ЭПИЛОГ. Конец «подъезда кавалеров»

 

Несколько лет назад и приблизительно через месяц после событий, на которых я закончил свой рассказ, мы с Хилинским сидели в его квартире за шахматной партией.

И партия та была не партия, а сплошная нескладуха, и настроение у нас было не лучше.

А за окном стоял мягкий и добрый июльский вечер. И было ясно, что не за дурацкими шахматами нужно было сидеть, а где‑то в лесу у костра. Над рекой. Чистить рыбу на весле, чистить лук, картошку.

Словом, все, что хотите, только не это.

– Ну что, немножко коньяку? – предложил Хилинский, вдруг смешав фигуры.

– Один из польских, кажется, детективов так и начинался: «Капитан пил все, кроме какао».

– Плохое начало, – сказал Хилинский. – У нас бы его редактор непременно зарезал.

– Выпьем за редакторов, которые понимают юмор.

Выпили. И снова была тишина, как будто над нами пролетел тихий ангел, а говоря проще, будто где‑то родился вор.

– Ты почему не спрашиваешь, чем вся эта история закончилась? – вдруг спросил Адам.

– Меня она перестала интересовать. Знаю, закончится она так, как нужно. И каждый получит, что заслужил. Я сделал, что мог. Просто в память о всех этих людях, которые ушли преждевременно. Теперь это уже дело других. И я среди них не имею чести быть.

– Ольшанский отравился в камере, – глухо сказал Хилинский. – Неделю назад. Мне Щука говорил. И последние слова в показаниях были такими: «Больше сказать нечего. Прожил большую часть сознательной жизни и прожил ее напрасно, не сделав, кроме начала дороги, почти ничего стоящего. Возможно, более сурово, чем вы меня, я сужу себя. И осуждаю. На смерть».

– Ну что же… А откуда взял отраву? Не обыскивали?

– Обыскивали. Этот человек говорил правду о возможности уйти из жизни, когда только пожелает. Под коронками верхних клыков хирургическим методом была вшита маленькая капсула с ядом. Давно. Может, еще при немцах. Мало ли чего он мог от них ждать. И вот пригодился. Ложкой, как рычагом, нажал и раздавил. Видимо, сильно пришлось жать – сломал два резца.

– Кто ему тогда вшил яд?

– А кто теперь может узнать?.. Значит, ожидал, знал, что у всякой веревки бывает конец. И знаешь, почему‑то даже жаль… Вот этот был из достойных врагов. Не какой‑то слизняк. С такими трудно и опасно, но и приятно иметь дело.

Хилинский сидел, выпрямившись в кресле. Даже в низком кресле – высокий, седой. И сейчас не Мистер Смит и не славянская рожа, а просто пожилой, усталый человек. Среди этих полок с книгами, многие из которых он, наверное, не успеет перечитать.

Сухое лицо с обвисшими веками. В красивой мужской руке початый бокал.

– Еще и шутил в последний час. Как бы намекая: «Это называется: наконец, после чрезмерной заинтересованности историей перешел к тесному контакту с современностью».

– Перестаньте, Адам.

Он молча согласился со мной. За окном сквозь кроны лип светили ночные огни, которых последний Ольшанский уже не мог видеть. И невольно думалось, что когда‑то их не увидим и мы. Каким абсурдом перед этим были все усилия, привилегии, сокровища, власть над душами и телами?! Какая это была трижды проклятая глупость!

– Я должен был предвидеть, – сказал Хилинский. – Учитывая его профессиональный опыт, не забывая о знании Востока… И еще. Меня однажды поразила мысль: кто мог после Нюрнбергского приговора передать Герингу ампулу с цианистым калием?

– Говорят, жена во время прощального поцелуя.

– Нет. Психика не та. И я подумал, что там могло быть, вот как… с этим. Не знаю, был ли я прав. Ведь потом, наверное, осматривали? Но могло быть: давно ждал конца, потому что животно боялся смерти, а когда узнал, что пощады не будет, что спасения ждать неоткуда, что виселица, – тогда покончил. Все же хотя и гнусная, паскудная, гнилая дрянь, развращенная этим сифилисом неограниченной власти и роскоши, но все же в прошлом военный человек.

