Мы хотим, чтобы нас развлекали

Автор - Уильям Бернстайн,

"Манифест инвестора: Готовимся к потрясениям, процветанию и всему остальному".

Введение

Финансовый кризис 2008–2009 гг. резко изменил инвестиционный ландшафт, и я понял, что пришла пора пересмотреть то, что я писал ранее. Экономический спад стал отличным уроком для всех нас, и мне хотелось бы использовать это, чтобы коротко и ясно сформулировать основные принципы инвестирования, которые неподвластны времени.

В 1934 г. отец современного стоимостного инвестирования Бенджамин Грэм написал книгу «Анализ ценных бумаг» (SecurityAnalysis), где подробно описаны общепринятые сегодня методы оценки акций и облигаций, и ее непременно должен прочесть каждый, кто серьезно интересуется финансами. Как и любой другой многогранный и глубокий труд, она производит на читателей разное впечатление.

Блестящее писательское мастерство Грэма — изысканный стиль и строгая систематизация материала — поразило меня и является прекрасным образцом для любого финансового аналитика. В числе прочего он пишет о поверженных акциях и облигациях: выпущенные некогда могущественными корпорациями, они ждут, чтобы на них польстился хоть кто-то. Иными словами, описывает ситуацию, очень похожую на нынешнюю.

Чуть ли не единственный в своем поколении инвесторов, Грэм сделал необходимые расчеты и пришел к выводу, что любой, у кого есть лишние деньги, будет полным болваном, если не купит хоть немного акций. Он рекомендовал приобретать акции и облигации в соотношении 50/50 — сегодня многие считают такое распределение средств чересчур консервативным, но в 1934 г. большинству такой шаг казался почти безумием.

Когда я впервые прочел «Анализ ценных бумаг», описание рынков прошлого, на которых царил хаос, напомнило мне посредственный фильм об упадке Древнего Рима — все это было любопытно, но едва ли актуально в безмятежной атмосфере, которая царила на современной финансовой сцене.

Впоследствии оказалось, что я глубоко ошибался. Безмятежность рынков осталась в прошлом, и кое в чем оценка активов в 2008 и 2009 г. куда больше напоминает происходящее в 1934 г., чем хотелось бы большинству из нас, а в не столь отдаленном будущем это сходство может проявиться вновь. Как и в разгар Великой депрессии, щедрые прибыли сегодня ожидают того, кто смел, собран и обладает ликвидными активами. Пришла подходящая пора, чтобы сформировать хорошо продуманный портфель, включающий долгосрочные фондовые активы.

Вторая причина, по которой мне не хотелось писать новую книгу про финансы, была не связана с финансовой экономикой и носила скорее идеологический характер. Успешное инвестирование требует комплекса навыков, которыми владеют очень немногие. Признать это мне было непросто —ведь я написал две книги, в основе которых лежит мысль о том, что любой человек при наличии надлежащего арсенала средств может достичь цели.

И опять-таки я ошибался. Несколько лет переписки и личного общения с тысячами инвесторов заставили меня сделать печальный вывод: заметных успехов в управлении своими денежными средствами добиваются лишь немногие.

Успешному инвестору необходимы четыре качества. Во-первых, он должен испытывать интерес к процессу. В этом отношении финансы ничем не отличаются от плотницкого дела, садоводства или воспитания детей. Если управление капиталом не доставляет вам удовольствия, результаты будут плачевны, а большинству людей, увы, это занятие доставляет не больше удовольствия, чем визит к стоматологу.

Во-вторых, инвестор должен неплохо владеть математикой — речь идет не просто об азах арифметики и алгебры или способности разбираться в таблицах и ведомостях. Чтобы освоить теорию инвестиций, нужно знать законы теории вероятности и владеть практическими навыками в области статистики. К сожалению, как заметил в разговоре со мной лет десять назад один финансовый обозреватель, даже обычные дроби приводят 90% населения в ступор.

В-третьих, инвестор должен назубок знать финансовую историю, от краха Компании Южных морей до Великой депрессии. Увы, как мы скоро увидим, такими знаниями не могут похвастаться даже профессионалы.

Даже если инвестор обладает этими качествами, они бесполезны в отсутствие четвертого — внутренней дисциплины, которая заставляет строго придерживаться избранной стратегии, невзирая на потопы, землетрясения или надвигающийся конец капитализма. Однако держаться избранного курса легко в момент прилива. Когда вода спадает, это куда сложнее.

