклятья, варить зелья, зачаровывать духов», - чуть не ответила Иринга. Но, во-первых, она все это умела только теоретически, практиковать же магические искусства она никогда не пробовала. Во-вторых, эти навыки вряд ли укрепили бы доверие доброхотливой женщины, поэтому Иринга о них смолчала.

 - Я по дому могу помогать…

 - Ясно, - женщина подбоченилась. – Ты, наверное, и читать-писать умеешь?

 - Конечно, - удивленно ответила Иринга. Эти навыки казались ей чем-то таким само собой разумеющимся, как будто бы давались каждому человеку от рождения. Женщина между тем рассмеялась.

 - И таблицы счисления знаешь, и названия звезд, и как те по небу движутся.

 - Ну да.

 - А как хлеб испечь?

 - Не знаю… А надо?

Женщина с размаху хлопнула ладонями по подолу и рассмеялась еще громче. Иринга не обиделась, она чувствовала, что во всем этом действительно есть что-то смешное, но что, она пока не понимала, и потому терпеливо ждала.

Отсмеявшись и смахнув выступившие на глазах слезинки, женщина сказала:

 - Ярмарка, которую устраивают каждый год на этой площади, не для воспитанных вроде тебя. Здесь какой-нибудь крестьянин может отдать своего сынка в подмастерья к пекарю, сапожнику, лудильщику, да хоть к гробовщику – тоже хлеб. Воспитанных девушек пристраивают по знакомству, в дома к богатым, горничными или компаньонками к детишкам – ну или гувернантками к тем, кто победнее. Здесь бы ты себе работы не нашла.

 - Так что же мне теперь делать?

 - Ну, что тебе теперь делать, сама решай. Хочешь, иди ко мне помощницей.

Иринга с готовностью вскочила с лавки. Женщина снова рассмеялась.

 - Ой, благодари Великого Бога, девица, что я тебе на пути встретилась. А то пропала бы. Ты ж даже не спросила, что тебе делать надо будет, а?

 - А я все буду делать. Чего не умею – тому научусь.

 - Ну, молодец. А чего про оплату не спрашиваешь?

 - А что, еще и плата может быть?

Задумчиво улыбаясь, женщина покачала головой, а потом спросила:

 - Зовут тебя как?

 - Иринга.

 - Точно, из благородных. Все вы такие, ничего не соображаете… А меня добрые люди тетушкой Весьеной зовут. Собирайся, да пойдем. Хотя, чего тебе собираться-то… На вот, корзинку возьми.

Ну, хоть как-то все устроилось, - подумала Иринга, поднимая с земли корзину. В самом деле, она поживет пока так, в помощницах у тетушки Весьены, а потом придет Ласка с Илгаром, и они отправятся на север. Пусть Ласка ее сама ищет, все равно Иринга не знает, как ее искать.

Следом за Весьеной Иринга шла по мощеной камнем улице. Солнце подсвечивало уже только верхушки крыш. Шаги и голоса редких прохожих звучали гулко.

 - Ты из Виллинера? – спросила Весьена.

 - Что?

 - В этом городе родилась?

 - А… нет. - Так Иринга узнала, что место, в котором она оказалась, называется город Виллинер. Она сказала: - Я далеко отсюда жила. – И тут же ей пришло кое-что на память: - скажи, тетушка Весьена, а Рунд далеко отсюда?

 - Рунд? Это город такой? Никогда не слышала. А что?

 - Да так, ничего. Мне говорили, у меня там дальние родственники живут или что-то вроде того. Но я не знаю, в общем.

 - Нужна ты им, как летом снег на голову! – Весьена резко взмахнула рукой, показывая, как Иринга нужна своим вряд ли существующим дальним родственникам. Она вообще обильно и выразительно жестикулировала. Она, вероятно, собиралась сказать что-то еще, но тут позади послушалось жалобно-требовательное мяуканье. Весьена обернулась. Иринга обернулась тоже и с удивлением заметила, что от самой площади за ними по пятам шел тот самый большой серый кот. Весьена всплеснула руками.

 - Ах ты мой хороший, устал! Ну, иди ко мне, - и она похлопала себя ладонью по бедру.

В тот же момент кот, разбежавшись, взлетел по зеленому платью Весьены, в виде живого мехового воротника устроился у нее на плечах, прямо поверх платка, и ласково потерся о щеку хозяйки. Весьена, как ни в чем не бывало, пошла дальше. Заметив удивленный взгляд Иринги, она почесала коту грудку и сказала:

 - Он со мной всегда за покупками ходит. Но сегодня я много по лавкам ходила, он устал, да и объелся – ему же всякий торговец норовит сладкий кусок сунуть. Знают, паразиты, что если уж мой кот чего отведал, то я обязательно что-нибудь куплю, не уйду просто так. Вот… А у тебя какая зверушка жила?