– Бросьте, Хилинский. Вы и сами видели военных, которые клали в портки хуже иного штатского. Да у врача и не было страха. Просто не хотел жить.

Я начал как бы догадываться и становиться зрячим:

– Я, кажется, понимаю ход ваших мыслей. Скажите, и была бы ему…

– Не знаю. О смерти Марьяна он не знал, о «подвигах» тех мерзавцев – тоже. Может, и не была бы.

– Ясно, – сказал я. – И он, однако, заслужил забвение. Потому что… зачем ему уже было жить? Да еще за решеткой… Много… Он заслужил.

Хилинский молча протянул мне сигареты.

– Свои, – сказал я.

Достал новую пачку, разорвал ее зубами. Хилинский наблюдал за мной.

– Что, крушение привычек старого кавалера?

– Да. Если уж крушение всего «подъезда кавалеров», то чем я лучше? Ростик женился.

– Да и еще кое‑кто, – улыбнулся он.

– Квартира Лыгановского пустует. Со временем кто‑то вселится. Ведь наверняка тоже женатый. Будет и у нас на лестнице поначалу визг, а потом и заревут, как сирены.

– Ах, черт, – Хилинский вдруг стукнул кулаком по столешнице. – Подлец, осел несчастный. Ты был прав: какой материал пропал… Умный, образованный, бывалый, остроумный, талантливый, как черт. Знаешь, какой врач? Коллеги говорили – царь и бог. Одним знанием психики человечьей делал больше, чем другие разными там резерпинами и серпазилами. И так не смочь, так паршиво распорядиться собственной жизнью? Нужны ему были эти истлевшие реликвии, давно уничтоженная слава рода. Такой врач, такой человековед! Мало ему было этого для самоуважения. С отребьем связался, с отбросами, с подонками. И сам стал подонком. У‑у, осел!

Выпили еще по капле. И я с удивлением увидел, что мой «несокрушимый» сосед немного захмелел.

Он смотрел на портрет в овальной раме. Никогда я не видел такого значительного лица. И такого прекрасного одновременно.

И у Адама вдруг так изменилось лицо, так задрожали губы, что я не удивился бы, если бы он впервые на моих глазах заплакал.

– Возмездие все же есть, – глухо сказал он. – Есть. За каждую каплю крови, за каждую слезу. Не теперь, так завтра. Не самому, так потомкам. Их суд или суд совести – возмездие есть. Оно не спит. И записывает в книгу судеб, и обрушивается на голову преступников или их детей опустошением, бедой, войной. И никому не убежать. И я уверен, и это дает мне силу жить – отрыгнется оно и тем, кто ее убил. Страшно отрыгнется. И только это дает мне силу жить: мысль, что я, насколько сил моих слабых хватит, помогу предотвратить это в будущем. И только это… силу жить.

Нервно затянулся.

– Ты не спеши, если задумаешь рассказать обо всем этом. Ты немного подожди.

– Я подожду. Может, и несколько лет.

Раздался стук в стенку. Из соседней квартиры. Моей. Жена звала нас пить чай.

– Ну, а ты что надумал? – спросил, закрыв глаза, Хилинский. – Какие выводы на жизнь сделал? Все же, что ни говори, события с тобой произошли не на каждый день.

– Не знаю, – сказал я. – Знаю только одно. Постараюсь прожить жизнь, остаток ее, сполна. Как в эти дни. Отдать себя полностью братьям. И тогда я пойду на встречу с богом, если он у меня есть, своими ногами и не сворачивая. Не ползая. Не склоняя головы. Не сгибая даже колен. И не буду молить у него, как не молил никого при жизни. И я скажу открыто: «Я отработал сполна и по своей охоте свою каторгу на земле. Я сделал даже больше того, что мог. И не ради себя, а ради них, ради этого океана, народа моего. И теперь я пришел к тебе не просить награды. Дай то, что мне принадлежит по труду моему, если ты есть. А если нет – я не буду искать воздаяния за дела свои. Нигде».

– Аминь, – сказал Адам.

Мигали за открытым окном бесконечные огни.

О жизнь!

 

[1] Кавалер – в белорусском языке имеет еще и значение «холостяк».

 

[2] Фундавать – основывать что‑либо, жертвовать на что‑либо; делать во что‑то вклад, а также ставить угощение, хотя это и не совсем из той оперы (бел., польск.).