Думаю, испытание на соответствие каждому из этих требований выдержит не более 10% населения. Это означает, что лишь один человек на 10 000 (10% в четвертой степени) обладает полным набором нужных навыков. Впрочем, наверное, я слишком пессимистичен, ведь каждый из этих навыков не является чем-то обособленным, а значит, если человек достаточно умен, он вполне может заинтересоваться финансами и углубиться в финансовую историю.

Но даже если исходить из куда более оптимистичных предположений — будем считать, что эти навыки связаны между собой и каждым из них обладает 30% населения, — это означает, что лишь малая толика людей готова управлять своими денежными средствами. И даже при наличии необходимого набора навыков мало иметь энергию и настойчивость. Последнее требование — способность к тому, что легендарный инвестор Чарльз Эллис называет состязанием эмоций, — абсолютно не зависит от трех остальных; Уолл-стрит усыпана костями тех, кто знал, что нужно делать, но не мог заставить себя воплотить свои планы в жизнь.

Всего одно-два поколения назад отсутствие способностей к финансовому делу не создавало особых проблем для среднего американца. У большинства людей не было лишних денег для инвестирования, а сотрудники крупных фирм нередко участвовали в пенсионных программах с фиксированными выплатами. Такие программы, управляемые специалистами, в должный срок обеспечивали надежный поток доходов самому пенсионеру и пережившему его супругу.

Однако традиционный пенсионный план с фиксированными выплатами, к сожалению, канул в прошлое следом за музыкой диско, а рядовым работникам пришлось превратиться в собственных инвестиционных менеджеров, внося средства на так называемые пенсионные счета с фиксированными взносами — в рамках планов 401(k), 403(b) и самого худшего, 457. Почему-то власти решили, что простым людям под силу справиться с управлением своими инвестициями.

С тем же успехом можно требовать от простого человека, чтобы он сам управлял самолетом или делал хирургические операции своим близким. Абсурд? Однако, если речь идет об управлении воздушным судном или удалении аппендикса у собственного ребенка, это очевидно всем, но, когда дело касается управления пенсионным портфелем, никто не желает понимать, что большинство американцев оказалось в точно такой же ситуации.

На самом деле любой человек с головой и руками способен выполнить самостоятельный полет на простом самолете после десятка часов обучения, а хирурги иногда шутят, что несложной аппендэктомии можно обучить и шимпанзе. (Самое трудное — определить не как, а когда оперировать и как обращаться с пациентом до и после операции.) И все же, как свидетельствует недавний финансовый водоворот, грамотное и уверенное управление денежными средствами зачастую не под силу даже корифеям финансового дела.

Поэтому прочтение данной книги может вызвать у читателя серьезный когнитивный диссонанс. Мне нравится заниматься инвестированием, и я с удовольствием пишу об этом для других людей. Помочь мелким инвесторам управлять своими сбережениями в мире, где каждый стал собственным инвестиционным менеджером, нравится ему это или нет, — весьма благородная цель. Беда в том, что во многих случаях она недостижима.

И все же, принимая во внимание нынешнее состояние рынка, я не могу устоять перед соблазном предпринять еще одну попытку написать о финансах понятно и просто. Я явно не преуспел в этом, написав свою первую книгу "Разумное распределение активов" (TheIntelligentAssetAllocator). Я был вполне доволен реакцией в учебной среде и откликом массовой читательской аудитории. Но то, что говорили мне друзья и родственники, радовало куда меньше. "Черт побери, Билл, ведь ты наверняка знаешь, о чем пишешь, но я заснул уже на второй главе". Тогда я написал вторую книгу, "Четыре столпа инвестирования" (TheFourPillarsofInvesting), которая предназначалась — во всяком случае, по моему замыслу — молодым гуманитариям. На этот раз жалоб было поменьше, но ворчания по поводу излишней сложности таблиц, графиков и примеров по-прежнему предостаточно.

На сей раз я попытался написать книгу, которая, как я надеюсь, будет доступна практически каждому, в том числе десяткам миллионов тех, кто был вынужден не по своей воле превратиться в инвестиционного менеджера. Я решил не опускать самые сложные для понимания моменты, но выделил их в особый раздел, "Немного математики", предназначенный для более подготовленных читателей: не являясь необходимыми, эти сведения тем не менее полезны для понимания процесса инвестирования.