 - Нет. Но мне очень хотелось завести.

 - Да? И кого же?

 - Кошку, - честно ответила Иринга, зачарованно глядя на распластавшееся на плечах Весьены дымчатое чудо.

 - Ну, тогда тебе у меня понравится, - уверенно сказала Весьена.

Шли долго. Мощеная улица закончилась, разойдясь множеством сухих, укатанных колесами телег и просто утоптанных улочек и переулков. Свернув на тропинку, Весьена повела Ирингу между изгородями, и, пройдя несколько участков, они вышли на широкую и пустынную грунтовую дорогу, обсаженную ветлами. За деревьями виднелись простые бревенчатые и обшитые досками дома, в некоторых окнах неярко горел теплый желтоватый свет.

Иринга уже чувствовала сильную усталость, когда в самом конце улицы показался высокий двухэтажный дом с резным крыльцом и светлицей. Весьена открыла калитку, вошла в небольшой дворик. Ей навстречу из-под крыльца, из-за дома, из подвальной отдушины выползло с десяток разномастных кошек, дымчатый кот спрыгнул с плеч в эту гущу, и все они заветрелись под ногами хозяйки, выгибая спины и мяукая.

 - Да, да, я пришла, вот, мои хорошие, пойдем в дом…

Дверь открылась, и на крыльце показался смуглый белобрысый мальчик лет восьми.

 - Они без тебя не жрут ничего, - хмуро сказал он. – А это кто?

 - Это Иринга, она будет мне помогать. Возьми-ка корзины.

Мальчик сбежал с крыльца и, подхватив обе корзины, потащил их в дом.

 - Это Алик, он тоже сирота, - сказала Весьена. – Своих детей Великий Бог мне не дал, вот и ращу его. Будет мне опора в старости, - при этих словах на гладком, совсем не старом лице Весьены показалась странная улыбка – не то мечтательная, не то злорадная.

В доме кошатницы было чисто. Алик зажег лампы, разворошил угли в печи, подкинул дров и принялся сноровисто накрывать на стол. Весьена стала разбирать принесенные домой покупки.

 - А ты посиди пока, отдохни, - сказала она Иринге и кивнула на лавку. – С питомцами моими познакомься.

Кошки, к этому времени уже подкрепившиеся, стали интересоваться новым человеком в доме. Крупные, пушистые, они по очереди подходили к Иринге, нюхали ее одежду и руки. Когда Иринга отважилась погладить очередное решившее познакомиться с ней мохнатое облако летнего нежно-рыжего цвета, облако не только не отдернулось, но и стало тереться о протянутую к нему руку. Весьена одобрительно закивала.

 - Так, так, пусть привыкают. Огорода у меня нет, только садик небольшой, скотину я не держу. Так вот эти меня и кормят.

 - Как? – удивилась Иринга. Рыжая кошка смело забралась ей на колени и свернулась клубочком, тяжесть ее чувствовалась очень хорошо.

 - А вот так. Видишь, какие они у меня здоровые, пушистые? Я их вычесываю, пряду шерсть, а потом вяжу носки, чулки, рукавички на зиму, платки. Кошачья шерсть легкая, очень мягкая и пахнет хорошо. Ты прясть умеешь, нет? Ну, научишься, это дело не хитрое. И вязать я тебя научу. В четыре руки мы с тобой весь Виллинер оденем! Давай, двигайся к столу. И рыжую эту с рук не корми, а то все остальные сейчас понабегут.

Для голодной Иринги ужин в доме Весьены был вкуснее всего, что она пробовала прежде. Арик почти не ел, и было ясно, что он отужинал раньше, вполне самостоятельно. Оставив его убирать со стола, после ужина хозяйка провела Ирингу по дому, показала комнаты, в том числе и светлицу, в которой и предложила ей устроиться. Иринга с благодарностью согласилась и наконец-то осталась одна. Осторожно сняв с постели толстую трехцветную кошку, она приготовилась ко сну. Иринга думала, что после всех переживаний последних суток ей будет сложно уснуть, но она уснула, кажется, едва коснувшись подушки. Последнее, что она заметила, это как проминается постель под лапками трехцветной кошки, которая не собиралась так легко уступать свое место.

Утро началось с неприятности. Иринга, вполне отдохнувшая, поднялась с постели и привела себя в порядок, но, выйдя из светлицы, столкнулась с Аликом, который тащил куда-то ведро с отходами. Из ведра выплеснулась едва ли не половина, и все на платье Иринги. Алик, невнятно пробормотав какие-то извинения, побежал дальше по своим делам. Иринга, застирывая платье в корыте, стоявшем на заднем дворе, крепко задум<