 

[3] Ларник – главный над архивом (древний бел. яз.).

 

[4] Тяпинский (Амельянович) Василий Николаевич (ок. 1540 – ок. 1604) – белорусский гуманист, радикально‑реформационный деятель, книгоиздатель.

 

[5] Жигимонт – древняя белорусская форма произношения имени Сигизмунд.

 

[6] Мытник – таможенник, досмотрщик на городской заставе (древний бел. яз.).

 

[7] Тростенец – лагерь смерти под Минском, созданный фашистами во время Великой Отечественной войны. Здесь сожжено более 200 000 человек.

 

[8] Скалигер (1291‑1329), прозванный Кангранде (Большая Собака) – глава партии гибеллинов и властелин Вероны. Чертами его облика Данте наделил тирана Эдзелино («Ад», песня 12).

 

[9] Звательный падеж (клiчны склон) до сих пор живет в белорусском языке, «из всех славянских языков наименее измененном» (А.Мицкевич). Формы «пане», «браце», «дзеду», «Iване», «Адаме» и т.п. – в полный голос звучат и сейчас.

 

[10] «Песенок деревенских с берегов Немана и Щары» (польск.).

 

[11] "Чарующих (пленительных, очаровательных, обворожительных и т.п.

 

[12] Нарочь – живописное озеро на северо‑западе Белоруссии.

 

[13] Борщевский Ян (ок. 1790‑1851) – белорусский и польский поэт и прозаик, автор книги «Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах».

 

[14] Кантычка – католический молитвенник (бел., польск.).

 

[15] Озеро в Западной Белоруссии, воспетое Адамом Мицкевичем.

 

[16] Всеслав Брячиславич (?‑1101), прозванный Чародеем, князь Полоцкий (1044‑1101). Стремился расширить пределы княжества, неутомимо отстаивал его самостоятельность. Личность решительная, властная, мудрая и энергичная. Упоминается в некоторых былинах. Один из героев «Слова о полку Игореве».

 

[17] Положение обязывает (франц.).

 

[18] Крэс – конец, межа (бел., польск.).

 

[19] Засценак – усадьба, мелкое поместье, деревня, населенная мелкой шляхтой. В другом значении – захолустье (бел., польск.).

 

[20] Бiскуп – духовное лицо, имеющее высшую степень священства в христианской церкви (бел., польск.).

 

[21] Представитель государственной администрации, следившей, чтобы копа, суд копный (суд деревенской или городской общины в средневековой Белоруссии) не нарушали копных обычаев и права (древний бел. яз.).

 

[22] Убийство (14 октября 1606 г.) Мариной Карлович, урожденной Достоевской (из рода предков великого писателя; главное владение – Достоево под Пинском) мужа, покушение на жизнь пасынка и составление фальшивого завещания. Суд по следам этих событий (судья – староста минский Андрей Станкевич) начался 6 марта 1607 года.

 

[23] Вещи под мышку (бел.).

 

[24] От ворот поворот (бел.).

 

[25] Вексель, чек и т.п., выписанный в иностранной валюте и подлежащий оплате за границей (франц.).

 

[26] Плоская табакерка, чаще берестяная, реже металлическая, для нюхательного табака.

 

[27] Литературный цензор‑погромщик. Был морально уничтожен следующей эпиграммой:

Островский Феоктистову

Затем рога и дал,

Чтоб ими он неистово

Писателей бодал.

Автор эпиграммы – Островский, министр государственных имуществ, брат драматурга.

 

[28] Клиника для душевнобольных под Минском.

 

[29] Зан Томаш (1796‑1855) – польский поэт‑романтик.

 

[30] Овсянников Геннадий Степанович (род. 1935) – известный белорусский комический актер.

 

[31] Старинный перстень с печаткой или фамильным гербом, что в сочетании с понятием «барыга» вызывает чувство некоторого изумления. Ибо это так же странно, как «знать, не помнящая родства» (лат.).

 

[32] Белорусская газета, издающаяся в ПНР.

 

[33] Пометки на полях (лат.).

 

[34] Первая (. – прокол над буквой я) часть нового заве (. – прокол) та или тас (. – прокол) таменту, по (далее в русском переводе места проколов не указываются) славянскому разделению, то есть от четырех евангелистов святое евангелие Иисуса Христа списанное (здесь и далее по главе подается перевод с древнего белорусского языка).