Дорожная карта

Первые три главы настоящей книги посвящены теоретическим основам инвестирования и планирования портфеля и, кроме того, содержат немало экскурсов в финансовую историю. На то есть две причины. Во-первых, теория может оказаться достаточно сложной.

Различные истории на соответствующие темы делают трудноусвояемые концепции более понятными, а изложение — увлекательным. Известно, что, объясняя теорию относительности, Альберт Эйнштейн использовал пример с двумя пассажирами, которые движутся относительно друг друга, находясь в разных поездах, едущих в одном направлении. Он делал это не только чтобы развлечь слушателей и донести до них свою мысль, но и — по крайней мере поначалу — чтобы облегчить осмысление процесса для самого себя.

Во-вторых, и это куда важнее, как бы хорошо инвестор ни владел теорией инвестирования, он пропадет, если ему недостает способности хладнокровно взглянуть на происходящее и сказать: «Это кино мы уже видели, и я знаю, чем оно кончится».

Достаточно небольшого примера. В 1994 г. бывший член совета директоров банка SalomonBrothers Джон Мериуэзер собрал группу блестящих финансовых экспертов, среди которых были нобелевские лауреаты МайронШоулз и Роберт Мертон, и создал компанию под названием Long-TermCapitalManagement. Он и его партнеры не только понимали математическую подоплеку своих опционных стратегий не хуже тех, кто работает на Уолл-стрит, но и нередко изобретали подобные методы сами.

Несколько лет эти стратегии творили чудеса, и годовая доходность компании превышала 40%. Была лишь одна проблема. Разрабатывая свои стратегии, эксперты компании опирались на данные за довольно короткий отрезок времени. Им не приходило в голову протестировать данные за более продолжительный период или обратиться к финансовой истории. Сделав это, они бы поняли, что примерно раз в 10 лет шестерни рыночного механизма перестают крутиться как положено и прежние соотношения между различными видами инвестиций, которые ранее приносили огромные прибыли, на какое-то время резко меняются.

Долговой кризис в Азии, который начался в 1997 г., стал серьезной встряской для мировой экономики, а вместе с ней и для Long-TermCapitalManagement. На следующий год он распространился и на Россию, которая объявила дефолт. Цены почти на все финансовые активы за исключением государственных облигаций развитых стран упали во всем мире — за недолгий период истории рынка, на который опирались партнеры Long-TermCapital, вырабатывая свою стратегию, подобного не случалось ни разу, — что привело к банкротству компании, которое не на шутку встревожило представителей Федеральной резервной системы. Мериуэзер и его гениальные помощники совершили классическую ошибку, увлекшись математикой и забыв об истории.

Нынешний инвестиционный ландшафт во многих отношениях столь же уникален, как и любой другой, но он по-прежнему хорошо понятен тем, кто хорошо разбирается в несправедливых обвинениях, которые преследовали инвесторов в прошлые века. К примеру, для тех, кто знаком с крахом Long-TermCapitalManagement, недавний обвал рынка не был неожиданностью. Предсказать подобные злоключения попросту невозможно, однако важно понимать, что время от времени они случаются, и учитывать это, выстраивая свою долгосрочную инвестиционную стратегию.

Если финансовые катастрофы, описанные в главах 1 и 2, не убедят вас в необходимости диверсифицировать свои риски, едва ли найдутся более весомые аргументы. В главе 3 я рассматриваю подходы, которые могут использовать при формировании портфеля рядовые инвесторы, — они помогут по крайней мере уменьшить ущерб, который способна причинить своенравная богиня финансов.

В первых трех главах я окидываю взглядом широкие горизонты истории и теории инвестиций, используя метафорический телескоп, а в четвертой я беру в руки микроскоп, чтобы помочь читателю поближе познакомиться со своим заклятым врагом, которого он ежедневно видит в зеркале.

Большинство людей так плохо управляют своим инвестиционным портфелем потому, что человеческая природа — это своеобразная чашка Петри, где создана питательная среда для всевозможных видов психопатологии. Две самые опасные для инвесторов разновидности — это излишняя самонадеянность и чрезмерное внимание к недавнему прошлому.

В 1998 г. обозреватель TheWallStreetJournalГрегИп написал статью, в которой проанализировал обе эти слабости. В том году Институт Гэллапа провел два опроса инвесторов — в июне и сентябре, до и после дефолта в России и краха Long-TermCapitalManagement, — о том, какой, по их мнению, будет доходность их портфелей и рынка в целом. Результаты были таковы:

Ожидаемая доходность:

°         Следующий год, собственный портфель: Июнь 1998 г. - 15,2%; Сентябрь 1998 г. - 12,9%.

°         Следующий год, рынок США в целом: Июнь 1998 г. - 13,4%; Сентябрь 1998 г. - 10,5%.

Эта таблица позволяет обнаружить три момента. Прежде всего, обратите внимание, насколько оптимистичны оценки предполагаемой доходности. Эти показатели куда выше долгосрочной доходности акций в США, стране, которая демонстрирует самые высокие результаты среди крупнейших рынков.

Далее, опрошенные рассчитывали превзойти рынок примерно на 2% (разница между показателями в первой и второй строке). Это весьма примечательно, поскольку в совокупности эти инвесторы и являются рынком. Более того, среднестатистический инвестор не выходит даже на уровень рыночной доходности, а расходы, которые он несет, делают доходность его портфеля еще ниже. За несколько десятков лет такая медленная утечка средств способна истощить любой портфель.

И наконец, и это самое любопытное, уровень ожидаемой доходности снижается после летнего падения цен. Всем известно: чем меньше вы платите за актив, тем больше заработаете при его продаже. Падение цен в большинстве случаев должно приводить к росту ожидаемой доходности. И, тем не менее, данные Института Гэллапа, которые приводит Ип, свидетельствуют об обратном. Рядовой инвестор полагает, что его доходы будут выше, если он покупает по высоким ценам, а не по низким.

Американские инвесторы оказались не только до смешного самонадеянными — они не осознавали, что их сбивали с толку недавние доходы. Ожидаемые показатели были чрезвычайно преувеличены в свете высокой доходности во время экономического бума 1990-х, когда любой ловкач мог зарабатывать 20% в год, хотя этот период длился не слишком долго.

Однако долгосрочные данные о среднерыночной доходности говорят о том, что ее нормальный уровень составляет 10%, а в основном признанные методы оценки доходности рынка в будущем обозначают еще более низкие показатели. Беда в том, что прогнозы инвесторов меняются в том же направлении, что и цены на бирже, хотя элементарная логика подсказывает обратное.

Главы 5 и 6 посвящены реализации стратегий, разработанных в предыдущих главах. Если вы овладели теорией инвестирования и его историей и способны управлять собственными эмоциями, эта задача будет для вас самой легкой.

Я выделил три основных принципа: во-первых, не жадничать сверх меры, во-вторых, позаботиться о максимальной диверсификации и, в-третьих, всегда быть предельно осторожным. Те, кто ищет работу в инвестиционных банках, брокерских фирмах и взаимных фондах, руководствуются совершенно иными соображениями, нежели те, кто хочет служить в пожарной охране или учить детей в начальной школе. Сознаете вы или нет, но инвестирование — это бесконечная игра с нулевой суммой, борьба не на жизнь, а на смерть.

Вы имеете дело с настоящими пираньями, и если не принять все меры предосторожности, индустрия финансовых услуг обдерет вас как липку быстрее, чем вы успеете произнести «Берни Мэдофф».

Эта книга нечто вроде руководства по управлению спасательной шлюпкой. Десятки миллионов американцев и сотни миллионов людей в других странах оказались выброшенными в бурное море инвестиций. Сейчас эти воды более опасны, чем когда-либо ранее, однако причудливая логика финансового дела говорит о том, что при этом они могут принести немалые прибыли. Я надеюсь, что сведения, которые читатели почерпнут из этой книги, помогут им благополучно добраться до берега.

Сергей Спирин

Возможно, многие из вас когда-либо проходили тест на определение склонности инвестора к риску (risktolerance). По результатам этого теста инвестора, как правило, относят к одной из трех групп:

1.       Консервативный (острожный) инвестор

2.       Умеренный (сбалансированный) инвестор

3.       Агрессивный (динамичный) инвестор

От результата теста зависит состав активов в инвестиционном портфеле.

Такой тест есть у большинства (если не у всех) компаний, предлагающих своим клиентам подходы AssetAllocation. Есть такой тест и у меня в арсенале, и, если мне не изменяет память, я его даже как-то публиковал в ЖЖ, хотя навскидку найти не смог.