 

[35] Я есмь первый и последний…

 

[36] …от наияснейшего государя короля его милости Жикгимонта… печатано… печатне дома Мамоничей. (Мамоничи – купцы и общественные деятели Великого княжества Литовского, при доме которых в 1574‑1623 гг. в Вильне существовала типография).

 

[37] Нашч… – «Потом…»

 

[38] …тоже добра государства того великого княжества Литовского не уменьшим и то, что будет через неприятелей того государства удалено (отнято), разобрано и к иному государству от того государства нашего когда‑нибудь упрошено, то (мы) же (вновь) к собственности великого княжества привести, присвоить (присоединить) и границы исправить обещаем.

 

[39] …атку разумному – Потом… ку разумному.

 

[40] От латинского слова litterra – буква.

 

[41] Туровский Кирилл (ок. 1130 – ок. 1182) – знаменитый деятель древнерусской литературы, выдающийся проповедник и поэт, которого современники называли «Златоуст, паче всех воссиявший нам на Руси».

 

[42] Карский Евхим Федорович (1861‑1931) – советский филолог‑славист, основатель белорусского языкознания, филологии и фольклористики.

 

[43] Зизаний (Тустановский) Лаврентий (? – ок. 1634) – белорусский педагог, церковный деятель, переводчик. Перевел и издал много книг, в частности второй (после «Букваря» братьев Мамоничей) букварь, по которому учились читать в Белоруссии, Московии и на Украине. К букварю (иллюстрированному) был приложен «Лексис» – белорусский словарь.

 

[44] Сладкое ничегонеделание (итал.).

 

[45] Хруцкий Иван Трофимович (1810‑1885) – белорусский портретист, мастер классического натюрморта.

 

[46] Рынок в Минске.

 

[47] ячорка – вечеринка, беседа, возлияние (бел.).

 

[48] плебания – дом приходского ксендза, а в давние времена еще и резиденция его причта, в которой могли жить органист, костельный староста, прислуживающие (из пожилых мужчин), несколько монахов. Там же мог помещаться госпиталь, приют для убогих и т.п. и жить люди, обслуживающие их. В большой плебании могло быть до тридцати (мест. Койданово) и даже до полусотни и более комнат (бел., польск.).

 

[49] Здесь ли пан ксендз? (польск.)

 

[50] Да. Чем могу быть полезным гражданину‑у?.. (бел.)

 

[51] Дэвотка – слишком набожная женщина (чаще стареющая или старая), ханжа, святоша (бел., польск.).

 

[52] Прекрасно! (нем.)

 

[53] В католической церкви особый разряд подвижников, после их смерти объявленных папой римским «богоугодными» (лат.).

 

[54] В деревне Фащевке (Хвашчава) под Шкловом была когда‑то в средние века иезуитская миссия и возле нее стояла (а может, и теперь стоит) на высокой колонне статуя. Благодарный народ забыл, кто это: святой или какой‑то государственный деятель, но прочно закрепил в словаре слова «ёлуп хвашчоускi» (олух, болван хвощевский) для определения чего‑то глупого и бесполезного.

 

[55] «У гарачай вадзе купаны» говорят на горячего, вспыльчивого, необузданного человека. Мол, оттого, что в детстве в кипятке купали.

 

[56] От белорусского «змагацца» – бороться. Или от «змагчы» – смочь.

 

[57] Имя белорусского первопечатника Скорины (первая книга была напечатана в 1517‑1519 гг.) было Франциск.

 

[58] Генка дурачится, поет песню на макароническом, белорусско‑русском языке. В переводе это звучит примерно так:

свиданья в джунглях и на море…

Качка, шторм – гори оно огнем.

На Босфоре ж этой гари море –

Ты меня не спр‑рашивай о нем.

 

[59] Волат – исполин, великан (бел.).

 

[60] Мультан – турецкий табак. В переносном значении нечто отменное, но слитком сильное (бел.).

 

[61] Пацяруха – труха (бел.).

 

[62] Брама – ворота, в том числе и крепостные, башенные (бел.).

 

[63] Lura – помои, бурда, баланда. Пакостный кофе (реже пиво, и тогда в смысле «моча») (польск.).