Ключевым вопросом теста обычно является вопрос о том, как поступит инвестор, если в результате рыночных потрясений его портфель существенно потеряет в цене. В моем варианте теста были следующие четыре варианта ответа, в порядке повышения устойчивости инвестора к риску:

°         1. Продать все и выйти в деньги

°         2. Продать часть своего портфеля

°         3. Не вносить изменений в портфель

°         4. Докупить еще, пока дешево

Понятное дело, первый ответ характерен для консервативных (и, как правило, неопытных) инвесторов, четвертый – для агрессивных (и, как правило, опытных) инвесторов.

Уильям Бернстайн предлагает инвесторам ответить на аналогичный вопрос о том, как вы вели себя во время последних крупных обвалов рынка. И у него тоже есть четыре варианта ответа, также в порядке повышения устойчивости к риску:

°         1. Продавал

°         2. Держал то, что имел

°         3. Докупал

°         4....

И вот четвертый вариант ответа, который по мнению Бернстайна характеризует «очень высокую толерантность к риску», привел меня в восторг. Предполагаю, что очень малое количество людей, даже из числа считающих себя опытными инвесторами, агрессивными инвесторами, и устойчивыми к риску инвесторами, ответили бы так. Таким образом, выбор четвертого варианта ответа на вопрос характеризует истинно агрессивного инвестора.

Попробуйте угадать, какой ответ предлагает Бернстайн в варианте 4?

Нет, не «купить на все».

И даже не «купить в кредит» или «купить с плечом». Ответы «купить в кредит» и «купить с плечом» характеризуют не агрессивных инвесторов, а глупцов. У Бернстайна гораздо более изящный вариант, который вряд ли выберут даже те, кто по глупости способен купить в кредит или с плечом.

Четвертый вариант ответа -

°         4. докупал, и рассчитывал на дальнейшее падение, с тем чтобы купить еще.

Попробуйте поставить себя на место человека, который в результате рыночного спада уже потерял существенную часть капитала, и теперь стоит перед выбором. Вы смогли бы не просто докупить, но при этом еще и надеяться на дальнейшее падение?

Тогда вас можно поздравить: вы – истинно агрессивный инвестор.

P.S.

Кстати, вариант ответа "Не докупать, а подождать, рассчитывая на дальнейшее падение, чтобы докупить еще" - неверный. Это ответ не агрессивного инвестора, а наивного неопытного спекулянта. Правильный ответ - именно такой, как у Бернстайна. Вы можете надеяться на дальнейшее падение, но вы не можете быть уверены в этом. Поэтому правильный выбор агрессивного инвестора - докупить сейчас, и при этом рассчитывать на дальнейшее падение, с тем чтобы купить еще.

Враг в зеркале

Почти каждому летчику-курсанту в начале обучения доводилось выполнять следующее задание: инструктор предлагает ему посадить самолет на короткой дерновой посадочной полосе, ограниченной с обеих сторон высокими деревьями. Курсанту становится немного не по себе, но его успокаивает мысль о том, что рядом инструктор, налетавший тысячи часов.

После посадки приходит пора вновь подниматься в воздух. Курсант знает, как это делается, — в режиме максимальной тяги взять штурвал на себя, чтобы оторвать от земли переднее колесо. И вот самолет уже подпрыгивает на колдобинах взлетно-посадочной полосы, набирая скорость, но гораздо медленнее, чем обычно, из-за мягкого неровного дерна.

Секунды тянутся как часы, деревья в конце взлетной полосы становятся все ближе — теперь хорошо видно, какие они высокие.

Наконец самолет отрывается от земли, и курсант изо всех сил рвет штурвал на себя, чтобы не задеть вершины елок и берез, которые грозят самолету гибелью.

«Беру на себя», — спокойно произносит инструктор и отклоняет колонку штурвала вперед — нос самолета опускается и теперь смотрит прямо на деревья. И разумеется, он действует правильно — курсант поторопился взять штурвал на себя, поскольку скорость слишком мала для набора высоты. Несколько секунд горизонтального полета позволяют самолету набрать скорость и успешно преодолеть препятствие.

Разница между поведением курсанта и инструктора очевидна: первый реагирует рефлекторно, руководствуясь исключительно интуицией и эмоциями, тогда как второй анализирует ситуацию — знание аэродинамики и рациональное мышление помогают ему избавить курсанта от необходимости оплачивать новый самолет и лечение для двоих.

Эксперимент, который мой коллега Джейсон Цвейг неоднократно проводил в лекционном зале, еще более наглядно иллюстрирует данный феномен. Рассказывая о поведенческой экономике, Цвейг пускается в монотонные рассуждения о второстепенных деталях и, когда слушателей охватывает дремота, проворно сует руку в сумку, стоящую у его ног, и швыряет в первый ряд резиновую змею. Это неизменно вызывает одинаковую реакцию: сначала те, кто оказался рядом, в ужасе бросаются врассыпную, но через несколько секунд сконфуженно смеются.

Рефлекторная реакция его жертв вызвана мгновенным выбросом адреналина и страхом, который заложен в наш мозг эволюцией: змея! Несколько секунд спустя рационально мыслящие участки мозга подсказывают: разумеется, мистер Цвейг не стал бы засовывать гремучую змею в сумку, чтобы тайно пронести ее в аудиторию, и он слишком мил, чтобы швыряться в слушателей живыми змеями. Следовательно, змея не настоящая. (Работы Джейсона Цвейга по нейроэкономике помогли многим специалистам в финансовой сфере, в том числе и мне, расширить представление об этом направлении. Если то, о чем рассказывается в этой главе, заинтересует вас, я настоятельно рекомендую вам прочесть его книгу «Ваши деньги и ваш мозг» (YourMoneyandYourBrain).

Размышление требует времени и сил, а рефлекторная реакция непроизвольна и почти мгновенна — это наследие эволюции, которая за миллионы лет научила нас избегать змей, чтобы остаться в живых.

В любой сфере человеческой деятельности, будь то полеты на самолете, медицина или боевые действия, грань между рефлекторным и разумным восприятием происходящего делит мир на любителей и профессионалов: первые руководствуются эмоциями, вторые — расчетом и логикой. Инвестор должен владеть своими чувствами, чтобы не врезаться в финансовые дебри на взлете и не пугаться резиновых змей. В данной главе рассматриваются основные инстинктивные реакции, к которым склонен мозг инвестора, и методы борьбы с ними. Иначе говоря, здесь рассказывается о том, как превратиться из любителя, реагирующего на происходящее рефлекторно, в мыслящего профессионала.

 

Ничто не превратит вас в нищего быстрее, чем ваши собственные эмоции, и ничто не сохранит ваши финансы надежнее, чем хладнокровный рассудок, способный эти эмоции обуздать.

Внутренние демоны

Вам, без сомнения, приходилось слышать, что в психологическом аспекте инвестирование сводится к страху и жадности. Джон Кейнс называл эти побудительные мотивы animalspirits, «животным началом», подчеркивая их иррациональный характер. Этот эксцентричный, склонный к эпатажу преподаватель Кембриджского университета знал, о чем говорит. За последние годы психологи и нейробиологи узнали много нового о физиологических механизмах формирования этих эмоций, и в данной главе их блестящая исследовательская работа будет проиллюстрирована примерами из многовековой истории финансового безрассудства.

Для начала немного нейроанатомии. Не так давно ученым удалось определить, где расположены участки мозга, которые отвечают за страх и жадность. Данные центры находятся главным образом в так называемой лимбической системе, чьи нервные клетки или нейроны залегают вблизи от центральной части головного мозга.

Если мысленно рассечь череп на две симметричные части — правую и левую — вертикальной плоскостью, большая часть лимбической системы окажется в этой плоскости и прилегающей зоне. Кроме того, в передней части мозга —прямо за глазными яблоками —находятся две группы нейронов, которые называются центрами удовольствия. Не будет чрезмерным упрощением, если мы назовем эти небольшие участки мозга «центрами предвкушения». Они проявляют максимальную электрическую и метаболическую активность, когда человек предвкушает принятие пищи, секс, приятное общение или, что главное в нашем контексте, материальное вознаграждение. Если жадность обитает на определенном участке нашего головного мозга — а неврологи и нейробиологи очень не любят указывать точную локализацию зон, отвечающих за ту или иную когнитивную функцию, — ее место именно здесь.

(Хотя термин «центр удовольствия» обычно используется в единственном числе, далее я буду использовать форму множественного числа во избежание путаницы; кроме того, я хочу, чтобы этот образ ассоциировался с парой угольков, жадно поблескивающих в глазах.)

На самом деле предвкушение лучше удовольствия. Исследователи обнаружили, что центры удовольствия более интенсивно реагируют на ожидание вознаграждения, чем на вознаграждение как таковое. При этом реакция на разные виды удовольствий, которые ожидают вас в перспективе, будь то принятие пищи, занятия сексом, общение, кокаин или денежная прибыль, практически одинакова.