 

[64] Заткнись (нем.).

 

[65] 1939 года.

 

[66] «Сам себе котлетку жарил и запачкался в сажу» (бел.). Цитаты из старых школьных стихов для 1‑2 классов. Второй – английского происхождения.

 

[67] Анна и Марта купаются (нем.).

 

[68] Здесь почивают останки 22 бойцов Движения Сопротивления, замученных гитлеровцами в день 17.VII.1944 года.

...............

А.Облоцкий из Кракова.

П.Ромский…

...............

И.Станкевич из Ольшан.

В.Высоцкий из Кладно

А также семнадцать человек неизвестных.

Вечная слава памяти героев.

 

[69] Пергамент, на котором один текст выскоблен, а сверху написан второй (греч.).

 

[70] Человек, занимающийся ловлей собак. При нем иногда состоит пес‑наводчик, подманивающий собак к фургону.

 

[71] Гульбище – галерея (древний бел. яз.).

 

[72] Казлы дзерцi – долго и громко, с надрывом блевать (бел.)

 

[73] Шавец – сапожник (бел.).

 

[74] Вавкалака – человек, умеющий оборачиваться волком (бел.).

 

[75] Казань – проповедь. В переносном смысле длинный и нудный рассказ (бел.).

 

[76] Дойлiд – зодчий (бел.).

 

[77] Корста – гроб, выдолбленный из целой дубовой колоды, ствола (древний бел. яз.).

 

[78] «А мне крестная мать лиштву (вышивка белой нитью наподобие глади, оторочка рубахи или юбки) вышивала» (укр.).

 

[79] «А я у попа обедала, – сиротка сказала» (укр.).

 

[80] Знатник – богатый, влиятельный (здесь и далее по главе – древний белорусский язык).

 

[81] Истинствовать – говорить правду.

 

[82] Слово «очина» имело два смысла: а) родители, предки; б) майорат, имущество.

 

[83] Скоец – монета.

 

[84] Альмариюм – сундук, реже шкаф.

 

[85] Окрут – корабль.

 

[86] Ключаться – подходить, быть достойным. Здесь в смысле соглашаться.

 

[87] Ремень – мера веса.

 

[88] Саженый – вышитый драгоценными камнями.

 

[89] Саквы – переметные сумы.

 

[90] Зэлжил – обесчестил, обесславил.

 

[91] Пакон – закон, предначертание.

 

[92] Акрутны – жестокий, свирепый.

 

[93] Апаевы – запойный.

 

[94] Псарец – псарь.

 

[95] Судба – суд, приговор, правосудие, предначертание.

 

[96] Корд – короткий меч или длинный кинжал.

 

[97] Чуга – верхняя мужская одежда.

 

[98] Пижмо – мускус.

 

[99] Справца – виновник, зачинщик.

 

[100] Зэшлы час – старое время.

 

[101] Контарфект – рисунок, образ.

 

[102] Проуст – священник, чаще всего католический.

 

[103] Макула – латинское «пятно», польское «недостаток», «порок».

 

[104] Хробок, туляч – червь, побродяга.

 

[105] Партаци – портить, плохо работать.

 

[106] Пагной – навоз.

 

[107] Умёт – грязь, дерьмо.

 

[108] Мерзячка – тоска, досада, печаль.

 

[109] Гусак – большая бутыль.

 

[110] «Наш путь» (бел.).

 

[111] Чудотворная икона божьей матери из Бытеня (1470 г.). Теперь в Жировицах (?). Иконы давно чтимые и католическими и православными верующими в Белоруссии.

 

[112] Пресбитерий – хор, пространство костела, предназначенное для духовенства. Обычно отделен от главной части храма возвышением и балюстрадой (греч.).

 

[113] Белорусский народный танец.

 

[114] Бац – крыса (бел. диалект.).

 

[115] В некоторых русских диалектах – «Ванька мокрый». Русское название намекает на те же свойства растения, что и белорусское: перед дождем на его листьях выступают капли воды.

 

[116] Спарыш – двойняшка: два горшка, соединенные ручкой, чтобы носить обед (борщ и кашу, скажем) на поле (бел.).

 

[117] «Польская газета», «Вооруженная Польша», «Время» (польск.).

 

[118] Вар – кипяток (бел.).