Центры удовольствия чрезвычайно восприимчивы к режиму стимуляции. Если в полдень по пятницам вам на ланч подают любимое блюдо, эти крохотные участки возбуждаются уже без пяти двенадцать. Если ваш портфель в последнее время показывает хорошие результаты, они начинают делать свое дело в 9.29 по утрам, когда вы включаете канал CNBC и видите милое лицо Марии Бартиромо, которая улыбается вам из операционного зала фондовой биржи.

Продолжим наш урок анатомии. От срединной линии лимбической системы к вискам расходятся два симметричных проводящих пути, каждый из которых заканчивается миндалевидным телом.

Миндалевидное тело или миндалина, парная структура головного мозга, формой напоминающая миндальный орех, участвует в формировании самых сильных отрицательных эмоций — отвращения, страха и ненависти. Опять-таки не будет чрезмерным упрощением, если мы назовем их «центрами страха». Важно и то, что с ними соседствует гиппокамп, который участвует в процессах консолидации памяти.

Большинство позвоночных, которые с эволюционной точки зрения стоят уровнем выше лягушек, имеют примерно одинаковую лимбическую систему, по всей вероятности выполняющую одну и ту же функцию: быстрая интерпретация внешних стимулов и реакция на них — без участия сознания. Эту систему вместе со стволом головного мозга нередко называют задним мозгом или, в более разговорном варианте, «мозгом рептилии» — довольно точная метафора для уровня, на котором действуют многие инвесторы.

Приматы и в первую очередь люди отличаются от прочих позвоночных огромными размерами внешней части мозга, которая называется корой головного мозга. Насколько нам известно, именно она отвечает за сознательное мышление.

Почти каждый раз, когда мы инвестируем свои средства, производя расчеты и анализируя ситуацию, кора головного мозга воюет с лимбической системой, средоточием инстинктов и эмоций. Наш успех в немалой степени зависит от того, насколько хорошо кора держит под присмотром лимбическую систему.

Неправильное поведение

Я хочу подчеркнуть, именно эмоции определяют наши человеческие качества — то, что связывает нас с родными, друзьями и соседями. Без них мы были бы бездушными, бессердечными машинами, жизнь которых пуста и бессмысленна. Но в финансовом мире нет ничего хуже эмоций.

Люди остро нуждаются в обществе себе подобных. Если разлучить нас с родными и друзьями, мы впадаем в уныние и теряем интерес к жизни, а если разлука затягивается, она может стать причиной болезней и смерти. Эпидемиологи давно знают, что социальная изоляция и потеря положения в обществе повышают вероятность артериальной гипертензии, сердечно-сосудистых заболеваний и ранней смерти.

Обеспечивая наше душевное здоровье, родные, друзья и соседи могут в то же время являться источником наших финансовых проблем. Мы невольно испытываем страх и жадность по отношению к тем, кто нас окружает. При этом и сопереживание, и зависть по отношению к другим людям стимулируют активность миндалевидного тела и центров удовольствия. Уже много лет я с грустью отмечаю, что из заботливых, тонко чувствующих людей получаются самые плохие инвесторы — их слишком сильно занимают чувства окружающих и это мешает им относиться к процессу инвестирования разумно.

И напротив, бессердечные, эгоистичные и высокомерные люди, которых мало волнуют чувства других, реагируют на страх и жадность окружающих их инвесторов менее остро и регулярно принимают оптимальные решения о вложении средств. Далее мы попробуем разобраться, почему самые благородные стороны человеческой натуры порождают неадекватное финансовое поведение и как научиться обуздывать их, когда мы превращаемся в инвесторов.

Что же представляет собой вредоносное рефлекторное поведение, которое овладевает нашей психикой и заставляет нас терять деньги?

Люди обожают простые и понятные истории

Начнем с самого замечательного из человеческих чувств – стремления постичь окружающий мир. Психологи и историки давно знают: люди привыкли осмысливать события, облекая их в форму повествования. Воистину: человек – это примат, который рассказывает истории. Как хорошо сказал Курт Воннегут:

Тигру надо жрать,

Порхать – пичужкам всем,

А человеку – спрашивать:

«Зачем, зачем, зачем?»

Но тиграм время спать,

Птенцам – лететь обратно,

А человеку – утверждать,

Что все ему понятно.