 

[119] Сильный, прыткий в беге, бойкий (охотн.).

 

[120] Брудастый – большеголовый, с жесткой шерстью на морде и с резко выделяющимися усами и бровями (охот.).

 

[121] Самбук (от латинского Sambucus nigra) – бузина (бел.).

 

[122] За редким исключением (человек был «знаменем» какой‑то оппозиционной группы или движения), в средневековой Белоруссии никого нельзя было запереть в темницу больше чем на год и шесть недель. Иезуитство судей иногда проявлялось в том, что покарать смертью по тем или иным причинам было нельзя, а год и полтора месяца так называемого горнего узилища было мало. Если злость была особенно большой сажали в узницу in fundo – яму в двенадцать локтей глубины от окна, через которое спускали узника, а потом скудную еду. Голод, сырость, вечный мрак делали то, что человек выходил оттуда через год и шесть недель чаще всего со сломанным здоровьем, иногда безумным, а бывало – слепым.

 

[123] Чекан – боевой молот. От обычного отличается тем, что второй его конец не загнут, а идет прямо и заострен (пробивать шлемы и латы). Чекан простонародный в мирное время служил для насекания жерновов.

 

[124] Невестник – жених (здесь и далее по главе – древний белорусский язык).

 

[125] Намова – подстрекательство.

 

[126] Плюндровать – грабить, растаскивать.

 

[127] Куситися – посягать, зариться.

 

[128] Абешанне – повешение.

 

[129] Уснияны квас – дубильная кислота (усние – шкура).

 

[130] Паток – изгнание.

 

[131] Аршак – свита, отряд.

 

[132] Пищаль (здесь – среднего калибра; легкая – полугаковница, тяжелая, крепостная – дупельчак). Позднее, облегченная, превратилась в мушкет, рушницу, аркебуз, фузею и т.п.

 

[133] Ужа – веревка, канат.

 

[134] Текач – гонец, скороход.

 

[135] Польский король Сигизмунд (1587‑1632), сын шведского короля и Катерины Ягеллонки.

 

[136] «Мили подольские, значит, украинские, в два раза длиннее польских, а чем ближе к Турции, тем больше миля» (польск.).

 

[137] Ультракатолицизм, контрреформация, борьба за шведский престол, разорительные войны с соседями, подорвавшие мощь государства, прогабсбургская ориентация.

 

[138] Прокурор (польск.).

 

[139] «Союз белорусской молодежи» – антисоветская националистическая организация в годы оккупации.

 

[140] Бёклин Арнольд (1827‑1901) – швейцарский живописец.

 

[141] Роршах Герман (1884‑1922) – швейцарский психиатр, который предложил свой метод классификации характеров.

 

[142] Обманный шаг, неловкость (франц.).

 

[143] Счастлив, кто умирает вовремя (лат.).

 

[144] Небольшая, но очень порядочная (польск.).

 

[145] Вейсенгоф Генрих Владиславович (1859‑1922) – белорусский художник‑пейзажист.

 

[146] Богушевич Франтишек Казимирович (1840‑1900) – белорусский поэт‑демократ, основатель критического реализма в белорусской литературе.

 

[147] Чечот Ян (1796‑1847) – белорусский и польский поэт, фольклорист.

 

[148] Сецессия (от латинского secessio) – отход в сторону, отделение, уход, раскол (название возникло в Вене и распространилось потом – где‑то в 80‑90‑х гг. XIX ст. в польских, белорусских, украинских губерниях Российской империи). Движение в искусстве, связанное с модернизмом, неоромантизмом (в местном издании), символизмом, импрессионизмом и бог знает чем еще. Правилами его была плоская декоративность, орнаментальность и волнистая линейность, опирающаяся на некоторые явления готики, кватроченто (Боттичелли), неспокойные формы барокко, японское искусство и т.п.

 

[149] Известное артистическое кафе в Кракове с модернистскими рисунками на стенах.

 

[150] «Экс» (от «экспроприация») – грабеж не ради своего кармана, а для нужд партии.

 

[151] Сiвец (растение Nardus stricta) – белоус, мычка, щетинница (бел.).

 

[152] Вядзьмак – колдун, злой волшебник (бел.).