Когда проблема становится слишком сложной для понимания с логической или математической точки зрения, люди возвращаются к древнему способу – рассказывают истории.

Беда в том, что ситуация в финансовой сфере порой усложняется с головокружительной скоростью. Представьте, что вы врач, которому нравится изучать происходящее на бирже и покупать индивидуальные акции. При этом вы убеждены, что имеете представление о фармацевтической промышленности – ведь вы разбираетесь в эффективности различных препаратов и постоянно прописываете их своим пациентам. Есть ли у вас преимущество перед прочими инвесторами?

Теоретически – да. Но в реальном мире врачи почти всегда садятся в лужу. Чтобы принять верное решение, следовало бы определить качество всех продуктов компании, а затем оценить ее доходы, затраты и возникающие в итоге денежные потоки на несколько десятков лет вперед с разбивкой по годам.

Поскольку эти денежные потоки – дело будущего, вам нужно подсчитать их «приведенную cтоимость» - понять, какова их цена сейчас, уменьшив их стоимость на величину так называемой дисконтной ставки, которая меняется из года в год. Сумма всех дисконтированных денежных потоков для нынешних и будущих продуктов компании и определяет «внутреннюю стоимость» акции, иными словами, ее фактическую стоимость на сегодняшний день. Если текущая рыночная цена ниже этой стоимости, возникает повод задуматься о покупке. (Именно из таких расчетов непосредственно вытекает уравнение Гордона).

Это кажется сложным? Так оно и есть, ведь именно этим кормятся специалисты по ценным бумагам. Что же делают все остальные, включая 100% врачей? Они реагируют на чрезмерную сложность так же, как реагировали их предки еще в доисторическую эпоху, - рассказывают истории.

В случае нашего злополучного врача сюжет развивается примерно так: компания DruggyLaRochePharmaceuticals только что выпустила непревзойденный антибиотик трифигзнаетчтомицин. Он отлично помогает моим пациентам и наверняка произведет не меньший фурор, чем «Виагра». Я куплю столько акций этой компании, сколько смогу. Дисконтированный денежный поток? Внутренняя стоимость и текущая рыночная цена? Не желаю забивать голову такой ерундой.

Естественно, финансовые организации, которые торгуют этими акциями, просчитали все до последнего цента и решили продать DruggyLaRoche нашему герою. (Если наш доктор особенно невезуч, дело кончится тем, что он купит акции у одного из руководителей DruggyLaRoche.)

Сюжет может стать еще более захватывающим благодаря одной из замечательных особенностей финансового мира – он любит раздувать шумиху. Поэтому, хотя шансы складываются не в пользу нашего героя, нельзя сказать, что его действия обречены на провал, по крайней мере на начальном этапе. В худшем варианте на первых порах ему улыбнется удача, как нередко случается с новичками, и он хорошо заработает на первой сделке. Приняв удачу за мастерство, он удвоит ставку при следующей покупке, и, возможно, ему повезет вновь, и он удвоит ставку еще раз. Но как бы хорошо ни складывались его дела поначалу, в конечном итоге он потеряет свои деньги.

Вернемся к атмосфере, которая царит в инвестиционной сфере в настоящее время. Излюбленный сюжет на сегодняшний день хорошо известен: «Мировая экономика терпит крах, и корпоративные прибыли упадут вместе с ней. Акции обесценятся». Однако расчеты ожидаемой доходности с помощью уравнения Гордона ясно показывают, что, даже если на несколько лет прибыли сойдут на нет, скорее всего, в перспективе ожидаемая доходность акций будет вполне приемлемой, и в первую очередь это касается инвестиционных трастов недвижимости и зарубежных компаний. Облигации всех мастей - за исключением нынешнего фаворита, казначейских ценных бумаг, - тоже обещают неплохие результаты, если инвестор ориентируется на относительно краткосрочные активы (менее 5 лет), чтобы снизить риск на случай неожиданного всплеска инфляции.

Приучите себя не доверять упрощенному описательному объяснению сложных экономических или финансовых событий.

Всего лишь 10 лет назад был популярен куда более оптимистичный тезис: «Интернет изменит все». Новая технология, будоражащая воображение, сулила беспрецедентный подъем экономики, невиданные корпоративные прибыли и неслыханный рост курса акций – все мы должны были вот-вот разбогатеть. Беда была лишь в том, что, когда экономисты попытались найти подтверждение этого чуда в макроэкономических данных, <