 

[153] В то время на всю Польшу был только один палач, которого возили по мере надобности с места на место. И хотя «выступал» в маске, все знали его фамилию – Мацыевский. На каждого повешенного употреблял свежую пару белых перчаток. После исполнения приговора выбрасывал старую пару со словами: «Справедливость восторжествовала».

 

[154] Радца (или райца) – член рады, совета (здесь и далее по главе древний белорусский язык).

 

[155] Раженье – обсуждение.

 

[156] Подсудок – чиновник или писарь земского уездного суда.

 

[157] Провст – ксендз.

 

[158] В то время не только ризы, но и обычная одежда.

 

[159] Ущипливый – злоехидный, ядовитый, колючий.

 

[160] Столмах – столяр, каретник, колесник.

 

[161] Округле – в окружности.

 

[162] Плинфа – большой и очень плоский кирпич.

 

[163] Или «португаль» – золотой медальон западной работы.

 

[164] Купник – член копного суда.

 

[165] Тычка – отметина, родимое пятно, клеймо (бел.).

 

[166] Внутренние острова (нем.).

 

[167] Нессельроде Карл Васильевич – граф, канцлер Российской империи с 1845 г. Активный крепостник.

 

[168] Рапуха – полевая жаба, в переносном смысле – въедливое существо (бел.).

 

[169] Библейский Ной, когда потоп начал спадать, выпустил из ковчега вначале ворона, который не вернулся, обрадованный множеством трупов на холмах.

 

[170] Чепа – многолетнее подводное скопление затонувших стволов и коряг. Место, где цепляются сети, переметы, веревки якорей (бел.).

 

[171] Водяницы – туманные женщины, рожденные водой и летящие над ней.

 

[172] Болотные Женщины – духи болот и вересковых пустошей, красивые жуткой красотой, но крайне изможденные, пугающие криками одиноких ночных прохожих. Если вопль особенно ужасен – человек, услыхавший его, умрет.

 

[173] Феи‑Мятлушки – маленькие полупрозрачные женщины с крыльями бабочки. Любят людей, но, полюбив особенно сильно, могут отнять у них душу.

 

[174] Вогники – духи блуждающих болотных огней.

 

[175] Карчи – духи выворотней и бурелома.

 

[176] Лесовики – духи леса. Не мохнатые и, в общем, добрые, хотя и озорные лешие (лесуны), огромные, иной раз выше леса головой, существа. Они безразличны к человеку и говорят, не обращая на него внимания, как человек на какого‑нибудь мышонка. Но ведь тот, слыша громовой человеческий голос, обмирает от страха.

 

[177] Хохолы – нечто неожиданное, что, возникнув в глазах на привычном, «своем» месте, заставляет человека до глубины души содрогнуться (вообще‑то «хохол» – обмотанный соломой на зиму вместе с ветвями ствол дерева. Идешь утром – яблоня, идешь в сумерки – и вдруг, как удар по сердцу, возникает что‑то бесформенное, жуткое).

 

[178] Хохлики – домовые. Они духи не только дома, но и двора, хозяйственных построек, сада. В общем, добры, но своенравны и озорны.

 

[179] Очень приличный, пристойный (польск.).

 

[180] Марин Гетальдич (1568‑1621) – югославский математик, астроном и физик, который много внимания уделил оптическим исследованиям.

 

[181] Марк Антоний де Доминис, или Маркантун Господнетич (1560‑1624) – хорватский государственный деятель и ученый, автор теории приливов и отливов, теории радуги и преломления света. Умер в подземельях инквизиции.

 

[182] Рёмер Альфред (1832‑1897) – известный белорусско‑польский художник. Его работы есть, между прочим, в Пинском францисканском костеле.

 

[183] Мартынов Николай Соломонович (умер в 1875 г.) – убийца М.Ю.Лермонтова. После революции в имении Мартынова был детский дом. Воспитанники его выбросили останки Мартынова из фамильного склепа на свалку.

 

[184] Крама – лавка, магазин. Здесь – в значении «торжище» (бел.).

 

[185] Предметы церковной и костельной утвари.

 

[186] Мы тоже не такие‑сякие, а ловкачи (польск.).

 

[187] «Военная доблесть» – высший военный орден Польши.

 

[188] Клейнот – ценность. Здесь – в смысле герб, родословное древо и т.д. (древний бел. яз.).

 

[189] Краковский замок‑кремль.